Мой язык попытались однажды лишить двух слов:
Слово «я» было трудно забыть и гораздо страшней.
Но поверив, что жизнь станет лучше и веселей,
С верой этой как смертник я стал уж на все готов.
Я учил забывать это слово своих детей.
На беду свою забывали его не все.
Но не мог я знать, что и тех, кто его забыл,
Через годы судьба обручит еще большей беде.
И еще забывать нужно было про «страх умирать»,
Чтоб винтиком новеньким встать в механизмы страны,
И забыть навсегда, что на свете когда-то был «ты»,
И суметь ничего не решать, не страдать, не знать.
Краснощекие парни из древних и жарких Афин,
Нашим полисом стал нерушимый республик союз,
Были мы для него как для кроны древесной листы,
Что в свой срок увядая, желтеют и падают. Пусть!
Только рухнул в мгновения считанные механизм –
Механизмам не свойственно – поняли – вечно стоять.
И в огромной, космической пустоте,
Эти два позабытые слова, как дом, стали звать.
Они звали, как звезды зовут огоньком в мутной мгле,
Что мерцает иль нет – глаз уверенно не различит.
Они звали как музыка дивная средь глухоты,
И держали, как держит над пропастью тонкая нить.
Слово первое, в душу глядело нам шепотом звезд,
Среди плоти наш дух заставляя ясней различать,
Только мы на обломках прошедших афинских времен
Ни назад, ни вперед не решались ногою ступать.
А когда зазвучало, вновь глас обретя, слово «я»,
Будто колокол-царь отбивал его стройный мотив,
К слову «смерть» вдруг добавилось слово «моя»,
Пустоты мировой враз мне ужас и бездны открыв.
Но средь хаоса звезд и средь шума несчетных миров
Было видно как «я», будто Феникс, восходит зарей,
И я смог разглядеть – пустота оказалась живой,
Напоённой живительной влагой искрящихся в вечности слов.
22-24 ноября 2012 года.