1812 г. Ковна и Вильна - начало и конец

На территории, где нынче проживаем мы, в последние 200 лет начинались три нашествия на Россию – исходным рубежом для них была река Неман. Нам надо помнить об этом, знать и понимать, что и почему именно здесь происходило.
Всемирно известный роман-эпопея Л.Н.Толстого «Война и мир», в той части, что посвящена нашествию войск Наполеона на Россию в 1812 г., начинается с описания события произошедшего в тогдашней Вильне (ныне Вильнюсе) – с бала в Закрете. Здесь на балу российский император Александр I получает известие о переходе через Неман в районе Ковны (Каунаса) войсками Наполеона границы своей империи. Здесь же последовало знаменитое заявление российского императора, что никаких переговоров с Наполеоном не будет, пока последний солдат армии агрессора не покинет территорию России.   
Одной из причин войны стал отказ России активно поддерживать континентальную блокаду, в которой Наполеон видел главное оружие против Англии. Кроме этого Наполеон не мог достичь полного подчинения своей воле монархов и герцогов стран континентальной Европы, пока существовала независимая от него Российская империя. В 1811 г. Наполеон прямо заявил своему послу в Варшаве аббату де Прадту: «Через пять лет я буду владыкой всего мира. Остается одна Россия, — я раздавлю её…».
(N.B. С 1806 г. Герцогство Варшавское входило вместе с Королевством Саксонии, а также Пруссией и другими немецкими землями, в состав Рейнского союза германских государств, союзного Наполеону. Союзниками Франции были также Австрия и Швейцария, а подчинёнными вассалами – Испания и Италия)
24 июня (здесь и далее по новому стилю) 1812 г., Наполеон с основным контингентом своей Великой армией начал переправу с левого берега Немана на – правый, по нескольким наведённым за ночь мостам. Тогда эта река была пограничной между Российской империей и Восточной Пруссией.
В Россию вступала 600 тысячная наполеоновская Великая армия, состоявшая из хорошо обученных и экипированных для летней военной кампании солдат, оснащённая почти полутора тысячами артиллерийских орудий. Её вели уже прославившиеся в боях с европейскими монархами наполеоновские маршалы: брат Наолеона - Жером Бонапарт, Евгений Богарне, Луи Даву, Жак Макдональд, Мишель Ней, Клод-Виктор Перрен, Николя Удино, австрийский генералиссимус Карл Шварценберг.
Заметим, что всё это воинство наступало на Россию не в одном месте. Севернее, слева от основных войск ведомых самим Наполеоном, на Россены (Расейняй) наступали войска под командованием маршала Макдональда. Южнее от Ковны, через Прены (Пренай), вел свои войска маршал Богарне. Ещё южнее, на Гродно шли войска под командованием маршала Франции, польского князя Юзефа Понятовского (которого в войсках называли «австрияцким генералом», поскольку по-немецки говорил лучше, чем по-польски). А ещё южнее, на Слоним и Пружаны, наступал генерал Жан-Луи Ренье со своими 20-ю тысячами саксонских войск, также и французская дивизия под командованием генерала Пьера Дюрютта.
В кампании 1812 года весь этот корпус должен был удерживать на крайнем правом крыле, на территории Великого княжества Литовского и на Волыни, наступательные действия русской 3-ей Западной армии под командованием генерала Александра Петровича Тормасова.
Великой армии Наполеона противостояла широко территориально разрозненная русская армия под командованием генерала Михаила Богдановича Барклай-де-Толли (из старинного дворянского шотландского рода смешавшегося с немцами, уроженец поместья в Памушис, что нынче в Пакруойском районе Литвы).
Светлейший князь, генерал Михаил Илларионович Кутузов, сменивший по распоряжению императора Александра I главнокомандующего Барклай-де-Толли - принял командование над русской армией, объединившейся к этому времени, лишь 29 августа 1812 г. в селе Царёво-Займище Смоленской губернии. Это произошло незадолго до Бородинского сражения - 7 сентября 1812 г. Русскими военными формированиями командовали также: генерал Пётр Иванович Багратион - 2-й армией, генерал Пётр Христианович Витгенштейн - 1-ым пехотным корпусом. Именно его воины уже 27 июня сразились под Вилкомиром (Укмерге) с французскими войсками маршала Макдональда.
Кстати, битва около Укмерге была первым боевым столкновением между русскими и французскими войсками. Сражение произошло между русским арьергардом (один кавалерийский и два пехотных полка) под командованием генерала Я.П.Кульнева (до 6 тыс. чел.) и французской дивизией под командованием генерала Г. Себастиани (до 10 тыс. чел.).
Целый день Я.П.Кульнев сдерживал французов, чтобы дать время основным силам корпуса генерала П.Х.Витгенштейна переправиться через реку Святую (Швянтои). Несмотря на неравенство сил, русские отразили натиск французов. К вечеру подразделения Я.П.Кульнева отошли за речку Святую и, уничтожив за собой мост, двинулись на соединение с главными силами корпуса П.Х.Витгенштейна. (Н.Шефов, «Битвы России»).
На юго-западе, 3-й обсервационной армией (54 батальона, 76 эскадронов, 9 казачьих полков, всего 43 тыс.), предназначенной для сдерживания Австрии, командовал генерал от кавалерии Александр Петрович Тормасов. Ещё южнее, генерал-губернатор Молдавии и Валахии адмирал Павел Васильевич Чичагов был главнокомандующим Дунайской армией и Черноморским флотом. В общей сложности на начало войны весь территориально разрозненный контингент российской армии насчитывал по списку 600 тыс. человек, вооружённых 1600-ми пушек. 
Союзниками Российской империи были Великобритания и Швеция, войска которых не принимали участия в военных действиях на территории России.
Превосходство Наполеона на начало войны было в том, что основные силы его армии были сконцентрированы в одном месте; эти войска прошли победоносно до этого по всей континентальной западной Европе, которая поддерживала агрессию Франции на Россию; действия императора Наполеона были неожиданными и энергичными.
Под Ковной численность 1-й линии Великой армии составляла 380 тысяч человек, из которых собственно французы составляли половину.
В своей книге «Вильна в 1812 году», наш виленский писатель начала прошлого века Федот Андреевич Кудринский, пишет: «Переход Наполеон чрез русскую границу совершился благополучно, хотя и при не особенно благоприятных обстоятельствах. Очевидцы рассказывают, что на войска произвел неприятное впечатление случай с Наполеоном перед переправой: его лошадь оступилась (по другим, — ее испугал заяц) и сбросила императора на песок. Наполеон получил легкий ушиб бедра.
— Римлянин вернулся бы назад... говорили приближенные Наполеона, находившегося в этот день в особом нервном возбуждении…».
Поведение Наполеона в отношении императора Александра I было вероломным, ибо он нарушил условия Тильзитского мира 1807 г., когда два императора объявили о взаимном континентальном сотрудничестве в Европе - Россия признала все завоевания Наполеона.
Обращаясь к своим солдатам перед наступлением на Россию, Наполеон заявил, что они «вступают на вражескую территорию». Это означало, что теперь его солдаты могут вести себя на захваченной территории как агрессоры: грабить, насиловать, изгонять местное население, убивать… И они, собранные со всех стран Западной Европы, не смотря на то, что почти все они были христианами, беспощадно грабили православных, разрушали церкви, превращая их в конюшни, изгоняли, насиловали и убивали за неповиновение, малейшее сопротивление, наличие оружия. Армия Наполеона питалась за счёт местного населения, а солдаты её мародерствовали, беспощадно грабя и разрушая дворянские усадьбы и церкви, превращая свой путь в глубь России в полосу выжженных разграбленных и уничтоженных деревень, усадеб и городов.
Через пять месяцев, ведомые волей и силой мудрейшего военного стратега того времени светлейшего князя, фельдмаршала М.И.Кутузова по этому же выжженному пути назад, наполеоновские солдаты оставят на нём всё ими награбленное и сами лягут костьми на белую от снега промёрзшую русскую землю. Аки саранче, умертвившей плодородное поле, русский фельдмаршал и его армия, не дали солдатам Наполеона перебраться на другое плодородное поле. По-летнему одетая, расхлестанная и деморализованная безудержными грабежами и пожаром Москвы, страшно израненная после кровопролитных боёв с русскими, оставив десятки тысяч трупов своих погибших солдат валяться не похороненными на полях сражений, наполеоновская армия умирала теперь на просторах России в результате своей безумной безудержной алчности.
Но тогда, 24 июня 1812 г., стоя на возвышенности над Неманом, Наполеон видел свою скорую победу над российской армией в генеральном сражении - ему нужен был новый Аустерлиц.
Войдя в старую славянскую, а затем ганзейскую - еврейскую Ковну (она была в трёх верстах от пригорода Шанцы, где его войска форсировали реку), с балкона Ратуши приветствовал своих вступивших в Россию солдат, выстроенных стройными рядами на площади перед ним.
Он напутствовал их к победе над русскими воинами и направил их в поход на Вильну, расположенную в ста километрах на восток. Сам Наполеон поселился в двухэтажном каменном доме купца Гехеля, что на самом берегу реки Неман и нервно ожидал посланника от императора Александра I.

Тем временем в Вильне общественным центром стал тогдашний городской пригород Закрет (Вингис), отмечает в упомянутой книге Ф.Кудринский. Объезжавший в течение полутора месяцев западные территории с инспекцией свои войска император Александр I, по мнению военного губернатора Вильны генерала Л.Л.Беннигсен, несколько устал. Быть может для того, чтобы как-то отвлечь императора от неприятных дум, генерал Л.Л.Беннигсен дал (25 июня) в Закрете, в своем загородном дворце, бал от своего имени и от лица адъютантов главной квартиры. Император пожертвовал на устройство бала 300 червонцев и сказал устроителям: «Если вы хотите устроить праздник, то старайтесь, чтобы он вышел блестящим, потому что виленские дамы знатоки в этом деле». О пышности бала ходили разные слухи. Говорили, что все нужное для бала выписывалось специальными транспортами из Петербурга.
Поскольку помещение не могло вместить всех гостей, то решено было устроить танцы на открытом воздухе. С этой целью в саду, на берегу реки Вилии (Нерис), строилась деревянная галерея. Постройку возводил Шульц, профессор архитектуры при Виленском университете. Рабочие говорили профессору, что здание ненадежно, что оно словно висит в воздухе... Граф Шуазель прямо заявил Шульцу, что если здание и будет принято комиссией после осмотра, то он всеми силами постарается воспрепятствовать и отклонить государя от входа в павильон. Шульц не обращал внимания на предупреждения, которые сбылись: ровно в полдень 22 июня, когда рабочие были на обеде, постройка рухнула.
Обломки развалин убрали и танцы происходили на паркетном полу, обставленном вместо стен цветами и померанцевыми деревьями. Торжество привлекло массу зрителей. Шульц под впечатлением события кончил самоубийством: бросился в Вилию и утонул. Поговаривали, правда, что он лишь инсценировал свою гибель, оставив на берегу реки свою одежду…» Так, или иначе, бал под открытым небом в поместье Л.Л.Беннигсена Закрет, состоялся и был увековечен графом Л.Н. Толстым и историками.
Российский император не пожелал давать генеральное сражение войскам Наполеона ни под Вильной, ни где-то далее, аж - до Бородина. Это приводило французского императора в бешенство. Наоборот Александр I дал команду отступить и оставить Вильну. «Следующего дня (27 июня) восходящее солнце осветило российское неустрашимое воинство в боевом порядке перед Вильной. С первым лучом дневного светила, во всех полках музыка с барабанами возвестила зарю. У каждого воина кипел дух брани за родину. Утренний холод освежал мужественные лица солдат. Важная тишина и спокойствие в лагере скрывали в себе нечто страшное. С пробуждением всех началась воинская деятельность: разводы по караулам, дежурство и прочее. Команды с артельными котлами гремели к речке за водою, задымились кухни, и заварилась солдатская кашица...
Наша рота артиллерии стала в боевом порядке на самом конце левого фланга первой линии, на возвышении, с которого открывалось вдоль все расположение войск обоих корпусов. Впереди от линии, на дальнее расстояние простирался частый кустарник; позади оставался город. Утренний звон колоколов возвещал печальную молитву жителей, ожидавших своей участи. Страшный гул носился по всей окрестности. Мы стояли готовые к бою, в каком-то ожидании, и помышляли о неприятеле, который таился перед нами, казалось, он пробирается в тишине через кустарник, скоро сделает нападение... Целый день простояли мы благополучно на месте. Слышно было, что французы в 20 верстах от нас, при Новых Троках, стягивают войска, а потому ожидали мы, что непременно завтра у нас будет сражение; но к вечеру получили приказ — ретироваться» — так заканчивает рассказ о своем пребывании в Вильне поручик, подписавший свои воспоминания буквами И. Р. Русские войска организованно отходили в глубь России, чтобы вернутся сюда менее чем через 6 месяцев.
Занять Вильну и в ней утвердить свою главную квартиру побуждали Наполеона стратегические соображения. «Желая извлечь возможную выгоду из превосходства моих сил, — писал Наполеон в своих записках, - я решил атаковать неприятеля по всей его линии, соблюдая однако правило — направлять главные усилия на решительный пункт».
У Ф.Кудринского читаем: «27 июня Наполеон лично повел свою гвардию на Вильну. Мюрат и Даву пошли во главе кавалерии и пехоты на Вильну, через Жижморы (Жежмаряй). Туда же по течению реки Жижмы пошли Удино и Ней…
— Того же числа у Ивье (Вейвис) произошла схватка казачьего разъезда, посланного из Янова (Ионава), с 8-ым польским уланским полком. Несколько казаков было убито, а офицер с письменным рапортом, который вез Тучкову, попал в плен. — 27 июня на большом тракте между Жижморами и Новыми Троками произошла схватка между тремя эскадронами французских гусар и двумя эскадронами наших лейб-казаков (взято в плен 7 французских гусар).
— 28 июня на берегу р. Ваки лейб-казаки вновь сцепились с французскими гусарами и только к вечеру отступили к Вильне. Подходя к Вильне, французы чувствовали себя порядочно усталыми и не церемонились с встречными жителями и их имуществом».
Первым 28 июня вошел в Вильну со стороны Ковенской заставы полк польских улан, под начальством Доминика Радзивилла (8-й полк).
За ним 6-й уланский полк Варшавского герцогства, под предводительством полковника Конвовского, и французские конные вольтижеры с гусарами.
Сам Наполеон въехал в Вильну чуть позднее (по точной дате имеются противоречивые данные, скорее всего на следующий день) и находился здесь три недели. Отпустив городскую депутацию с ключами от Вильны, Наполеон вслед за взводом гвардейских уланов Красинского и окруженный блестящим штабом, «не поехал в центр города, но, полюбовавшись видами Вильны, повернул с Троцкой улицы на Немецкую…». Ознакомившись с Вильной, Наполеон уехал в бывший епископский дворец.
Это здание, отстроенное заново в стиле классицизма в конце 18 в. служило дворцом виленских губернаторов. Здесь, во дворце жил М. И. Кутузов, дважды занимавший должность литовского генерал-губернатора (в 1800—1801 гг. и в 1809—1811 гг.), здесь бывали и жили многие коронованные особы Европы.
В 5 часов вечера Наполеон занял те самые комнаты, в которых останавливался император Александр I. Уставший, он вообще находился в этот день в скверном расположении духа, поскольку ожидал, что битва с русскими войсками под Вильной решит кампанию. А тем временем через город проходили безостановочно разнородные, разновидные и разноязычные его войска…
Здесь в губернаторском дворце Вильны Наполеон принял посланника русского императора генерала Александра Дмитриевича Балашева с письмом от Александра I.
«— Государь поручил мне доложить вашему величеству, — сказал Балашев, — Что и теперь, как прежде, он готов на мир, но с непременным условием, чтобы французы немедленно перешли обратно за наши границы.
— Неужели вы думаете, что я пришел к вам только за тем, чтобы посмотреть на Неман? — ответил Наполеон. Напрасно вы надеетесь на своих солдат. До Аустерлица они считали себя непобедимыми. Теперь они заранее уверены, что мои войска побьют их…
По каким городам идёт дорога к Москве? — спросил Наполеон.
— По разным. Карл XII шел в Москву через Полтаву, - ответил Балашев» - повествует нам Ф.Кудринский.
Предложения русского императора были отвергнуты. Генерал А.Д.Балашев 17 июля вернулся в Видзы, где в это время была главная квартира командования русской армии. Нашествие наполеоновской коалиции Европы на Россию продолжилось.
Прежде чем обрисовать заключительную стадию Отечественной войны 1812 г. необходимо  показать политическое отношение Наполеона к региону, который назывался исторической Литвой.
Замечу, с точки зрения исторической науки и географии, понятие «историческая Литва», на территории которого начало формироваться государство Великое княжество Литовское (ВКЛ), не совпадает с территорией нынешней Литовской Республики, ибо находится южнее. Своеобразной столицей той, исторической Литвы, являлся город Новогрудок, что нынче в Белоруссии. Поляки, как этнос, на территории исторической Литвы никогда не жили, как, впрочем, и предки современных литовцев, ибо государственный генезис Великого княжества Литовского был славянским и православным. Затем, после Люблинской унии 1569 г., когда образовалась «Вещь народов Польши и Литвы» - Речь Посполита, произошло объединение в единое государство Королевства Польского и Великого княжества Литовского - огромных территорий в центре Европы. Теперь здесь правили на «польской мове» польские короли, избираемые из разных стран католической Европы. Объединение оказалось неустойчивыми и после третьего раздела Речи Посполитой это католическое славянское государство перестало существовать.
Участие поляков с территории Герцогства Варшавского в русской кампании, ведомых под знамёнами Наполеона на Россию представителями знатных польских родов, являлось данью за восстановление, хотя и суррогатной, но всё же польской государственности. Правителем Герцогства Варшавского был не польский, а немецкий – саксонский король Фридрих-Август III, герцог Варшавский.
Об отношении Наполеона к Польше лучше всего может свидетельствовать нота, полученная в Петербурге 20 октября 1810 г. из Шампаньи, в ответ на представление русского графа Румянцева по польским делам.
В ней ясно говорилось, что «император (Наполеон) не только не желает вызвать мысль о восстановлении Польши, которая так далека от его видов, но он готов содействовать императору Александру во всех тех мерах, которые могли бы истребить воспоминание о ней в её прежнем населении. Его величество согласен на то, чтобы слова: «Польша» и «поляки» не только исчезли бы из всех политических договоров, но даже из истории» (там же – Ф.Кудринский). Вся трудность политики Наполеона, по отношению к Польше, заключалась и в том, чтобы согласовать ее интересы с интересами Австрии, с двором которой Наполеон был в дружбе и даже родстве.
Когда Наполеон вошёл в Вильну, бывшую столицу ВКЛ, идеи полного восстановления прежнего государства – Речи Посполитой, полякам казалось, приобретали вполне реальные очертания. Увы, Наполеон и не думал восстанавливать бывшую огромную европейскую империю Речь Посполитую. Отвергая претензии поляков на политическую самостоятельность, Наполеон еще менее церемонился с жителями исторической Литвы. Он охотно принимал представителей литовского княжества, чтобы, прежде всего и главным образом, требовать от них людей, лошадей, хлеба и денег, говоря при этом в ответ абсолютно ничего конкретно в политическом плане не означающие слова. Ф.Кудринский в упомянутой книге пишет: «Недалеко от Вильны Наполеон велел призвать к себе несколько литовских крестьян и начал говорить им о свободе. Кланяясь ему униженно, крестьяне смотрели бессмысленно и ничего не понимали. «И они хотят, чтобы с такими людьми я восстановил Польшу!» — с досадою вскричал Наполеон».
Главным комендантом города Вильны назначен был барон генерал Генрих Жомини (затем он побывал ещё губернатором Смоленска, а потом, в 1813 г., разочаровавшийся в Наполеоне, стал на 56 лет верным слугой трёх Российских императоров). Декретом Наполеона (от 1 июля) в Литве было введено временное правительство. Главный комитет по управлению княжеством состоял из семи членов и одного секретаря. Управление главной казной, деньги которой назначались главным образом на формирование литовских полков, поручено было Эйсмонту, виленскому казначею. В основание финансовых операций литовского казначейства было положено 500.000 франков, данных Наполеоном. Частных пожертвований и налогов поступило 2.159.566 злотых. Все эти деньги были израсходованы по распоряжение высшего правления. «В Троках назначен был подпрефектом помещик Петриковский, в Тельшах — бывший уездный предводитель Пилсудский, в Ошмянах — предводитель Жаба, а комендантом помещик Холминский, в Поневеже — помещик Бруннов, а потом помещик Шишло; в Свенцянах — граф Эдуард Мостовский; кроме того, в том городе назначены были: управляющим хозяйственною частью помещик Халецкий, казначеем — Онуфрий Каминский, а для набора кантонистов (поселенцев из вне) определен Петр Мухлинский». Рекрутация местной молодёжи в наполеоновскую армию, практически провалилась. Главное правление постановило на первых же своих заседаниях немедленно сформировать в Литве пять полков линейной пехоты и пять полков кавалерии, которые должны по порядку следовать за польскими полками Варшавского герцогства. Так как не хватало лиц с военным образованием и, вообще, опытных в военном деле, то начальство над этими полками было поручено лицам, избранным из местных помещиков-дворян. В этом сказались польские традиции в Литве — поручать дворянству защиту края. Но и эта затея не была осуществлена.
Приказав позаботиться об устройстве госпиталей, провиантских магазинов, сбором людей, лошадей, организацией запасов и пр. Наполеон выбыл из Вильны 16 июля на Свенцяны, в местечко Глубокое, в действующую армию.

Впереди его ожидали кровавое сражение на Бородинском поле, горящая Москва, отступление после боя под Малоярославцем, разгром под Березино и позорное бегство назад в Париж, с мыслью о том, что «от великого до смешного один шаг»…

Но солдатам его Великой армии было не смешно. Во второй раз брошенные своим амбитным полководцем (первый раз в 1801 г., в Египетском походе), на чужой территории, истекая кровью, холодные и голодные, терзаемые партизанами, они массово гибли. Лишь безоружные и больные находили христианское милосердие и пристанище у местных жителей, которые их кормили, обогревали и где многие из обречённых выживали. И таких потерянных в России солдат Великой французской армии было не мало – более 20 тысяч. Многие из их потомков оставили в последствии свой след в истории во славу России.

Тем временем, в начале декабря, через снега и лютые 30-ти градусные морозы, сытый и тепло одетый Наполеон, мчался с Березины в своей кибитке, с небольшой группой адъютантов и солдат охранения. Он мчался мимо Вильны в Ковну, к той переправе, где в самый длинный летний день самонадеянно руководил своим многотысячным воинством стройными колоннами вступавшим в Россию.
Наполеон переехал границу России 7 декабря и направился из Ковны в Варшаву.
В Вильну тем временем со всех направлений минувшего нашествия, стекались остатки былой Великой армии. Их оставалось около 20 тысяч.
Под командованием маршала Мишеля Нея они оказывали посильное сопротивление наступавшими вслед за ними русским войскам, но были отброшены к Вильне партизанским отрядом под командованием генерал-майора Александра Никитича Сеславина.
Преследуемые авангардом войск Кутузова под командой графа, генерала от кавалерии Матвея Ивановича Платова, французы буквально бежали к Вильне.
По пятам за ними, уже на следующий день в город ворвались русские казаки прославленного атамана. 10 декабря русские заняли столицу ВКЛ. А французы, кто мог, бежали дальше. В 6 верстах от города по направлению к Ковне неприятели вынуждены были взбираться на крутую, покрытую гололедицей гору. Здесь столпилась значительная часть обоза, так как лошади скользили, падали и не могли вскарабкаться на высоту. Арьергард Нея пробовал задержать преследующих, но был сбит, и русским досталось множество пленных и повозок. В числе последних было несколько с казной Наполеона, заключавшей в себе до 11 миллионов франков. Деньги эти частью были разграблены самими французами, частью же достались донским казакам Платова. Спасти удалось лишь около 4-х миллионов.
К сожалению, не обошлось без жертв. Среди погибших русских, был полковник Павел Гаврилович Бибиков, родственник со стороны жены светлейшего князя и бывший адъютант М.И. Кутузова. (Похоронен в Закрете, надгробная плита на Ефрасиньевском кладбище Вильнюса).
Но, как-либо серьёзно противостоять русским войскам эти несчастные французские солдаты уже не могли. По существу, Вильна стала могилой Великой армии Наполеона.
Картина была удручающей. Городские госпитали и казенные здания окончательно переполнились больными. Умерших некому было хоронить. Трупы, нагроможденные кучами, лежали на улицах. Не было ни соломы для постели, ни дров для топки, ни воды для питья. Живые лежали вместе с трупами. Тела умерших особыми командами выбрасывались через двери и окна на улицу. Воздух был наполнен трупным запахом и испарениями от разлагавшихся трупов. Больные в полусознательном состоянии иногда разводили огонь на полу занимаемых ими помещений и от пожаров погибали вместе со зданиями. Таким именно образом сгорел госпиталь в Закрете (тот самый бывший дворец ЛЛ.Беннигсена) и много других зданий. Свидетель происходившего ужаса Иосиф Франк продолжает рассказывать, что «больные французы, помещенные в клиниках, в зале анатомо-патологического музея, с голоду съели большую часть хранившихся там анатомических препаратов. А в здании гимназии, как рассказывали, больные подползали к только что умершим товарищам и объедали им мясо с рук и ног». Самую ужасную картину представлял базилианский монастырь.
«7500 трупов навалены были друг на друга по коридорам подобно грудам свинца. Все отверстия разбитых окон или стен были заткнуты руками, ногами, туловищами и головами мертвых, чтобы предохранить живых от доступа холодного воздуха. И в этих помещениях, наполненных зловредными испарениями, лежали несчастные больные и раненые, обреченные на гибель». На всех главных улицах горели костры для уничтожения миазмов и очищения воздуха. Развитию эпидемии до чрезвычайных размеров могло содействовать то обстоятельство, что в городе не было лиц, которые взяли бы на себя инициативу и обязнности борьбы с болезнью. Многие доктора французы и поляки бежали при приближении русских. Раненные и больные наполеоновские солдаты умирали в Верках, Закрете, в медицинской клинике, в доме гимназии, в Базилианском монастыре и в казармах св. Игнатия – там были устроены госпиталя.
В Вильне русские захватили в качестве военных трофеев 140 орудий, обширные провиантские склады и более 14 000 человек пленных.
12 декабря прибыл в Вильну Кутузов. Начальником края был назначен князь Римский-Корсаков, генерал-полицмейстером Эртель, полицмейстером Шлыков.
С переходом госпиталей в руки русских властей, положение, как больных, так и врачей улучшилось. Генерал-лейтенант Эртель объявил всем жителям, «чтобы они, в течение трех дней, очистили свои дворы и улицы от мертвых тел и павших лошадей, отвозя все это за город, на место, назначенное полиций. В четвертый день послана от меня будет воинская команда для осмотра. Если где мертвое тело, или павшая лошадь, на дворе ли, или против дому чьего, найдены будут, то с того хозяина взыскать велю по пяти рублей серебром за каждое тело в пользу городских доходов…» Однако ещё 27 декабря полицмейстеру Шлыкову доносили,  что «в монастыре св. Казимира найдено мертвых тел около пяти тысяч, кои по части начинают гнить, и находится за сим вонь большая…».
Когда трупы были вывезены за город, сам собою возник вопрос об их уничтожении. Член санитарной комиссии Бекю предложил сжигать трупы. В январе 1813 г., за предместьем Снипишки, на одном костре было сожжено около 1000 трупов, подобранных на улицах, дворах, огородах и привезенных из госпиталей. Но «от костра весь город покрылся таким удушливым смрадным дымом, что пришлось отказаться от этой меры». Трупы стали предавать земле. Только на Антоколе похоронено было более 5000 французов. Всего в окрестностях Вильны и в самом городе зимой 1812-13 гг. было похоронено до 80 000 трупов – писали современники тех событий. (Несколько лет назад, застраивая вильнюсский микрорайон «Северный городок», было найдено одно из таких захоронений солдат Великой армии. Нынче они упокоились на воинском кладбище на Антоколе).
Несмотря на тяжелое в санитарном отношении положение города, общественная жизнь начинала постепенно входить в нормальное русло. Обыватели, по мере очищения города, забывали ужасы войны.
Возжелавший окончить войну там, где и начал её, 23 декабря в Вильну прибыл император Александр I. Он отпраздновал здесь со своими победоносными войсками свой 35-й день рождения – ровно через шесть месяцев после того, как в той же Вильне объявил, что «не положит оружия…».
А тем временем, в Ковне, повторились те же картины грабежа и беспорядка, что и в Вильне. И опять Ней со своим слабым арьергардом, к которому удалось присоединить несколько сот молодых немецких солдат, пытался задержать наступающих на них русских. Но 14-го декабря подошли казаки Атамана Платова и после непродолжительного боя разогнали французский арьергард, с этого дня переставший существовать. В Ковне казаки захватили до 5 тысяч пленных и 21 орудие. В общем, из 380 тысяч главных сил французской армии, перешедших 24 июня 1812 г. русскую границу в Ковне, обратно возвратилось через нее только 1 тысяча вооруженных человек с 9 орудиями, и до 20 тысяч безоружных. С ними бежали из России и маршалы Наполеона.
Маршал Ней спасся последним. Он остался лишь с генералом Жераром, когда перейдя российско-прусскую границу с 200-ми вооруженных людей, те оставили его, разбежавшись в разные стороны. Участник войны, генерал Дюма, в своих воспоминаниях написал: «Вырвавшись из окаянной России, я отдыхал на своей квартире в Вильковишках, как вдруг вошел ко мне человек в коричневом сюртуке, с длинною бородою и красными сверкающими глазами. — «Вы не узнаете меня?» — спросил он. — «Нет! Кто вы?» — «Я — арьергард «великой армии», маршал Ней».

Манифест о победном окончании Отечественной войны император Александр I подписал на православное Рождество 6 января 1813 г.