Война в Корее началась, когда я пошел в первый класс. Освоив буквы, я начал заинтересованно читать «событки в Корее». Не без влияния взрослых, конечно. Война была еще свежа в памяти, и отец, несомненно, понимал значимость событий, как преддверие к третьей мировой.
Война оказала огромное влияние на многих, на мою родительскую семью, да и на мою собственную- тоже. В войну все потеряли все: книги, вещи, дом, уклад. И приобретение вещей в последующей мирной жизни ограничивалось самым необходимым,- все равно пропадет. Накопительство: ковры, ценности, другие фундаментальные приобретения отсутствовали напрочь. А то, что имелось, эксплуатировалось до конца. В моем доме до сих пор родительская мебель. Уже в зрелом возрасте я донашивал отцовские костюмы и пальто. Так же рос и мой сын, но слава Богу, времена изменились, и теперь у него в доме есть и современные, функциональные вещи.
Вскоре после смерти Сталина и разборок внутри руководства жизнь начала преобразовываться в логическом русле. Вместо захвата- усиление влияния, и отец получил предложение поработать в Корее на преподавательской работе. Времена еще оставались сложными, с неизвестным исходом, и отец решил ехать вместе всей семьей- жена, сын (10 лет), дочь ( 3 года ). Решение правильное. Судьба, так на всех- одна. Это еще и свидетельство того, какое значение в это время имела семья для отца.
Все поездки за рубеж начинались через Москву. Традиционная инъекция патриотизма- Мавзолей Ленина-Сталина в длинной очереди с раннего утра, Красная площадь. Но для начала во дворе дома в центре Москвы, где мы остановились у какого-то довоенного приятеля отца мне расквасили нос. Так просто, без ссор и выяснений, на всякий случай. Вразрез с воспитанием ( я дрался, конечно, но по очевидным и выясненным причинам). Так что обида на Москву до сих пор не изжита.
Поезд Москва- Пекин отправлялся под бренд того времени: «Сталин и Мао- братья навек!» А дальше- устройство в купе и долгие 10 дней через всю Россию до станции «Отпор» с продолжительными остановками в чистом поле по неизвестной причине, средней полосой, Уралом, туннелями Байкала и наконец, границей с Маньжурией. Дальше- Китай, Мукден.
Помню сексуально- воспитательный фильм «Седая девушка», который мне подробно переводила приставленная няня-переводчица, пока родители ходили по магазинам. Или вещи, одиноко оставленные на перроне вокзала несмотря на протесты отца. То ли тайный досмотр, то ли демонстрация, что в Китае не воруют.
Потом опять поезд типа наших довоенных пригородных, но все же – других, заграничных, объявление « чилика-чилика, Чань-чунь чича», мост через Ялудьзянь, разбитый вдребезги американцами. Причем с китайской стороны разрушений почти нет. Корейские солдаты, очищающие насыпь лопатами. Один держится за ручку лопаты, а двое за веревки с двух сторон вытягивают ее. Пхеньян, где ни одного целого дома, по бывшим улицам текут ручьи грязной жижи и ни одного человека. Только памятник Ким Ир Сену, величиной с Родину-мать на Сталинградском кургане возвышался над разрушенным городом.
Российская миссия при Пхеньянском университете размещалась в сельской местности далеко от Пхеньяна. Там стояли типовые, обшитые бумагой деревенские дома типичные для восточного климата. Обслуживающий персонал- корейцы обеспечивали все бытовые удобства. В миссии была партийная организация и все службы, копировавшие службы советских учреждений.
Детей, кроме меня и моей совсем маленькой сестренки, не было. Поэтому мы пользовались особым вниманием всего обслуживающего персонала, да и сотрудников миссии- тоже. Дедушка- кореец (харабоди) сделал клетку, в которую силком-петелькой ( вместе со мной ) поймал и посадил бурундука. Бурундук, которого я кормил кедровыми орешками, бегал в колесе аналогично нашей белке и здорово скрасил мое существование.
Так как учеников и школы не было ( ближайшая находилась в советском посольстве очень далеко), учил меня отец по своей программе, очень далекой от школьной. Это было очень занудно и отнимало очень много времени от освоения окружающей меня очень интересной обстановки. Лес и горы, лианы и ярко зеленого цвета лягушки, тропы в горах, выводящие к рисовым полям, сороконожки, зловеще ползающие по стенам домов, цветы «чин дале кот», так похожие на наши подснежники,- необычных впечатлений масса, и в то же время вселенская тоска по родной деревне, в которой все так знакомо и любимо.
Экзамен за третий класс я сдавал в посольстве. Получил все пятерки. Потом подхватил диарею, которая закончилась сразу же после пересечения границы.
До сих пор не знаю, правда это или галлюцинация. После длительного похода по горам я вдруг увидел море, желтое, безбрежное. И ощутил дуновение солоноватого ветра.