(Дать пинка – один из лучших способов
помочь понять важные истины.)
Предполагаю, что супруга моя обладает абсолютным читательским слухом.
Да как только я стал ей почитывать то, что довелось наваять – так и прояснилось оно.
А ведь мне ещё и некуда деться на предмет премьерного чтения.
Она, как правило, вслушивается, не перебивая, но и не играя эмоциями.
Автор нервничает, суетится, давит зрителя актёрскими штучками – жестами, интонациями, вздохами.
Девушка слегка переминается в кресле, поджимает под себя ноги, позёвывает в кулачок. В общем – не теряет от восторгов рассудка.
Подозреваю, что она, пытается как-то сравнить с маститыми и нетленными.
– Ну и как? – интересуюсь, сохраняя надежды.
– Да, т-а-к. – протяжно цедит она, считая, что уже и это оценка.
– Ну и что нас смущает? – чуточку повышаю я голос.
– Кое-что стоило бы убрать, да и проще бы – совсем не мешало, – пожимает плечами она.
– Ну, покажи, покажи, ГДЕ, и, главное, ЧТО ты там увидела лишнее? Сложности увидела ГДЕ? – клокочу я, поколачивая ладонью по рукописи.
– Ты – автор, тебе бы и посмотреть, – уходит от ответа любимая.
Я истратил на текст уйму нервов и времени, попутно договорился с собой, и мог бы минуя предвзятости, занести его в свой электронный актив.
Я вспоминаю об известной полемике Бабеля и Каверина.
Последний посмеивался над литературным приятелем в связи с его неугомонным желанием гранить литературное слово.
Искренне восторгаюсь отточенным словом Бабеля, но в мгновенья «домашних баталий» в союзниках желаю видеть Каверина.
Не намерен я более напрягаться, и – баста! Но при этом впиваюсь в свои «нетленные» буковки её «занудным взглядом любителя», и ведь умудряюсь врубиться, что не шедевр я родил. Не шедевр! Я выпрыгивая из гениальных штанов, черкаю, убираю, шлифую и …грежу.
Грежу об ином рецензенте, однако! Тонком и ...толерантном.
Только бы такого сыскать!
Но уже глубокая ночь, и я, завершив, кажется, все этапы отделки, несу себя на очередное заклание.
Пробуждаясь, она послушно включает светильник и вчитывается. Читает медленно, въедливо, словно диктант второгодника, выдавливающего из нее прощение и переводную оценку.
Словно сорвавшись со строгого поводка, я убегаю в ванную комнату и назначаю себе контрастные воды.
Взбодрённый многократно испытанной терапией, я возвращаюсь на паперть и, как бы вновь, вопрошаю безвинно-безмолвно …
– Лучше, – чувственно поводит она оголённым плечом, – но, понимаешь, я чувствую…
...Как я её понимаю в тот раз!!
Но уже на следующий день…
Нет-нет, и потрясает она своей беспрецедентной оценочной щедростью:
– Пожалуй, это уже можно прочесть.
Оценка не приводит в экстаз. Но как бы моргает резервам.
Будем копать!