Ролевая игра для двоих

  Часть 1
   
   
  Так есть, и так будет, так было и встарь:
  Все злее мороз к январю.
  Но знаешь, январь - это только январь,
  А я о любви говорю.
   
  И пусть не увижу родных берегов
  И друга зови - не зови,
  Но знаешь, огонь - это только огонь,
  А я говорю о любви...
   
  Блуждая во мраке смертельной тропой,
  Тебя ли я в том укорю.
  Но знаешь, топор - это только топор,
  А я о любви говорю.
   
  Мне глаз не открыть, и губ не разжать,
  И плащ мой в грязи и крови...
  Но знаешь, кинжал - это только кинжал,
  А я говорю о любви...
   
  Над болью пожарищ остынет зола,
  И ворон всплакнет на зарю
  Но знаешь, стрела - это только стрела,
  А я о любви говорю.
   
  И пусть не увижу былых храбрецов,
  Вьюнок их могилы обвил...
  Но знаешь, Кольцо - это только Кольцо,
  А я - о любви, а я - о любви, о любви!
   
   
   
  Кирилл
   
  - Как вас зовут?
  - Ой, ребята тошнит-то как. Что за гадость вы мне подсунули?
  - Вы способны сейчас сотрудничать?
  - Ты мне еще, в смысле, предлагаешь на посошок перед смертью?
  - Я спросил ваше имя, - с нажимом спросил амбал в шикарном костюмчике.
  - Ну и я, так сказать, интересуюсь составом этого дихлофоса, авось пригодится, и не такие глюки видели, - с трудом проговорил я. Тошнило правда по- страшному, так, что дышал через раз.
  - Или вы сотрудничаете с нами или...
  - Да пошел ты.
  Амбал обиделся. Сильно обиделся - точно мне под дых. К сожалению, шикарные туфли теперь побрезгает носить с этим шикарным костюмом - я же предупреждал, что меня тошнит. Кто-то схватил меня за руки и вытащил за дверь. Сопротивляться не было сил, а желание было лишь одно: упасть и сдохнуть, или сначала сдохнуть, а эти потом сами труп выкинут.
  В узком коридоре меня подвинули. Нагло так подвинули, так что остатки пытались полезть наружу. В голове были одни ругательства и где-то на фоне этого:
  'Дышать, дышать глубже или стошнит. О нет, этого уже стошнило. Не дышать...'
  Я с трудом поднял голову, посмотрел на препятствие, мешающее пройти до конца коридора. Препятствием оказалась девушка, бледная как моль и брезгливо зажимающая нос.
  «Сама дура»,- только и успел подумать я, а потом мое сознание отключилось.
   
   
  Аля
   
  - Как вас зовут?
  - А вас? – Так, глубоко дышать. Вдох, выдох. А мужик-то в три раза шире меня в шикарном костюме, но почему-то без обуви. Может у маньяков манера такая, мало ли.
  - Вы способны сейчас сотрудничать? - монотонно произнес мужик.
  - Сотрудничество предполагает добровольное обоюдное действие, - выпалила я на одном выдохе, а на другом добавила:«Мой ответ: добровольное - нет, обоюдное - нет, действие, по-моему, тоже нет.» Комок подступил к горлу: «У вас будут другие предложения?»  - Нет.
  Меня подхватили за руки санитары. Я так их называла из-за белых халатов, хотя габариты у них были слегка иные. Они повели меня обратно по коридору. Боже, что со мной твориться. Тошнит-то как и как в прострации. О, благословенная комнатка. Я было рванулась в женский туалет, но меня быстро остановили.
  - Вы уверены, что хотите, что бы я сделала это здесь?
  Санитары не стали спорить. Я быстро зашла внутрь, захлопнула дверь кабинки и как есть опустилась на холодный пол. Я приложила голову к стене, чтоб хоть как-то остудить лоб. Что со мной творится? Жар, тошнота, признаки эйфории. Мне не было так плохо даже после редких моих пьянок. Мысли плыли сами собой. Где я? Что это был за пожар? Что это за люди? Что мне дали? Страх окатил с новой силой. Тихо, тихо, чтоб никто не услышал, я начала читать молитву. А на фоне моих мыслей опять полились отборные маты. Опять глюк. От этого глюка мой мозг тихо ушел в небытие.
   
   
  Кирилл
   
  Вашу мать. как же тошно-то. Где я? Глюк продолжается. Сначала молитвы, а теперь это. Я оказался в изолированной комнате с мягкими стенами. Супер, я повредился в уме. Ну, это, по крайней мере, объясняет молитву. Никогда их не знал, а тут... В дверь вошли. О, санитары! Осмотр прошел неприятно и болезненно. Мое тело никак не хотело шевелиться, а разум никак не хотел соображать. Один из санитаров что-то говорил, и мне понадобилось огромное усилие, чтобы понять, что обращаются ко мне.
  - Ваше имя?
  Мое имя. Как же плохо-то. Голова. Казалось, что каждая мысль отдает болью.
  - Вы понимаете меня? - спросили строже. Я только что-то простонал. - Запиши. Инициация проходит с осложнениями. Интересный случай. Признаки тошноты, рвоты, головной боли, покраснение глаз... У других все проходило легче.
  Он что-то еще продолжал, но я уже не мог слушать. Я хотел, чтоб это прекратилось. Но, как назло, это продолжалось и продолжалось.
  'Я не хочу вставать, здесь прохладно. Боже, забери этих санитаров в ад'
  Я усмехнулся от этой мысли на фоне моего сознания, несмотря на то, что от неё голову пронзило болью.
  'Я не хочу. Нет. Нееет'
  Мысли были такими громкими, что от боли из носа полилась кровь. Один из санитаров обратил на это внимание и поднес к моему носу вату с какой-то дурно пахнущей жидкостью.
  - Прекратите это, - прохрипел я.
  - Вы что-то сказали? Вы понимаете, что я говорю? - поинтересовался санитар.
  - Прекратите это, - заорал я, отчаянно стараясь закрыть уши ладонями, чтобы не слышать крика:
  'Нет. Не надо. Пожалуйста, не надо'.
   - Прекратите, пожалуйста. Я не хочу, - орал я во все горло.
  - У нас обострение. Успокоительного! Быстро! Я его подержу.
  На меня навалилась туша, мешая дышать и вызывая тошноту. В руку укололи, вводя какую-то жидкость. Разум потихоньку отключался, услышав на фоне этих ужасных криков ровный голос.
  - Не знаю. Этот похоже тоже претендент на утилизацию. Не знаю.
  - Очень жаль. При его потенциале.
  - Ну, мы подождем еще, конечно, но не знаю.
   
   
  Аля
   
  Я очнулась. Понадобилось некоторое время для того, чтобы сообразить, где я. Все-таки в психушку не часто попадаешь. От вколотого лекарства мучила жажда. Так, я связана серой смирительной рубашкой. Как я сюда попала? Память услужливо показала некоторые наиболее неприятные моменты. Так, нужно по порядку. Дом, пожар. Пожар? Был в универе. Вспыхнуло все неожиданно и сразу. Как будто подожгли со всех сторон сразу. Дым был. Задохнулась дымом. Наверное, от этого голова кружится. Пока с психушкой не очень сочетается. Дальше. Очнулась связанной в машине. Так, меня украли. Это логично. Или уже сюда везли. Нет, кляп во рту был и не одна я была. Много народу связанного. Подъехали к какому-то зданию. Всех выгрузили, поместили в комнату с решетками. Начала болеть голова и тошнить.
  Я вздохнула несколько раз при воспоминании об этом. Вроде уже лучше. Тогда начало тошнить многих. Может по дороге, что вкололи. Обдумывать, что за маньяки нас украли, времени не было, или сил. Помню, меня хватило только на торговцев органами. А что? Парни в таком количестве у нас спросом на рынке торговли живым товаром не пользуются. Или пользуются? Все равно не логично. Почему я в психушке? Так, дальше. Начали выводить по одному. Тех, кого совсем корчило, выносили на носилках. Дошла очередь до меня. Я не могла даже думать нормально, но урода без ботинок помню. Говорил какую-то глупость про сотрудничество. Потом смутно коридор, холодный кафель. Кайф. Потом меня пытались поднять и умыть. Вода холодная. Орала, как резаная, когда переодевали. И не изнасиловали ведь, что удивительно. А я думала, что будут. Может поэтому, и поместили сюда. Вероятно. Я одному ухо пыталась откусить. Так что вполне вероятно. Или я что-то упустила? Еще раз. Нет, не логично. Зачем красть, а потом в психушку. Боже, что же я пропустила. Я в бессилии побилась головой о стенку. Хорошо, что стены мягкие. Что я пропустила? Что?
  'Черт, опять...' - пронеслось досадное на фоне моих мыслей. В мозг вернулась привычная боль.
  'Что опять?' - спросила я саму себя. Надеясь, что проснувшееся подсознание даст ответ. Но ответ получился совсем неожиданным.
  'Глюк. Я сумасшедший. Я в психушке, и я сумасшедший'
  Я вспомнила весьма пренеприятнейший факт. Я вспомнила, что слышу голоса. С тех пор, как я в этом тупом месте, я слышу голоса. Ясно, почему я в психушке. Потому, что я реально сумасшедшая. Я вспомнила маму.
  'Блин, блин, блин’, - начала ругаться я во всю.
  'Черт, черт, твою мать, чтоб меня перекосило, да выбросило’, - более красочно ругался глюк.
  Что же теперь будет? Я просто не выдержу слезы матери. Да пусть отец орет до одури, пусть дядька с теткой больше не будут приезжать. Я готова на все, только, мама, не плачь.
  Глюк на фоне моих мыслей как-то неадекватно отреагировал на слово «мама» и продолжил невнятно материться.
  Блин, свадьбу придется отменить. Ну что я могу сказать, милый, я сумасшедшая. Он не простит. Я всегда любила его больше. Он не простил мне даже сломанную мной стереосистему, естественно, он не простит мне безумие. На глаза налились слезы. Пусть так, пусть уходит...
  'К хрену собачьему’, - подсказал глюк.
  Но пусть только мама не плачет.
  'Да нет у меня матери, - взревел отчаянно глюк - Мама, я что умер и ты меня истязаешь, что я не приходил к тебе на могилку? Мама, мамочка, прости меня. Я не нашел. Я пытался'.
  «Нет! - заорала я во все горло, - нет, мама жива. Это я сумасшедшая.'
  Так, надо, что-то делать. Нельзя просто так сидеть и ждать. Дышать глубже. Так. На вдохе раз, два, три, четыре, пять... На выдохе раз, два, три, четыре... Да, я сумасшедшая. Лучше принять это сразу. Раз, два, три, четыре, пять, шесть...
  'Я определенно в аду’, - продолжил глюк. И продолжил, заразившись от меня: 'Глубокий вдох. Раз, два, три - десять'.
  Стоп. Я могу его отличить. Я действительно могу отличить его от своих мыслей. Дело не в манере и не в форме. Этот голос просто другой. Если я могу его отличить, я могу не обращать на него внимания. Если я могу не обращать на него внимания, я смогу притворяться нормальной. Тогда все будет хорошо. Все будет хорошо. Глюк что-то орал на периферии, но я уже могла не обращать на него внимания. Это всего лишь как в комнате, где еще кто-то есть. Кто-то, кто все время говорит. И тогда я успокоилась. Впервые успокоилась. Смирение с обстоятельствами и решение всегда давали покой. Я не слушала глюка. Я отчаянно старалась держаться за реальность. Например, эта комната реальна. Это уже хорошо. Глюк не реален. Это уже прогресс. Обстоятельства, которые были до попадания в настоящую реальную комнату, нуждаются в проверке и подтверждении. Это правильно.
  Я не знала, сколько времени я так сидела. В конце концов, кто-то должен был прийти. И они пришли. Санитары. Ясно санитары реальны. Я их помню. Они не сделали мне ничего плохого, пока.
  - Ну как мы себя чувствуем? Больше не тошнит? - осведомился толстый и тут же добавил, - ты меня понимаешь? - видимо из-за того, что я попыталась дотронуться до него, чтобы убедиться, что он реален.
  Я кивнула, надеясь, что зрительных галлюцинаций у меня не обнаружено. Ну, нужно хотя бы чему-то доверять. Примем к сведению: санитары реальны. Это логично.
  - Спасибо, не тошнит, - и побоялась говорить дальше. Глюк вовсю начал орать, чтобы его выпустили. От этого сознание немного поплыло. Я боялась, спутать реальность с нереальностью.
  Второй санитар начал меня осматривать, в то время как толстый продолжал спрашивать.
  - Ты помнишь, как тебя зовут?
  - Алика. Мое имя Алика, - повторила я как можно более отчетливо и прикусила губу с досады. Я должна казаться более естественной или мне не поверят. Я улыбнулась как можно более растеряннее и неувереннее. - Где я?
  Подействовало. Меня развязали.
  - Алика, вы в больнице.
  - Я больна? - еще одна улыбка смущенная.
  - Лучше вы нам скажите, - я удивленно уставилась на санитара, мол, я не я и глюк не мой, но он начал задавать вопросы в другом направлении - Голова кружиться?
  - Болит немного. - все еще смущаясь призналась я. Боль в голове пульсировала вместе с очередной фразой глюка. На неё я тоже старалась не обращать внимание.
  - Нужно еще обезболивающее, - так вот почему пить хотелось.
  - А что уже..?
  - Да мы вкололи вам дозу, - сказал санитар, изображая добрую улыбку.
  - Нет, спасибо, я думаю, само пройдет, - быстро сказала я.
  - Так, а ответьте-ка мне на такой вопрос: Сколько будет дважды два четыре?
  - Вопрос с ответом, - усмехнулась я.
  - Хорошая реакция. Ну а что вы скажете коллега?
  - Дыхание стабилизировалось, жара больше нет, зрачки сузились. Шоковое состояние прошло.
  - Шоковое состояние? - неуверенно спросила я с надеждой. Может они еще не знают, что я сумасшедшая.
  - Ну, тогда наша работа на этом закончена, - сказал толстый санитар, не обратив внимания на мой вопрос. - Позвольте вас проводить.
  - Я могу идти домой? - сердце колотилось со всей силы.
  - Не думаю. Вас еще осмотрят. Но не мы.
  Я нашла в себе силы улыбнуться и кивнула, давая понять, что готова следовать за санитарами. Они пропустили меня вперед, побоялись все-таки. Я шла и понимала, что все мои надежды, что мое путешествие в связанном состоянии после пожара окажется нереальностью, таят на глазах. Тот же коридор, та же комната, те же люди. В душе закипала злость. Так нечестно. Я ведь сумасшедшая, зачем все это.
  - Как вас зовут? - спросил мужик в дорогом костюмчике.
  - А вас? - повторила я.
  - Готовы ли вы сотрудничать? - продолжил он машинально.
  - Мы, по-моему, это уже обсуждали. Сотрудничество это слегка другая форма общения. Здесь скорее подчинение.
  Мужик оторвал голову от бумаг и посмотрел мне в глаза.
  - Хорошо, готовы ли вы подчиняться?
  На глаза навернулись слезы. Вот так все просто и прямо.
  - Алика. Меня зовут Алика. Новикова Алика Анатольевна.
  - Лет сколько? - спросил мужик, после того, как записал данные.
  - Двадцать.
  - Учились, работали? - как-то в прошедшем времени спросил он.
  - Университет маркетинга, анализ рынка.
  - Замужем? Дети?
  - Нет.
  - Остальная семья?
  Этот вопрос оглушил. Я не была готова отвечать на него. Но молчать было тоже глупо. По фамилии быстро найдут. Дура, какая же я дура.
   - Есть, - просто ответила я. Мужик поднял глаза и усмехнулся.
  - Вас проводят в следующий зал, заполните, пожалуйста, вот эту анкету, - мужик вручил мне в руки кипу бумаг и отправил в противоположную дверь...
   
  Кирилл
   
  Это подсознание. Это определенно мое подсознание. И оно говорит мне, что делать. Да, это же так логично. Я не согласился работать с этими ублюдками, и оно просто советует мне подчиниться, иначе утилизация. Все логично. Просто шок. А у кого не будет шока после того, как лифт оборвался, и в скорой срочно увезли на осмотр. Хорошо, сильно не пострадал. Только ногу подвернул. Увезли, а потом связали. На органы. Черт, черт, черт. Удалось же влипнуть в такое дерьмо. Хотя подсознание право. Зачем тогда сотрудничество? Надо выяснить.
  В комнату вошли те же.
  - Вы кричали.
  - Да, - нервно как-то прозвучало, попробуем успокоиться. - Не кричал, просто позвал кого-нибудь, кто бы мог помочь мне.
  - Вам плохо? - поинтересовался толстый санитар.
  - Нет, я в порядке, - соврал я, хотя голова периодически все еще раскалывалось, особенно. когда подсознание пыталось достучаться до меня.
  Второй санитар начал осмотр.
  - Жар исчез, зрачки сузились, потоотделение ушло...
  Перечисление моих физических характеристик не сильно отличалось, от предыдущего.
  - Так чем мы можем вам помочь, Кирилл? - доброжелательно откликнулся санитар, но развязывать меня пока не стремился. Я сглотнул, потому что еще не придумал причину. Подсознание подсказывало: это должно быть что-то разумное. Что бы сказал другой нормальный человек.
  - Во-первых, прошу прощения за то, что доставил вам неприятности. Сами понимаете стресс, шок. Не каждый день в лифте падаешь. А во-вторых, если это вас не затруднит, не могли бы связаться с моими родными. Они переживают, - из родных у меня только сеструха, надеюсь этого хватит для серьезности положения. - Или хотя бы сообщить им, что со мной все в ПОРЯДКЕ, - убедительно сказал я, напирая на последнее слово.
  Это сработало. Это было разумно и это сработало. Меня развязали.
  - Посмотрим, чем мы вам можем помочь, Кирилл. Но если вы обещаете больше не доставлять нам таких неприятностей....
  - Не беспокойтесь, - улыбнулся я и добавил: – Я, правда, даже не знаю, что со мной случилось. Переклинило.
  - Кстати, сколько будет дважды два четыре.
  Дежавю. Это дежавю. Я выдавил улыбку...
  Дежавю преследовало меня дальше. Тот же коридор, та же комната, те же люди.
  - Как вас зовут?
  - Кирилл, - выдавил я. Ну что ж, игру я знаю. Увеличим шансы.
  - Сколько лет?
  - Двадцать четыре.
  - Работаете, учитесь?
  - Работаю, маленькое свое дело.
  - Область?
  - Информационные технологии и сбор информации.
  - Семья есть?
  - Нет. Семьи нет, - солгал я, не моргнув глазом, воспользовавшись, тем, что санитары удалились.
  - Будьте добры, пройдите в эту дверь, дальше по коридору. Увидите зал. Там заполните вот эту анкету. Кипа бумаг оказалась в моих руках.
  Дежавю преследовало меня дальше. Так что там советует подсознание. Глубокий вдох и выдох. Я здесь не был, но странное знакомое ощущение пропитало это место насквозь. Я видел его словно сквозь сон. Подсознание упорно перечисляло вопросы, указанные в анкете и ответы.... И при этом на каждую бурную эмоцию приходилось расплачиваться секундой головной боли.
  'Как вы относитесь к парапсихологии?' - Боже, что за тупость, я о ней ничего не знаю.
  'Я знаю' - поддержал я подсознание. Оно не обратило на меня внимание.
  'Знакомы ли вы с теориями Норбекова, Бейтса и др.?' Что-то с излечением.
  'Ага, чушь собачья'
   
  Я зашел в большой зал, заставленный столами. Несколько людей сидело за ними и напрягало мозги на тему заполнения анкет. По периметру были выставлены люди с оружием. Ни капельки не стесняясь, они держали свои пушки на виду, с намеком, что за списывание, тебя действительно удалят из класса. И в класс ты больше не вернешься, впрочем, никуда уже больше не вернешься. Я сглотнул и чисто автоматически пошел в сторону, куда советовало мое подсознание. Не повезло. Место было занято старой знакомой, белой молью, с которой встретились в коридоре перед психушкой. Она оказалась рыжей бледной молью. Она сидела за своей анкетой, ломая голову над очередным вопросом.
  Я сел рядом. Так приступим. Я был зол на свое подсознание. Оно вообще не обращало на меня внимание. Или предполагалось, что я буду давать такие же ответы. Ну, если следовать этой логике в графе «пол» нужно указать, что я - женщина. Чушь. Я был зол, поэтому не стал отвечать на известные мне вопросы. Я начал с конца.
  В конце находился документ-приложение под названием 'Памятка студентам'. Отлично, я студент. Спасибо, что сообщили. В памятке сообщалось, что после заполнения анкеты необходимо передать её куратору и заполнить заявление. Так, заявление было прикреплено тут же. Итак, Заявление. Отлично. Я такой-то, такой-то даю свое согласие на проведение экспериментов по развитию моих выявленных внутренних способностей. Я осознаю и принимаю всю опасность и риск проводимых экспериментов. Я согласен на все меры, предпринимаемые организацией в целях сохранения конфиденциальности. Претензий к результату не имею. Роспись, дата. Шок.
  Черт, черт, черт.
  Бледная моль напряглась рядом со мной. Очень быстро перелистала страницы и нашла тот же листок. Уставилась, не веря своим глазам.
  Подсознание проснулось.
  'Я не просто сошла с ума. Здесь все сумасшедшие'
  'Да, но пока ты справляешься лучше меня' - я был рад пообщаться хоть с кем-то.
  'Уйди, ГЛЮК'
  Это было обидно. Это было очень обидно. Я обиделся.
  - Сама глюк - прошептал я в небытие. Бледная моль вздрогнула и посмотрела на меня своими бездонными карими глазами...
   
  Аля
   
  Он сидел рядом. Бледный, измученный этой неизвестной болезнью, поразившей всех сидящих здесь. Круги под глазами выдавали напряжение, а сальные немытые волосы прилипали к голове.
  'Сам бледная моль' - прошипела я мысленно, поняв кого 'глюк' имел в виду под этим обращением. Парень прищурился и непонимающе уставился на меня - 'Кто ты, черт возьми? И что делаешь у меня в башке?'
  Парень видно впал в ступор.
  - Что, черт возьми, ты делаешь у меня в башке? - прошипела я вслух, близкая к истерике.
  Я заметила, как охрана напряглась, готовая взяться за оружие в любой момент. Ход моих мыслей было легко предугадать. Парень оторвал взгляд от меня, чтобы убедиться, что охрана медленно, но верно приближается к нам. Его озарила удивительно доброжелательная улыбка, в то время, как на фоне моих мыслей прозвучал приказ: 'Заткнись'
  - Спокойней, спокойней, милая. Ребят, ну извините истеричку. Строптивая попалась, а вроде на вид и не скажешь. Думал телефончик оставит, а тут такой облом. Ладно, ну бывай.
  Он спокойно развернулся к своим бумагам, а охрана, успокоившись, заняла прежние позиции.
  'Ну привет, Глюк. Кажется, ты так меня называла' - Прозвучало у меня в голове с издевкой.
  'Что здесь происходит?'
  'Да какого я должен это знать? Я в таком же положении, что и ты. Один хрен, над нами эксперименты проводят, и, судя по заявлению, за результаты не ручаются. Так что побочный эффект! Извиняйте!'
  Я вздохнула полной грудью.
  'Да, дыши глубже. Тебе это помогает, и бумажки не забывай перебирать. И вообще, веди себя естественно'
  'Думаешь, они не знают?'
  'По-моему, в настоящий момент ты единственная знаешь, о чем я думаю. Так какого спрашивать? Не знаю я. Не знаю, что это за хрень, с чем ее едят, что от нас хотят... Не знаю. Если бы знал, то непременно бы сообщил. Видите ли, мадам, я от вас теперь даже не смогу скрыть, где у меня заначка на черный день.'
  'Не ори на меня. Дай подумать.'
  'Извините за неудобство, но мысли удержать не в силах. Они как-то слегка не зависят от меня.'
  Я уткнулась в бумаги, стараясь не обращать внимания на самые изощренные высказывания Глюка. Так, памятка студентам. Студенты чего? Что за организация. Не указано. Да, такое заявление обещает многое. Подателю сего прощается все и вся, и моя смерь включительно. Сама же даю согласие, а не то вон те дяденьки быстро мозг вправят или вынесут. Зависит от сговорчивости. А зачем тогда вообще такое заявление, если в любой момент могут убить? И сейчас труп прикопать под ближайшим кустиком. А нужно это заявление для будущего. В случае провала уже на стадии обнародования. А что будет в случае успеха? Ну маловероятно, конечно. Какие-то внутренние способности и, причем, уже выявленные. Стоп, почему маловероятно. Я ведь ЭТОГО в башке слышу.
  'Этот? У меня, между прочим, имя есть.'
  Вот прямое доказательство моих внутренних гениальных способностей. Телепатия, по-моему.
  'Телепатия управляема. Значит, в скорости я от тебя в своей башке избавлюсь'
  'Удачи' - пожелала я от всей души и стала анализировать ситуацию дальше.
  Итак, в случае успеха. Что бы я сделала с людьми, которые умеют общаться телепатически?
  'Держался бы от них подальше'
  'Тебя это не спасло от меня’, - позлорадствовала я.
  Так, это все ведь и огромных денег стоит. Значит, интерес должен быть соразмерный. Значит, нас будут использовать.
  'И мы даже очень согласные, видимо, если судить по содержанию этого договора'
  Мысль Глюка меня заинтересовала. Я быстро сопоставила страницы и открыла его у себя. Так, Договор о предоставлении кредита в образовательных целях. Трехсторонний. С ГосБанком. Да и что за банк такой?
  Настоящий договор заключен между ГосБанком, так реквизиты, далее Банк, ОО 'Развитие нового поколения'... реквизиты. А вот и название организации. И Студентом (вписать имя и данные). Это ясно. Предмет договора.
  ГосБанк перечисляет Организации сумму денег. Ого. Не слабо. В целях образования Студента в области развития своих способностей.
  Организация обязуется найти индивидуальный подход...
  'Да уж индивидуальней не придумаешь’, - прокомментировал Глюк-
  …к развитию способностей студента.
  Студент обязуется прилагать все усилия для усвоения материала и после прохождения обучения возместить в полной мере указанную сумму, методом добровольного предоставления своих услуг в соответствии с его индивидуальными способностями.
  'Шиндец. Такую сумму бум до гробовой доски отрабатывать'
  'Ну а что в случае нарушения?'
  В случае нарушения любой стороной своих обязательств по договору, пострадавшая сторона решает вопрос о соразмерном возмещении утраты.
  'Короче, либо мы трупы сейчас, либо потом. Так что лучше не нарушать. Намек ясен'
  'Да не паникуй ты. Дай подумать' - взревела я.
  'Извини. Посмотри на это с другой стороны. Одна голова хорошо, а две в одной это драка'
  Я взвыла.
  'Ну ты прав’, - вздохнула я и взяла ручку.
  'Что ты делаешь? Сдурела!' - взревел парень.
  'А что ты прикажешь делать. Сейчас трупом я быть не хочу. Нам дают выбор без выбора'.
  Парень повернул голову ко мне. На его лице отразилась гамма чувств, одним из которых была безысходность. Он взял ручку и тоже поставил свою подпись. Дальше я не слышала от него ничего, кроме перечисления вопросов и вариантов ответов.
   
  Часть 2
   
  Аля
   
  Все мое существо взяли и поместили в определенную систему жизни. Ни лишнего вздоха, ни лишнего движения. Это было сложно. Сложно с самого начала. Просыпаешься утром и понимаешь, что все прошедшие недели, это не сон. Так и хочется крикнуть: улыбайтесь, вас снимает скрытая камера. Хотя и не очень скрытая. Первое, что я вижу по утрам перед собой, это свое отражение в камере на потолке. Она реагирует на движения. Простая и удобная. Я поворачиваюсь на другой бок, а она меняет положение, что бы поймать меня с лучшей точки. Так и движемся мы два одиноких создания по маленькой светлой комнатке. Светлой от ярких ультрафиолетовых ламп.
  Меня привела сюда высокая блондиночка и поздравила с новым местом жительства на долгие-долгие годы, а также пожелала больших успехов. В ней было что-то воздушное и неземное. Возможно, она не подозревает даже, каким путем мы сюда попали, или понимает, но ей все равно. Здесь многим все равно. Например, наш куратор. Мужчина лет сорока. Он пришел, собрал нашу группу человек двадцать, потом разделил на подгруппы и передал расписание курсов для изучения. В его обязанности, видимо, входило моральная поддержка и разъяснение ситуации. Моральная поддержка ему удалась после очередного демонстрирования оружия у охраны, а ситуацию он разъяснял долго и нудно, пытаясь в основном запутать. Мне удалось понять разве что мы теперь собственность Организации под названием 'Развитие нового поколения' и данная организация будет использовать свою собственность по назначению. Нам сообщили всем, абсолютно ровным голосом, что мы необыкновенные и удивительные. Ребята нашей группы отреагировали по-разному: кто удивился, кто расхохотался, а кто начал мечтать о своем великом будущем. Чушь. Если и будет у кого великое будущее, то это у организации. Я же не удивилась, я просто изо всех сил старалась игнорировать свою необыкновенность и удивительность, которая все еще пыталась достучаться до меня и комментировала некоторые особо трогательные выражения куратора. Благо никто так и не догадался о нашей маленькой тайне на двоих. Я зря боялась. Может было бы правильно рассказать все, но я не могла этого принять. Пока не могла. Мой мозг разрывался на части, постепенно постигая теорему, но пройдет еще немного времени и придется принять это как данность, как факт и аксиому. Как же хочется проснуться...
   
  Кирилл
   
  Я хохотал. Я хохотал дважды до слез. Первый раз, когда этот тип объявился у меня в голове в качестве образа. Эта способность, похоже, уже развилась до качественных зрительных галлюцинаций. Второй раз, когда этот тип объяснял все нашей группе. Это было смешно, еще и потому, что он, видимо, заучил свою речь, и я мог цитировать его без усилий. Его угрозы, которые могли бы показаться в первый раз значимыми, теперь казались наивным шантажом. Его убедительные патриотические порывы вызывали дикий смех. На меня косились даже свои и особенно начали уважать после моей реакции на ненавязчивую демонстрацию оружия охраны. А я всего-навсего спросил, когда нам такие же выдадут. Меня не убили сразу, и от этого остальное вообще воспринималось как шутка. Ограничения перестали иметь смысл. Свою собственность не будут уничтожать.
  Началась учеба. Немыслимая, дикая и абсолютно нереальная. Я не мог воспринимать это как реальность. Как можно воспринимать как реальность Теорию Вероятностей, Теорию Энергии, Теорию Телекинеза? Далее шла Теория Закономерностей, где почему-то рассматривались нестандартные случаи, и доказывалась их закономерность. Але она понравилась. Она продолжала игнорировать меня, но эта её заинтересованность без проблем угадывалась по направлению её мыслей. Я все-таки продолжал читать её мысли и образы в её голове. Она почему-то принимала теорию на свой счет и пыталась вычислить, как её несчастная судьба попадает под такую закономерность. Это раздражало. Потому что я не желал учить этот предмет, а мне его повторяли дважды и давали полный анализ. Ну что я могу сказать, преподаватель данной дисциплины при опросе посчитал меня гением. Анализ был сделан точно и идеально. За что мне был выдан пропуск в библиотеку в любое время дня и ночи. Мне не было стыдно перед Алей. У неё были другие дисциплины. Впрочем, когда мне было особенно скучно в перерывах, я нагло прослушивал её курсы и комментировал. А она игнорировала. Она даже не злилась. Это тоже раздражало. А потом я вдруг почувствовал, что у неё началась практика...
   
  Аля
   
  - Это не просто. Получиться не сразу и не на первом занятии, но для начала ваша задача, научиться расслабляться, - щебетала та самая блондиночка, которая показывала нам наши комнаты. Её звали Антониной Львовной. Этот курс числился в качестве эксперимента. Мы должны были изучать для начала теорию чакры, кармы, ауры и тд. Но преподаватель, видимо, посчитала, что все наслышаны об этом, и сложилось весьма превратное понимание. Так что без демонстрации результата трудно достичь переосмысления. - Этот этап самый важный в медитации, и, не научившись расслабляться, вы не сможете достичь состояния, когда душа может покидать тело, - старалась она объяснять простым языком. - Итак, занимайте любые удобные для вас позы, я включу музыку, и мы попробуем для начала просто расслабиться.
  Ребята рассосались по комнате, а я села на мягкий палас, облокотилась на стенку и закрыла глаза.
  - Есть одно условие в позе. Нельзя скрещивать ноги, руки или пальцы. Это важно. Итак, я включаю, - произнесла девушка размеренным голосом.
  Полилась тихая музыка в японском стиле, сопровождаемая пением птиц и журчанием воды. Я не пыталась расслабиться, я боялась. Чтобы расслабиться, нужно хоть капельку доверия. А у меня его не было. Ни к одному существу здесь. Я не доверяла бездушным преподавателям, я не могла найти в себе силы доверять этим студентам, которые либо блистали наивностью и верили в добрых супергероев, либо пытались устроиться хоть как-нибудь, или презирали все и вся здесь. Я, наверное, относилась к последним. И от этого понимания становилось только хуже. Музыка звучала в моей голове, и я перенеслась домой. Оказалось, я не так уж много оставила в прошлой жизни, но это было самое ценное. Я собирала по кусочкам эту картину моей памяти, стараясь впитать, запомнить и остаться такой, какая я есть. Не уходить в наивные грезы о светлом будущем, не питать надежд на возвращения, так как, скорее всего, меня сочли погибшей при пожаре. Меня похоронили. Но, тем не менее, и не опускаться до презрения и ненависти. Я хотела сохранить в себе человека, несмотря на то, чем я буду обладать. Я просто окунулась в свои мысли. Я окунулась в них без остатка и провалилась как сквозь ложное дно в пространство. Сначала было отторжение...
   
  Кирилл
   
  Я шел в столовую. У нашей группы было окно в занятиях. Так что время пообедать было. Вадик с Андреем уже, наверное, ждали меня, заказав, какое-нибудь мяско. Или что там сегодня будут подавать? Они нормальные ребята. Абсолютно нормальные и точка. Я смирился с обстоятельствами, но не хотел абсолютно думать, что у Вики потенциал к телекинезу, как подтвердил Кощей, сокращенно от имени нашего преподавателя по теории Телекинеза Кощеев. У Вадика и Киры потенциал к переработке энергии, у Андрея способность к уничтожению любой психики. Ну, это, я так считаю, нервный он просто. Многие еще не определили своих способностей, а я еще никому не рассказал о своих. Препод по Закономерностям считает, что я будущий аналитик. Брехня. Это был плагиат. Вот и все мои успехи, а пока...
   В голове играла незатейливая мелодия. Что-то японское и настроение от этого казалось приподнятым. А потом вдруг началось. Я не понял, что это. Меня еще никогда так не корчило. На меня оглушительно обрушились новые чувства, новые запахи и новые непонятные воспоминания. Голова раскалывалась, как в тот первый раз. Ноги подкосились, и я прислонился к стенке, чтобы хоть как-то устоять. Я старался сопротивляться изо всех сил, чтобы это прекратилось, пока не услышал в своих мыслях оглушительный крик.
  'Аля. Это ты?'
  'Кирилл не надо. Не делай так больше'
  'О, её величество знает мое имя. И как вы снизошли до меня, такого низкого?'
  Чувства были действительно острыми, я, кажется, сходил с ума от раздвоения личности. Я видел те же предметы, но воспринимал их по-другому. Как будто это были её чувства. Другие вещи вообще не поддавались описанию. Я не мог понимать, того, что ни разу в жизни не испытывал. И это накатило на меня. Эта двойственность моих чувств разрывала меня на части. Одна часть меня хотела избавиться от этого, а другая боялась до безумия. И эта часть принадлежала Алике. Если я сейчас её отторгну, она сойдет с ума или уйдет в небытие. Аля вспомнила свою привычку и подтолкнула меня к действиям. Так, вдох. Раз, два, три..
  'Не сопротивляться'.
   Выдох, раз, два, три...
  'Принять' - прозвучало на фоне Алино - 'Это придется принять'
  - С тобой все в порядке? - прозвучало сбоку. Это была одна из сокурсниц. Вика, кажется. Стройная, красивая, что скрывать, она мне нравилась, но сейчас я почувствовал острое отвращение к своим чувствам. Хорошие шуточки.
  'Аляяяя'
  Вдруг все кончилось. Я испугался. Я дико испугался.
  'Аля, все в порядке? Аля'
  - Кирилл. Тебе плохо? - я уставился в пространство в поисках ответа.
  'Аляяяя'
  'Все хорошо. Со мной все хорошо.'
  - Кирилл, - я наконец обратил внимание на такие преданные голубые глаза.
  - Вика? - спросил я.
  - Ну, наконец. Я тут уже пятнадцать минут за тобой наблюдаю. Приди в себя, а то сейчас в медпункт отправят.
  - Да. Все хорошо, - еще не отошел я.
  - Пошли в столовую. Ты в порядок себя приведешь.
  - Ок.
   
   
  Вика
   
  Он сильный. Это видно сразу. Его сила не в приказах и не в ложной самонадеянности. Его сила во влиянии на людей. Конечно это не что-то сверхъестественное, что мы пытаемся все здесь развить в себе, а обычное человеческое качество, используемое в нужное время в нужной обстановке. Это что-то неуловимое. Может это качество выражается в том, что он никогда не удивляется. Он может шутить и смеяться, но, тем не менее, даже самые абсурдные теории его не удивят, а заинтересуют. Он никогда не увиливает от прямого ответа и не постесняется сказать то, что думает. Иногда в его глазах появляется туман, и не знаешь, слушает он тебя или нет, а потом вдруг выясняется, что он не только слушал, но уже знает гораздо больше, и ничего не остается, как неловко замолчать. Зачем тогда слушал? Из вежливости? Он живет здесь и сейчас и не стремится изменить этот чертов мир, но мир смотрит на него и изменяется. Да, это и есть сила. Люди непроизвольно тянуться к нему, а он не замечает. Я тоже тянусь...
  - Ну как, пришел в себя?
  - Да, спасибо Вик, - улыбнулся Кирилл, и тепло отразилось в его взгляде. - Ты меня спасла.
  - Конечно, спасла. Как вспомню последний поход в медпункт...
  - Не напоминай, пожалуйста, этот ужас. Ты не поверишь, я до попадания сюда всего пару раз был у докторов.
  - Тогда ясно. Эта кара тебе за то, что прогуливал докторов.
  - Вредина, - улыбнулся он искренне.
  - Это я вредина? Не имеешь право меня так называть. Между прочим, ты мой должник.
  - Готов отдать долг, - с глубоким многострадальческим вздохом выдал Кирилл.
  Я каверзно улыбнулась, пытаясь придумать достойную награду.
  - Будешь мечтать, голодной останешься. Ты не торопись, обдумай хорошенько. Придумай что-нибудь поизощреннее. Я готов стерпеть все, но видеть свою спасительницу голодной не в моих силах. Ешь.
  Я растаяла от заботы, комплиментов и капельки силы, переданной мне безвозмездно. Это удивительно, ощущать заботу в этом богом забытом месте. Я взяла вилку и попыталась разделить голубец. Все-таки неудобно есть как свинка перед мужчиной.
  - Нож.
- Прошу,
Я усмехнулась и попыталась приподнять его и подвинуть ко мне. Еще неуверенно, но все же получалось.
  - А это, оказывается, удобно, - усмехнулся Кирилл и тут же поймал падающий нож. Все же пока слабенько. - Держи.
  Я вдруг почувствовала, что кусок в горло не полезет. Я знала, что я попрошу. Я определилась, и пусть это глупо и безрассудно, но что я теряю, в конце концов. Я уже потеряла все, что у меня было.
  - Так, так, так, и что у нас. Что личико такое погрустневшее. Может тебя кто-то обидел. Ты мне скажи. Я искуплю свой долг. Кровью. Чужой, - продолжал шутить он. А мне было не смешно. Больше всего на свете хотелось прикоснуться и растаять в этой всепоглощающей уверенности и спокойствии. Растаять и больше не возвращаться.
  - Ты даже на это пойдешь? - хитро прищурила я один глаз.
  - Ты даже не знаешь, на что я готов ради тебя, - и вот не поймешь, шутит или заигрывает. Я вздохнула и на выдохе произнесла.
  - Приходи ко мне вечером.
 Все фраза сказана. Сердце остановилось. Я ждала.
  Лицо Кирилла стало серьезным, а глаза заволокла привычная дымка. Все-таки шутил. Ну что ж, я, правда, ничего не потеряла, у меня ничего и не было.
  - Я приду, - вдруг произнес он. Его брови на мгновенье нахмурились, а потом поднялись вместе с улыбкой. В его глазах исчез туман, а мое сердце забилось вновь. - Я обязательно приду. Но не сегодня и ,не уверен, что завтра. Ты будешь ждать?
  Мне оставалось только кивнуть. А что я могла? Спросить, не расписаны ли другие ночи...
   
   
   
   
  Аля
   
  - Очень, очень хороший результат, - щебетала блондиночка - Вот только слишком неожиданный. В следующий раз, пожалуй, я расскажу вам, как необходимо выходить из этого состояния, иначе это может привести к плачевному результату. Все свободны. Алика останься. Я бы хотела проверить твое состояние.
  Группа постепенно удалялась. Наконец я осталась, наедине с преподавателем.
  - Алика, как ты себя чувствуешь после выхода?
  Я сглотнула. Я чувствовала себя ужасно. Наслоение чужих чувств не прошло бесследно.
  - Вроде нормально.
  - Что ты чувствовала и видела?
  - Я? Я не уверена, что могу дать точное определение.
  - Это действительно удивительный и неожиданный результат. Я бы хотела, чтобы ты развивалась в данной области.
  Я неуверенно кивнула, понимая, что от меня чего-то ждут.
  - Я бы хотела, чтобы ты продолжала развиваться в данной области, и если понадобиться, то индивидуально, - у меня по коже прошлись мурашки. - Сама понимаешь, что группа будет развиваться медленнее. Занятия будут ежедневные по часу в то же время, что и у группы. Пока я буду просто давать тебе задания, а ты будешь выполнять их самостоятельно. После мы будем корректировать результат совместно. Ты согласна?
  Я вспомнила, что за результат получился.
  - Я бы хотела почитать материалы по данному вопросу. Чтобы хоть немного разбираться, что происходит. Чтобы это было менее неожиданно. - А про себя добавила: или хотя бы понять, какой результат хотите получить вы.
   - Я дам тебе материалы. Мы ценим талантливых студентов.
  Я кивнула и вышла.
  'Что это было?' - пронеслось на фоне мыслей.
  'Медитация. Вместо того, чтобы выйти из своего тела в пространство, я оказалась в тебе. Это ненормально'
  'Прикольно. Назови мне хоть одну вещь, которая здесь нормальна?' - раздраженно прорычал Кирилл и добавил с нажимом. - 'Я не хочу, чтобы это повторялось!'
  'Ты ведь знаешь, что у меня нет выбора. Ты все слышал. Ты все понял, что сказала преподаватель'
  'Я не хочу, чтобы это повторялось. Найди себе другое вместилище,' - прорычал Кирилл.
  'А я не хочу слушать твои мысли об этой грудастой Вике. Какие мы нежные и внимательные!!! Ты хоть представляешь, что я буду чувствовать, если ты...вы...'
  'Заткнись'
  'Что ты там говорил? Не могу скрывать свои мысли. Требую свободу мысли!' - почти пропела я последнюю фразу.
  'Подойди с этим вопросом к охране. И у меня она будет'
  'Извини, милый, теперь у нас будет одно тело на двоих с двух до трех. Ах да, у тебя есть выбор. Ты можешь меня убить. Вытеснить из тела'
  'Я подумаю над вашим предложением. И воспользуюсь им завтра'
  У меня мурашки прошлись по телу. Как бы я не хотела скрыть это, но я хотела жить. Кирилл это понял. Услышал неуловимую половинчатую мысль и понял. В ответ я получила не цельную обрывками то ли мысль, то ли образ жалости и понимания. Он не сможет меня уничтожить так. Это было бы слишком жутко даже для него. Кирилл зарычал. Он бы все отдал, чтобы эта мысль не была услышана, но скрыть свои мысли было невозможно.
   
   
  Куратор
   
  Я наблюдал за нашими птенчиками. Мониторы исправно показывали всех студентов основной группы.
  - Ну, вот видите, Ниночка, вы говорили, что она не справиться.
  Девушка скривила свои губки, закусив нижнюю.
   - Ну не знаю, Петр Сергеевич. Алика совершенно не приспосабливается к окружению. Сокурсники её сторонятся, да что скрывать, иногда даже бояться. Абсолютный антиобщественный тип личности.
   - Бояться, говорите. Конечно, бояться. Она добилась таких результатов, которые другим ребятам и не снились. Она не отрицает возможность развития, как другие и даже не мечтает о сверхъестественной силе. Такое впечатление, что она знает, что все, что группа проходит на курсах, возможно. Поэтому и результат такой выдающийся. Бесподобный анализ, составленный ею по теории психологии личности. Это одно говорит о ней, как о человеке с нестандартным умом и логикой. Причем, многие выводы подкреплены основными положениями Закономерностей, хотя данный предмет группе еще не преподавали. Лишь одно это говорит о том, что если бы она хотела, то сумела манипулировать этими курсантами, и они бы даже не подозревали об этом.
  - Да, но...
  - А что уж говорить о Медитации. Когда, хоть примерно, вы ожидали получить первые результаты?
  - Две недели, как минимум.
  - Вот.
  - Но эти результаты весьма странные. Абсолютное отключение от тела, - как-то неуверенно гнула свою линию девушка.
  - А мы здесь зачем? Мы здесь и нужны для изучения таких вот результатов. Или вы, милая, забыли цели нашей организации. Вы ученный, в конце концов, или фальшифка? - начал я раздражаться.
  - Послушайте, я не говорю, что результаты плохие, - взяла себя в руки ученый - Я лишь говорю, что психика девушки может не справиться с такой нагрузкой. С такими неожиданными результатами. Вы хоть понимаете, через что ей приходиться ежедневно переступать. Через прошлое, через непонимание, через отрицание, через недоверие. А в настоящем у неё что? Она не создает настоящего с её стремлением остаться одинокой, а будущее даже не планирует. Она просто сорвется однажды, если не будет цепляться за какие-либо надежды. Для этого ей надо общаться хоть с кем-то.
  - Вы забыли основы нашей политики?
  - Нет, я не забыла. Я не говорю о близости и прекрасно понимаю, что в ближайшее время группы придется переформировывать, во избежание организации опасных группировок и останутся только те, кого это не сломит. Я лишь хочу сказать, что если эта девочка не найдет смысла в реальности, то в ближайшее время мы её потеряем.
  - И для этого нужно общение?
  - Хотя бы для начала.
  - Хорошо будет у неё принудительное общение. Назначим её старшей по группе.
  - Но? Как? - в недоумении захлопала ресницами блондинка. Все-таки не будь она профессионалом в своей области, придушил бы.
  - Так. Да, еще рано, но если надо для дела, почему бы нет. Назначим пока простенькие задания: проверка комнат, составление отчетов по успеваемости. Назначим обязательства. Пусть вот организует соревнования какие-нибудь, совместные просмотры фильмов с группой. Что мы, зря, что ли, весь этот комплекс содержим. А еще заодно воспользуемся её нестандартной способностью к анализу. Пусть составит психологические характеристики группы. Симбиоз между курсантами. Она с этим справиться.
  - Но это ведь только отдалит её от общества...
  - Но заставит участвовать в нем. Еще раз говорю, мы воспитываем независимых сотрудников одиночек. Такими легче управлять. А её психическая стабильность - это ваша прямая обязанность, и я не хочу слышать жалоб больше. Вы меня поняли Ниночка?
  - Да. Я вас поняла, Петр Сергеевич, - с трудом выговорила она. Нехорошо. Обиделась. Нужно исправить.
   - Кстати результаты вашей идеи по внедрению практики очень заинтересовали начальство. Вы достигли больших результатов, и теперь данная идея будет внедрена и в другие группы. Мы надеемся на ваше сотрудничество. Это повышение, так сказать.
  Блондинка расплылась в улыбке. Все-таки придушу...
   
   
   
  Аля
   
  Я металась во сне. Снились какие-то размытые непонятные сны. Потом снился Кирилл. Вернее его зов. Сначала слабый, сомневающийся. Потом все требовательней и требовательней. И, наконец, я проснулась под аккомпанемент ора в моей голове.
  'Аля. Аля. Алечка. С добрым утром, моя хорошая’, - пропел фальшиво мой Глюк. Даже в мыслях ни голоса, ни рифмы не наблюдалось.
  'Уйди, глюк’, - сонно подумала я.
  'Я знал, что ты будешь рада меня слышать этим светлым радостным утром’, - воодушевился он результату побудки.
  'Ты заткнешься, может? До подъема еще час’, - простонала я.
  'Аля, я не могу так беспардонно оставить тебя. Это было бы некрасиво с моей стороны'
   'Теперь я точно знаю, ты всего лишь глюк, и никто иной. Человек на такую гадость не способен'
  'Ну что ты, не стоит благодарностей. Я же не благодарю тебя, стерву такую, за периодическую депрессию до трех часов ночи. Ах, мои милые родители, ах, мой милый женишок. Ах, мой песик безголосый'
  'Заткнись. Боже, зачем ты меня мучаешь'
  'Ну что скрывать, тебе же это нравиться. Очень даже романтично нам периодически с тобой страдать ночью вдвоем. Можно сказать наедине. Думать о высоком. Ты о своем несчастном прошлом, а я о матах.'
   'Какая-то слабенькая месть’, - Мысли все-таки заработали после сна. Я вздохнула и начала подниматься. - 'Что надо? Вкратце и по существу.'
  'Вот это уже деловой разговор’, - вздохнул Глюк с облегчением. - 'Честно говоря, я тут просто эксперимент проводил над нашими с тобой взаимоотношениями. Так сказать, над плотной связью'
  'И?' - начала раздражаться я.
  'Оказалось, ты меня не слышишь во сне. Не слышишь же'
  'Так это из-за тебя, зараза, мне сны такие паршивые снились. Я последние полчаса только твой голос и слышала'
  'Как хорошо, а экспериментировал я всю ночь. Только последние полчаса с чувством, с толком, расстановкой. Во всю мощь моего воображения. Хороший результат'.
  'И в чем смысл?'
  'Ты не слышишь меня, когда спишь. Если, конечно, я не позову особо громко. Заметь, необходимо именно позвать, а не испытать какие-либо особо сильные чувства'
  'В чем подвох?'
  'Я свободен от тебя пока ты спишь. Пойте и пляшите люди'
  'Нет’, -похолодела я, вспоминая свою реакцию на его чувства к этой Вике.
  'Да, Аля. Да! Я имею право на свою личную жизнь. Я, в конце концов, мужчина. Особь мужского пола. И мне нравиться особи женского пола. В частности, одна'.
  'Я не буду спать’, - мстительно сказала я.
  'Боже, Аля, давай устроим хотя бы временное перемирие. Найдем компромисс'
  'Кирилл, ты даже не представляешь, каково это, когда...' - простонала я.
  'Аля, представляю. И еще как. Ты забываешь, что этот эффект был обоюдным. Поэтому я и предлагаю компромисс'
  'Какой?'
   'Ночью я устраиваю свою личную жизнь, а днем полностью контролирую свои чувства и мысли. Согласись, это на тебе будет отражаться гораздо меньше, чем когда во время твоего очередного посещения я сорвусь при виде Вики, и нам обоим будет очень, очень плохо'
  'Это разумно’, - это действительно было разумно.
  'Кроме того, у меня еще есть тебе что предложить'
  'Что-то сегодня ты слишком добрый’, - пронеслось у меня в голове подозрительное. Не успела удержать сарказм.
  'Да задабриваю злобного духа у тебя в голове’, - не остался в долгу мой Глюк. - 'Так вот. Спешу тебя обрадовать, у тебя проблемы'.
  'Не ново. Моя жизнь это одна сплошная проблема'
  'От жизни у меня для тебя лекарства, к сожалению, нет, а вот, что ты скажешь, если я поищу для тебя информацию о медитации в главной библиотеке. У меня пропуск есть, в отличие от тебя. Ведь мы же не хотим, чтобы нашу маленькую связь засекли? А так мы можем подобрать вполне обоснованное объяснение '
  'Ты сегодня сплошная разумность'
  'Так перемирие заключено?'
  'Да'
  'Я жду тебя сегодня в гости...'
  'В два'
  'В два. Отлично. Это хорошее время для совместного похода в библиотеку'
  Это было правильно. Во всяком случае, так казалось.
   
   
  Кирилл
   
  - Привет Кирилл, - весело прокричали Вадик и Андрей.
  - Ну, привет, шалопаи, - промямлил я. Пожимая руку сначала одному, потом другому. Как же спать-то хочется. Мы медленно побрели в сторону аудитории.
  - Так ты за кого будешь? За Ангелов или за Демонов? - спросил Вадик
  - Чего, чего? - не понял я. Все-таки надо спать. А когда спать? С моими идеями в ближайшее время мне спать не придется.
  - Ну как? Помнишь. Соревнования. Спортивная игра. Мальчики против девочек.
  - И ты еще спрашиваешь? Конечно, я буду за девочек в команде Ангелов.
  - Ты не поверишь, Ангелы это как раз мальчики, - усмехнулся Андрей.
  - Блин. Кто вообще названия придумывал, - досадливо проворчал я, пытаясь сосредоточиться и не сомкнуть веки.
  - Ты и предложил вчера.
  - Придурки, я ведь пошутил.
  - А девчонкам понравилось. Демоницы наши, - поддержал Андрей.
  - Не, я точно не с Ангелочками, не с такими как вы.
  - Тебе все равно быть капитаном, так что не придуривайся.
  - Мне что, даже мяч не дадут в руках подержать?
  - В руки точно не дадут, дубина. Футбол все ж. А вот если будешь за нас, то и погоняешь и капитаном побудешь, - начал уламывать Андрей. - А с девочками уж извини только капитаном, ты сначала грудь отрасти, потом мы тебя с ними спокойно на поле выпустим.
  - Ничего, ничего. Вика за нас, а она телепат. А это значит - мы выиграем.
  - А за нас я. Я очень хорошо вывожу из равновесия и концентрации, - хищно улыбнулся Андрей.
  - Ну и сволочь же ты. Так, а куда это мы собственно идем?
  - Ты не знаешь? У нас же расписание поменяли.
  - В смысле?
  - Ты завтрак пропустил, - начал объяснять Вадик. - А там куратор появился и сообщил, что мы теперь на стадии практики.
  - Давно пора, - нахмурился я. Все-таки результат Али повлиял на сознание нашего куратора.
  - Я ж говорил, что он не удивится, - Вадик протянул Андрею марку. Денег у нас здесь не было, но была придумана своего рода валюта активов - марка. Для заключения вот таких вот споров. Валюта создавалась общими усилиями и хранилась, если не на руках, то в банке. То есть у меня под кроватью. Меня даже пару раз пытались ограбить. Своего рода игра такая. Я мог выдавать деньги, допустим, за выигрыш. И соответственно забирать за проигрыш или за штраф. Выступать судьей по спорам. За что мне причиталось. Так что вторая марка была передана мне.
  - Нашли, на что спорить. Дайте лучше расписание.
  Ой-ёёё. С двух до трех говорите? С двух до трех у меня была обозначена практика по энергии. Меня пробил холодный пот. Время как-то вдруг остановилось.
   
   
   
  Аля
   
  Время, казалось, остановилось. Я вздохнула, выдохнула и заставила его двигаться. Потянулись часы ожидания и страха, где одна минута превращается в часы. В голове крутились данные. Сухие данные теории Энергии, крохи информации, собранные мной, когда было уж совсем скучно, и интересно понаблюдать, что же проходит Кирилл на своих курсах. Если я все-таки не сошла с ума и все происходящее со мной - это не мое больное воображение. Если это так, то бояться мне нечего. Так, еще раз вдох и выдох. Я еще раз глубоко вернулась, пытаясь принять уплывающую от меня реальность. А чего я собственно боюсь до безумия? Боюсь не вернуться сегодня в тело. Вот, чего я боюсь. Это страшно, вот так вот потеряться ни живой, ни мертвой. Уйти в небытие.
  Так, стоп. Я приложила усилия, чтобы откинуть эти паразитирующие мысли. Нужно сосредоточиться. У меня ведь действительно было мало информации по теории, так как, с одной стороны, курс был основан на физике, которая цитировалась скучным научным языком, а с другой стороны, выводились бредовые следствия. Да я почти не принимала это в серьез. Я запаниковала. И тут в голове начали проноситься сухие выдержки из книг. Я тихо прошептала: 'Спасибо'. Сокурсники оглянулись, но уже устали выражать удивление моим слабостям. Тихо прошептав 'Спасибо' неизвестно кому, неизвестно зачем, я сосредоточилась на переданной Кириллом информации.
  Итак:
  'Эне;ргия - скалярная физическая величина, являющаяся единой мерой различных форм движения материи и мерой перехода движения материи из одних форм в другие’, - пронеслась в голове сухая цитата от моего Глюка.
  По видам:
  'Тёмная эне;ргия (англ. Dark energy) - в космологии гипотетическая форма энергии, имеющая отрицательное давление и равномерно заполняющая всё пространство Вселенной. Согласно общей теории относительности, гравитация зависит не только от массы, но и от давления, причём отрицательное давление должно порождать отталкивание, антигравитацию. Согласно последним данным, обнаружившим ускоренное расширение Вселенной, такая сила действительно действует в космологических масштабах'.(Физика)
  'Энергия мысли - одно из самых наиболее часто используемых способов самостоятельного развития'. (НЛП, психология)
  'Всеначальная энергия - энергия создания и движения мира' (эзотерика)
  Связь
  "Огненная Энергия по своему значению есть первозданная всеначальная энергия, которая, при ее сочетании с организованным фокусом или организмом, становится психической энергией. Именно Всеначальная энергия становится психической при сочетании с мыслью'.
  Это чушь.... Здесь есть хоть какое-нибудь рациональное звено?
  В голове все проносились и проносились сухие выдержки. Я пыталась их сначала осмыслить, и Кирилл давал мне время на анализ, но когда я заходила в тупик, он снова выдавал кучу информации уже по заданным вопросам.
  'ВСЕ ЕСТЬ ЭНЕРГИЯ' (эзотерика)
  'Энергия стремиться к РАВНОВЕСИЮ и если равновесия не достигается, происходит высвобождение или ВЫБРОС ЭНЕРГИИ во время химической реакции составляющих' (химия)
  'Второй закон ТЕРМОДИНАМИКИ, сформулированный Сади Карно в 1829 г., указывает на то, что замкнутая система стремится от наименее вероятностного состояния к своему наиболее ВЕРОЯТНОСТНОМУ СОСТОЯНИЮ. Понять это просто на примерах из обыденной жизни. Если кипящий чайник убрать с огня, то он будет далее не нагреваться, что было бы наименее вероятностным состоянием, а остывать, что, естественно, более вероятно.' (Физика).
  От всей этой информации начала болеть голова. Кирилл сбавил темпы передачи, и я была ему благодарна, хотя, конечно, он старался ради себя, но все же. Я и не думала, что, несмотря на свою 'бурную' жизнь, он тщательно слово в слово запоминает все, что проходит на уроках.
  'Я просто надеюсь жить’, - пронеслось в голове.
  'Я тоже’, - усмехнулась я. Все же без всей информации, которую нам дают, мы долго не проживем. Хоть что-то у нас с Глюком было общее.
  Времени не оставалось. Ну что ж, все, что я определила для себя: Все есть энергия. А это значит, что я есть энергия в своем ли теле или в теле Кирилла. А чего боится энергия?
  - Алика - вырвал меня голос преподавателя - с тобой все хорошо?
  Я кивнула головой.
  - Ты готова?
  - Антонина Львована, - сделала я последнюю попытку, - я многого не понимаю, может все же будут лучше индивидуальные занятия? В другое время.
  - Давай сегодня ты позанимаешься со всеми, а после я проверю свой график занятий и мы обсудим сложившуюся ситуацию. Хорошо?
  Единственное, что оставалось попробовать , не проваливаться в это состояние. Но на фоне мысли прозвучала просьба.
  'Аля, лучше сейчас...'
   
   
  Кирилл
   
  Я стоял, прислонившись к кафелю стены, закрывшись и закусывая губу, чтобы не вскрикнуть. Я готов. Лучше так, чем неожиданно посреди толпы свидетелей. Я стоял, а мир вокруг изменялся. Конечно, все оставалось таким, как есть, но в то же время это все наполнялось иным смыслом. Я поднес руку к лицу, растопырив все пять пальцев. Рука неожиданно показалась пугающе чужой. Я усмехнулся, вышел из кабинки и посмотрел в зеркало. Некоторое время я так и стоял, позволяя Але привыкнуть к своей внешности. Пока процесс проходил довольно-таки мягко и боли я почти не почувствовал. Наверное, потому, что не сопротивлялся, а Аля не старалась удержаться.
  'Готова?'
  'Готова' - пронеслось слабое в голове.
  Я почти собрался выйти, как ощутил какое-то странное любопытство. Сначала не понял, а потом прорычал.
  - Да это мужской туалет!
  Произнес я вслух и от неожиданности, чуть не подпрыгнул. Приоткрылась дверь одной из кабинки. А я-то думал, что я один задержался и припозднился на урок. Увидев сокурсника, я почувствовал резкое ухудшение состояния. С одной стороны, я рефлекторно протянул руку, чтобы поздороваться, а с другой стороны почувствовал смущение и стремление быстрее спрятаться. Я завис, стараясь разобраться в этом новом состоянии противоречия. В висках запульсировала боль. Протянутая на полпути рука была пожата, а перед глазами провели ладонью.
  - С тобой все в порядке? - спросил Леня. Этот шкафчик был выше меня на голову, но не лишен привлекательности. Во всяком случае, я это только что заметил. Алины шуточки. Я мысленно зарычал, но понял, что это даст обратный эффект. Думай о теории Энергии. Сконцентрируйся на этом. Приказал я. А сам я пожал крепче руку и попытался улыбнуться.
  - Привет. Да вот задумался просто. Бывает. Да не время сейчас. Опоздаем.
  - Да и фиг с ним. Что никогда не опаздывал?
  Я улыбнулся. Все-таки этого еще не обломали. Здесь не было системы слежки за дисциплиной и посещением курсов или контроля времени отбоя. Зачем? Просто в неурочное время выставлялась охрана наперевес с автоматами. Такой вот намек. Ты можешь идти куда угодно в пределах выделенной территории. Если ты переходишь на другую территорию, тебя просто вежливо поворачивают. Я проверял. Больше не хочу. Жутко это. Зато в другое время эта охрана исчезает.
  Я был прав. Выглянув из туалета, Леня побелел. Я ухмыльнулся. Сделал приглашающий жест, но парень все-таки позволил мне идти первым. Я и пошел. Я-то знал пределы полномочий охраны. Пока не нарушаем территории, никто нас пальцем не тронет.
  К моей радости на Алю подействовал предложенный способ. Она заняла все мысленные процессы в голове, старательно анализируя ситуацию. Было такое чувство, будто мой мозг самостоятельно решал очень сложную задачу, выдавая верные и неверные варианты, доказывая и опровергая доказательства. Зато это дало мне шанс двигаться. Делать шаг за шагом и не испытывать при этом боли. Вдруг Аля встрепенулась.
  'Ты помнишь о нашей договоренности?'
   Я не сразу вспомнил, стараясь для начала сосредоточиться исключительно на движениях.
  'Вика’, - пронеслось у меня в голове с раздражением и очередной порцией головной боли.
  'Все в порядке. Я способен контролировать себя'
   Получив, положительные эмоции от Али, я открыл дверь в аудиторию. Эта аудитория была просторной и без столов. Полы были покрыты коврами и подушками, на которых сокурсники расположились, кому как удобно.
  - Прошу прощения. Можно? - выдавил я, сосредоточившись исключительно на преподавателе. Этот крепенький старичок, зачитывающий нам скучные лекции, пересекающиеся с наукой и бредятиной, умудрился сесть в позу лотоса. Все-таки хорошая подготовка.
  Получив положительный ответ, я уселся впереди сразу около двери, стараясь не поворачиваться в сторону сокурсников. Зря надеялся. Как только преподаватель отвернулся, сзади подкрался Вадик и сунул в руку записку от Вики.
  'Черт'
  'Спокойно. Вдох-выдох'
  Я сунул записку в карман, не читая, стараясь не думать, что кто-то меня после этого убьет и сосредоточился на словах учителя.
  - Сегодня будет пробное занятие. Так что не пугайтесь, никто от вас пока ничего сверхъестественного не ждет. Но тем не менее. Я хочу, чтоб вы осознали. Все, что мы проходим здесь это основа основ для вашего развития, и на это способен каждый человек. Способен лечить себя и других, способен контролировать свою усталость...
  Все-таки не зря я не любил его курс. Это был до невозможности скучный человек, способный читать нотации часами. Я зевнул, вспомнив, что не спал почти всю ночь и теперь такое испытание. Хотя такими темпами мы можем и до практики не добраться. Зря боялись. Глаза все слипались.
   
  Аля
   
  Я не сазу осознала, что Кирилл заснул. Вот так вот все просто. Просто заснул, оставив меня совсем одну. Я ощущала его тело, как чужое и это было неприятно, но и будить его я не спешила. Выдержав всего десять минут этого кошмара, мне хотелось отдохнуть от чужих чувств. Была еще одна ошибка, которую я допустила. Я совершенно не знала, как вернуться в свое тело. Мы должны были проходить это сегодня, но Кирилл меня поторопил и поступил разумно. Все же перемещаться в его тело посреди толпы народа как-то действительно не хотелось. Это я упустила момент подготовиться. Я медленно осмотрелась, стараясь двигаться как можно плавнее. Я увидела аудиторию, сокурсников Кирилла, Вику. Не испытывая чужих эмоций, мне было легко смотреть на неё. Я начала потихоньку привыкать. Вика помахала мне, и я не смогла удержать привычной для меня презрительной усмешки. Вика нахмурилась и посмотрела на меня недоумевающим взглядом. Я увидела еще несколько восхищенных и обожающих взглядов, которые Кирилл не хотел замечать. Все это было так забавно и как будто во сне. Меня шатало, и я не была в состоянии осмыслить происходящее. Нужно было будить Кирилла, но хотелось еще немного, еще чуть-чуть этого покоя, передышки перед очередным испытанием.
  - Кирилл, с вами все в порядке? - уточнил куратор. Я кивнула. Все-таки хорошо, что я не забывала следить за словами куратора. - Тогда приступим. Это будет просто проверка на восприимчивость вами энергии. Я буду посылать в вашу сторону энергию пространства, а вам просто нужно открыться для неё. Когда откроетесь, сможете поглощать её.
  - А что будет при перенасыщении энергии? - вдруг вырвалось у меня чужим голосом.
  - Не переживайте так, Кирилл. Энергия она стремится к равномерности. Произойдет обмен. Вы просто выплесните энергию, которая вам не нужна, а новая, свежая наполнит вас.
  Я не стала дальше слушать о целебности такого энергообмена. Меня прошиб холодный пот. Это то, чего я боялась. Нужно закрыться. Я не стала будить Кирилла. Нужно было закрыться, и это было легче сделать одной. Я остро почувствовала, как потекла энергия. Это было на каком-то новом уровне. Ведь я фактически была самой энергией и сродни этой силе. Мои попытки закрыться ограничивались тем, что я как можно сильнее напрягла тело Кирилла, и создала мысленный приказ. Все же мысли вроде как тоже энергия. Энергия наполняла комнату, равномерно распределяясь и занимая каждый участок. Я чувствовала её. Я её видела. Я боялась вдохнуть её, поэтому не дышала. Энергия нашла еще один незаполненный кусочек. Туда, куда её доступ не закрыт. Я поняла поздно. Этот маленький кусочек спал, свернувшись калачиком, где-то во мне и не был в состоянии сопротивляться. Энергия начала наполнять Кирилла. А я больше не могла сопротивляться, застигнутая врасплох этим странным чувством нежности к этому маленькому спящему комочку. Вот он постепенно наполняется энергией, вот просыпается, недоумевая от переживаемых эмоций, продирает глаза, пытаясь осознать происходящее. Энергия захватывает нас обоих. Нас же двое. Энергия в двойном масштабе захлестнула одно тело. Энергии уже так много, что уже льется через край.
  'Реальность странная вещь, да, мой хороший. Ты хотел свободы?'
  'Нет, Аля. Нет. Не отпущу'
  Страх заполняет все мое сознание. Его страх. Он понял, кто в теле хозяин. Поздно понял. Энергии слишком много для одного тела. У меня не осталось сил ни на что, кроме того, чтобы, не сопротивляясь, наблюдать за процессом высвобождения энергии. Выталкивания меня новой мощной энергией.
  - Нет - прокричал Кирилл вслух.
  Он сосредоточился и начал закрываться изнутри. Такое впечатление, что захлопываются сразу все двери и окна, накладываются заплатки на щели одного большего дома.
  'НЕ ОТПУЩУ'
  Со всех сторон повскакивали. Кирилла окружила толпа, а он все смотрел в одну точку. Подбежал преподаватель.
  - Расслабься, сынок. Все хорошо.
  Кирилл только напрягся сильнее. Каждая его мышца напряглась до предела, так, что было видно, как пульсируют вены, с каждым толчком, переливая энергию, ищущую выход.
  - Пропусти это через себя, иначе сгоришь, - тихо уговаривал преподаватель и тут же вызвал помощь из медпункта.
  - Кирилл, пожалуйста, - прорыдала Вика, над ухом, - просто расслабься.
  'Отпусти меня’, - уже безразлично попросила я. - 'Хотя бы сам выживешь.'  Я была уже согласна и на это. Я не понимала происходящего, знала лишь, что еще немного и смешаюсь, запутаюсь в этой энергии окончательно.
  - НЕТ, - проорал Кирилл в ответ всем нам, с каким-то немым упорством, напрягаясь все сильнее. Он все кричал, раздирая глотку. Даже, когда санитары прибежали и попытались спеленать его в смирительную рубашку. Сделать укол не получалось. Кирилл все-таки был достаточно сильным парнем, а в таком состоянии отбивался без проблем.
  'Нет. НЕ ОТДАМ. МОЕ'
  'Твое’, -тихо ответила я, понимая, что Кирилл все делает правильно. Он создавал замкнутую систему внутри себя.
  'Закон Термодинамики’, - пронеслось у меня в голове. - 'Я же тебе говорил. Замкнутая система стремится от наименее вероятностного состояния к своему наиболее ВЕРОЯТНОСТНОМУ СОСТОЯНИЮ. Но только замкнутая система. Если мы замкнем систему внутри, дальнейшего распространения не будет'
  Энергия разумна. Это одно из правил. Это самое главное правило. Она не предназначена убивать. Она смирилась. Она впиталась в клетки тела. Она вплелась в цепь ДНК. Она успокоилась. Все внутри стало спокойным и тихим.
  'Теперь все хорошо. Спасибо’, - послала я мысленный образ благодарности и удалилась к себе. Меня уже звали.
   
  Кирилл.
   
  Я сидел в медпункте. Так называлась медицинский отсек, с одной стороны которого находились многочисленные палаты с разными приборами и немыслимыми лабораториями, с другой стороны - отсек для тех, у кого не выдержала психика. Был еще отсек в конце отсека, но туда никто из сокурсников не заглядывал. Во всяком случае, я говорю о живых сокурсниках. Я находился где-то между. С одной стороны мой заставил всех напрячься, с другой стороны, после, я вел себя вполне прилично. Даже дал ввести себе снотворное. Укол, правда, не подействовал. И начались анализы. Я стерпел даже это. Вежливый и готовый помогать. Я не хотел умирать. Хотя сейчас мне это не грозило. Скорее всего, если бы я не сотрудничал и не зарекомендовал себя психологически нормальным человеком, стал бы подопытным кроликом. На эту мысль меня натолкнул преподаватель. Он с алчными глазами следил за всем, что со мной делают, и, не дай бог, повредят такого ценного экземпляра для изучения.
  А теперь вот оставили в отдельной палате. Я лежал и тихо наблюдал за Алей. Она что-то наврала преподавателю и спокойно устроилась в своей комнате. Она знала, что я наблюдаю. Но, как и у меня, у неё в голове была одна лишь пустота. Слишком много мыслей, эмоций и чувств пережили. Слишком много общего для двоих. Настолько едины, что уже не одни. И желания одиночества больше не было. Второй разум воспринимался как что-то само собой разумеющее.
  Аля свернулась калачиком на кровати и заплакала. Я часто видел, как она плакала по ночам, но сказать ничего не мог. Просто был рядом. Даже когда меня это злило. Понимала ли она это? Она заснула, и я понял, почему она испытывала такую нежность, когда я спал, защищенный её вниманием от проблем и невзгод. Это мое. Весь мой разум, сознание и подсознание, тело и душа говорили, что это мое. И в этом была какая-то неправильность. Неправильность заключалась в том, что это обоюдное чувство. Но я не хотел никому принадлежать. Я не хотел принадлежать ей. Я спасал её не потому, что я хотел или мог, а потому что не мог иначе. Неправильно. У меня не было выбора.
  Уже ночь, а я все не спал. Я вспомнил ощущение одиночества во время экспериментов прошлой ночью, когда она спала, и у меня мурашки пробежали по коже. Один. Впервые за четыре месяца один. Я некоторое время боролся с желанием разбудить её. Убедиться, что она меня не оставила. Потом появлялась нежность при воспоминании о ней спящей. Потом нахлынуло желание не принадлежать. Какое-то время все эти противоречивые чувства сводили меня с ума, а сон все не шел. Я удивился, когда обнаружил, что уже давно за полночь. А ведь я уже не сплю вторые сутки, если не считать получаса в аудитории.
  Я вспомнил про записку Вики. Быстро проверил карманы. Хорошо, что я не переоделся еще в ночнушку, которая применялся здесь для сна. Она была нелепа. В записки было два слова: 'Жду сегодня'. Я улыбнулся. В конце концов, я мужчина. У меня не было женщины четыре месяца!!! И меня убьет это одиночество и ничего неделанье, гораздо быстрее, чем охрана. Ведь я все-таки исключительный экземпляр.
  И я пошел искать объятий женщины. Они мудры, лечат от тоски и всегда находят правильное решение....
   
  Часть 3
   
   
   
   
  Алика
   
  Пустота. Впервые за несколько месяцев пустота... Голос в голове - безликий голос и чужая жизнь. Нет больше чужого мнения. Нет больше приказов. Нет больше личности. Он со мной не общается, он меня не слышит, он теперь живет без меня, а я без него. Я одна и пустота.
   
   
   Кирилл
   
  С добрым утром, Аля. С добрым утром, милая. Через пять минут ты проснешься и ничего не узнаешь. Не узнаешь, где я шлялся всю ночь, не узнаешь, что часть меня теперь все время наблюдает за тобой и сторожит твой сон, не узнаешь, что другая часть меня бродит в одиночестве по этим коридорам в поисках приключений. Ты знаешь, я ведь с тех пор стал особенным. Да, теперь все признали, что я обладаю этими супер-пупер способностями. После получения сверхмерной дозы энергии, я сплю всего по два-три часа в сутки и мне этого более, чем достаточно. Только вот никто не знает, как это тяжело быть одному ночью. Днем мои мысли занимают люди, проблемы, учеба, а ночью... Такое впечатление, что все мысли и все потаенные чувства выбираются из глубин моей души, чтобы мучить и терзать. Хотя ты знаешь, мне еще повезло. Милая и добрая Вика своим теплом и ласками заставляет забыть все проблемы и дарит пару часов отдыха, но не покоя. Я все боюсь, что ты проснешься, и поэтому сваливаю побыстрее. Я боюсь причинить тебе боль.
  Это чертово ощущение. Малыш, ты знаешь, раньше я не знал, что такое одиночество, теперь я точно знаю. Одиночество, это когда ты спишь. Когда тебя нет в моей жизни. Теперь, вспоминая тот момент, когда я тебя чуть не потерял, я ... Я тебя ненавижу. Я ненавижу за то, что стал так зависим от тебя. Ненавижу за то, что ты стала частью меня. Ненавижу тебя за Вику, за свою жизнь, за свое одиночество. Я тебя ненавижу. Поэтому и игнорирую тебя, милая. Весь день я без тебя. Сосредотачиваюсь на людях, на занятиях, достижениях. Тысячи идей и тысячи мыслей, но в них нет тебя. Вики тоже нет. Я не могу причинить тебе боль, поэтому и держу свое слово. Хотя, по-моему, для тебя это уже не имеет значения. Днем я теперь для тебя иллюзия чужой жизни или что ты еще там напридумывала. И за это я тебя тоже ненавижу. Я не хочу быть иллюзией, потому что для меня в этом сумасшедшем мире только ты реальность.
  Но спасительный день с его суматохой проходит и приходит ночь, где нет тебя. Маленький и нежный комочек спит на задворках сознания под моим наблюдением, под мои рассказы и с моими ужасными сказками на ночь. Да, малыш, я, наверное, уже рассказал тебе все свои секреты. Но ты этого ничего не узнаешь. Проснешься через пять минут и ничего не вспомнишь. Проснешься, и я тебя опять оставлю. Проснешься, ведь уже утро. С добрым утром, Аля! С добрым утром, милая!
   
   
   
   
   Куратор
   
   Совещание это, как всегда, отчеты, много нервов и времени, потерянного впустую. Собрание ученых мужей - это еще сложнее. Это долгие дискуссии о теории и непомерное удивление при появлении практических результатов. А чему же вы удивляетесь, господа? Разве это не было вашей целью? Разве не вы отбирали молодых людей склонных к развитию таких вот необычных способностей? Разве не вы вкалывали им дозу препарата инициации? Разве не вы потом проводили вскрытие четверти привезенных людей, у которых не выдержала психика после этой дряни? Разве не вы учите ежедневно новое поколение уродцев, опасных для общества? Ну что же вы, ученые мужи, что же вы теперь удивляетесь, что все получилось? Да, это был не естественный способ. Да, многие из вас добивались такого результата и учились десятки лет. Многие потратили половину своей жизни, чтобы получить десятую долю того, что умеют наши птенцы. Да здравствует наука! Да здравствует инициация! Да здравствует новый способ эволюции! И не рычите теперь. Никуда вы не денетесь от компании и не спрячетесь, как умирающие от страха щенки под диван, натворившие кучу бед. И я никуда не денусь. У нас будет прекрасная возможность пожертвовать жизнь науке. Да будь это все проклято.
   
   Алика
   
   "Проснись"
   Ну вот, сон как рукой сняло. Я лежала, нежась под теплым одеялом, не открывая глаз, но сон покинул меня окончательно. На кого мне все же ругаться, на Глюка или мое сильное воображение? Глюк сидел у себя, напряженный, как струна и наблюдающий за мной. Что-то мне это все не нравиться. Слишком богатое воображение.
   Тут я услышала звук перемещающейся камеры, реагирующей на движение. Лишние движения в моей комнате. В моей комнате кто-то посторонний. Еле заметные шорохи в тишине подтвердили чужое присутствие. Я лихорадочно стала перебирать варианты моей ближайшей гибели. Все-таки я уже полгода здесь спала спокойно, а теперь. Можно сразу отказаться от варианта, что это наше руководство. Если бы хотели убить, пригласили бы днем в медпункт в отсек, откуда никто не возвращается. Ночью этим заниматься было бы им лень. А это, скорее всего, связано с моим новым повышением. Началось.
   Я ведь ждала этого. Дура. К горлу подступил комок и тут напряжение, накопленное за последние дни, вылилось в истерику. Слезы вместе с диким хохотом вырвались наружу. Я подскочила и кинула одеяло в сторону чужаков. А сама кинулась к двери со слабой надеждой вырваться из собственной клетки. Напрасно. Меня дернули за волосы назад, так, что я ударилась головой об угол кровати.
   - Я же говорил тебе, что она ведьма. - прошептал голос.
   - Да, ненормальная, - подтвердил другой громче.
   - А кто тут у нас в роли добрых волшебников-ведьмаков? - прохрипела я, откашливаясь. - Медведь, ты что ль? Неужели так обиделся? Думал, что тебя недотепу, назначат старшим. А это кто тут у нас? Славка?
   - Заткнись, стерва, - к горлу прислонили что-то холодное и острое – Пикнешь – прирежем, - прошептал Слава прям в ухо. Как можно ближе.
   - К-камера.
   - А что камера? - был ответом тихий едва слышный шепот. - Ты посмотри, разве мы тебя держим? Разве мы тебя принуждаем?
   Как будто издеваясь оба парня отодвинулись от меня. Но холод острия все еще ощущался на горле. Я неуверенно провела рукой по горлу, ничего не обнаружив, но острие все плотнее прижималось к горлу, заставляя плотней прижиматься спиной к спинке кровати и выгнутся.
   - Что это?
   - Ты знаешь, - прошептал, вдруг оказавшейся рядом Михаил - мы тут у Славы обнаружили уникальную способность. Он может подарить другим людям, если можно так сказать, различные ощущения. Но ты ведь знаешь, что в малых количествах наслаждение, то в больших количествах смерть. Вот мы решили потренироваться, так сказать, достичь максимального предела. То есть боли. Ты ведь, как старшая группы, нам не откажешь. Ведь так? - Парни мерзко захихикали. А я поняла весь ужас происходящего. – Да, и не кричи, пожалуйста. А то мы ведь можем и не рассчитать.
   Боль накатилась неожиданно. Переливаясь в теле жуткой тягучей жидкостью, взрываясь и разрывая на части. Я стиснулась вся в комочек. Только бы не закричать. Только бы не поддаться.
   
   
   
   Кирилл
   Я сидел в своей комнате на кровати, обняв колени и раскачиваясь из стороны в сторону. Тише, моя хорошая. Кого я пытался успокоить? Её или себя? Все кончилось. Все уже кончилось. Но ярость и злоба не покидали меня. Они остались. Эти спутники остаются надолго после такого. Но ты, моя хорошая, спи блаженным сном. Где-то во мне, где-то под сердцем, рядышком с моей душой.
   Я не понял, что произошло. Просто она вдруг потеряла сознание. А эти ублюдки... Я просто вдруг захотел, чтобы она была со мной. Была рядом, чтоб я мог её защитить от этого. Я долго всматривался в парней, запоминая каждую черточку, каждое движение. Клянусь, если только у меня будет шанс.
   А ты спи. Просто спи. И может, ты поймешь меня. Может я сам себя пойму. А завтра ты проснешься, и тебе будет хорошо. Я дам тебе энергии столько, сколько захочешь. Твое тело восстановиться. Только спи, моя хорошая. Все уже кончилось.
   
   
   Алика
   
   Я потянулась в кровати. Косточки приятно щелкнули в нескольких местах. Как же хорошо. Не хотелось вставать. Такое утро было редким праздником в этой обустроенной тюрьме. Такое чувство, как будто побывала дома. Как будто рядом был кто-то родной. Я понежилось еще, но тело, полное сил и энергии, требовало активных действий. Пришлось открыть глаза и увидеть.
   Я не сразу поняла, что произошло. А потом воспоминания нахлынули на меня, выбивая желание жить. Я села на кровати, обняла колени и начала раскачиваться. Казалось, так легче выдержать. И, возможно, можно будет не зарыдать во весь голос. И, возможно, через пару минут, я даже смогу дышать.
   
   
   
  Вика
   
  Ленка подсела ко мне незаметно. А что, место рядом со мной ведь пустовало... опять.
  - Все те же знакомые ахи и вздохи, - начала она свои намеки. Я не отвечала. Не отрицать ведь очевидного. - Томные взгляды и разочарование на лице. Слушай, я не понимаю, ты мазохистка?
  Я открыла тетрадь и демонстративно начала переписывать что-то из книги. Лишь бы отвлечься.
  - Хотя, ты знаешь, я начинаю подозревать, что ты врешь, - я напряглась - Если бы он был твоим парнем, то уж, наверное, он обращал бы на тебя внимание гораздо больше. Одно из двух: либо ты лжешь, либо он просто пользуется тобой ночью. Хотя я бы тоже не была против, если бы мной пользовался такой...
  - Заткнись, - не выдержала я - Ты ничего не знаешь.
  - И чего же я не знаю? - ухмыльнулась Ленка, счастливая от того что все-таки достала меня.
  А я молчала. Не знала, что ответить. Он приходил ночью. Ласковый. Нежный. Любимый. Сводил меня с ума. Выслушивал все мои глупости, выполнял любые капризы, любовался мной, когда я засыпала, но просыпалась я всегда одна. Совсем одна. Днем ни единого взгляда, ни единого напоминания. Холодный лед. Я спрашивала его почему, но он лишь смотрел на меня грустно и целовал. Ответа я от него так и не дождалась. Женские инстинкты кричали во мне. Если бы в этой дыре можно было бы хоть что-то скрыть, я бы подумала, что у него есть другая. Нет не другая, это я - другая, лишь любовница, с которой можно провести пару часов. Но ведь это невозможно. Невозможно скрыть здесь своих отношений. Маленькая группа людей, которая живет в ограниченном пространстве, непременно наполнится сплетнями. Здесь невозможно ничего скрыть друг о друге. Наших отношений Кирилл не скрывал, но и не афишировал. И вроде все знали, что я его девушка, но задолбали уже своими подковырками и вопросом «ПОЧЕМУ?».
  - Ты знаешь, - продолжила тем временем Лена, - Я пожалуй рискну и проверю. Может и мне повезет с ночным гостем.
  Не успела я отреагировать, а она уже подошла к столу Кирилла.
  - Вадик, миленький. Будь ласков, развлеки, пожалуйста, нашу Вику. Она, как всегда, скучает одна за своим столом.
  Вадик неуверенно оглянулся на меня, потом посмотрел на Лену и все же освободил место рядом с Кириллом. Эта стерва его заняла. Вадик помялся и приблизился ко мне. Видимо, понял, что что-то здесь не то. Не дурак. Я лишь фыркула и отвернулась.
  Ленка же зря время не теряла. В связи с появлением препода, разговор перешел на интимный шепот на ушко. И этот идиот клюнул на эту стерву. А что, он ведь мне в верности не клялся.
  - Вик, - тихо позвал Вадик сбоку, - я чего-то не понимаю, или Ленка запала на Кирилла?
  - Все ты правильно понимаешь, - я не могла этого выносить. Встала и выбежала из кабинета.
   
   
  Алика
   
  Я вошла в аудиторию и заработала ряд злобных взглядов. Дерьмо. Ну вот, война началась. На лицах читалась зависть и непонимание. Нашли чему завидовать. В гробу я видела такое счастье. Я спряталась на последней парте. Но, несмотря на неудобство, некоторые все-таки повернули головы, чтобы меня разглядеть. Так, ясно, всем уже известно. Гады. В горле встал ком. Ублюдки, нашли над чем поиздеваться. Нашли козла отпущения. Слабенькую девочку. Я не опустила глаз. Я посмотрела каждому в глаза, у кого была наглость повернуться. Отворачивались. Опускали глаза и отворачивались. Небось, еще ставки делали, буду орать или нет. Не дождетесь. И стона не дождетесь.
  Зашел преподаватель и народ перестал вертеться. А я все думала. До чего же противно. Почему меня не могут просто оставить в покое. Ведь никого не трогала. За то, что не трогала и наказали. Наказали, за то, что не ломаюсь и не боюсь, за то, что не верю в идеалы счастливого будущего и не общаюсь с людьми. Наказали за то, что я другая. Ну что ж, давайте пообщаемся поближе.
  В аудиторию зашел куратор. Весь добрый такой. Посмотрел на меня с прищуром. Тоже знает, но не накажет виновных. Нет. Не дождусь я от них защиты. Так зачем же пришел сюда? Зачем? Ждешь моей реакции? Все ждут. Ну что ж, вы её дождались.
  Я подняла руку. Он довольно улыбнулся, радостный, что не приходиться продолжать эту никому не нужную речь.
  - Новикова. Вы что-то хотите нам сообщить? Не стесняйтесь. Вы теперь у нас здесь старшая. И у вас есть право говорить.
  Я усмехнулась. Все замерли в ожидании, что же я сделаю. Пожалуюсь? Не дождетесь.
  - Ну, кроме прав, у меня ведь теперь есть и обязанности. Ведь так?
  - Да, заботиться о благе группы.
  - Так вот о благе группы я бы и хотела позаботиться. Но это слегка пикантная тема, я извиняюсь перед всеми, что вынуждена поднимать её здесь. Но, похоже, это касается всей группы.
  - Продолжайте, - заинтересовался куратор. Его глаза горели все ярче, хотя лицо приняло обеспокоенное выражение.
  - Дело в том, что в последнее время участились случаи походов в туалет во время лекций. Вы, наверное, уже зафиксировали данный факт.
  - Да, действительно.
  - Так вот, у некоторых ваших студентов, с которыми я вчера вечером так мило пообщалась, есть основание полагать, что это вызвано инфекцией.
  - Инфекцией?
  - Половой инфекцией. Я думаю, нужно предпринять срочные меры по выявлению данной заразы. У нас ведь есть в центре нужные специалисты, в частности, урологи и гинекологи. Так как нет возможности предположить, что за инфекция, я думаю, нужно провести обширную диагностику всех студентов, которые были склонны в последнее время покидать аудиторию для этого занятия.
  Я усмехнулась. На самом деле аудиторию покидали все студенты, кроме меня. Покидали они её тройками, по очереди, и совсем для других целей. Если это и была инфекция, то сочковидная разновидность. Все об этом знали. Знал об этом и куратор. Я затаила дыхание в предвкушении. Поддержит или откажется. Ну же. Тебе же это выгодно. Все равно, нужно было что-то предпринять, почему бы не наказать их так. Помоги же мне.
  - Я вижу, что вы оправдали наши надежды и справляетесь с возложенной на вас задачей, - он хитро прищурил глаза, - благодарю, что своевременно сообщили нам о потенциальной опасности. Здоровье студентов имеет для всей организации огромную роль. Тем более, решили проблему посещаемости, так как мы уже задавались вопросом, в чем же причина снижения успеваемости, - видимо он решил убить двух зайцев сразу. Умная зараза. Он посмотрел на меня и уточнил: «Будут ли еще какие-либо предложения?»
  - Также есть предложение объявить карантин для того, чтобы ограничить передвижение студентов в ночное время суток. Дабы не было случаев дальнейшего распространения такого странного заболевания. - Ну что ж ребята. Вот вам еще и воздержание на неопределенный срок. Держитесь. Буду взращивать в вас мораль.
  - Принято. С сегодняшнего вечера студенты вашей группы обязаны быть в своих комнатах до девяти часов вечера. Ровно в девять комнаты будут запираться. Во избежание недопонимания, скажу, что студенты, которые окажутся не в своих комнатах, будут проводить свою ночь в больничном отсеке оставшийся срок карантина. Да, и еще. У меня не было времени до сегодняшнего дня сообщить о ваших правах. В связи с появлением старосты группы, каждый имеет право обратиться к своему старосте с просьбой и жалобой в отношении своего проживания в данном комплексе. Староста обязан своевременно сообщить о них непосредственно мне, и может даже, по своему усмотрению, предпринять самостоятельные шаги. Так что, берегите вашего старосту и, судя по сегодняшним действиям, я думаю, Аля вас не подведет.
  При последних словах я перестала дышать. Что это? Завуалированная угроза? Косвенная поддержка. Я усмехнулась.
  Куратор удалился и занятия продолжились. Все, я выдохлась. Злость ушла, и единственное, чего мне хотелось, это остаться одной. Но одну меня не оставили. Сначала косые взгляды, выражавшие недоумение, ненависть и страх. Ну что, стадо,  вы поняли, что с вами просто играют? Или еще будете питать иллюзии? Но меня удивили. Более того, шокировали. Примерно пятьдесят процентов моей группы, подошли и попытались завести разговор. Я отвечала со злостью. Неужели нужно было так сразу? Нужно было ткнуть их мордой в грязь, чтобы тебя приняли за человека. Мои вчерашние гости притихли. Тише воды, ниже травы. И это все? Вас поимели и слега припугнули, а вы хвосты поджали. Стало отвратно. Досидев кое-как до конца занятий, я отправилась к себе. Это я зря. Воспоминания нахлынули с новой силой. Я сжалась в комочек на кровати. За что? Твари.
  Глюк. Он тихо наблюдал за мной весь день. Что ты такое? Ты ведь человек, не зверь. Почему ты меня бросаешь? У меня ведь никого нет здесь больше. Почему ты меня бросаешь? Он игнорировал. Просто молча наблюдал. Я разрыдалась. Я не могу больше так, ты это понимаешь? Я не могу жить в условиях выживания. И ты меня бросил. Мой собственный Глюк меня бросил. Или ты правда глюк? Лишь иллюзия. Моя иллюзия, которую я придумала, чтобы не сойти с ума. Тебя нет. У меня никого нет.
   
   
  Кирилл
   
  Есть два способа руководить людьми: первый, требующий больших временных затрат, но более долговременный, и второй быстрый, но кратковременный. Я использую первый - доброжелательность. Здесь, где люди испытывают голод по простым человеческим чувствам, это работает. Происходит следующий обмен: я даю уважение и понимание, а получаю преданность и послушание. Это работает на благо обеим сторонам. Но вот второй способ - это способ манипулирования, шантажа. Метод кнута и еще раз кнута. Или ты делаешь то, что мне нужно, или ты очень пожалеешь об этом. Или мы поделим наше яблоко, или ты отдашь мне свою долю. Обычно страдают две стороны. Отдача настолько сильна, что ломает обоих, поэтому играть в манипулирование могут лишь сильные личности. Малыш, ты ведь выдержишь....
  Моя девочка спала, свернувшись калачиком. Она долго не могла заснуть и все время ворочалась. Побоялся, что проснется, поэтому никуда не пошел. Хотелось обнять её и никому не отдавать.
   
   
  Вика
   
  Я бездумно и с ожесточенностью терзала аппарат для выдачи шоколадных батончиков и напитков. Наконец нужная мне шоколадка упала в ящик для раздачи, но этот ящик все не открывался.
  - И зачем они здесь нужны! - со злостью выпалила, не подумав.
  - Чтобы кто-то следил за своей фигурой, - раздалось ехидное сзади. - У тебя лимит на сладкое кончился.
  Лена спокойно подошла к аппарату, вставила свою карточку и достала оттуда мою шоколадку.
  - Нервничаем? - продолжила она, спокойно распаковывая мой батончик.
  - Тебе какое дело? - зло выдохнула я.
  - Интересно просто. Приходил он к тебе ночью или нет. - Она пристально вгляделась в мое лицо, сохранившее следы от ночных слез, - нет, не приходил, - заключила она.
  - Ну тебя тоже обошел стороной.
  - Надолго ли? - Лена развернулась и ушла, доедая мой батончик.
  В этот момент я поняла одну истину: кто узнал ревность, тот узнал ад. Я ненавидела её. Я ненавидела его. Хоть понимала умом где-то, что это бессмысленно. У Кирилла должны быть какие-то причины. Должны. Он не может врать в этом ограниченном пространстве, но... Если все-таки мыслить здраво, если хоть на мгновение найти в себе крупицу смелости и посмотреть правде в глаза, то можно понять отчетливо и ясно, что он не любит меня. Я ему нравлюсь, он меня ценит и даже уважает, но он меня не любит. И никакая Лена тут ни при чем. Мне стало больно, очень больно.
  - Вика, что с тобой? - голос такой родной, такой близкий и такой холодный. Я не сразу сообразила, что меня разворачивают, сжимают мои плечи и пытаются привести в себя. - Приди в себя. Давай же, пока врачи не набежали. - Кирилл дотронулся до моей щеки, но без ласки, без тепла, просто проверяя температуру. Я отодвинулась.
  - Не прикасайся ко мне, - он смотрел на меня, не понимая моей реакции. - Не прикасайся ко мне, - ыыкрикнула я еще раз так, что это услышали ползала. Кирилл вздрогнул и отпустил. А я, как зомби, тихо развернулась и ушла. Маленькая месть.
  В комнату я вошла вся разбитая. Комната встретила меня разными плакатами, белыми занавесками нарисованного окна и холодной не заправленной пастелью. Если так и дальше пойдет, то скоро ко мне заглянут медики с санитарной проверкой и пикантным намеком на хорошее поведение или заточение в лазарете.
  В голове было лишь одно. Он больше не придет. Зачем? Вот и потешила свое оскорбленное эго. Мысли начали приходить в порядок. Даже совесть подавала свой тихий голос. Он ведь хороший. Очень хороший. И я ведь ничего у него не требовала, я хотела лишь его ненадолго, чтобы забыть этот ужас вокруг. И получила то, что хотела. Немного ласки, нежности, понимания. Получила? А чем теперь отплатила? Обидой. За что? За то, что не любит. Не любит. А это важно? Не важно, потому что больше не придет.
  Я сжалась в комочек. Было так больно, что я стала потихоньку выпускать силу. Все-таки телекинез это интересно и иногда даже полезно. Вот чашка с остатками утреннего кофе поднялась вверх, пара тетрадей, сумка, стул. Каждый раз старалась поднять что-то потяжелее. Казалось, чем больше концентрируюсь на этом, тем легче дышать. Боль отступала. Пот выступил на лбу. Говорят, что так можно сойти с ума от перенапряжения. Преподаватель как-то сухо сообщил, что были прецеденты. Тогда я поежилась и потом жалела себя постоянно, никто не замечал. Но сейчас мне не было страшно. Я приподняла кровать, напрягая все свои силы. Было приятно так покачиваться в воздухе, ничего не чувствуя, кроме сосредоточенности. Ничего.
  В дверь постучали, разрушая мою концентрацию. Все попадало на пол. Чашка разбилась, кофе коричневым пятном растекся на паласе. Я наблюдала за этим, не в состоянии что-то сделать. Сердце стучало как бешеное, а в голове как будто что-то взорвалось. Побочное действие от резкого выхода из состояния концентрации. Стук более требовательный вывел меня из прострации.
  Еле доплелась до двери. Кирилл стоял взволнованный. Как будто все чувства, которые он прятал днем не от других, а только от меня, отражались у него на лице. И первое  - это тревога за меня. Тревога, понимание и какое-то сопереживание. Как будто все, что происходило со мной, он делил поровну на двоих. Но только сейчас, только ночью.
  - Что с тобой происходит? - тихо и нерешительно спросил он. Все-таки моя истерика причинила ему боль. Но, несмотря на это, он пришел.
  Я не ответила, просто прижалась к нему всем телом. Ведь можно забыть на мгновенье. Помечтать, что тебя любят. Найти в его лице, то, чего там в помине нет. Быть малодушной. Начала целовать. Он отвечал нежностью и теплом. Боже, как же тепло. Солнышко, ты так греешь душу. Делишь со мной холод этого одиночества. Он ласкал мое тело, принимая меня такую, какая я есть. Не лучше, не хуже. Позже, когда мы устали от этой неги. Он тихо прошептал мне на ухо, обнимая меня сзади.
  - Что же с тобой все-таки происходит?
  - Не обращай внимания. Так, женская истерика, - холодно ответила я, инстинктивно копируя его дневное поведение. Нега ушла, а боль и обида за нелюбовь снова вернулись.
  - У неё должна быть причина.
  - ПМС. Имею я право на это.
  - Имеешь, - хмыкнул он в мое плечо и укусил до боли. Из глаз выступили слезы. Я вскрикнула и начала вырываться, но он не отпустил, лишь поцеловал место укуса. Комок подкатил к горлу и вырвался на свободу рыданием. Слезы уже нельзя было остановить. Я рыдала у него в объятиях. И боль отступала. Осталась лишь любовь.
   
   
   
  Кирилл
   
  Коридоры. Лабиринты. Почти полностью одинаковые, но есть и различия. Вот, например, место, где тоненькая полоска плинтуса с синего переходит в желтый. Это другой отсек, абсолютно идентичный нашему. Дальше идет розовая, а если взять немного вправо, то будет зеленого цвета. Я блуждал по этим коридорам под пристальным вниманием камер. Днем не замечаешь, как эти камеры перемещаются. Слишком много народу и шума, да и упорно стараются пленники не замечать ограничений, слежки и других вещей, пугающих их до смерти. Что с них взять? Это люди. А вот в пустом коридоре даже слышно тихое жужжание. Вот шаг вправо и камера за тобой, шаг влево и еще одна подъезжает, двигаясь по шарнирам и рассматривая меня с другой стороны. Не творю ли я что-нибудь запрещенное. Ха, да если бы я только подумал об этом, здесь был бы уже отряд, вооруженный до зубов.
  Сначала так и было. Когда я только обрел свою ночную бессонницу, довольно таки часто встречал в коридорах охрану, вооруженную автоматами наперевес. Интересно, почему именно автоматы? Для устрашения? Скорей всего. Такой охранник обычно выставлял всего себя напоказ, но ничего не предпринимал. Некоторые ребята называют их зелеными человечками, по цвету спецовки, и не обращают внимания. Ну, это до первого привода в лечебницу. А после, обычно, приходят поумневшими. Нас пугают и травят, как крыс, а мы радуемся и смеемся, не замечая, как из группы по одному исчезают наши бывшие друзья. Стараемся жить. Выживать. Говорят, что их просто переводят. Но куда? И переводят ли вообще? Страшно. Сейчас мне было страшно. Это днем можно было забыть все это в толпе людей. Прикинуться нормальным. Таким же, как все. Но ночью, когда не было привычной суеты, забыться невозможно, но все равно шел по этим коридорам. Тем более, я ничего не нарушаю. К моим ночным прогулкам уже привыкли, а скорее вообще начали изучать, как феномен. Охрана с моего пути исчезла, зато камеры со всех сторон. Бывало, пару раз меня останавливали и разворачивали, но, в основном, это касалось лечебных секторов. Возможно, за ними спрятаны административные отделы, но мне они были не нужны.
  Зачем я брожу по этому нескончаемому лабиринту, спросишь, малыш? Я инстинктивно ищу белую полоску. Тоненькую белую полоску на плинтусах, которую я каждый день вижу твоими глазами. Нужно же на что-то тратить время ночью. Но этой полосы нет. Её не было нигде. Я вновь и вновь обследовал коридоры. Я бы мог даже найти твою комнату, если бы... Но эта белая полоска. Её просто нет. Каждый день я слышу твои мысли, малыш, ты ведь действительно начинаешь думать, что меня нет. Я ведь хотел этого, я действительно хотел бы, чтобы мы оба так думали, но чем больше ты уверяешь в этом себя, тем меньше у меня шансов поверить в эту глупость. Как это меня нет? Как-то ночью я даже пытался представить, что вот меня нет в твоей жизни. Меня просто нет! Это невозможно. Но мне легче поверить, что нет меня, чем представить на мгновение, что ты не существуешь. Что это просто голос в моей голове. Поэтому я, как баран, пытался найти эту полоску, проходя по одному и тому же маршруту, пока до меня не дошло. Возможно, наша группа это лишь ячейка одного сектора, но этот сектор так же может входить в какую-то структуру, включающую несколько таких секторов. И вполне возможно, что эти сектора разделяют административные блоки. А мне туда нельзя.
  Прислонился к стене и соскользнул на пол. Скоро рассвет, а спать не хочется. Остается извечный вопрос: Что делать? Ты сопишь во сне, и никто не тревожил твой сон. Хочется разбудить и поговорить с тобой по-настоящему. Ты опять будешь ворчать, но лучше это, чем ничего. Мне нужен твой совет. Ты знаешь, у меня всегда были проблемы с девушками. Начинается хорошо, но кончается плохо. Вот и Вика на меня злится. Ты знаешь, она хорошая. Если бы ты её узнала, она бы тебе понравилась, не похожа на ублюдков в твоей группе. Её что-то мучает, а вот что? Понять не могу. Как головой об стену. Как ей помочь? И, кажется, что я что-то все время упускаю. Странные вы, девушки. Ваша любовь почему-то рождает не радость, а чувство вины...
   
   
   
   
  Антонина Львовна
   
   
  Тихая музыка в японском стиле, мягкие благовонья и тихая, спокойная речь. Было легко наблюдать за лицами студентов, пока они находились в состоянии транса. Вскоре по программе будут учить использовать этот транс, у кого-то будет боевая направленность, у кого-то интеллектуальная. Можно уже сейчас угадать, но все же рано делать выводы.
  Постепенно начала процесс выхода из транса. Некоторые потягивались с довольной улыбкой, кто-то протирал сонные глаза, а она открыла глаза сразу, будто и не входила в транс. Хотя приборы показали довольно глубокий транс. Такое впечатление, что прыгать в транс и обратно для неё так же естественно, как и думать. Петр Сергеевич уже намекал, что можно на этом феномене и научную работу сделать, но... Холодный взгляд полоснул по нервам. Аля перевела взгляд на меня, на доску, потом продолжила собираться. Боюсь я её до дрожи в коленях. Холодная, резкая, а что учинила недавно в группе. Прав был куратор, это заткнет кого угодно. Но вот выдержит ли это напряжение?
  - Аля задержись, пожалуйста, на минуту.
  Вежливый кивок и бесстрастное выражение лица. Что ж ты сжатая такая? Тебе же тепло нужно, хоть немного, а то сойдешь с ума, как и остальные. Я немного подождала, пока остальные выйдут. Аля пока рассматривала портреты, повешенные вдоль стены. Она знала их всех, а рассматривала просто, чтобы деть куда-нибудь глаза и не смотреть на своих сокурсников, уже не скрывающих страх.
  - Хочу поздравить тебя с повышением.
  Аля кивнула, не отрывая глаз от Махариши Махеш. Да уж, поздравила. А нужно ей оно?
  - Тебе, наверное, сложно придется?
  Аля пожала плечами. Что ж сожаление, тебе тоже не нужно.
  - Может у тебя есть какие-то вопросы? - уцепилась я за последнюю ниточку завязать разговор.
  Аля наконец посмотрела на меня.
  - Когда я впадаю в транс... - она помедлила, нет, не от нерешительности, а просто обдумывая вопрос, - я не могу переместиться к..., - она снова помедлила, подбирая подходящие слова, - в пространстве.
  - А ты могла? - ошарашено произнесла я. Вот это новость.
  - Больше не могу. Вернее могу, но..., - еще одна пауза, - я больше ничего не чувствую... Я хочу это вернуть.
  - Нужно это изучить, - Аля поморщилась после моих слов, и я поспешно поправилась, - возможно, это просто стадия развития. Как настройка телевизора. Какие-то чувства пропадают, а какие-то обостряются. Со временем, возможно, ты научишься управлять этим.
  - Возможно, - тихо проговорила девушка. Я улыбнулась и кивнула девушке. Она ушла. Чувство облегчение накрыло меня, как и каждый раз после её ухода, но, в то же время, грыз какой-то червячок, что что-то я упустила.
   
   
   
  Алика
   
  - Я больше не чувствую его, - тихо прошептала я, выйдя из аудитории.
  Вернее, чувствую, но... Я сама не могла подобрать слово этому. Это больше был не он, или его никогда и не было. Так, галлюцинации и посторонний шум в голове. Я одна. Одна, а вокруг эти взгляды. Боятся? За что?
  - Аля, привет, я Майк. Как дел?
  Они меня не только бояться, но и считают полной дурой.
  - Я знаю, как тебя зовут.
  - Ну, вот и отлично. Что вечером делаешь?
  Я посмотрела на Майка, приподняв бровь. Чуть не стошнило. Да уж, свободу получаем любыми способами. Я отвела взгляд. Снова эта тупая боль и чувство одиночества. Только вот не тебе, Майк, его разбавлять.
  - Веду отстрел не подчиняющихся карантину студентов при помощи транквилизаторов для доставки в медотсек. Потренироваться на тебе?
  Парень сглотнул и попытался криво улыбнуться, не понимая, шучу или серьезно. Я пошла дальше. Он все же догнал.
  - Забыл передать. Препода на следующей паре не будет. Тебя куратор просил толкнуть нам речь на тему предохранения, чтоб не было больше таких инцидентов. Ты на себе будешь показывать?
   Я ничего не ответила. Опять быть в центре внимания. Одной. Еще, как на зло, голова раскалывается. Вошла в аудиторию под пристальным взглядом моих подопечных. Во взглядах не было нахальства. Почти все были вымотаны медицинскими проверками, на руках синяки, появившиеся от переливаний крови и вливания разных лекарств. Бледные лица с мешками под глазами. Ведь никто не высыпается из-за притупляющих чувства таблеток, несмотря на десятичасовой сон. Медики резвятся на славу, и, пользуясь случаем, проводят опыты во всю. Если это не прекратить, то за неделю от этой группы останутся одни скелеты.
  - Итак, как будем дальше жить?
  Никто не ожидал такого вопроса. Привыкли к стандартному мышлению. Неужели они действительно думают, что куратора волнует, будут они предохраняться или нет. Да если здесь кто залетит, тут такой проект устроят по исследованию генов у ребенка.
  - Медведь, какие у тебя предложения по этому поводу? - Михаил подскочил, как будто на уроке, и мялся, будто урок не выучил. - Или может Слава выскажется, - тот соображал быстрее.
  - Аль, ну ты прости нас. Мы пошутить хотели, если бы ты не отрубилась так быстро, то...
  Из-за этой головной боли усмешка, наверное, получилась зловещей, потому что Славка тоже сник.
  - В следующий раз убей.
  - Что? - не понял Славка. Вся аудитория замерла.
  - В следующий раз убей, иначе эта моя шутка покажется вам цветочками, - в голове как будто взрывались микроскопические бомбы. Боже, лучше убейте меня сейчас. Спровоцировать, что ли?
  - На правах старшей, назначаю тебя, Слава, смотрящим. Будешь смотреть за стопроцентным посещением нашей группы, - я посмотрела в его лицо. Ну что ж, добился, чего хотел, пусть теперь тебя цепным псом считают, – и, естественно, применять свои способности ради этого благого дела.
  Зал зашумел.
  - Кого это не устраивает, может предоставить мне претензии в письменном виде, мы рассмотрим поведение Славы прилюдно и со всеми последствиями для недовольного. Слава с Мишей у нас любят шутить. Да, а Миша у нас будет отвечать за хорошее настроение в группе и возьмет на себя всю организаторскую работу по общественным мероприятиям, межгрупповым конференциям, сбору информации для подготовки к паре каждого студента, ну и вообще за веселую атмосферу. Я думаю, шутовской колпак тебе пойдет. Да, и если кому-то не понравится, ты уж, Миша, за помощью обращайся сразу к Славе. Он у нас такой затейник, если кому-то нужна мотивация в выполнении своих обязательств. Майк отвечаешь за соблюдение гигиены всех комнат и аудиторий. Рая, ты хорошо рисуешь, поможешь Медведю со стенгазетами и другой фигней. Остальных прошу содействовать. На вопросы 'Почему я?' и 'Кому все это надо?' не отвечаю. За мотивацией сразу посылаю к Славе. Если узнаю, что кому-то этого мало для выполнения своих обязательств, за этого человека будет отвечать вся группа.
  Голова так раскалывалась, что я уже шептала. Перед глазами мелькали какие-то картинки, которые я больше не хотела понимать. Странно, но меня слушали внимательно и, что самое удивительное, слышали.
  - Все, карантин считаю оконченным. Все брысь из аудитории по своим делам, - студенты начали оглядываться, - считаю до пяти, кто останется, продолжит лечение. Раз, два...
  На три последний студент выбежал, а я сдавила голову руками, не в силах сдержать слезы и боль. Неужели все теперь будет вот так. Я одна, а против меня стая? Зачем так жить? Я услышала, как кто-то вошел. Взял мою руку, проверил пульс. Поднял мою голову. Через размытые слезы я увидела заинтересованное лицо куратора. Будто вещь осматривает. Нажал на кнопку на столе и произнес.
  - Антонина Львовна, пришлите, пожалуйста, медиков. Вы были правы. Она не выдержала.
   
   
   
   
   
  Кирилл
   
  - Луганская Виктория, - услышав знакомое имя, я обернулся посмотреть. Рассеял взгляд на Виктории, а сосредоточил все внимание на пришедшем. Строгий костюм. Охрана. Но охрана более высокого порядка, а не эти зеленые человечки по углам с автоматами, - прошу вас, пройдите с нами.
  Эта фраза была такой знакомой. После неё обычно не возвращались. Я встретился глазами с растерянной Викой, которая в поисках помощи посмотрела на меня. Сердце сдавило в тиски, а в голове как будто взорвались тысячи миниатюрных бомб. Не соображая, что делаю, перепрыгнул через пару стульев, прошмыгнул между партами и оказался между Викой и охраной. Виктория прижалась сзади, а охранник напрягся, отодвигая пиджак и показывая кобуру с оружием.
  - Стоп. Стоп. Стоп, - проговорил я, поднял открытые руки, показывая мирные намерения, - Вы... Вы не можете её забрать.
  - Почему? - невозмутимо поинтересовался охранник.
  Вразумительно ответить на этот вопрос я не мог. Лишь задал свой.
  - Зачем? Куда?
  Охранник огляделся. Вокруг было слишком много любопытных глаз. Возможно, со мной он и церемониться не стал бы, а вот с толпой...
  - Виктория переводится в другую группу в соответствии с её уровнем.
   Я почувствовал, как Вика сзади прижалась еще крепче.
  - В какую группу? Какой отсек? Красный, зеленый?
  - Это будут решать специалисты.
  - Если она после их оценки останется еще живой? - дополнил я.
  Охранник напрягся, потому что за моей спиной встали еще пара тройка человек. Все-таки хорошие у меня друзья. Вика заметно нервничала.
  - Я надеюсь, у нас не будет проблем? - спросил охранник твердо.
  - Она останется здесь и у нас не будет проблем, - пообещал я.
  Охранник достал рацию.
  - Код ноль десять. Нужно подкрепление, - быстро проговорил он, доставая пистолет и направляя в мою сторону. Выстрел угодил в потолок, хорошо иметь подругу со способностями телекинеза. Сзади охранника приложили чем-то тяжелым по голове.
  Действия проходили очень быстро и очень глупо. Каждый похватал, кто что мог. Вывалились в коридор толпой, побежали, непонятно куда. На нас из транквилизаторов вели охоту, так что вскоре мы с Викой бежали одни. На меня эта штука почти не действовала, а Вику я закрывала собой. Потом на меня навалились трое или четверо. Помню, Вика рвалась ко мне, но её забирали. Зачем? Она ведь хорошая. Она ни в чем не виновата. А потом я отключился. Потому что больно.
   
  Очнулся я в стеклянной коробке, на кровати с какими-то датчиками на теле. Привязан к кровати ремнями. Больно. Голова болит, и одиноко. Хочется выть. Слезы двумя влажными дорожками стекают к волосам. Вика. За что они так с ней? Нежная, милая Вика. Прощай. Точка. Все. Отупение. Какое-то отупение. Я не знаю, сколько я так пролежал. Заходили медики, делали анализы, задавали вопросы. Выходили из стеклянной палаты и наблюдали за мной и за другими, такими же, как я, сквозь стекло. Я не хотел ни о чем думать, и не думал. В голове пустота. Черная дыра и одиночество. Со временем мое дыхание перестало быть прерывистым, стало ровным и спокойным. Стало ровным. Слезы высохли. Мое сердце отбивало один ритм. Я мог слышать его стук с тихим отзвуком. Мышцы расслабились. Было странно смотреть на белый потолок, а видеть себя со стороны. Вот подымается грудь с очередным вздохом, сжимается кулак, пропускает очередной удар сердце, поворачивается голова и смотрит прямо на меня, а губы беззвучно шепчут 'Аля'.
  Аля лежала в соседней стеклянной коробке. Её не привязывали. Она свободно лежала на боку и смотрела на меня. Мы как два зеркала отражали друг друга в наших мыслях. Я слабо улыбнулся.
  'Привет, малыш. Вот видишь, до чего я докатился,' - я постарался вытереть влагу о подушку, но мои извороты выглядели по-дурацки, я прекратил. А слезы начали прокладывать новую дорожку. - 'Чертовы слезы. От них чешется лицо’, - пояснил я Але. - 'Чувствую себя по-дурацки. Извини, тебе, наверное, было больно из-за этого всего. Но, я не мог... Прости’, - Аля смотрела на меня своими карими глазами. А я не мог сосредоточить мысли. В них было одно. 'Аля, Аленька, малыш'. Оказывается можно быть счастливым лишь от того, что на тебя смотрят вот так... Меня бросило в жар, наверное, это поднялась температура, я покраснел. Но не отрывал от нее глаз. А слезы все не останавливались. 'Я искал тебя. Я искал тебя каждую ночь. Но эти сектора. Я в них так и не разобрался. А ты здесь! А почему ты здесь?' Аля не ответила. Лишь смотрела. Меня окатило холодом. С лица ушла вся кровь. 'Ответь! Ну же! Аля'. И тут до меня дошло. Я так часто рассказывал ей длинные истории по ночам, когда она спит, что упустил один важный момент. При разговоре обычно отвечают. Аля не отвечала. Она лишь смотрела на меня, но даже не видела.
  - Доктор, - крикнул я, - Эй, медики. Ау, кто будет выполнять свои обязательства.
  Ко мне вошли двое в белых халатах со шприцами.
  - Опять буяним? Подоспела помощь.
  - Это не мне нужна помощь. Вон девушка. Она умирает..., - я задергался, не давая вколоть укол. Но ремни держали крепко, - но она же умирает.
   - Успокойтесь. Мы здесь трупов не держим, а если вы будете и дальше так сопротивляться, то ответственность за вашу жизнь мы с себя снимем.
  Я прекратил дергаться. Бесполезно.
  - Я не буду. Не буду дергаться. Только развяжите меня, пожалуйста, - слишком быстро я поменял тактику, в газах блеск, голос срывается. Кто мне поверит? Док вколол лекарство.
  - Спи, - проговорил он. И к моему удивлению лекарство подействовало, что-то взорвалось в голове, и я отрубился.
   
   Навряд ли я проспал долго. Она все так и лежала. Смотрела на меня. Но что она видела? Меня? Свое отражение?
  'Аля. Малыш. Ты не узнаешь меня?' - нет ответа. Пустота в голове. - 'Это я, твой Глюк. Кирилл. Что с тобой? Тебе, наверное, было слишком больно’, - сердце полоснуло острой болью от такой догадки. Я свое родное, часть себя, заставил страдать. А я ведь именно так воспринимал её все это время. Это мое, родное. - 'Аля. Извини. Я старался, как мог. Но не смог. Не смог оградить тебя от этой боли, которую испытывал сам. Ну, Аля. Пожалуйста, приди в себя. Больше.. больше этого не будет. Я больше ни к кому не буду привязываться. Клянусь. Только не оставляй меня. Аля, малыш, пожалуйста. Хочешь, я вообще больше ничего не буду чувствовать. Граф Калиостро остановил сердце для своей возлюбленной, а я для тебя перестану чувствовать’, - мысли понеслись со всей силой. Было страшно. Я еще никогда не знал такого страха, и как же жалко себя. Вдруг она правда больше никогда не заговорит со мной. Будет молчать, так же, как и я молчал последние несколько месяцев. Страшно. - 'Боже, Аля, просто скажи что-нибудь. Ну, скажи же что-нибудь, стерва, не мучай меня'
  Ворвались медики. Наверное, какие-то мысли я орал вслух. Быть может, поэтому горло пересохло. И снова боль в голове, а в глазах яркие впышки.
   
  Когда я очнулся, в зале приглушили свет, но были видны очертания предметов. Были видны глаза Али в темноте. Страх ушел, пришло осознание. Она больше не говорит со мной. Она больше ни с кем не говорит. Но я, я-то могу. Сколько раз я мечтал, чтобы по ночам она меня слышала, теперь слышит, наверное, и я начал вспоминать.
  'У меня была семья. Когда-то давно в детстве. Мама была моей семьей и жизнью. Я мало, если честно, помню, помню её светлые волосы на рассвете, когда она брала меня на руки. Помню запах блинчиков на кухни, помню детский сад по утрам, и как я ждал её вечером. Но память, ты знаешь, это такая сука. Дальше ничего не помню, говорят, это остатки после шока. После автокатастрофы, где погибла мама. Подсознание не дает вспомнить травмирующие моменты жизни, затирает и остальные воспоминания. Оно забрало у меня восемь лет жизни. Не помню их совсем. Будто после шести сразу стал четырнадцатилетним. Одно помню - она была красивой, и эти светлые волосы на рассвете’, - я заметил, что глаза Али закрылись. Почувствовал её тихое дыхание и стук сердца. Спит. Я закрыл глаза и начал передавать ей свою силу, маленьким тоненьким ручейком. Тянулись минуты, часы. Она ворочалась, а волосы разметались по подушки. В темноте они казались более темными, да и бледности не было видно. Моя бледная моль. Совсем худенькая. Тоненькие длинные пальчики, сжимающие одеяло. Наверное, такие у аристократов. Не знаю, не встречал. Но точно не похожи на мою лапу рабочего крестьянина. И карие глаза, наконец, открылись.
  'Меня забрал к себя дядя’, - продолжил я, когда она повернулась ко мне. Все также смотрела невидящим взглядом, - 'Это такой деспотичный здоровяк, постоянно третирующий свою жену и детей. У него, наверное, была цель - вырастить во мне мужчину. Думал, что мать во мне маменькиного сына воспитывала. Не получился во мне мужчина. Вернее, если судить по его представлению. Я, конечно, научился довольно рано драться, но все равно не по-мужски бегал от побоев. В шестнадцать меня начали попрекать куском хлеба, и я начал работать. Из дома ушел в семнадцать, а в восемнадцать уже имел свой неплохой бизнес.'
  Свет стал ярче.
  'С добрым утром, Аля’, - сказал это в первый раз ей. Было приятно. Я даже улыбнулся. По нашим стеклянным клеткам начали разбредаться врачи. К Але зашел один. Проверил показатели приборов. Начал опыты на реакцию. Мое сердце пропустило пару ударов, когда он втыкал иглу ей в ногу. Но она не двигалась. Горько. Ко мне заглянули двое. Боятся ходить поодиночке.
  Я поздоровался. Один из докторов ответил неохотно с недоверием, начал задавать вопросы, пока другой оценивал физическое состояние.
  - Как зовут?
  - Кирилл.
  - Помнишь свое направление?
  - Да. Управление энергией.
  - Хорошо, - более уверенно сказал док, убедившись, что я не собираюсь буянить.
  - Что-нибудь болит?
  - Голова, - признался я.
  - Тошнит?
  - Нет.
  - Обезболивающее?
  - Обойдусь. Само пройдет.
  - Хорошо, - еще раз кивнул док, что-то записывая.
  - Как с аппетитом?
  - Я бы чего-нибудь перекусил, вот только руки развяжите.
  - Потерпишь пока. Через полчаса придет санитар, покормит.
  Я обреченно вздохнул при мысли, что придется есть с ложечки. Тем временем осмотр закончился, и ребята собрались к выходу.
  - Можно вопрос? - док кивнул, оглянувшись, - на меня ведь почти не действуют ни транквилизаторы, ни снотворное. Как вы меня вырубили? Убойная доза?
  Док отрицательно покачал головой.
  - А как?
  Пожал плечами.
  - Буянить еще собираешься?
  - А вы мне поверите? - усмехнулся я.
  - Смех это хорошо. Это выздоровление. Мы тебе витамины вкололи. Ты сам отрубился.
  Они ушли. Я снова повернулся к Але. Ей в вену вставили какую-то трубку. Видимо искусственное питание.
  'Это вкусно?' - спросил я, - 'ну, раз тебя устраивает, то приятного аппетита. Ты даже на это не ответишь? Нет’, - я вздохнул с неодобрением, - 'ладно, продолжим. Значит в восемнадцать лет...'
  Мысли полились спокойно, с проблесками ярких воспоминаний. Я рассказал ей все. Я и не знал, что помнил так много. Было то, что я и не думал вспомнить, а было и такое, что хотел бы забыть. Рассказал, как перегонял машины, как мыкался с продажей недвижимости, даже, было дело, в маркетинг подался. Веселые они ребята. Их жизнь заставляет. Как основал свое дело. Первые шаги в своем офисе. Первые надежды, что вот уже все, вот и встал на ноги, и ничего, что куча долгов и закладных, главное ведь, что все уже начало двигаться и....
  'И вот я здесь. Странно, правда? Как будто загробная жизнь, прошлая жизнь. Ведь сколько времени прошло, год почти. Мы здесь почти год...'
  Я все рассказывал, сравнивал жизни, а время шло. Минуты, часы, дни. Утром я каждый раз говорил ей доброе утро, а вечером желал спокойной ночи. Говорил всякие глупости вроде приятного аппетита или веди себя хорошо, пока я сплю. Я делился с ней силой, и поэтому она тоже быстро высыпалась, хотя я спал подольше. Не на много, на час-полтора. Остальное время я болтал, вернее думал. Как и полагается мужикам, о смысле жизни.
  Кстати меня развязали уже на третий день, а через неделю уже намекали на выписку. Я сослался на боли в голове, а доктора были рады продолжить испытания, подвергая меня всяким анализам. Я остался. Подходил к стеклу, махал ей. Даже делал потешно зарядку, делая вид, что это для всех, а не только для тебя. Все-таки за нами следят. Все вокруг смеялись, а ты просто смотрела.
  'Алечка. Ну, очнись же ты. Пожалуйста’, молил я.
  'Аля, я больше не оставлю тебя. Я не буду молчать. Буду рядом, даже когда будешь кричать. Можешь начать сейчас’, обещал я.
  'Малыш, если ты проснешься, то я буду рассказывать тебе сказки на ночь каждый вечер’, торговался я и угрожал.
  'Аля, если ты не очнешься, я повешусь.'
   В последнее даже я не верил, не то, что она. Но все было бесполезно.
  Я злился, отчаивался, впадал в депрессию. Иногда мне было страшно, что она никогда не проснется, что может она просто меня не чувствует больше, и это было бы самым страшным. Оказаться в мире без неё. Но все равно я все думал, думал, думал.
   
  'Почему? Почему ты веришь, что это реально? Что наша связь реальна?' - вдруг услышал я у себя в голове. Это было так странно и так естественно.
  'Я лучше сойду с ума, но останусь с тобой, чем потеряю’, - ответил я, не задумываясь, - 'Ты единственное, что у меня действительно есть'
  'Почему тогда...' - я увидел в её глазах слезы. Почувствовал её обиду и злость. Все её мысли, обрывки мыслей и даже чувства окатили меня. Теперь я чувствовал её полностью.
  'Ш-ш-ш. Малыш, все хорошо. Я рядом. Я теперь никуда не денусь. Больше никуда'
  'Я думала, я сумасшедшая'
  'Я настоящий’, - несмотря на её злость, я не мог перестать смеяться, - 'Вот смотри, я встаю. Прыгаю. Хочешь, врачей позову. У них спроси, настоящий я или нет.'
  'Дурак’, - она улыбнулась сквозь слезы.
  'Спроси же. Спроси'.
  'Какой же ты дурак'.
   
   
   
  Алика
   
  Доктора не заставили себя долго ждать. Видимо, кто-то заметил мою аномальную активность. Слезы и смех. Начались осмотры, анализы, разные процедуры. Было, конечно, неприятно, но я все равно похихикивала, как дурра, из-за этого придурка. Он меня смешил. Его радость передалась мне, и стало как-то спокойно на душе. К тому же слабости я почти не ощущала, благодаря постоянной подпитке Кирилла. Меня даже покормили относительно нормальной едой. Время двигалось, мы все общались. Были, правда, моменты, когда мыслей уже не было, но оставались чувства. Близость, тепло, принятие друг друга.
  'Говори уж’, - усмехнулась я, услышав обрывки мыслей, которые он пытался спрятать. Теперь, когда наша связь стала еще крепче, я чувствовала даже это.
  'Прости меня. За Вику. Все было бессмысленно, тщетно. Тебе было больно.'
  'Мне жаль. Правда жаль’, - тихо сказала я, напрягаясь, - но иначе быть не могло’, - Кирилл тоже напрягся, показывая, что внимательно меня слушает - неужели ты ничего не замечал? Они ведь убирали тех людей, которые сближались друг с другом. Не важно, дружба ли, или любовь. Она разделяют парочки по разным группам. И никого не убивают. Пока, по крайней мере. Вам позволили так долго быть вместе, только потому, что ты вел себя днем с ней как последний козел.'
  'Козел?' - переспросил Кирилл.
  'И для тебя будет лучше, если ты будешь продолжать себя так вести с остальными'
  'Как козел?'
  Я почувствовала его обиду.
  'Если они подумают, что ты теряешь голову от забытой любви, ты можешь посчитаться опасным, а если покажешь, что считаешь всех шлюхами, то проблема исчерпает сама себя. Кирилл, ты сделал для Вики все что мог, но я не для того вернулась, чтобы потерять тебя снова'
  Его тепло окутало меня.
  'Вернулась ради меня'
  'Ради тебя’, - и быстро перевела тему, - что ты там говорил по поводу сказок на ночь?'
  'Ты это помнишь?'
  'И не только это’, - усмехнулась я.
   
   
   
   
  Куратор
   
  - Мы оба оказались правы, Тонечка.
  Блондинка кивнула. Мы с ней рассматривали наших любимцев. Все-таки интересный случай.
  - Она получила большой стресс, который чуть не подкосил её, но выкарабкалась.
  - Это странно.
  - Да, проведите обширное обследование её реакции. Стоит ли оставлять старшей? В чем вообще стимул выздоровления?
  - Хорошо.
  - Да, и выпишите уже этого кобеля по соседству. Не успел одну возлюбленную потерять, оклемался и уже присматривает другую. Пусть дальше трахает все подряд.
  - Его группу расформировали, его лидерские качества оказались опасными.
  - Подыщите для него достойного соперника. Поэкспериментируем, да, и надо уже развивать его талант в области энергии.
  - Я этим займусь, - она тряхнула копной своих волос, развернулась и ушла, виляя бедрами. Бр-р-р. Противно. Может все-таки убить?
   
   
   
  Часть четвертая.
   
   Мне глаз не открыть, и губ не разжать,
   И плащ мой в грязи и крови...
   Но знаешь, кинжал - это только кинжал,
   А я говорю о любви ...
   (Руст)
   
   
  Куратор
   
   
  Совет преподавателей в полном составе и со всех потоков во главе со мной, в качестве председателя, представлял на рассмотрение планы на следующий год обучения. Не впечатляло, честно говоря, и я думаю, что и инвесторов не впечатлит. А с ними уже разбираться мне...
  - Вы забываетесь, Антонина Львовна, - прервал мою блондиночку Голыбин, за что получил мою безмолвную признательность, - такое впечатление, что вы судите по ним, как по обычным людям, а они между прочим уже не люди. Они могут в сотни, тысячи раз больше, чем мы.
  - Я не спорю, что физически они вполне могут то, что представить трудно. Но, Тимур Дмитриевич, вы не видите другую сторону медали, - не уступала эта упорная стерва, - психологически они не готовы принять этот дар и использовать его. Мы рискуем потерять треть студентов из-за элементарного нервного срыва, а ведь мы и так теряем достаточно.
  - Но это не повод, стоять тупняком и кормить их теорией по чайной ложечке два раза в день, - наконец сорвался силовик. - Я вам говорю, нужно давать уже больше практики. На хрен им нужна эта теория?
  Блондиночка посмотрела на меня обиженным взглядом, а я позлорадствовал в душе. Все-таки паршиво, что она дочка одного из инвесторов. Раздражает она меня до печенок, хоть и умная баба, но слишком красивая... Показывать все ж свое отношение прямо не мог, а вот...
  - Тонечка, поспокойнее. Рациональное звено в словах Голыбина есть, если вы подумаете над самим вопросам. Проведенный вами эксперимент доказал уже, что ребята готовы к практике. Настолько готовы, что уже доставляют нам, скажем, неприятности. Либо мы организуем им хорошую практику, либо они сами её себе организуют.
  - Я не говорю, что практика не нужна, я говорю...
  - Антонина Львовна, мы прослушали ваше мнение и мнение наших коллег, давайте уже решим этот вопрос голосованием. Итак, коллеги, посмотрите на нетбуки перед вами. Те, кто «за» поставьте галочку в правой ячейке, а кто «против» - в левой.
  На мониторе основного компьютера отобразился итог.
  - Итак, как все мы видим, сорок один к семнадцати. Господа преподаватели, до конца недели предоставьте в ваши отделы отчеты с предложением по включению большего объема практики в планы занятий. А также, Галыбины Тимур и Малика, ваше предложение по введению боевых искусств на втором курсе мы считаем принятым, в качестве одного из видов практики.
  Галыбины, как по команде, выполнили ритуальный поклон. Он твердо и уверенно, она мягко, переливаясь из одного положения в другое. При этом их раскосые глаза сверкнули черным блеском. Все-таки восточная кровь.
  - Следующий вопрос на повестке: Группа риска. На сегодняшний день это Новикова Алика, Соверов Кирилл, Макарчук Хельга, Окуренко Семен и Заборов Владимир. Итак, прошу преподавателей, готовых взять на себя ответственность за этих студентов, взять слово и представить нам суть проблемы, способы решения проблем во избежание утраты ценных экземпляров.
  Подскочила наша блондиночка, ну куда уж без неё. Ей была близка Аля, так как Тонечка сама имела неплохие данные в области необъяснимых явлений, связанных с медитацией, выходом из тела и перемещением в пространстве.
  - Новикова Алика наблюдалась мной с первого дня. Проявила нестандартные способности к мышлению и управлению. Легко улавливает самые слабые стороны человека и с помощью них руководит. Проводит сложнейшие анализы и делает выводы на основании минимальных данных. Вопрос, граничат ли эти способности со сверхъестественным, выясняется. Кроме того, ярко выраженные успехи в медитации и работе с духом. В группе риска состоит по причине нестабильности психики. Алика необщительна, никаких близких контактов не имеет и не стремится развивать. В связи с чем произошел срыв. Полная апатия к жизни. Кризис длился шесть дней. Причины выхода выясняются, но предположений пока нет. Рекомендуется медикаментозное лечение и консультирование психологов. Возможны дальнейшие срывы, но, как видите, особых причин говорить об утилизации нет. Прошу полностью исключить Алику из группы риска, оставитьеё  в группе и в должности старосты под моим контролем для дальнейших исследований.
  Я был против. Не против оставить студентку в живых, а против контроля этой блондиночки. Испортит мне такого аналитика. Антонина Львовна села, за ней встал Галыбин Тимур.
  - Прошу за Соверова Кирилла. До этого был под общим контролем, хотя проявил огромный потенциал в области работы энергии. Тонкая работа на грани переустройства организма в целом. Для сна хватает двух-трех часов в сутки, медикаменты не действуют. Медики полагают, из-за ускоренных процессов обновления клеток тела. Для меня, как для преподавателя боевых искусств, интересен вопрос его способности работать с энергией вне тела. Я считаю его очень ценным объектом, способным на боевое ускорение и силовое изменение пространства. Некоторые из этих способностей я развил в себе долгими и упорными тренировками, хотелось бы посмотреть в данном случае действие инициации, как препарата. Парень - кандидат на утилизацию в связи с инцидентом по организации беспорядков и неподчинением приказам. Когда вступила в силу политика по разделению партнеров, Кирилл не захотел отпустить свою девушку. Ранее никто не ожидал, что девушка была ему так близка. Беспорядки были спонтанными и не привели к серьезным проблемам. Как показала дальнейшая ситуация, про свою девушку парень быстро забыл и нашел себе еще штук десять. В общем, парень приспосабливается. Во избежание повторного неповиновения, рекомендуется перевод в другую группу и физическая нагрузка, которую я смогу Кириллу обеспечить. Прошу оставить парня в живых под моим контролем, по крайней мере, до окончания моих исследований.
  Галыбин сел, а продолжила одна из медичек. Они не имели права голоса, но взять кого-либо под ответственность могли в целях экспериментов.
  - Меня интересует Хельга. Уникальный объект. Проблема - выраженная привлекательность. Имела сексуальную связь в группе со всеми лицами противоположного пола и не только. Мужчины начали соперничать друг с другом и нарушать дисциплину, а женщины начали плести интриги, в связи с чем возникла опасность для её и других жизней. Предполагается, что это связано со способностью её тела выделять соответствующие гормоны. Медицинские исследования еще проводятся, и я, от лица медицинского состава, прошу перевести Хельгу в другую группу и оставить её для дальнейших исследований в среде обитания, принимая во внимание меры предосторожности. Спасибо.
  Далее взял слово преподаватель по теории энергетических потоков Кафилов Сергей Михайлович.
  - Беру ответственность за Окуренко Семена. Семен - застенчивый мальчик, столкнувшийся с тяжелой психологической травмой. Ребята из его группы, желая самоутвердиться, избили его, но во время этого избиения и открылся его дар. Управление электричеством. Уникальная способность. К сожалению, находясь в бессознательном состоянии, Семен направил этот дар на своих мучителей. В результате мы имеем восемь трупов. Конечно, это большие потери, но я считаю, что это в большей степени, вина испытаний наших психологов, которые допустили данную ситуацию. В остальном, я еще раз подчеркиваю, что Семен тихий и уравновешенный мальчик, и он имеет большую ценность для наших исследований. Конечно, существует высокая опасность неудачи, но я думаю, что у нас достаточно средств и технологий для контроля таких способностей. Прошу не отсылать Семена на утилизацию, а оставить его на мое попечение. Все-таки электричество - это штука тонкая.
  Кафилов щелкнул пальцами, между которыми промелькнула искра и сел. Воцарилось молчание. Между тем, у нас остался еще один студент. Хотя с таким действительно вряд ли кто будет связываться. Из личного дела ясно, что Влад совершил несколько нападений на преподавателей и охрану, некоторые удачные, одержим идеей побега, и не желает развиваться. Хотя... странно как-то описаны его способности. Или вернее не описаны.
  - Прошу слово, - это был Волков Вениамин Валерьевич, биотехнолог, глава медицинского отсека. Он встал, облокачиваясь на костыль. Странно. Я раньше не замечал его хромоты. Волков был стар, но крепок и умен. Мы не пересекались, да и не из-за чего было. У них свои исследования, у нас свои. Не уж-то настало время. - Петр Сергеевич, я прошу вас отменить голосование по Заборову. - Он просил. Когда так просят, это попахивает приказом. - Заборов является особым объектом медицинских исследований. В данный момент с ним работает группа психологов, и мы надеемся, в ближайшее время изменить его антисоциальный настрой. Спецохрана нам уже предоставлена. Будьте любезны, удовлетворите просьбу старика.
  Да уж, работают с этим Заборовым плотно и втихую.
  - Конечно. Вы имеете на это право. По остальным прошу голосовать.
  Я наблюдал за циферками на мониторе. Ну, вот и хорошо. Ну, вот и славненько. Никого не придется усыплять. По крайней мере, сегодня. И, по крайней мере, из группы риска, сорвавшихся хватает и так.
   
   
  Второй курс
   
  Куратор: Поздравляю вас всех с переходом на второй курс, в связи с чем...
  Семен: От этого голоса по коже пронесся электрический озноб. Вырубить бы монитор...
  Кирилл: Как бараны, блин. Согнали стадо перед телевизором. Даже обидно как-то, что лично не мог поздравить.
  Хельга: Холодно. Два дня уже не чувствовала теплоты. Мерзко и холодно. Быстрей бы кончился этот фарс с поздравлениями.
  Алика: А ты опять хочешь поиграть в игру: найди десять отличий? Тебе первого курса не хватило? Черт. Кирилл, и надо же иметь такую подробную память. - возмутилась я, так как в памяти быстро промелькнули эти десять отличий и очень отчетливо. Да уж, не только память, но и наблюдательность.
  Влад: Сквозь решетку трудно было увидеть лицо, да и монитор стоял боком. Хотя если переместиться незаметно, чтобы не показать этим в белых халатах своей заинтересованности. ..
  Кирилл: Способности обязывают, - усмехнулся я, даже не пытаясь спрятать желание вновь перелистать в голове все воспоминания о моей девочке. Бесполезно. Аля не обратила на это внимание, знает, что я злюсь, когда мне напоминают о моей единственной слабости. – Интересно, это моя новая группа? Или еще переведут?
  Хельга: Так, у меня выбор из моих новых сокурсников. Справа парень холодный. Даже как-то странно. А вот этот - ничего. Незаметно пристроилась к одному медведю. Действительно неуклюжий, как медведь. Парень заметил, нервно сглотнул и покраснел. Ага, а отступать тебе некуда... Еще ближе.
  Куратор: Старшие группы будут совместно координировать поток студентов, и распределять по кредитной системе в соответствии с природными способностями студентов. Таким образом, будет свободное перемещение студентов разных групп в их потоке.
  Алика: Кирилл сосредоточься. Где-то здесь подвох.
  Сема: Новая группа. Опять косые взгляды нервируют. Интересно, они снова будут приставать или им сообщат, что я убийца. Убийца. Я судорожно вдохнул воздух, отчего напряжение скакнуло. Монитор мигнул. Только на грани потери цвета так, что никто не заметил. Лишь бы никто не заметил.
  Кирилл: Все понял, не дурак, дурак бы не понял, - принялся внимательно запоминать речь и все сопровождающие мелочи. Аля никогда не нервничала просто так. - Не понял, что это? - Аля отмахнулась, вслушиваясь в речь, хотя поставила галочку у себя в памяти подумать об этом потом. А у меня как будто ноги отнялись. Я был уверен, что питание у телека не в порядке. Как будто в нем скакнула энергия. Со мной такое бывало. Еще раз проверил память. Нет, картинка не изменялась, но...
  Влад: Да, так лучше. Вытянул коготки и потянулся всем телом, чтобы думали, что разминаюсь. Так лучше видно. С моим зрением-то. Было неприятно видеть все в черно-белом свете, но зато даже в темноте я различил последнюю черточку на его лице. Я тебя запомнил, ублюдок. Слышишь. Ты следующий. Сразу после профессора. Сразу. Даже такие как ты, делают ошибки. По экрану пронеслась рябь в знак подтверждения.
  Алика: Где же подвох? - я потерла виски от раздражения.
  Хельга: Парень смущался, как девственник. Я слегка облизнула губы. Это будет интересно. Вдруг меня накрыло теплом. Я впала в ступор. Холод ушел. Парень стоял, моргая и не понимая, что со мной произошло. Резко потеряла интерес. Если б я знала, что случилось. Ладно, помучайся пока. Займусь тобой завтра или послезавтра. Как же тепло...
  Кирилл: В голове Али был беспорядок. Я никак не мог понять, каким местом она думает, когда проводит анализ. Но явно не головой. В голове отрывки информации, воспоминаний и восприятия перемешивались в полнейший хаос. И вроде ведь простые, ничего незначащие слова.
  Куратор: Мы будем рады обеспечить вам защиту и любую поддержку. Спасибо всем.
  Аля: Вот оно....
   
   
   
   Влад
   
  Когти противно скрипели по камню, раздражая слух. Узкие борозды доползли прямо до решетки. Подкоп? Нет. Бессмысленно. Я уже проверял. Железные прутья входили в камень и где-то в стенках огибали всю клетку по кругу. Просто точил ногти и раздражал заодно профессора. Он сидел где-то там за решеткой. Я чуял его по запаху. Этому въедливому медицинскому запаху, смешенному с дорогим вишневым табаком. Он точно где-то там. Сидит. Не двигается. Дышит спокойно, размеренно. Наблюдает. Нервирует. Опять одернул себя от желания искать его глазами, всматриваясь в черно-белое пространство вокруг, но не видать. Сволочь, не двигается. Периодически он становился видимым, раз в час, когда передвигался от одного места к другому, ковыляя на одном костыле. А потом снова замирал на час. Я всматривался, но эта злость делала его невидимым. Даже не знаю, где он. Может к клетке подошел, да лыбиться. Тогда правильно не двигается, я бы его достал и разорвал. Нервно облизал губы, вспомнив вкус крови. Человеческой крови. Солоновато-сладкий. В желудке что-то перевернулось, непонятно от отвращения или от голода.
  Железная дверь лаборатории со скрипом отварилась. Вошли двое в белых халатах и стали переносить принесенное в корыто. Это мясо. Сырое мясо животных. Близко не подходят, накалывают на стальной прут и только потом просовывают сквозь решетку. Знают, что кинусь на первого, кто подойдет. Но сейчас не двигался. Не хочу показывать этим уродам свою злость. Пусть расслабятся. Ушли. А профессор? От запаха мяса сводило желудок, жутко хотелось впиться в него клыками, которые постепенно увеличивались. Слюна стекла с языка, но я не торопился. Пытался принюхаться, есть ли кто? Но этот запах мяса перекрыл все. Осторожно, не показывая своего звериного голода, потянулся. Хотелось почесаться, но нельзя. От этого на коже оставались красные кровавые полоски, а потом сквозь них пробивалась шерсть. Подошел к корыту. Оглянулся. Вроде никого нет. Вдруг он здесь? А, хрен, пусть смотрит. Зарычал и впился в мертвую плоть.
   
   
  Кирилл
   
  Один. Снова один. Пустые коридоры уже не пугают, а как то обреченно наблюдают за мной. Даже уже не камеры, а что-то непонятное, как пустота. Уже полчаса ошиваюсь около двери Хельги. Где её черти носят? Хотя ясно, где... А я здесь соблюдаю очередь. А Аля? Аля сказала, что между моей смертью и её болью, она выбирает боль. Я спорил и орал, два дня уже. Раньше думал, что зная мысли женщины, можно определить, чего она хочет. Наивный. И ведь повелся. Повелся на эти уговоры. Она может быть очень убедительной, когда захочет. Выходило так, что если я не трахну, как минимум, целый отряд, то через неделю буду трупом.
  Она после линейки совсем какой-то взвинченной стала. Все перерывает данные в голове. И в моей тоже. Анализатор хренов. Все никак не могу понять, как она делает те или иные выводы. Перемалывает в мыслях всем известные факты и вот, пожалуйста. Открытие века. И теперь тоже. Все крутиться у неё в голове последняя речь куратора, как будто пластинку заело и как будто чего-то не хватает. Сам того не замечая, начал биться головой в дверь Хельги.
  - О, Кирильчик, миленький. Что ж тебя так прижало то?
  Я поежился от этого уменьшительно-ласкательного. Она смотрела на меня смесью надменности и издевательства. Кривая улыбка на мягких полных губах, окрашенных в яркий красный цвет. Черное платье плотно обтягивало широкие бедра, открывая округлую грудь, как раз настолько, насколько нужно. Чтоб зависнуть, один раз бросив туда взгляд. Черные прямые волосы свисали до пояса. И все это слега помятое в чужих объятиях. Кончить прямо сейчас?
   - Наверное, от твоего хорошего поведения, - ничуть не смущаясь сказал я. В голосе не то что теплоты не наблюдалось. Наоборот, я вдруг нашел самый лучший способ сорвать злость.
   - Ты пьян.
   - Тобою разве что. Здесь спиртного нет, если ты до сих пор не поняла.
   - Ну, это смотря, где искать, - как-то отстраненно сказала она. Она не злилась. Нет. Ни на мой демонстративный тон, ни на поведение, как со шлюхой. Подошла поближе, поправляя что-то на моей форме. Что-то незначительное и от этого в горле встал ком.
   - Ну это... - вдруг стал заплетаться язык - пойдем в кроватку, что ль?
   - Иди. Тебе нужно отоспаться, - спокойный низкий голос, пробирающий до костей.
   Я вдруг нервно улыбнулся. Даже хихикнул как-то непонятно. Будто действительно пьян. А на душе такая благодарность. Интересно, для Али отказ дамы будет поставлен мне в вину. А что? Она ведь сама меня отшила. Я тут ни при чем. Я старался.
   Я пропустил Хельгу в её комнату, спокойно вдохнув аромат свежих цветов.
   - Спокойной ночи, радость моя. Надеюсь, тебе будут сниться светлые сны, - пожелал я ей уже от всей души.
   Она стояла у своего порога, разглядывая меня. Будто изучает на вшивость.
   - Ну, я пошел, - заполнил я тишину и, развернувшись, с легкой душой направился к себе.
   - Кирилл, - вдруг окликнула меня Хельга. Я оглянулся. Она все еще стояла на пороге, облокотившись о косяк, - Лиля тебя хочет. Сходи к ней.
   - А надо? - в каком-то ступоре спросил я.
   - Тебе виднее, - ухмыльнулась Хельга и закрыла дверь.
   Я со всей дури врезал по стенке. Больно. Стенке.
   
   
  Аля
   
  'Кружочки-кубики, кубики-кружочки’, - прокомментировал Кирилл мою абстракцию.
  Я сосредоточенно чертила узоры.
  'Кружочки-кубики, кубики-кружочки'
  - Аля, вы нам не поможете?- я как всегда сидела на последней парте, несмотря на то, что в аудитории было всего шесть старост да куратор. Надеялась, что не тронут. Зря надеялась.
  'Кружочки-кубики, кубики-кружочки’, - и было непонятно, принадлежит эта мысль Кириллу или уже мне. Я подняла голову, вопросительно взглянув на куратора и проигнорировав Лялю, гордо стоявшую посреди зала. Из старших она была еще той стертой, рассчитывающей только на свою хитрость и упорство. Остальные парни. Крупные и наглые, они завоевали свое силой. Таких легко стравить.
  - Я вас внимательно слушаю.
  - Алика, - встряла все-таки Ляля, - вы не проясните нам создавшуюся ситуацию.
  - Простите, я думала, что вы еще не закончили. Не закончили собственно само описание ситуации, - я вернулась к своим кружочкам и кубикам.
  - Что тут описывать? Ваш подопечный посреди аудитории разлил химикаты, сорвав мой подконтрольный урок.
  Мишка, наверное, опять со структурой воды экспериментировал. Я поморщилась. С тех пор, как окончили первый курс, мои студенты начали посещать профилирующие предметы - где-то десять часов в неделю. И, согласно процедурам, все эти десять часов за их хорошее поведение отвечаю я. Отвечаю перед старостой подконтрольного урока.
  - Почему он это сделал? - спросила я, не отрываясь от своего занятия.
  - Это вы у меня спрашиваете?
  - Статья вторая пункт пятый процедур управления первого уровня, то бишь нашего, гласят, - я сделала паузу, пока идеальная память Кирилла не передаст мне точный текст пункта до последней запятой, - «без ущерба предыдущим пунктам процедур, в частности пунктам 1.3. 'Контроль старших' и 2.7 'Передача контроля', старший подконтрольного урока обязуется содействовать другим старшим в обеспечении контроля над студентами, предоставляя полную информацию о конкретном нарушении».
  Смешной пункт. Наверное, его создавали для галочки, но это не значит, что им нельзя портить нервы.
  - В документе говориться о невмешательстве.
  Да, слабенько ты процедуры читала. Первый уровень управления, документ, по которому мы, старосты, будем теперь сосуществовать. Примерно, как библия.
  - Вы имеете в виду пункт пятый статья одиннадцатая: «Старосты подконтрольных уроков не должны вмешиваться в работу других старост...»
  - Именно этот, - подтвердила Ляля радостно.
  - «... если нарушение не является террористическим актом». Срыв урока при помощи опасного для жизни окружающих химического препарата - это можно рассматривать как террористический акт. И теперь нам для обсуждения нужно узнать у вас, как у очевидца, такие вопросы как: Была ли это единичная акция? Причины данной акции? Ваши действия по предотвращению? Количество пострадавших? Документальные подтверждения такого заявления.
  - Вы смеетесь? Вы ждете, чтобы я отвечала на эти вопросы? - взвизгнула Ляля
  - Нет, - я, наконец, подняла на неё глаза и продолжила спокойно. - Я жду от вас, что вы признаете данный несчастный случай незначительным и снимите вопрос с обсуждения.
  Ляля хлопала ртом, как рыба в воде, потом молча села. Ну, это ненадолго. Это сейчас пойдет ей в науку, а потом начнется война за власть. Процедуры. В них указано очень четко, что делать нельзя, но они дают пищу воображению, что делать можно. И если нельзя брать под контроль студентов других групп, чисто технически, то можно взять под контроль старост. Из нас опять выбирают лучших. Война.
  Кирилл послал мне чувство поддержки. Но я ответила лишь страхом и болью. Все, что успело просочиться, пока я отвлеклась от своей абстракции.
  - Петр Сергеевич, раз все спорные вопросы разрешены, прошу отпустить. Меня группа ждет. Провожу собрание перед занятиями для разрешения всех несчастных случаев.
  - Да, Алечка, идите. Я доволен вашей работой.
  Видимо, старик получил особое удовольствие от сцены. Ляля поморщилась. Я вышла из аудитории и пошла в секцию своей группы. Считая каждый шаг. Раз, два, три...
  'Как долго это будет длиться, Аля?'
  Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь...
  'Ты меня бросаешь, да?' - фальшивая мысль и мы оба это тут же поняли. Бросить его... Хм... Я почувствую любую его манипуляцию.
  'Я в чем-то виноват?' - злоба на меня и чувство вины.
  Я продолжала идти, считая шаги, заглушая свой страх, утроенный страхом Кирилла.
  - Медведь, все в сборе? - парень кивнул исподлобья. Знает, что накосячил.
  - Алика, я...
  - Потом, - каким-то седьмым чувством я понимала, что нужно сделать все быстро. Я вошла. Обычно мы собирались в комнате для допработ. Спокойно, тихо, никто не мешал проводить профилактические работы. Моя группа изменилась. Стала меньше. Новенькие, конечно, постепенно появлялись, но не в таком количестве, чтобы занять все опустевшие комнаты.
  - Распорядок дня меняется.
  - И почему это?
  Новенькие... К моему облегчению, когда я вернулась из реабилитационного отсека, Славки уже не было. Что и следовало ожидать, его способность, причинять людям боль, превращалась в маниакальную жажду. Но если раньше, на вопросы новеньких, желающих утвердиться, было достаточно показать им Славку, то теперь все усложнялось. Сегодня с очередным новеньким мне было разбираться некогда.
  - С сегодняшнего дня на профилирующие предметы ходите группами по два-три человека. Места выбирать на виду у камер. Не мельтешить, приходить и уходить вместе с учителем. На чужой территории не задерживаться. На своей территории никого чужого не задерживать.
  - Зачем? - снова тот же голос.
  - Из одиночек у нас только Рая. Майкл, ты отвечаешь за неё головой, - я посмотрела на мелкую девушку, у неё склонности к музыке и живописи, очень редкая и здесь никому не нужная способность. Она беззащитна, как младенец. - Встречаешь и отводишь на предмет. Медведь, найдешь общий язык с нашей новой проблемой.
  - Меня зовут Ян.
  Медведь хмыкнул.
  - Заслужил, - признал он. - Справедливо.
  - Донеси до его мозгов, что если он будет один, когда его будут подставлять другие группы, я не буду прикрывать его задницу. Это, кстати, всех касается. Все, собрание окончено. Все вон.
  Все повскакивали. Только вот эта новая дрянь вставала медленно, дожидаясь пока все выйдут, в то время как у меня раскалывалась голова.
  - Не будет обязанностей, не будет прав? - вдруг спросил он. Ну что ж, не дурак, и на том спасибо.
  - На выходе свет выключи, - сказала я в ответ.
  - Странная ты, - и с этими словами погас свет, и захлопнулась дверь.
   
  Все.
  'Алечка, милая’, - что это? Облегчение? Мое или его?
  Когда хлынули слезы, я не знаю. Сначала одна, две.
  'Больно'
  'Малыш, я рядом, я здесь, я твой'
  'Больно'
  'Я твой, слышишь, я здесь'
  Я уже рыдала во все горло. Рыдала от облегчения. Боль тоже на двоих.
  'Никогда не думала, что ревность, она такая... Сама виновата, не надо было копаться в твоей башке с утра'
  'Ш-ш-ш...' - успокаивал Кирилл, уже не думая, просто передавая свои чувства. - 'Если ты только...'
  'Нет’, - мысль слишком жесткая, на грани истерики, - 'тебя убьют'
  'Преувеличиваешь'
  'Нет. Я знаю'.
   
   
  Влад
   
  Лежал, вспоминал, как это все началось и когда? Очень сложно воспринимать цветные картинки. Они кажутся такими нечеткими и слишком яркими. Я пытался вспомнить маму. Она была цветная, хотя по ночам мне сниться, как она вылизывает меня своим шершавым языком и согревает теплой шерстью. Но память сводит меня с ума. Она точно была цветная. Яркая и теплая. А что произошло потом? Не помню. Только яркая вспышка. Взрыв. Эти цветные картинки режут глаза. Из глаз потекла влага, я убрал её лапой и нечаянно поцарапал щеку. Вот черт. Только там мне шерсти не хватало. Хотя холодно, конечно, на каменном полу без шерсти, но белые участки голой кожи помогают вспомнить. Когда-то они были желтыми или розоватыми. Цвет странный. Не могу описать. Не помню уже.
  Я попал к профессору после этой вспышки, помня маму и многое другое. Но теперь? Почему? Виноват профессор и его запах вишневого табака. Тогда я был еще нормальным. Что значит нормальным? Я был цветным. Теперь нет. И думал чаще. Теперь я тоже стараюсь думать. Это позволяет не сходить с ума. Тогда я думал, наверное, постоянно. А теперь мне тяжело думать. Особенно, когда приносят мясо или когда злят. Не могу думать. Не могу контролировать чувства и не хочу. Хочу убивать. Как тогда. Я еще учился тогда с нормальными, с цветными. Хотел сбежать. А что потом произошло? Потом я побежал. Побежал убивать. Запах крови сводит с ума. Когда меня накрыло это безумие? Не хочу быть безумным. Не хочу. В углу мелькнула тень и обрисовалась фигура человека. Он, молча, переместился из одного угла лаборатории в другой.
   
   
  Алика
   
   
  'Квадратики-кружочки, кружочки-квадратики. Я думал, это нервное'
  Я усмехнулась.
  «Смени угол зрения»‘, - Кирилл не стал утруждать свои мозги головоломкой, а просто начал рыться у меня в мыслях. Странное ощущение. Будто думаешь одно и то же, все снова и снова. Немного неприятно, и в то же время аккуратные ментальные прикосновения окутывали меня теплом. Мгновенье, и Кирилл лишь уперся в тот же тупик, что и я.
  'Иногда мне кажется, что твои мысли зашифрованы. Я их читаю, а разобрать не могу. Система защиты? Что это?'
  Я попыталась думать более конструктивно.
  'Представь хоть на минутку, что этот проект по изучению людей со сверхспособностями провалиться. Допустим, найдется хотя бы один, кто сможет организовать людей, чью силу невозможно остановить. Вопрос: можно ли создать такую эффективную защиту против этого хаоса?'
  На мгновенье в памяти Кирилла промелькнуло воспоминание из прошлой жизни - атомная бомба, как самое эффективное средство от жизни, за ним последовал образ хрупкого паренька, совсем еще молодого со злобным взглядом - образ сокурсника, который управляет структурой атома, пока еще на низком уровне, но управляет. Всего лишь как пример, как возможность.
  'Нет, такой системы не может быть', - неуверенность, надежда на свободу и понимание всего ужаса.
  'Ты правда считаешь наших создателей последними идиотами?'
  - Алика, вы меня ждете? - я почти не вздрогнула. Вздрогнул куратор, когда я перевела пустой взгляд на него. Эффект моей связи с Кириллом. Нужно с этим что-то делать. - Все хорошо?
  Я кивнула, посмотрев на часы. Оказывается, я просидела около его двери около часа.
  'Да, уж. Теперь тебе никогда не будет скучно в одиночестве. Я тебе это обеспечу'
  - Вы рассмотрели мою просьбу?
  - Алика, вы уверены? Это ведь четыре серьезных предмета? Теория Вероятностей, Энергии, Телекинеза и Закономерностей.
  - Это всего лишь теория. Я справлюсь.
  - Это основа основ, и, может, для вас было бы лучше пройти полный курс обучения постепенно, а не торопить события, сдавая эти предметы экстерном. Ваша наставница, Антонина Львовна, этого не одобрит.
  - Петр Сергеевич, моя наставница, не одобрит любое отклонение от её плана на мою дальнейшую жизнь, - уголок губы куратора дернулся, видимо, его эта фраза позабавила. Было в этом что-то забавное, разгадывать его скрытое удовлетворение или недовольство, находить новые слабые стороны. - Я ведь не отказываюсь от этих направлений, я просто хочу расширить круг своих способностей.
  Под конец фразы он уже улыбался, были ли этому причиной скрытые противоречия с моей так называемой наставницей или есть еще причины?
  - Хорошо, Алика. Я буду просить за вас. Но не подведите меня.
  - Вы не будете разочарованы.
  'Уж это точно', - усмехнулся Кирилл.
  - Сколько времени вам понадобиться на подготовку?
  А вот это опасный вопрос. Петр Сергеевич смотрел на меня испытывающе.
  - Прежде, чем я дам вам точный ответ, я хотела бы знать, будет ли предоставлен мне доступ к центральной библиотеке?
  Лицо куратора посерьезнело.
  - Доступ? Вы хотите доступ? А откуда у вас информация, что такой доступ существует?
  Я не моргнула и глазом.
  - Это логично. Теория Закономерностей пересекалась с несколькими предметами нашего курса, но когда я подала запрос в общую систему поиска, данные были минимальными.
  Куратор задумался. Это был один из редких случаев, когда можно было понаблюдать за его лицом без искусственной улыбки. Резкие черты, сглаженные мимическими морщинами. Острый взгляд, постоянно в поиске чего-то нового, интересного, неведомого. Так на него даже можно было смотреть без содрогания, но мгновенье прошло. Снова была напялена улыбка добродушия.
  - Хорошо, будет вам доступ. Вам, как старшей, положено иметь определенные приоритеты. Я позабочусь об этом, но и вы тогда уж окажите мне любезность, - я вопросительно посмотрела на него, - через месяц будет проведена комиссия. Я хочу, чтобы вы продемонстрировали ваш уникальный ум и таланты, сдав все указанные предметы на отлично.
  'Да хоть шесть с плюсом', - прокомментировал эти слова Кирилл
  Я ухмыльнулась и кивнула в знак согласия, теперь бы только узнать, какого рода доступ мне дали.
  - И еще одна просьба. Антонина Львовна о твоем экстерне знать не должна, - он дождался пока я осознаю его 'просьбу' и дам положительный ответ, а затем продолжил, - последний вопрос. После сдачи экзаменов, каким предметам вы бы хотели уделить большее внимание?
  - Для начала я бы хотела развить познания в точных науках. Физика и математика.
  - Алика, вы меня удивляете. Вы живете и работаете в организации, которая разрушает все законы.
  - Законы невозможно разрушить, можно лишь открыть дополнительные обстоятельства.
  - Хорошо, - казалось, что его улыбка дрожит под давлением сомнений, - но позвольте дать вам совет. Уделите также дополнительное время занятиям по боевым техникам.
  - Они входят в обязательную программу.
  - Поверьте мне, вам будет полезно позаниматься  данным искусством и в дополнительные часы.
  'Что-то мне не нравятся его намеки', - напрягся Кирилл.
  - Я последую вашему совету.
  - Вот и замечательно! - куратор удалился в свой кабинет.
  'Ты знаешь, если бы ты не читал мои мысли, я бы сейчас солгала, что все хорошо'
  'Тише, малыш. Я с тобой'
  И к моему страху примешалась его злость.
   
   
  Хельга
   
  Вечеринка. Обычная студенческая вечеринка. А повод? Какая разница, в чем повод... Может окончание испытательного срока. Да, эта группа существует уже три месяца и еще не развалилась, несмотря на отсутствие официального старосты. Да, несмотря на мои игры, не поубивали еще друг друга. Может, повзрослели ребята, может, я действую аккуратнее. Но это тоже повод. Да и сама эта вечеринка повод для меня подкрепиться. Я медленно перемещалась по залу, ловя восхищенные взгляды, а с ними и искорки тепла. Они, как иголочки, покалывали мое тело, даря тысячу наслаждений и кружа голову.
  Мгновенье, и все внимание переключилось на тебя. Ты один мог поспорить со мной. Неофициальный лидер группы. Ты бы мог быть старшим, но, говорят, твоя сумасбродная голова натворила делов в прошлой группе. Говорят, из-за девушек, которые вокруг него так и вьются. Врут. Ты не мог. Не мог. Потому что ты - ХОЛОДНЫЙ. Да. Заводной настолько, что толпа вокруг ржет не переставая. Да. Сильный духом настолько, чтобы бросить вызов клетке, в которой мы все здесь находимся. Да. Преданный настолько, что не предаст однажды выбранный путь. Да, хорош настолько, что рядом с тобой кажешься себе лучше. Да. Притягательный настолько, что хочется вывернуться наизнанку, лишь бы быть ближе. Но холодный настолько, что, когда все-таки выворачиваешься наизнанку и стремишься к тебе всей душой, разбиваешься о стенку холодного льда. Потому что нет туда дороги и не будет. Можно рассчитывать на твою преданность, лидерство, легкий нрав и крепкие нервы, но вся эта энергия, весь этот источник тепла не для нас. Вход в душу заказан. Я поморщилась при виде этих бабочек, вьющихся вокруг куска льда и попыталась незаметно обогнуть это небольшое столпотворение, чтобы удалиться. Тщетно. Ты заметил меня. Не прошла и пару шагов, как почти над самым ухом прозвучало.
  - Здравствуй, милая, - Теплый? Только голос. И больше ничего. Но сколько шарма! Сколько галантности! Обошел. Поклонился. - Подаришь мне танец? - взял мою руку поцеловал, не отрывая своих глаз от моих. Нет, руку не обожгло холодом, просто как будто к трупу прикоснулась. Нет в тебе тепла. Но не удержалась от соблазна. Откинула волосы и присела в реверансе, так что твой взгляд не удержался и на мгновенье утонул в декольте.
  - Прости меня, милый, - сказала сладким голосом, подражая тебе, - но сегодня у меня все танцы заняты.
  - Так почему же ты не танцуешь? - обворожительная улыбка и как бы невзначай притянул к себе за талию правой рукой, не отпуская руку левой, давая понять, что не примет отказ.
  - Ах, ты про такие танцы, - опускаю я глазки, будто смущаясь и упираясь в твою грудь свободной рукой, не давая приближаться ближе, но и не отстраняясь. Поиграем еще.
  - И про другие тоже.
  - Нет.
  - Не сегодня?
  - Никогда.
  Снова твоя довольная улыбка. Немного прижал к себе и отпустил в полет танца. Сама не заметила, как сделала шаг, потом другой. Простого безобидного танца. Ты ждал отказа. Но сомневался. Даже немного замер в напряжении. Но теперь ты его получил, и тебе стало спокойно и легко. Тебе легко со мной. Может, поэтому ты так тянешься именно ко мне. Будто передышка в борьбе с собой. Будто оправдание для себя. Еще пару легких шагов и поворот. Отталкиваешь меня, восхищаясь, и любуясь, и опять прижимаешь к себе в танце.
  - Почему? - первый раз. За три месяца ты задал мне этот вопрос в первый раз. И в голосе легкое безразличие. Я на мгновенье замерла, обдумывая следующий ход, но спасовала.
  - Ты знаешь.
  - Что знаю? - и если до этого твой вопрос был задан почти безразличным голосом, то теперь ты напрягся. Десятки вариантов мелькают в твоих глазах. Как дорог тебе твой секрет?
  - Это неважно, - попыталась я исправить ошибку.
  - Что я знаю? - сильнее этой клетки, верный своему пути до последнего вдоха, ты сжал мне предплечье, почти до боли. Мы остановились в танце, и ты даже не замечал, что минуту назад, наслаждающиеся зрелищем такой гармоничной пары, студенты наблюдают за нами в недоумении. Я вдохнула своей грудью, прижимаясь к его груди. Свободной рукой обняла за шею, заставляя нагнуться так, чтобы можно было коснуться губами его уха. Что ж, отпираться бессмысленно.
  - Чужой. Чужая собственность. Принадлежишь ей до последней клеточки своего тела, до последней мысли, до последнего вздоха.
  Ты лишь на мгновенье ослабил хватку, и этого было достаточно, чтобы с довольной улыбкой выскользнуть из твоих цепких объятий. Пусть все так и думают, что это вновь отказ, и пусть никто не заметит следов от острых ноготочков на моих ладонях. Потому что больно. Потому что жадно. Потому что столько чертового тепла и бездонной энергии, и все чужое, все её. Ни капли не просочиться сквозь это стену. Как же можно быть такой жадной тварью и не делиться?
   
   
  Кирилл
   
  Собственность? Собственность Алики? Когда мне стало наплевать на эти слова? Когда я чуть не потерял её? Когда чуть не сошел с ума вместе с ней? Или когда понял, что впервые убью?
  Как хищный зверь Голыбин перемещался между дерущимися партнерами. Первое занятие, поэтому не вмешивался, даже когда разбивали носы в кровь. Наблюдал, кто на что способен. Кто-то уже пустил по кругу кличку нового препода Глыба. Ему подходило. Такой же мощный, но в то же время ловкий. Настолько ловкий, что в этой суматохе в него еще ничего не попало.
  Дрались, кто как мог. Кто-то занимался подобием спорта, кто-то, как и я, поднабрался опыта на улицах, а кто-то изображал грушу для битья. В общем, было на что посмотреть. Слабые вопили и стучали кулаком по полу, а затем выстраивались в ряд около стенки. Сильные бились до нокаута и выкладывались вдоль той же самой стеночки. Победители сражались на выбывание.
  Удар гонга резко охладил пыл.
  - Итак, сопляки. Хреново вы деретесь. Но могу вас успокоить это ненадолго. Недолго мучиться. Скоро сдохнете, если не научитесь лучше. А ну, всем встать. - Многие его не послушались, а некоторые даже не слышали. - Всем встать, я сказал. Не надейтесь на долгий и продолжительный отдых в медпункте. Урою здесь. - Глыба опытным взглядом быстро определил одного из симулянтов, достал зажигалку, плеснул что-то из фляжки на штанину и поджег. Штанина вспыхнула, обдав жаром. А парень, секунду назад лежащий без сознания, с душераздирающим криком рванул, куда глаза глядят, удирая и от огня и от медиков с огнетушителями. После этого встали все, хоть на четвереньки, хоть опираясь об стенку, но встали. - За ним десять кругов вокруг зала, - тихим голосом приказал Глыба. Этого было достаточно. Побежали, поплелись, поползли. Бежал медленно, стараясь держаться ближе к основной группе. Кого поддержать, кого поднять, а кого и подтолкнуть. Все-таки моя группа. Все, что от неё осталось после утренней разминки. И с каждым шагом становилось все меньше и меньше. А я бежал.
  Глыба сначала наблюдавший за нами, отошел к выходу, встретить двух вошедших посетителей и, воспользовавшись такой возможностью, попадали еще несколько. Я бежал. Бежал уже один. Проклиная себя, за то, что даже не запыхался в то время, как моя группа лежит без чувств. Бежал. Но недолго. Голыбин лишь немного отодвинулся в сторону, показывая что-то куратору, и я увидел около него белобрысого долговязого паренька, изучающего моих людей взглядом падальщика.
  'Убью'
  Аля где-то далеко от меня напряглась всем телом.
  'Не надо, Кирилл', - слабая мысль, словно шепот, а перед глазами картина, где моя малышка корчиться от боли, по её щекам слезы.
  'Убью'.
  Вдох выдох. Всего один вдох на принятие решения.
  'Дай мне две минуты', - попросила Аля
  Я не спеша начал приближаться к своей цели, наблюдая, как Аля твердо что-то лжет и не спеша выходит из аудитории. Еще пару шагов, и она мчится по коридору, не разбирая дороги. Куратор заметил первым мое приближение и приветливо помахал рукой. Галыбин удивился слегка, но не приказал продолжать бег. Теперь они все трое обернулись. Но я не прибавил шага. Ведь Але остался еще один поворот.
  - Кирилл, я смотрю, ты и здесь не подвел наших ожиданий, - подошел так близко, что услышал голос куратора. Даже не посмотрел на него. Не мог оторвать взгляд от этих болотных глаз. Но еще рано. Аля никак не откроет дверь. - А вот, познакомься, Вячеслав. Он назначен вашим старшим. Кирилл..
  Аля выключила свет... Шаг... Забралась под одеяло... Еще шаг... Сжалась в комочек...
  'Я готова'
   Он не ожидал этого удара. Отлетел к стенке. Благо она не дала упасть. Не ожидал и следующего под дых. Согнулся в три погибели.
  - Что? Что здесь происходить? - услышал я нервничающий голос сзади
  - Вы на уроке боевых искусств и здесь происходит бой, Петр Сергеевич. - спокойно сказал Глыба
  Я с каким-то особым удовольствием понял, что мешать мне никто не будет, наш новый старший, видимо, тоже перестал ждать помощи, потому что в следующее мгновенье меня пронзила дикая боль, а вместе с ней пришла и дикая злость. Так вот, что испытала тогда Аля. Боль сковала меня всего на секунд пять, но этому змеенышу хватило времени, что бы отползти. Вас когда-нибудь резали на части? В тот момент мне очень хотелось проверить на месте ли части моего тела. Как я могу ходить, если у меня уже нет ног. Это бы остановило меня, если бы я уже не испытал это когда-то в своем прошлом за Алю. Я приближался. Славка, распластавшись на полу, смотрел на меня, широко раскрыв глаза, даже с каким-то исследовательским любопытством. И промелькнула мысль, а приходилось ли ему когда-нибудь применять свои способности без постоянного самоконтроля. Секунда и его тактика поменялась. Мои кости разрывало болью изнутри. Я никогда не думал, что в моем теле столько костей. В это мгновенье я чувствовал каждую, но все равно продвигался вперед. Глаза парня забегали. Он вдруг впервые осознал, что что-то в этой жизни может не падать ниц перед мощью его таланта. А я осознал, что весь его талант всего лишь иллюзия. Он это понимал уже давно. Поэтому, не теряя времени, взял какую-то палку и, пользуясь скованностью моих движений, стал подкреплять эту иллюзию результатом. Теперь он не испытывал пределы своих способностей. Он действовал хитрее. Внезапная резкая боль, заставляла терять ориентацию в пространстве. Она исчезала так же быстро, но в эту секунду, когда я не мог соображать, Славка наносил удар палкой. Единственным выходом для него стало затормозить меня болью и добить физически уже своими руками. Но, если я знал, чего от него ожидать, то он - нет. Мне хватило мгновенья между его ударами, чтобы сформировать энергию всего для одного броска, для определенных мышц тела и вот он лежит подо мной, задыхаясь, прижатый своей собственной палкой.
  - Умри гнида.
  Наверное, я должен был принять в расчет остальных. Или хотя бы Глыбу. Потому что в следующее мгновенье, я отключился. Когда раздирает боль, незаметно легкое прикосновение в области сонной артерии. Интересно, я его все таки убил?...
   
   
   
  Влад
   
  Разминался. Кидался на клетку и обратно. Чтобы не сойти во время этого с ума, вспоминал в голове давно забытую считалочку.
  Раз,
  прыжок к стенке
  Два,
  Прыжок к решетке
  Три, четыре, пять,
  Отдышаться.
  Негде зайчику скакать.
  Опять прыжок с переворотом.
  Всюду ходит волк-волк,
  По кругу, наращивая скорость до предела
  Он зубами щелк-щелк,
  Врезался в стенку. Больно
  А мы спрячемся в кусты,
  Прячься, заинька, и ты.
  Ты, волчище, погоди!
  И заново. Изо рта вырывался не то рык, не то мычание. Горло все никак не хотело произносить непривычные звуки. А я все заставлял. Наверное, профессор подумал, что я схожу с ума, старательно провывая слоги. Уже не обращал внимания на этот запах вишневого табака. Кажется, что он уже стал частью меня. Если бы профессор не перемещался периодически, действительно бы подумал, что это от меня. Еще раз мордой об стену. Нечаянно. Клетка маленькая, на поворотах заносит. Казалось бы, это должно злить, но нет. Злость наоборот уходила. Под конец я в бессилии упал на пол. Только тогда я заметил его. Он сидел около самой решетки, облокотившись на стенку. Он сидел, не двигаясь, и смотрел на меня. И только чуть позже, я осознал, что профессор цветной. Все его морщинки, выступили на лице оттенками желтого. Старик совсем. Такой, каким я его помню, только хромает теперь. Он видимо тоже, что-то понял. Взялся за решетку и тихо сказал.
  - Прости меня, сынок.
  Я изо всей силы врезался в решетку, не чувствуя больше боли. Не думая, не зная. Снова никого. Снова все черно-белое.
   
   
  Кирилл
   
  'Почему ты меня не остановила? Ты ведь могла'
  Аля лежала под одеялом, вся дрожа от холода. Холода этого чертового карцера, в который меня запихали.
  'Могла, - тихая мысль, - идиот, - без обиды, просто констатация факта.
  'Тогда почему?'
  'Ты мужчина. Тебе это было нужно'
  'Нужно, - эхом отозвался я. - Только все равно все бессмысленно и это не стоит твоих мучений. Так, почему?'
  'Она была не права'
  'Кто?'
  'Хельга. Она не понимает... Ты не принадлежишь мне, а я не принадлежу тебе. Просто ты это я, а я это ты. Ты мужчина, моя мужская половина. Ты защищал меня. Если ты не будешь защищать меня, мы оба умрем. Как я могу запретить себе сражаться за свою жизнь?'
  'Даже если это приведет к смерти?'
  'Еще вопрос, что приведет к смерти. Ты в карцере или ты за одной партой с маньяком'
  Я обдумывал её ответ какое-то время, чувствуя как в душе, наконец, что-то отпускает, и окончательно теряют смысл слова Хельги.
  'Ты это я, а я это ты', - повторила моя вторая женская душа.
  Я незаметно переместился в её оболочку, окутав теплом и уютом. Все равно в ближайшие пару дней меня никто не хватится. Она перестала дрожать.
   'Тебе нужно поспать. Небось, столько натерпелась тут без меня', - Аля расслабилась под негой моего тепла. Все-таки много пережила. Это я привык, что она периодически спит, а вот она без меня практически никогда не бывает.
  'Меня могут искать. Я ведь с пары сбежала'
  'Т-ш-ш. Я здесь. Я тебя прикрою и обеспечу защитой. Спи'
  Аля сладко потянулась, устраиваясь поудобнее для нас двоих.
  'Спи. А я спою тебе на ночь'
   
  Так есть, и так будет, так было и встарь:
  Все злее мороз к январю.
  Но знаешь, январь - это только январь,
  А я о любви говорю.
   
  И пусть не увижу родных берегов
  И друга зови - не зови,
  Но знаешь, огонь - это только огонь,
  А я говорю о любви...
   
  Блуждая во мраке смертельной тропой,
  Тебя ли я в том укорю.
  Но знаешь, топор - это только топор,
  А я о любви говорю.
   
  Мне глаз не открыть, и губ не разжать,
  И плащ мой в грязи и крови...
  Но знаешь, кинжал - это только кинжал,
  А я говорю о любви...
   
  Над болью пожарищ остынет зола,
  И ворон всплакнет на зарю
  Но знаешь, стрела - это только стрела,
  А я о любви говорю.
   
  И пусть не увижу былых храбрецов,
  Вьюнок их могилы обвил...
  Но знаешь, Кольцо - это только Кольцо,
  А я - о любви, а я - о любви, о любви!
   
  'Злая песенка'
  'Да. Это про нас'
   
   
   
   
  Часть 5
   
   
  Не живёт на воле зверь из зоопарка,
  Наше прошлое исправить не дано.
  Мы когда-то все замешкались на старте,
  Беги! Беги без меня, сынок!
   
   
  Волков
   
  - Здравствуй, сынок. Как ты себя сегодня чувствуешь? - в ответ лишь тихое ворчливое рычание, но грязный комок шерсти, лежащий в самом дальнем углу, не пошевелился. - Сегодня на улице хорошая погода. Светит солнце, чистое небо. Хотя, что я тебя обманываю. Ты ведь знаешь, что здесь погода по заказу. Никто не любит ливни и снег. Так что почти всегда солнце и чистое небо тоже всегда. Ты извини, но в ближайшее время в лаборатории будет немного жарко. Хочу посмотреть, как будет реагировать твоя шерсть на высокие температуры. Как и ожидалось, предельный холод заставил твое тело покрыться шерстью. Теперь проверим, будешь ли ты линять. В остальном могу сказать, что показатели у тебя стабильные. Структура кости меняется быстро и без осложнений. Зрачки реагируют на свет хорошо. В теории ты можешь видеть ночью так же хорошо, как и днем. Только вот при свете у тебя глаза слезятся. Почему? - послышалось более громкое рычание, в темном углу мелькнули зеленые глаза оборотня. Я подошел поближе к решетке рассмотреть. - Может потому что хрусталик не успевает перестроиться. Или не хочет. Посмотри на меня. Мне нужно, чтобы ты посмотрел на меня. Пожалей старика. - Я резко направил свет прямо ему в глаза. Секунда и зрачки из вертикальных превратились в обычные, но затем мой мальчик бросился в направлении света. Слишком неожиданно. Я упал на спину, и пришлось отползать. – Нет, определенно реакция хорошая. Время перестроения хрусталика одна-две секунды. Что же с тобой происходит?
   
   
  Семен
   
   
  Мда. Я сидел на задней парте. Я всегда садился на галерке. Может поэтому люди часто про меня забывают. Вернее забывают, что меня надо бояться. Хорошо было бы, если б вообще не замечали. Тогда были бы в большей безопасности, потому что, чем дальше от меня, тем безопаснее. Но сегодня можно расслабиться. Молекулярная физика, мой профилирующий предмет, недавно стал подконтрольным уроком старшей соседней группы. Её зовут Алика, по-моему, и её никто не забывает бояться. Когда она занимала какое-либо место, вокруг неё всегда образовывалось свободное пространство, будто вакуум вытеснял людей, не давал вдохнуть. Хотя мне дышалось рядом с ней даже легче. Никто не приставал. Поэтому и старался сесть, нет, не рядом, но где-то около, в другом углу или за соседней партой. Так и сидел, укрывшись под её защитой. Но не всегда эта тактика срабатывала. Например, сегодня не сработала.
  - Прошу прощения за то, что прерываю ваши занятия, - без стука вошла старшая нашей группы Ляля и под ложечкой у меня засосало. - Могу я попросить на пару минут Окуренко Семена.
   Я встал и неровным шагом прошел к выходу, спотыкаясь о ступеньки и подножки сокурсников. Когда я вышел, Ляля схватила меня за руку и, оттащив в сторону, прижала к стенке.
  - Привет, мой хороший, - хищно улыбнулась она, - ты сделал, что я просила?
  - То, ч-ч-что вы просили?... - понимал, что торможу не по-детски, но уж лучше так, чем участвовать в её играх.
  - Да, то, что я просила, - повторила она мне как идиоту, - я по поводу маленькой искорки на уроке. Маленькой искорки для мамочки. - И прижалась ко мне еще сильнее.
  - З-з-запрещено.
  - Ну, хороший мой. Пожалуйста. Ну, для мамочки.
  - Для тебя? С-с-сейчас? - по моим пальцам пробежала искра, от чего Ляля отскочила как ошпаривая.
  - Идиот. Не здесь. В аудитории.
  - В ауд-д-дитории? З-з-зачем?
  Ляля закатила глаза, а я лихорадочно обдумывал следующий шаг. У неё когда-нибудь кончится терпение.
  - Ну, мамочка же уже объясняла, - взяла все-таки она себя в руки - чтобы повеселить ребят. А то они очень устали за последнее время.
  - Ур-р-ра. В-в-веселье, - захлопал я в ладоши, - з-з-здесь с м-м-мамочкой.
  - Твою мать, - не выдержали нервы старшей, и она начала долбить по мне кулаками, куда попадет. Не сильно, конечно, да и я закрыл голову руками и повернулся спиной, так что почти не больно, но пришлось захныкать. Ляля сразу остановилась.
  - Тихо. Тихо. Ну не плачь. Ты ведь хороший мальчик. Ты сейчас все пойдешь и сделаешь. Просто войди в класс и сделай так, чтобы искра задела полы. Искра - Полы. Хорошо?
  Я вытер рукавом мнимые слезы и морально готовился к новым ударам, но тут мой взгляд упал за спину Ляли. Там, облокотившись спиной о дверь аудитории, стояла Алика. Хрупкое телосложение, обтянутое в стандартный серый костюм старшей. Бледно-рыжие волосы, спрятанные в хвост. Почти белая кожа. И серые глаза, смотревшие прямо на меня. Не отрывая от неё взгляда, я спросил.
  - В-в-в аудитории?
  - Да, - выдохнула Ляля, уже отчаявшись, что я пойму, а серые глаза кивнули.
   - Х-х-хорошо.
  Ляля вздохнула с облегчением и повернулась. Вздрогнула.
  - Ты? Что ты здесь делаешь старшая?
  - Выполняю свои обязательства наблюдателя. Вы первая потом спросите с меня, почему ваш студент отсутствовал на уроке. - Её голос был спокоен и предельно вежлив, и намека на издевательства не было, - теперь у меня будет ответ.
  - Не переживай, я не спрошу.
  - Конечно. Теперь у вас не будет повода спросить. - Алика никогда не опускала взгляда, разве что в ситуациях, когда ей это выгодно. И сейчас опустила глаза Ляля.
  - Сема, я думаю, нам лучше уйти.
  Я замер в нерешительности.
  - Я думаю, вашему студенту будет лучше вернуться на урок. - Все тот же вежливый холодный тон, требующий повиновения.
  - Состояние моего студента нестабильно и он может причинить вред окружающим. Я думаю, ему лучше посетить медиков.
  Вот почему я не хотел играть в её игры. Потому что при любом раскладе я оказывался проигравшим.
  - Не беспокойтесь, я могу обеспечить безопасность подконтрольной группы, независимо от характера их способностей. Но если вы этого желаете, я, конечно, не могу препятствовать вам. Вы можете забрать вашего студента, только позаботьтесь о том, чтобы ваш отчет по данному вопросу совпадал с моим на следующем заседании старших.
  Ляля некоторое время стояла неподвижно. А я замер. Что это? Решила пожалеть придурковатого подростка.
  - Можешь обеспечить безопасность?
  - Могу.
  - Берешь ответственность на себя за любой результат, и независимо, будут ли вовлечены мои студенты.
  - Да.
  Ответ Алики был слишком твердым. Неужели даже предположений нет, что это подстава.
  - Хорошо. Раз ты берешь на себя такую ответственность, то не смею мешать.
  И я направился в аудиторию под пристальным взглядом старших. Все-таки её ответ был слишком уверенным. Настолько уверенным, что я начал сомневаться. Прошел к себе за парту, подождал примерно минут десять, пока студенты потеряют ко мне интерес и престанут поворачивать головы, затем немного нагнулся и коснулся рукой пола. Он все также был покрыт тоненькой пленкой химикатов, только теперь в составе этой смеси не было горючих элементов. Это можно было проверить по запаху. Надежнее, конечно, химический опыт, но кроме того пленка была достаточно твердая. Явно молекулярная структура поменялась. Говорят, что есть в группе Алики один приятель, балующийся со структурой веществ. Я в задумчивости поднял голову и столкнулся со взглядом Алики. Она внимательно за мной наблюдала. Я кивнул. Не знаю почему. Не то, чтобы я хотел поблагодарить её. Просто кивнул, чтобы что-то сделать, и отвернулся. Урок продолжался...
   
   
  Кирилл
   
  'Тебе надо поспать', - усмехнулся я, наблюдая, как путаются мысли моей девочки.
  'Не, - сонно бурчит она себе под нос, - у нас мало времени. Комиссия уже скоро, а потом, доступ в библиотеку могут отозвать'
  Але действительно предоставили доступ в библиотеку. Это не был обычный пункт доступа в локальную сеть данных, которыми пользовались студенты для учебы или просто побалдеть. Это была именно библиотека не только с компьютерами, но и с настоящими книгами, и она была действительно огромной, хотя все еще действовали слишком жесткие ограничения. Но те крупицы информации, что нам были доступны, я быстро засовывал в свою необъятную память для дальнейшего анализа Алики.
  'Все в порядке, я справлюсь сам, - напомнил я, перелистывая очередной фолиант маленькими Алиными ручками, - так ты мне только мешаешь. Поспи. Обещаю, ты проснешься в кроватке. Я позабочусь о твоей хрупкой оболочке'
  'Зубы почистить не забудь и умыться, а то снова проснусь вся страшная'
  'Не переживай, малыш. Все будет в лучшем виде. Спи'
  Алика перестала бороться со сном и свернулась клубочком где-то под нашим сердцем, одним на двоих на данный момент. У нас действительно было одно тело последние пару недель. Я всего один-два раза в сутки возвращался в свое размять, чтобы не атрофировалось, да поесть.
  Передо мной лежал далеко не скромный список, набросанный Алей для чтения. Физика, химия, сравнительный анализ, математика, паранормальные явления и многое-многое другое. Легче было бы конечно пользоваться компьютерами, но так было бы сложнее скрывать сферу наших интересов, далеких от непосредственных предметов, сдаваемых экстерном, да и в компьютеры не закладывалась информация из таких редких книг, во избежание нераспространения при взломе. Поэтому, я развалился в кресле и можно сказать наслаждался общением с высоким. Когда это произошло? Не знаю, может в часа два ночи. Пора было уже идти спать, чтобы не давать любопытным камерам ложной информации о способностях Алики, но я- то не устал, поэтому засиделся. Я почувствовал импульс. Сначала не обратил внимания, подумал, что перепад напряжения. Но импульс повторился, и при этом ни лампы, ни компьютеры не мигнули. Протер глаза. В голове вдруг неожиданно появилась мысль, неужели люди так устают. Честно говоря, плохо помню. Я быстро привыкаю к хорошему, впрочем ,также как и все. Но нет, это не усталость. Поднялся, медленно прошелся по библиотеке, будто размышляя. Импульсы повторялись. Это были импульсы энергии, во всяком случае, я их так чувствовал. Регулярные. Серия импульсов повторялась через определенный промежуток времени. Гуляя по пустынным коридорам библиотеки между стеллажами книг, я пытался определить источник, но тщетно. Импульсы как будто шли отовсюду. Жутковато. Кончено, я уже привык, к ночной пустоте и одиночеству, но ночью было спокойно, по крайней мере, никогда не было необъяснимых явлений, в отличие от дневного времени, когда очередной студент демонстрировал новые возможности. Жутко. Я попытался успокоиться и сосредоточиться. Облокотился о какую-то стенку и закрыл глаза. В следующую секунду я открыл глаза в темноте.
  - Какого... - произнес я и задохнулся в потоке ледяной воды. Вода била из шланга и мощной струей разрывала мое тело.
  - Подъем боец, - прокричал знакомый голос Глыбы, - нельзя спать на посту.
  До меня смутно доходил смысл слов. Вдруг включился свет прожекторов, и мне почему-то показалось, что я не в карцере, а в спичечной коробке, откуда за мной наблюдает огромный дяденька, экспериментируя и наблюдая за моими действиями. Пространства было мало. Было сложно уворачиваться от этого потока, и вода периодически хлестала меня по телу, отчего мышцы сводило судорогой.
  - Энергичный, - похвалил Глыба, - но это еще не все.
  Вдруг поток воды прекратился. Я стоял весь мокрый. В карцере воды было по щиколотку, но она постепенно убывала.
  - Выходи, - приказал голос Глыбы. Я стоял, не понимая где выход, - иди на свет.
  Почему-то когда я выбрался из карцера (из карцера или все-таки из спичечного коробка), я оказался в спортивном зале. Здесь прожекторы были расположены по кругу, поэтому стен не было видно. Такое впечатление, что я один в центре зала, ослепленный прожекторами, а за ними дальше во тьме только космос и этот голос, которого не видно.
  - Двадцать кругов вокруг зала.
  Я нерешительно двинулся по кругу. Тело не слушалось. Все-таки я не достаточно уделял ему внимание, всю основную энергию передавая Алике.
  - Быстрее, - скомандовал голос и в подтверждение рядом со мной что-то взорвалось. Маленькая безобидная хлопушка, которую дети взрывают на новый год. Маленькая китайская бомбочка. – Быстрее, - и следующий миниатюрный взрыв чуть не повредил мне ногу. Я ускорил темп.
  - Вот видишь. Ты самый выносливый. Ты мог бы бежать так дни или недели. Но ты не самый быстрый. Быстрее.
  Мне пришлось отскочить, потому что следующая бомбочка показалась мне не такой безобидной. Мое сердце екнуло, когда я упал от этого мини взрыва.
  'Кирилл. Что происходит?' - Аля очнулась. Секунда испуга за неё. Не пострадала ли она, когда меня так резко вернули в мое тело. - 'Все в порядке. Я в норме.' - резко прервала она мои мысли, возвращая к действительности - 'Справа'
  Я еле успел отскочить.
  - Ты не самый ловкий, - продолжал голос, - и ты не самый сильный. Ты всего лишь не устаешь.
  В следующее мгновенье мне пришлось уцепиться за канат, чтобы перепрыгнуть незамеченное мной ранее углубление в полу с копьями. Пролетел недостаточно далеко, немного поранил ногу. Чуть-чуть. Всего поцарапал, но на внутренней стороне стопы. Рана кровоточила и мешала бежать.
  - У тебя есть всего одно преимущество. Как ты будешь его использовать?
   В следующее мгновенье мне пришлось отклониться от железного шара с шипами, летящего прямо на меня. Он как маяк, вися на цепи, проскочил мимо и продолжил свой ход, поджидая меня на следующем круге.
  - Как ты будешь его использовать, когда твоя жизнь будет на волосок от смерти?
  Двадцать кругов. Это были двадцать чертовых кругов. А я еще думал, что для меня боевые искусства будут плевым делом и со снисходительностью наблюдал за студентами, уже не моими студентами, которые не могли преодолеть и пяти. Разница не в энергии, разница в способе. Нет, я не устал, я просто был измотан. Весь мокрый с кровоточащей ногой, тысячью синяков, я лежал в карцере, весь подрагивая от мерзкого ощущения бессилия. Мне явно дали понять, что все мои таланты бессильны против этого.
  Аля теплом прикоснулась к моей душе. Забралась в мою оболочку.
  'Тебе не надо здесь... Здесь паршиво'
  'Тело заживет. Хорошая регенерация', - отстраненно сказала она, подрагивая вместе со мной.
  'Алика. Уходи. Здесь опасно', - больше всего я хотел, что бы она сейчас вернулась к себе, заснула и ничего этого не видела. Не видала моей слабости.
  'Нет. Здесь безопасно. Ты сильный. Ты справишься', - её мысли текли ручейком, вспоминая все моменты, когда я защищал её, когда я показывал свою силу, свою ловкость, свою скорость. Я потихоньку приходил в себя, переставая дрожать. Было легко ей верить, ведь она это я. 'Поспи, - тихая, как шепот, мысль, легкое тепло, словно рукой провели по волосам, - я рядом'.
  Сколько я так лежал? Я не помню. В карцере все дни одинаковые. По-моему, я заболел. Периодически просыпался в бреду, и тогда мне казалось, что все начинается заново. Или не казалось. Аля была рядом, когда я просыпался, когда меня гнали по этому адскому кругу еще и еще раз, постоянно увеличивая нагрузку. Голос Глыбы что-то говорил, объяснял. Я мало его слушал, в основном слушал тихий шепот Али.
  'Я с тобой. Ты сможешь'.
  В памяти возникали последние недели моей жизни. Вдруг показалось, что они были самыми счастливыми. Не надо было ни манипулировать, ни строить планы, никого соблазнять. Я все свое время проводил с Алей. А теперь? Что теперь? Это наказание за мои ошибки. Неужели это испытания перед смертью.
  - На самом деле у тебя всего одно преимущество, - говорил голос Глыбы, - но как ты будешь его использовать, когда твоя жизнь будет на волосок от смерти?
  'Беги', - тихая просьба моей второй души.
  И я бежал. Бежал по какому-то лабиринту, а за мной гнались они. Фигуры в черных одеждах и масках. Они гнали меня по темным коридорам, как зверя. Коридоры скрывали в себе ловушки, в одной меня опалило огнем, в другой я чуть не провалился сквозь пол. Помогла лишь едва заметная мысль Алики.
  'Плиты. Беги по плитам'.
  Тогда плиты остались, а пол вокруг провалился.
  - Вопрос не в том, какая у тебя сила, ловкость и выносливость. Любого можно загнать в тупик, - говорил голос, когда я уже почти выбрался. Но тут, что-то схватило меня в захват, прижимая лицом к стене и скручивая руки так, что боль отозвалась в каждой клеточки моего тела, - вопрос в том, будешь ли ты способен соображать, когда тебя будут убивать.
  Меня связали. Практически все тело обтянуто цепью и бросили в воду. Я бился задыхаясь. Сначала мне каким-то чудом удалось всплыть и глотнуть воздуха, но меня палкой толкнули под воду. Я рвался и дергался всем телом, тщетно пытаясь вырваться из цепей, но они на влажном теле только затягивались.
  'Кирилл. Родной. Тише. Тише. Прошу тебя', - что-то кричала Алика. - 'Не дергайся'
  'Аля. Убирайся из моего тела'
  'Доверься мне', - пыталась достучаться она до моего сознания
  'Воздух', - я тщетно пытался вздохнуть.
  'Доверься мне. Смотри я дышу. Родной, дышу за нас двоих. Расслабься'
  'Аля, - прошептал я, почти прощаясь, - бБесполезно'
  'Расслабься. Доверься мне.'
  Мне уже ничего не хотелось, только еще раз почувствовать её тепло. В последний раз. Я расслабился, и она прикоснулась ко мне.
  'Молодец. Теперь выверни чуть-чуть руку, - мою руку окутало теплом и оно, показывая мне направление, высвободило её, - вВот так. Это всего лишь головоломка. Доверься мне. Шею чуть в сторону'
  Я дернулся инстинктивно в надежде, но цепь снова сковала меня.
  'Расслабься и цепь ослабнет. Она даже не сцеплена. Она просто намотана. Расслабься, - все шептала моя вторая душа, - доверься мне'
  Сначала высвободилась одна, а потом и другая рука. Чувствуя воздух в легких Алики, я обманывал свое задыхающееся тело, не давая ему дергаться в судорогах.
  'Это всего лишь головоломка. Смотри одно ушко, вот второе ушко, - шептала она мне и это мне что-то напомнило, что-то из детства, - потянем за шнурок', - мои ноги были свободными, а цепь совсем ослабла и упала на дно. Но я не торопился на верх, полностью доверившись Алике. Подплыл к борту бассейна и неслышно высунул лишь голову. Легкие обожгло, но я впускал воздух потихоньку, подавляя инстинкты, чтобы не создавать лишнего шума. Прошло немного времени прежде, чем я смог хоть чуть-чуть соображать.
  - Он сдох? - чужой голос.
  - Это не входит в наши планы, - голос Глыбы, - будет очень обидно.
  'Их всего трое, - мысль Алики, - трое сменных. До этого были другие. Ты слишком выносливый, так что раза четыре менялись, чтобы не отставать. Даже Глыба отдыхал. Видимо, гнали по кругу, поэтому поджидал уже около бассейна'.
   Я чертыхнулся. Обезумев от этого ужаса, я даже не соображал, что происходит. Рядом со мной всегда было только трое, неважно, первая тройка или вторая или десятая, но только трое, а мне казалось, что за мной гонится сотня чертей. Я бы мог просто остановиться. Алика мой холодный расчетливый анализатор, не скованная ужасом, просто смогла пробиться до моих мозгов, лишь когда я хотел с ней уже попрощаться.
  'Все хорошо, - успокоила она меня, - воспользуйся цепью'
  Я нырнул и без труда достал цепь со дна. Она не была даже тяжелой. Хотя о чем я говорю, моей выносливости нет предела. Теперь, когда все страхи ушли, остались только холодные расчетливые мыли, Аля отстранилась немного, давая мне самому принять бой. Первого отрубил быстро и почти незаметно, немного придушив. Но второй заметил, так что железо встретилось с его черепом гораздо быстрее. Глыба же... Я не выиграл тогда. Не мог выстоять против такого соперника.
  - Вот видишь. Что и требовалось доказать. Весь твой талант ничто перед опытом и знаниями, - говорил он, уткнув мое лицо в грязь и восседая сверху. - Но ты можешь думать. Ты должен думать. И на самом деле это единственное твое преимущество. С этого дня я буду тебя учить, поэтому помни каждый день, каждую минуту твоей жизни, если ты не сможешь использовать свои способности в момент смертельной опасности, то ты немощен, то ты бесполезен, то ты труп.
  Позже я узнал, что эта бесконечная гонка длилась пять дней. Алика все это время провалялась в больничном отсеке в страшном ознобе. Она умирала тогда. Умирала вместе со мной.
   
   
   
  Семен
   
  Я совершил ошибку тогда. Даже несколько ошибок. Одной из них было то, что я выдал себя Алике. Теперь приходилось еще больше контролировать каждое свое движение, так как периодически ловил на себе её задумчивые взгляды. Нет, она ничего не делала, ни словом, ни знаком не подталкивала меня к тому, чтобы обличить меня. Но есть такая штука как время. Иногда я думаю, что если бы человек просто замер и стал вглядываться в одну точку, то он бы разгадал тайну вещей, он бы разгадал тайну вселенной, тайну жизни и смерти. Это работа времени. Тайны не могут противостоять ему. Нужно только набраться терпения, а этого у Алики было хоть отбавляй. Тем не менее, если первая ошибка полностью зависела от времени и благоприятного момента, то вторая доставляла кучу проблем. Я люблю играть в шахматы. Не то, чтобы я был гением в этой игре, но выиграть у стандартного любителя смогу. Шахматы лишь сначала кажутся легкой игрой, но стоит сделать пару ходов и бесчисленное количество вариантов ходов кружит голову. Кто-то решает ставить ловушки и проигрывает, но тот, кто решает защищаться от ловушек, проигрывает гораздо чаще. Почему? Потому что ты можешь либо вести игру, либо быть ведомым, и если ты вдруг по какой-то невероятной причине стал ведомым, то ты знаешь, куда тебя ведут. Я стал ведомым в Лялиной игре. Я выбрал защиту и не заметил, как стал ведомым. Пока я притворялся идиотом, я дал, сам дал в руки ей верную тактику нападения. И теперь мой король заперт в углу после рокировки, окруженный в ловушке собственных фигур. Осталось всего несколько ходов и будет мат.
   Ляля вылавливала меня по всему корпусу со слишком очевидной целью. В последний раз я добирался до дома, прикрывшись медиками. Просто у придурковатого гения - подростка случился очередной приступ. Но сегодня. Сегодня, видимо, к себе не попаду. Я бы спрятался в медпункте на некоторое время, если бы их опыты были безобидными. Да и могут посчитать непригодным для дальнейшего развития, и тогда в утиль. Так что на сегодня моим домом родным сал кабинет физики. Вернее широкий стол, под которым я и расположился. Здесь можно представить, что камер нет и они тебя не заметили, можно побыть одному, и, кроме того, здесь были провода. Я прикоснулся к одному из них. Этого было достаточно. Искорка сорвалась с моих рук и убежала куда-то вдоль проводов на свободу. Ну что ж. Что сегодня мне сказать миру? Миру за этими стенами...
   
   
  Кирилл
   
  - Хук справа. Колени. Колени мягче. Еще. Апперкот. Следи за дыханием. Прыжок с переворотом.
  Я прыгнул, но вместо одного переворота, сделал два, так как в меня полетело два ножа.
  - Хорошо. Дышать. Дышать, я сказал.
  Очень трудно поддерживать дыхание, получив удар под дых, но через два удара сердца я смог его выровнять.
  - Десять кругов по площадке. Ножи захвати. Если промахнешься в цель, круг не засчитывается.
  Это Глыба так отдыхал. Как только его дыхание сбивалось, он посылал меня по кругу. Пять часов тренировок, пять часов безостановочного движения на максимальной скорости, на пределе Глыбы. Не знаю, был ли это мой предел. Я не уставал. Я как челюсть, которую обезболили. Мое тело распухало и ныло, но, несмотря на это, я все равно мог двигаться дальше, изводя его все больше и больше. Иногда страшно, что обезболивающее пройдет, и я сломаюсь от навалившейся усталости. Но нет. Я не уставал. Глыба был недоволен. Его бы воля, я бы носился сутками, но мое наказание не позволяло вернуть меня в группу. С прямой спиной и весь израненный я возвращался в свою коморку, чтобы окунутся в жизнь, которая стала для меня реальнее, чем моя собственная. Я достаточно быстро привык к ритму тренировок. У меня даже хватило энергии восстановить Алику, которая нервничала все сильнее. Оставалось критически мало времени до начала комиссии, а головоломка в голове Алики все так и не складывалась. Так что из госпиталя сразу помчались в библиотеку, просиживать ночные часы в одиночестве и тишине. Сначала куратор попытался вмешаться, в связи с очередным приступом, но Алика очень четко выразила свою мысль, если считаете неспособной справиться с подобными проблемами, утилизируйте. Я сначала был вне себя от злости, потом... Алина тактика сработала.
  'Понимаешь, Кирилл, - все пыталась донести до меня Алика - нам нужно кое-что простое. Это, скорее всего, лежит на поверхности, но мы не видим. Ведь это смешно, чтобы студенты с нашими способностями охранялись обычным боевым оружием'.
  'Не обычным, а новейшей разработки', - поправил я, просто чтобы внести свою лепту в её монолог.
  'Чушь. Железо против интеллекта человека, - парировала она, - я первая встану в ряды, желающих все здесь разбомбить и сбежать. Зерно уже зреет. Вопрос что будут делать с урожаем?'
  Я лишь вздыхал, вновь и вновь позволяя ей рыться в моих мозгах, разбирая по частям крохи собранной мной информации. Осталось лишь расслабиться и наслаждаться, когда я почувствовал это вновь. Первой моей реакцией было проверить, что происходит с моим телом, но все было в порядке.
  'Что происходит?' - напряглась Алика, почувствовав мои метания.
  'Импульсы. Ты не чувствуешь?'
  'Нет'
  'Помоги мне. Я не долго', - я аккуратно, боясь потревожить хозяйку тела, встал и прошелся по библиотеке, делая вид, что ищу очередной мануал. Остановился в области, где импульс был наиболее сильным и протянул руку. Крошечная Алина ладонь оперлась о стену.
  'Чувствуешь? Толчок. Еще один толчок. Слабее'.
  'Нет. Ничего. По-видимому, это что-то на энергетическом уровне'.
  Я провел рукой вдоль линии импульсов.
   'Как кровь по жилам. Будто сердцебиение. Тук-тук. Тук-тук'. - я вел рукой, пока не уперся в настенную плоскую лампу. Рука Алики в свете лампы, казалось, насквозь пропускала свет.
  'Тебе нужно лучше питаться. Совсем просвечиваешь'.
  'Электричество', - вдруг выпалила Алика.
  'Что?'
  'К лампе проходит электричество. Сеть электропроводов, должно быть, опоясывает весь корпус. По ним идет электричество во все уголки здания. Это могло бы объяснить, почему я этого не чувствую. Это на уровне энергии'.
  'Я тоже ничего не чувствую, когда в своем теле'.
  'Ты в карцере. В карцере нет электричества, - заметила Алика, потом окунулась в мои ощущения, пробуя на вкус, и усмехнулась, - действительно, как сердцебиение. Кровь по жилам проводов'
  Я прислушался к нашему сердцу. Одно на двоих. Иногда мне так казалось. Даже ритм был один. И когда у одного из нас, учащался пульс, то и у другого сердце билось чаще, но стоило одному сердцу успокоиться, то и другое замедляло свою пульсацию. Наверное, поэтому при любых нагрузках, мой пульс был стабилен. Алика инстинктивно защищала мое сердце от перегрузок.
  'Нет. Пульсация не та. Ритм сбит, - вдруг выпалил я. - Три быстрых толчка, три замедленных и три быстрых и... И снова. Только как будто с эхом'
  'СОС'
  'Не понял'
  'Азбука Морзе, - пояснила моя девочка - сигнал бедствия. Иногда его расшифровывают, что-то вроде: «Save our souls. Кто-то пытается найти выход».
  'Это тот урожай, про который ты говорила'.
  'Да. Первые признаки. Скоро наступит время жатвы'.
  Алика углубилась в свои мысли, анализируя ситуацию. Я даже не попытался понять, подгоняемая страхом упустить время она не станет сейчас объяснять мне процесс, просто потом поделиться выводами, если они её устроят.
  'Спасите наши души', - как-то отстраненно перевел я посылаемый сигнал.
   
   
  Волков
   
  - Сегодня мы потеряли последних твоих братьев. Последних из десяти. Они окончательно стали животными. Но я не могу сказать это официально. Если я это скажу, их уничтожат. Как я могу уничтожить своих детей? Ты последний борешься с этим. С этой болезнью. Когда я открыл препарат инициации, я думал, что в больших дозах он будет превращать немощных созданий в сверхлюдей, но я ошибся, он превращает людей в животных, - я встал и начал вышагивать вдоль решетки, постоянно облокачиваясь на костыль и рассуждая, - но ведь в малых дозах он работает. Он расширяет сознание практически неограниченно. Это действует на уровне клеток мозга. Блоки снимаются, и человек открывает для себя новые горизонты разума, если не сходит с ума. В больших дозах этот препарат должен был усовершенствовать тело. Но видимо мозг не справляется с задачей и вместо этого происходит обратный процесс. Образуются новые блоки с примитивным мышлением до уровня инстинктов. Есть, спать, защищаться. Только ты борешься. Ты еще можешь. Да, твои реакции замедленны и требуются внешние факторы давления, но ты борешься, сынок. - Я повернулся лицом к клетке, откуда на меня смотрел мой мальчик. Его тело теперь было кусками покрыто кожей. Шерсть слезла. Форма была по большей части человеческая, хотя уже появились когти. Когти и клыки появляются, когда оборотни злятся. Но этот еще боролся с собой, - борись, прошу, - как можно спокойнее прошептал я. - Ты должен выжить. Ты должен это мне и всем остальным.
  - Еааау, - произнес он, глядя на меня. – Кхиаааиу, - было видно, что он обращается ко мне.
  - Что?
  - Еаааррру, - он теряет терпение от того, что я его не понимаю. Зрачки вновь стали вертикальными, отливая зеленью, изо рта потекла слюна.
  - Говори. Говори. Просто говори.
  Снова решетка содрогнулась. На этот раз переворот прошел гораздо быстрее, и он был полным. Передо мной стояло чудовище. Наверное, это можно было назвать тигром, если бы не несоответствие некоторых пропорций и чистый черный цвет. В какое-то время я испугался, что он, как и остальные, стал окончательно животным, но зверь посмотрел на меня абсолютно невидящим взглядом (это их особенная черта, когда они злятся, не могут отличить людей в неподвижном состоянии от остальных предметов, разве что по запаху). Затем он немного успокоился, походил кругами внутри клетки, когти и клыки втянулись. Кости в некоторых частях снова стали непропорциональны телу, более походили на человеческие, но он еще не сформировался до прямоходящего. Хотя все эксперименты с высокой температурой оказались тщетными, шерсть вновь выросла и закрыла все участки голого тела.
  - Вениамин Валерьевич, - от этого простого обращения я вздрогнул сильнее, чем при очередной трансформации моего мальчика.
  - Катя? Давно вы здесь, Кать?
  Моя ассистентка выглядела рассеянной.
  - Вы забыли включить запись эксперимента.
  - Да это бывает. Это бывает со мной в последнее время. А вы на каком моменте её включили.?
  - Зверь что-то мычал. Он пытался говорить?
  Я немного расслабился. Всего остального она не слышала.
  - Да, некоторые из них теперь пытаются контактировать с нами.
  - Это же здорово. Это успех, - она, казалось, искренне радуясь этому событию, повернулась в сторону клетки.
  - Да не без этого, - сказал я, незаметно нажимая на кнопку удаления записи на блоке управления.
   
   
   
   
  Семен
   
  Ошибки бывают. И иногда они загоняют нас в угол. Я, как крыса, загнанная в угол, и скоро начну бросаться на подставленное мясо, чтобы выбраться. А мясо уже давно поместили в капкан. Поэтому и не тороплюсь. Тяну время.
  Ляля меня таки поймала. Это был лишь вопрос времени. В тот момент я хотел заткнуть ей рот, разрядом тока, но лишь закрывал в слабой попытке свои уши, все еще защищая свои пешки, а не нападая дамкой. Почему? Потому что я не хочу убивать. Я оружие, которое не хочет больше убивать. Потому что даже после этого ада, после того, как я превратился в этого монстра, во мне еще живо что-то человеческое. Боже. Я не хочу убивать. Это так сложно понять? Хоть уже и поздно. Запах горелого человеческого мяса будет преследовать до конца моих дней. И то, что эти ублюдки издевались надо мной, это не оправдание. Не оправдание для моих глаз, перед которыми навсегда останется картина их изуродованных тел. Не оправдание для моих ушей, в которых по ночам раздаются предсмертные крики. Неужели это не искупление? Я не хочу больше убивать!
  Ляля начала охоту. И я лишь пешка в её игре. Пешка, которая должна убить королеву, но которой пожертвуют в конце, чтобы сохранить короля. План прост. Если убрать все сюси-пуси, да уговоры и манипуляции, они загонят Алику в ловушку, меня доведут до точки кипения. Когда я убью её, меня определят на утилизацию, как нестабильного, с уровнем опасности выше критического, и поэтому не подлежащего даже экспериментам. Если я не убью её, меня определят на эксперименты, как не поддающегося контролю, а значит бесполезного для дальнейшего обучения. И самое паршивое, что я действительно буду терпеть все эксперименты, пока меня это не убьет. А пойти против уже поздно. Это тоже попадает под последний пункт. Поздно выбиваться в лидеры. Поздно я понял, что либо ты, либо тебя.
  Я смотрел на Алику. Возможно в последний раз. И даже для меня было сейчас вопросом, убью её или себя. Не хочу убивать. Хочу жить. Эти две мысли крутились у меня в голове, пока моя будущая жертва, толкала какую-то тупую речь по технике безопасности. Обычно, это должна делать прямая старшая, но с Аликой мало кто может поспорить. Она удобно уселась за столом, зачитывала очередной параграф сводных правил и что-то негромко настукивала в тишине зала, пока мы все это дерьмо записывали. Вернее записывали остальные, а я косил под идиота. Она простукала это раз десять или пятнадцать, когда моя рука на автомате подхватила привычный ритм. Она подняла на меня глаза, даже не сменив позу и продолжая наизусть до последней запятой читать текст под запись студентам. Меня прошиб холодный пот, когда я понял смысл послания. СОС. Я одернул руку. Это она тоже заметила. Не так уж просто выдержать взгляд этой старшей, и укрыться было некуда. Я потер двумя руками лицо. Что же я. Этого же я и ждал. Только ждал ответа снаружи, а не внутри. А теперь... Теперь я потянулся к ближайшему источнику питания. Это было не так уж сложно, я ведь все-таки сидел за последней партой, около стены. Немного электричества скользнуло по проводам. Алика опустила глаза к книге и снова подняла на меня. Ритм её постукивания изменился. Былые знания вместе с воспоминанием о прошлом домашнем отозвались болью в душе. Когда-то давно я любопытным мальчишкой пытал деда моряка посвятить меня в эти никому уже почти не нужные, но такие таинственные и притягательные знания. Мы с ним часто так общались, когда хотели составить план в обход ушей моей мамы. Папы тогда уже не стало, и дед, стараясь заменить отца, брал меня в море или в горы. Это было очень давно. В прошлой жизни. Но потом моему деду сказали, что я умер. И я действительно умер. Теперь же эти знания вспыхнули живым пламенем в мертвой плоти. Мне не надо было повторять. Алика просила меня следовать за ней. Я опустил глаза и поднял снова на неё почти сразу.
  - На сегодня все, - оборвала Алика свою речь так, что остальные не сразу сообразили, что последняя фраза не часть предшествующего текста. Студенты начали нерешительно поднимать свои головы, отрывая взгляд от тетрадей. Старшая подождала, пока часть студентов уйдет и также медленно, чтобы я успевал пробраться сквозь толпу, пошла на выход. Я последовал за ней по лабиринтам коридоров, но Алика не стала заморачиваться, нас снесло в столовую потоком студентов, спешащих покушать во время перерыва. Отстояв очередь, я даже не смотрел, что поместил на поднос с едой. Рыбу по-чилийски, картофель по-французски или что-то с очередным красивым названием, да обязательный питательный коктейль, подразделявшийся на два вида. Противный в дни с высокой умственной нагрузкой, и очень противный для групп, где начали преподавать боевые искусства в дни с высокой физической нагрузкой. Здесь не надо было искать место долго, доступ к электроэнергии был практически у каждого стола для подключения личных ноутов. Например, домашку сделать или просто посидеть. Алика села на свое обычное место, где можно было наблюдать всех студентов. Смотреть на меня ей было не обязательно. Не знаю, как она чувствовала мои импульсы, только вот явно через энергию. Я сел, так чтобы мне было её видно, и желательно слышно. Это было ново для неё, поддерживать ритм, где любое отклонение или задержка на долю секунды меняли смысл. Тонкие пальчики осведомились, был ли сигнал извне. Отрицательный ответ не повлиял на выражение её бледного лица. Казалось каменное изваяние изучало зал, высматривая жертву и нервно постукивало пальчиками. Студенты, замечая это, опускали глаза и удалялись, не желая влипать в неприятности.
  'Они заставят меня убить тебя', - наконец передал я послание.
  Она помедлила, непонятно было из-за сложности ли послания, или из-за содержания.
  'Попытайся убить меня'.
  Теперь помедлил я.
  'Я не хочу тебя убивать'.
  'Не убивай меня. Попытайся меня убить, - на этот раз понимание данного затратило больше времени и старшая добавила, найдя более понятное сочетание инициалов, - только попытайся'
  'Это рискованно. Ты можешь умереть. Я способен тебя убить'
  'Я способна убить тебя, - ответила она мне тем же сочетанием и по спине моей пробежали мурашки. Я вдруг отчетливо понял, что может. - Я способна защититься. Доверься мне. Предупреждай'.
  'Хорошо', - сказать, что с души моей свалился камень... Нет, она просто воспарила, если не к небесам, то из ада на землю.
   
   
   
  Алика
   
  - Вдох. Руки вверх. Потягиваемся, руки через стороны вниз, сбрасываем напряжение, дышим, помогаем позвоночнику растянуться. Через прыжок в планку, выдох, на сильных руках медленно опускаемся к полу. Проползаем вперед, – Голыбина Малика, как кошка, скользя между студентами, поправляла стойки. - Грудь перед ладошками. Как змея раздувает капюшон, вытягиваемся вверх. Вдох. - Услышав чей-то смешок, она не останавливаясь подошла к нарушителю. Нажатие на пару точек, и студент со стоном падает на пол, корчась от боли. Это придало остальным стимул старательней выполнять движения - Не останавливаемся. Отсюда поза собаки мордой вверх. Не расслабляя живот на выдохе, опираемся на колени, сильные стопы и руки. Поза собака мордой вниз. Взгляд на руки, прыжок. Вдох. Садимся. Стопы прилипли к полу. Руки за стопы ладошками вверх. Поза маласана. Руки перед собой. Локти зажимаем коленями. Стойка на руках. Поза баласана. Перекатики на позвоночнике. Легли. Вытягиваемся. Молодцы. Дышим животом. Растягиваем все органы, все позвонки опускаются к полу. Позвоночник принимает свое природное состояние.
   Я расслаблено лежала на полу. Странно, но после занятий с Марикой мышцы никогда не болели, в отличие от занятий с её братом. Наверное, из-за таких вот вступительных и заключительных разминок. Особенность подхода.
  - На бок. Опираясь на руки, поднимаемся. Потянулись вверх. Намасте.
  Голову к сложенным ладоням, привычный поклон учителю.
  - Все свободны, - Марика удалилась первой, оставляя зал опустевшим.
  Я не торопилась на выход. Прогулялась вокруг зала. Подпрыгнула, повисла на перекладине. Растянулась. Чувствуя, как приятно растягивается позвоночник. А торопиться мне и некуда. Как предупредил Сема, сегодня очередная засада. Теперь в левом крыле. Сразу на выходе. В девять. Мне некуда торопиться.
  'Как долго это будет продолжаться? Игра в салки?'
  'Пока меня не догонят'.
  'Не шути так', - Кирилл нервничал. В каждой клетке своего тела, я ощущала его комок нервов. Я еще раз потянулась, стараясь избавиться от этого напряжения.
  'Не переживай. Мы выиграем. Нас много. Нас - ты и я'.
  'Алика, пожалуйста', - он стараясь воззвать к моей совести показал картинку, где я еле спаслась от электрических разрядов, убегая по коридорам. Спаслась благодаря резиновой подошве, которую начала носить в связи с событиями.
  'Милый, - протянула я, - Кирилл, - чуть больше тепла в мыслях, - пожалуйста, давай потанцуем'
  В ответ его тепло окутывает все мое тело и переживания уплывают куда-то далеко. Я закрываю глаза и чувствую руку у себя на животе, а тепло тела согревает мою спину. Прямая осанка. Шаг вперед, два назад. И глубокий выпад вперед. Мои ладони, следуя теплу, поднимаются вверх, а спина выгибается. Поза воина. Жесткий каркас моего собственного тела приподнимает меня, чуть ли ни на цыпочки. Разворот. Я чувствую, что где-то там приподнимается его тело, и, следуя только нам двоим известным правилам, мы плавно танцуем в паре. Но никто не заметит. Потому что в этот момент он во мне, а я в нем. Быстрый бег лани. Руки на пол, встречают оставленные и так хорошо знакомые катана и ножи. Переворот. Наверное, это Кирилл научил меня крепить ножи на теле. Но пока нужна только катана. Я показываю ему новый выпад, который мы тренировали сегодня на уроке. В паре со мной он показывает свой способ ухода от удара. Сочетание двух стилей. Вот я кидаю нож, мягко и точно в цель. Вот его бросок разбивает цель на две половины. Танец катаны и ножей. Я нападаю. Его тепло ловит мои движения, запоминая каждый шаг. Мягкие и быстрые движения это мои, а вот его движения наполнены силой и смертельной опасностью. Сабля свищет в руках. Танец смерти и полного доверия друг другу. Танец тепла. Я чувствую каждое его прикосновение на теле. Кажется, что его дыхание обжигает мою кожу, пытаясь прикоснуться поцелуем. В какой-то момент все тепло скапливается внутри живота, и я сдаюсь, падая на пол в бессилии и растворяясь в его ласках.
  - Красивый танец с тенью, - кошачий голос Марики вернул меня в реальность, - только я не пойму, почему ты всегда проигрываешь.
  Я вздрогнула и подпрыгнула на ступни, подгибая колени, и как кошка, выгибая спину.
  - И стойка хороша,- я, осознав, наконец, кто передо мной, приняла позу подобающую ученице и согнулась в поклоне, сложив руки в намасте. - Ты сама очень красива, - произнеся это, она подняла мое лицо. Я отвела его и опустила глаза, но лишь настолько, чтобы скрыть надменное выражение, но иметь возможность наблюдать из-под ресниц, - хоть и не осознаешь этого. - Помолчала рассматривая меня, - я заметила у тебя интересные сочетания. Не отработанные, но достойные движения. Ты будто вспоминала что-то из своего прошлого, ты занималась ранее боевыми искусствами?
  - Да, учитель, - солгала я. Если она видела танец сначала, то заметила влияние Кирилла.
  - Какими?
  - Разными. Немного того, немного этого. Несерьезно.
  - Это видно. Но результат мне нравиться.
  Она развернулась уходить, но потом будто что-то забыв, произнесла напоследок.
  - Но никогда не позволяй себе проигрывать. Даже, когда танцуешь с тенью.
  Я дождалась пока она выйдет и со вздохом растянулась на полу.
  'Ну, вот теперь не потанцуешь в свое удовольствие', - фыркнула я.
  'В одном она права. Ты очень красива', - прикосновение к щеке, нежное, почти физическое, но только лишь почти... - 'Ну что, готова меня победить?'
  Хитрая улыбка на моих губах и выпад на грани возможностей тела...
   
   
  Волков
   
  Я наблюдал за девочкой сквозь стекло. Она не металась из угла в угол и не нервничала, ожидая решение комиссии. Она просто сидела и вела свой внутренний спор. Это можно было заметить только, если имеешь терпение, выработанное годами, а у древних стариков, вроде меня, терпение вырабатывала сама жизнь. Вот зрачки резко сузились, лишь это выдавало напряжение. Спустя минуту уголок губы едва дрогнул. Что это? Усмешка или недовольство? И зрачки снова расширяются. Некоторые аналитики делали предположение, что это особенность мышления, другие, что она впадает в подобие транса без движений и без мыслей. Я же видел подобное впервые, и было даже жаль, что не мне разгадать это творение природы. У меня нет времени. Я потратил его на иное.
  - Ну, что скажете, док?
  Я с сожалением перевел свой взгляд с объекта наблюдения на остальных членов комиссии.
  - Что я могу сказать, уважаемая Антонина Львовна? Если считать, что у этой девочки... Как её? Алика? Есть психические отклонения, то и всех нас с нашими странностями и особенностями тоже отдавать на растерзание медикам.
  - Недавно был зарегистрирован еще один приступ.
  - Да, и это очень печально. Но в данном случае мы никак не можем связать это с нервным расстройством. - Я снова повернулся к девочке, продолжая изучать её реакции. - Это скорее можно отнести к перегрузкам в учебе. И я склонен предполагать, что если вы поднимите материалы по другим приступам, то обнаружите резкое увеличение умственной активности. Возможно, это нестандартное мышление получило толчок в развитии именно после приема нашего препарата. Поэтому такие осложнения. То есть сама инициация произошла не сразу, а происходит как бы поэтапно. И новые нагрузки высвобождают новые участки головного мозга для умственной активности.
  - Это несколько неприятно, - проговорил Петр Сергеевич. Куратор был зол на свою помощницу, и было за что, та упорно не замечая, рыла девочке могилу.
  - Почему же, Петр Сергеевич? Наоборот, здесь мы видим неограниченный потенциал со стабильной психикой. Эти приступы - лишь малая плата за её неординарное мышление. Если бы инициация прошла сразу, то это привело бы к срыву, обрекшему на сумасшествие многих гениев. Так же её бессознательное оберегает девочку каждый раз при достижении очередного предела. И этих пределов может быть множество. Готов поспорить, что она не раскрыла и десятой доли своих возможностей. Возможно, просто стоит составить динамику срывов, чтобы подготовиться, так сказать, к неприятным моментам и, возможно, даже спровоцировать следующий этап развития. Мы сможем это контролировать. В остальном мой диагноз: Алика здорова настолько, насколько можно быть здоровым после приема препарата инициации.
  - Спасибо, Вениамин Валерьевич, - голос куратора повеселел, после этих слов он определенно заберет девочку под свою опеку. Оно и к лучшему. Нельзя оставлять сильное оружие в неумелых руках. - Благодарю вас, что вы не пожалели время, чтобы участвовать в данной комиссии по экстерну. Итак, мнение медицинского персонала по здоровью студентки нам было объявлено, перейдем непосредственно к предметам.
  - Отлично, - кивнул Левченко, он занимался сразу двумя переплетающимися науками:теория вероятности и закономерности. - Я бы сказал, аналитик от Бога, если бы не препарат. Нет слов. Это редкий дар. Я с таким еще не сталкивался. Мне приходится вытягивать из каждого студента в час по чайной ложке, лишь бы научились думать, а не только кривляться своими новыми способностями. Но тут, я все-таки думаю, что это и есть её талант. То есть, это основное, что развивается в ней. Я встречал подобие только у одного моего студента, но, к сожалению, в отличие от Алики он не использует данные свои способности на практике, и в данный момент он находиться под наблюдением. Но вот Алика. Я надеюсь, мне будет позволено участвовать в развитии данного дара?
  - Конечно. Вам еще предстоит познакомиться с Аликой поближе. Это я вам обещаю. А что касается энергии потоков?
  - Отлично, - Кафилов кивнул, - Антонина Львовна, я думаю, вы приложили к этому руку. Потому что иначе никак. Хоть мы и останавливались только на теории, она ведь продемонстрировала еще и практические навыки. Только мучительно жаль, что она не хочет больше развиваться в этой области.
  - Почему же? Будет. Только под руководством Галыбиной.
  - Знаю я этих силовиков. Угробят весь талант на драки, а как же сама наука.
  - Ну, к сожалению, здесь я ничего сделать не могу. Ну и последний предмет. Каков результат.
  - Отвратительно, - Кощеев поморщился, - у неё абсолютно нет таланта к телекинезу. Все в ум пошло, - он посмотрел на Левченко и не удержался, чтобы не съязвить, - ей абсолютно нечем кривляться, как вы выразились. Тут, как говориться, либо дар есть, либо его нет. Впрочем, теорию она усвоила, и смысла посещать ей мои уроки я не вижу. Поставьте удовлетворительно.
  - Ну, вот и хорошо. Я думаю, можно расходиться.
  Я все еще стоял у стекла, наблюдая за девочкой. Когда обо мне вспомнили.
  - Удивительный эксперимент, - куратор подошел поближе.
  - Будете провоцировать развитие, не переусердствуйте. Природа спешки не любит.
  - Не будем рисковать, по крайней мере, в ближайшие полгода. У неё и так сейчас внутренняя война.
  - Студенты?
  - Борьба за власть.
  - А потом?
  - Потом подстрахуем. Мягко выведем из группы.
  - Дальше в соответствии с инструкциями?
  Куратор кивнул.
  - Вы хотели о чем-то поговорить, - напомнил мне о моей просьбе, повернувшись ко мне лицом.
  Я помедлил, пристально наблюдая за реакцией девочки. Звук за стеклом должен был включиться сразу, но реакция была странной. Зрачки сузились резко, но вот медленно, будто оценивая обстановку, начинают двигаться глаза. Видимо, движениями глаз она реагировала на внешнее влияние, в данном случае, звук. Алика начала оживать.
   - Скоро полевые испытания, - я повернулся к куратору, чтобы не привлекать его внимание к девочке.
  - Да, через месяц мы объявим учащимся официально. Группы уже готовы.
  - Я бы хотел включить свою группу.
  - Как же так? Вы не выказали такого желания заранее, и мы не включили боевые искусства как предмет обучения в вашей группе. Полевые испытания будут длиться от двух недель до месяца. И все это время в группах будет всего одна цель - выжить. Студенты впервые окажутся наедине с собой, своей силой и внешними обстоятельствами. Семь групп на одной территории. Возможны стычки. Не все выживут.
  - Вы хотите сказать, не все вернуться.
  Куратор хмыкнул.
  - Сами ведь понимаете, те, кто не выберет сотрудничество с нами, будут утилизированы. И это тоже одна из опасностей.
  - А если под мою ответственность?
  - Сколько в вашей группе человек?
  - Десять.
  - Я понимаю, - куратор помахал головой, будто и правда что-то понимал, - но я должен обезопасить себя. А для этого, уж извините, мне понадобиться информация. В чем состоит ваше исследование? Кто такие ваши студенты и не опасны ли они для других?
  - Они проводники.
  - Все десять? - поперхнулся куратор - Но как же? Как же вы их контролируете?
  - Очень просто. Они не подозревают об этом.
  - Но как?
  - Они потенциальные проводники. Их тело и их разум готовы к перемещению.
  - И вы так рискуете такими...
  В дверь постучали, отвлекая куратора и давая мне возможность незаметно отключить звук. За стеклом Алика удерживала себя от соблазна взглянуть сквозь зеркало и приложила вспотевшие ладони к льняной ткани учебных брюк. Медленно, она стирала следы волнения. Это можно было заметить, только если имеешь терпение, выработанное годами.
   
   
  Семен
   
  Вспотевшие руки дрожали. Черт. Электричество будет причинять боль, но иначе никак. Я пустил искру вдоль провода, предупреждая об облаве. Надеюсь, она успеет убраться оттуда.
  Ляля бежала рядом со своими выкормышами. Она делала из них телохранителей-убийц. Убийц, которые любят кровь. Очередной план требовал их присутствия. Слишком рискованно, Ляля должна была быть уверена, что ей будет кого подставить вместо себя.
  Я поздно заметил. Дверца туалета была прикрыта, она не выходила. Я сглотнул, по телу прошел пот. Я остановился у дверей туалета, заставляя глаза бегать.
  - Малыш. Что случилось?
  - Он дев-девчачий, - нашел я к чему придраться.
  - Конечно, девчачий.
  - М-м-мне нельзя. П-п-усть пойдет в мальчиковский.
  - Послушай ты, урод, - в последнее время из-за постоянных неудач, моя старшая выходила из себя все чаще. - Если ты не пойдешь туда, то всю оставшуюся жизнь будешь гнить в отсеке умалишенных, развлекая медиков фейерверком.
  - Ф-ф-фейерверком? - тупо спросил я, продолжая издеваться над чужими нервами, но тут тихий удар пригласил вовнутрь. Но не меня одного. Я схватил Лялю за руку, так, чтобы потом остались синяки и втянул в туалет. - Где? Г-где фейерверк,- я растеряно осматривал туалет. Ну незначительные отличия от мужского были. Основное отличие то, что полы были залиты водой по щиколотку. Алика сидела на краю раковины, в то время, как мы все стояли в воде. - Т-т-ты покажешь мне фейерверк? Если не п-покажешь, я тебя убью. - Я поднял руку, но тут за неё уцепилась похолодевшая Ляля.
  - Тише. Тише, малыш. Не надо.
  - Я хочу, чтобы она п-п-показала фейерверк.
  - Мамочка тебе потом сама покажет. Ты веришь мамочке? - она взяла дрожащими руками мое лицо, чтобы успокоить, контролируя мой взгляд, - веришь?
  -Х-х-хорошо.
  - Мы уходим, - обратилась Ляля к старшей.
  - Не так быстро, - Алика усмехнулась и спрыгнула на пол, вызвав небольшой всплеск. - На два слова. - Ляля напряглась - Ты меня боишься? Не бойся. Мы с тобой убиваем чужими руками. А так хочется лично. Ведь так, Ляля?
  Глаза Ляли сверкнули на мгновенье. Она сделала пару шагов к Алике, но Алика, не опасаясь меня, подошла вплотную. На расстояние, когда никто иной уже не мог их услышать. Даже я. А так хотелось. Это заняло полминуты, мои ноги успели замерзнуть в холодной воде. Ляля отодвинулась и посмотрела на Алику более внимательно.
  - Хорошо. Через месяц.
  Алика то ли издаваясь, то ли на полном серьезе опустилась в поклоне, означающим начало поединка. Ляля улыбнулась и на удивление ответила.
  - Все, малыш. Мы уходим.
  Я еще смотрел на Алику, когда Ляля выходила. Алика лишь кивнула с одобрительной улыбкой и вышла. Гонка прекратилась.
   
   
  Кирилл
   
  Резкий свет уже привычно ударил по глазам. Я приготовился к очередному забегу.
  - Тише. Тише, боец.
  Я немного расслабился.
  - Ты как? Есть будешь?
  Я кивнул. Мне в руки вручили миску и ложку. Глаза еще не привыкли, но по запаху было ясно, что...
  - Меня выпускают?
  - Почему ты так решил? - Галыбин тоже жевал походу то же самое.
  - Слишком хорошая еда. Давно не ел такую.
  - Ешь. Тебе пригодятся силы, когда вернешься в группу.
  - А псих-садист еще не угробил её?
  - Как ты разгадал его? Всего ведь пару минут, - Галибин продолжал есть, но глаза следили за каждым моим жестом.
  Я пожал плечами, не собираясь придумывать ложь.
  - Просто. Садист.
  - Его нужно убрать, - на мгновенье я перестал жевать, посмотрел на Галыбина. Убедившись, что он не шутит, продолжил есть.
  - Вкусно. Только никак не пойму, что за блюдо.
  - Через месяц полевые испытания. Там он должен умереть.
  - Рыба, что ли. Только, где кости?
  - Либо ты его, либо он всю группу.
  Я отставил тарелку и потер лицо руками. Потом посмотрел на Галыбина.
  - В душ хочу. Сто лет не мылся... в горячей воде.
  Галыбин ухмыльнулся.
  Так кончился мой маленький рай. Я вернулся. Нет. Занятия я не посещал. Галыбин пробил, чтобы я смог сдать предметы экстерном. Да я и так знал все по сути. Шлялся по бесконечным коридорам, убивая время. Привыкая двигаться. Привыкая жить. Жить вне Алики. Сначала было странно. Снова бесконечные ночные часы без моей девочки, но позволить себе переместиться к ней не мог, по крайней мере, пока. Иногда встречал своих. Запуганные. Взгляд затравленный. Нервы ни к черту. Так что не зря Галыбин приказ отдал и, возможно, даже не свой. И я отчетливо понимал, что я не стану убийцей, когда убью его. Я уже стал убийцей, когда дал другим понять, что могу убить.
  Бродил по ночным коридорам, когда забрел к старой подруге, которая тоже, бывало, проводила ночи без сна, только по другим причинам. Моя ночная бабочка лежала на кровати, сжавшись в комок.
  - Эй, - прошептал я ей, убирая волосы с лица. Она даже не пошевелилась, - Хельга, за что он забрал твою страсть.
  - Мне холодно, - я увидел, что она вся дрожит и укрыл одеялом, потом подумал и залез под одеяло вместе с ней. - Дурак. Ты ведь холодный как труп, - усмехнулась она, но прижалась сильнее. - Она никогда не будет делиться твоим теплом.(откуда Хельга знает о связи между Кириллом и Аликой?)
  - Не будет. Он знает о твоей слабости? Об этой жажде тепла? - я шептал еле слышно. Слишком плотно мы были прижаты и слишком хорошая у нас с ней репутация, чтобы нас подслушивали.
  - Нет. Просто остальные теперь боятся прикасаться ко мне. После того, как он...
  - Он причиняет тебе боль?
  - Он сама боль.
  - Я убью его.
  - Спасибо. Спасибо, даже если ты это сделаешь не для меня, а для неё, - еще один смешок сквозь слезы. Она не сдавалась.
  - Сильный голод?
  - Да.
  - Я могу помочь?
  - Разве труп может греть? - помолчала, а потом, - поговори со мной.
  - О чем?
  - Какая она?
  - Умная, сильная, всегда на все знает ответы.
  - Ты сейчас себя описываешь? - подколола.
  Было странно вот так поговорить с кем-то, поделиться секретами, открыть свою страсть.
  - Удивительная. Посапывает сейчас как сурок. Улыбается во сне. Ей снится, что мы вместе.
  - Ты внушил?
  - Есть у меня такая слабость - наслаждаться её улыбкой.
  - А ты? Тебе ведь больно и одиноко.
  - Нет, Хельга. У нас все пополам. Только я меньше сплю, поэтому моя половина дольше.
  - Возможно, ты и прав.
  - Все спи. И я посплю пару часиков. И может мне присниться она.
  - Сладких снов.
  Она повернулась ко мне лицом, прижав нос к моей шее, и тоже засопела.
   
   
   
  Влад
   
  С тех пор он каждый день говорил. Так же, с периодичностью в час. Встает, проходит по комнате и что-то говорит. Мне. Я не всегда понимаю, что именно он говорит. Как-то странно, слова все понятные, но вот мозг не хочет их понимать. Как будто, что-то совсем новое. Нужно прослушать, понять каждое слово, а потом сложить их в предложение. Но тяжело. Нужно много думать. Долго думать над одним и тем же. Тяжело.
  Он говорил, что меня зовут Влад. Что я должен быть человеком. Что я должен бороться. До меня плохо доходил смысл. Ведь я человек. Я помню это, но вот кто такой человек? Кто я?
  Еще я научился его видеть. Я научился видеть в цвете. Это смешно. Можно потрясти головой и видеть, как собираются яркие режущие глаза кусочки. Примерно как калейдоскоп в детстве. Я вспомнил это. Детство, мама, калейдоскоп. Сначала я мог видеть не больше секунды. Меня охватывала ярость, и я бросался на старика, вернее уже на его тень. Клетка впивалась в меня прутьями. А потом я научился держать себя в руках. И мне все еще приходилось много думать. Я стал использовать слова, которые он говорил и пытался составить предложение. Пока просто в мозгу, но это требовало большей концентрации. И от этого память вспыхивала пятнами, принося горечь. Я вспомнил много. Я вспомнил, почему я его ненавижу.
  - Ненавижу, - наконец-то мне удалось сказать это отчетливо и без каких-либо чувств, не теряя концентрации.
  - Что ты собираешься делать? - спросил он осторожно
  - Бежать.
  - Как ты собираешься это делать? - это был слишком тяжелый вопрос, казалось, что я не смогу сохранить концентрацию и стану снова зверем.
  - Убить всех. Бежать, - произнес я, выбирая самые короткие слова.
  - Все мы - это еда и ключи. Убьешь, не выберешься.
  - Что делать?
  - Думать. А думать может только человек. Стать человеком.
  - Стать человеком, - эхом отозвался я.
   
   
   
   
  Часть 6
   
   Алика

  Сколько будет еще бессонных ночей.
  Из постели в постель ползти до утра.
  Надо дождаться хотя бы первых лучей.
  И забыться на время пока не наступит весна.
  Прятаться глупо, даже если бушует гроза.
  Под потоком воды пропадает звериная злоба.
  Если нет своих слез, под дождем пусть мокнут глаза.
  Если есть в мире счастье, то все же больше кривого.
   
  Тем, кто остался, мои слезы.
  Я выбрал жизнь, но слишком поздно.
  Нас раздавило чужое небо,
  Чужое небо, мои слезы.
   
   
  Вертолет, усиленно махая лопастями, нес нас на волю. Хотя я до последней минуты сомневалась. Окон не было, и свобода казалась нереальной. Ребята нервничали. Многие провели уже по два-три года в закрытом пространстве. Я условно делила их на две группы. Старенькие. Это Михаил, Рая, Майкл и другие, кто выполнят мой приказ беспрекословно. Готовые к любой опасности, они сидели тихо, периодически проверяя готовность оружия. Вторая группа это новенькие. Это те, кто еще нуждался в обработке. Их было меньше. Я постаралась уменьшить их количество до минимума перед полевыми испытаниями. Они сидели с мечтательной улыбкой на губах, периодически перекидываясь парой слов. К сожалению, вторая группа исполняла приказы, не потому, что они помогали им выжить, а потому, что так делало большинство.
  Я напряглась. Кирилл в очередной раз попытался ко мне пробиться. Это длилось, наверное, уже полчаса. Не то, чтобы мы не могли друг друга слышать, просто на наши ощущения, будто, надели пленку.
  'Дерьмо. Будто через презерватив'.
  'Потерпи. Скоро пройдет'.
  'Вот дерьмо', - Кирилл еще раз попробовал прорваться сквозь пелену. Напрягся.
  'Хватит, Кирилл, пожалуйста'
  'Хм. Будто обезболивающее'
  'Это может действовать как обезболивающее. Сейчас ты растеребишь, а потом будет отдача'
  'Моя группа только собирается. А ваша уже там. Ты уверена, что тот случайный разговор не был подставой, и мы будем все в одном регионе'.
  'Конечно, это была подстава. Вот только для кого? Это другой вопрос. И мы будем в одном регионе, точнее даже в одном измерении'.
  'Значит все-таки другое измерение?'
  'Это только теория. Такая сумасшедшая, но ответ на все мои вопросы... Как они будут нас контролировать? Такое простое задание. Пройти от точки А до точки Б. Трудно преодолеть искушение отправиться в мириады других мест. Но те, кто дойдут, выживут, а потом компания просто свернет пространство. Никто не сможет убежать. Убегать некуда'.
  'Да, мне придется сильно разочаровать ребят. А база...'
  'Тоже', - не дослушала я вопрос, - 'помнишь импульсы по проводам'
  'Импульсы твоего электрического гения?'
  'Да. Собственно отсюда у меня и появилась идея. Один импульс, понятно, но вот его эхо откуда? Такое незаметное. Ты еще сравнил его с бьющимся сердцем. Стук сильный и слабое эхо'.
  'Ну и?'
  'Это отражение. Сигнал идет вперед и, отражаясь от конечной точки, возвращается. Не растворяется, просто отражается. Потому что за пределами базы ничего нет. База это и есть отдельное измерение'.
  'Тогда интересно, кто такие проводники?'
  'Хотела бы я с ними познакомиться поближе', - усмехнулась я.
  Наши мысли прервал инструктор.
  - Спускаемся - проорал он, но было ни фига не слышно. - Выходим быс... Не задерживаем и не торч... входа.
  Он еще говорил что-то, в то время, как моя группа обратила взгляды на меня. Я показала пару знаков, поправляя инструкции. Выходим по двое. Занимаем круговую оборону в соответствии с планом. Провожаем объект, в данном случае вертолет, и действуем по обстоятельствам. В общем, чтобы не было глупых вопросов, если нас начнут бить.
  Нам выдали оружие. Дали то, к чему мы прикипели за последние полгода. Я сжимала в руках ножи. Тонкие, почти без украшений, вроде стилетов. В крайнем случае, они смогут заменить огнестрельное оружие. Не далеко, но зато метко. За спиной чувствовалась холодная сталь катаны.
  Начало трясти, видимо при посадке. Инструктор открыл двери. Яркий свет и ветер, поднятый лопастями вертолета. Первыми вышли я и Михаил. Глаза слезились от пыли и ярких красок. Зелень вокруг не давала сосредоточиться на поиске возможной опасности. Несмотря на это, группа покинула вертолет слаженно. Еще две пары выискивали опасность, а остальные выстроились вереницей, передавая из рук в руки снаряжение, выгружая его прямо в центр охраняемого круга. Страх и волнение придали отчетливости движениям, каждый занял свое место. Объект поднимался вверх. Минута. Две.
  - Зеленый свет, - отрапортовал первый пункт.
  - Зеленый свет, - послышалось с другой стороны.
  - Зеленый свет, - еще один рапорт.
  - Зеленый свет, - подтвердила я. - Угрозы нет. Этап второй. Смена дислокации. Движение вдоль лесополосы в участок ЦА1. Ребята быстро надели снаряжение и, по двое, перебежками, двинулись по указанному направлению.
   
   
  Кирилл
   
  Свежий воздух. Солнце. Давно я не видел солнца. Глупая улыбка на губах. Мы с тобой под одним солнцем. Наконец-то. Вздох облегчения. И твоя слеза.
  'Пожалуйста, Кирилл, не надо.'
  'Все будет хорошо, Малыш'
  Меня сдавило болью раньше, чем слеза скатилась с твоей щеки. Сдавило так, что я не мог дышать. Смысла скрывать боль не было. Я упал на зеленую траву и захрипел.
  - Связать, - холодный голос смертника. Да, вот так. Ни Славка, ни старший, просто смертник. Я уже смотрел на него, как на труп. Так легче. Только слишком медленно разлагался этот труп. Мои руки и ноги связали. Немного потоптались по мне, но не сильно. Свои же все. Лишь до солоноватого вкуса во рту. А я? Единственное, о чем я сожалел, что ты не можешь сейчас заснуть. Чтобы тебе снились хорошие сны, а не этот ад, который творился в моей жизни.
  По-моему, от недостатка кислорода я потерял сознание. Ненадолго. Очнулся от автоматной очереди. Попытался приподняться. Нет никто, не нападал. Палили просто по кустам, создавая больше шума. Самолет уже улетел. Посередине поляны разожгли костер, и тянуло съедобным запахом. Желудок засосало.
   - Запомните, - раздался бас смертника около костра в толпе, - есть два способа выжить. Либо ты убегаешь от опасности, постоянно меняешь место, передвигаешься, прячешься по углам, либо ты утверждаешься на территории. - Он еще раз прошелся автоматной очередью по живым растениям - Мы не трусы. Мы хозяева. Мы говорим об этом прямо. И пойдем мы, не прячась, потому что в нас сила. Мы никому не позволим больше собой управлять. Так завоюем свою свободу! - Толпа заорала. Безумная, опьяненная обещанием свободы толпа. А мое сердце попустило удар. Свобода бывает разной. В данном случае, она эквивалентна смерти. А толпа не понимала. Толпа вообще не способна понять. И в этой толпе смертник вдруг кинул взгляд в мою сторону. Мы встретились глазами. Всего на секунду, но этого было достаточно для красивого завершения речи.
   - Привести его, - короткий отточенный приказ. Достаточно, чтобы меня подняли и кинули на колени перед смертником. - Я здесь Царь и Бог. Признаешь?
  Я посмотрел на Славку расплывшимся глазом. Да, боров вырос. Не то, чтобы пропорции поменялись, но осанка, взгляд, жесты. Власть в руках маньяка. Только вот зачем ты просишь моего признания? Неуверенность? Что тебе в моем признании? Избавление от твоих сомнений? Сломленная воля моих людей?
  - Анархия форевер, - хриплым голосом вырвалось из моих разбитых губ, за что получил еще и по почкам.
  - Почему? - он сел передо мной на корточки, подняв мою голову за волосы. Так, чтобы я смог смотреть на него, но при этом мое окровавленное лицо могли видеть и остальные, - свобода близко.
  - Я думал, что всем старшим сказали, что есть только два выбора: выполнение поставленной задачи или смерь. Очень жаль, что тебя не включили в наши ряды.
  - Ты идиот?
  - Ты не понял. Здесь только смерть. Свободы здесь нет.
  - Значит, мы её создадим, - смертник сжал кулаки, так, что в мышцах вздулись вены. Я вдруг осознал, что мне будут доказывать свою правоту силой. И не ментальной, а демонстративной так, чтобы всем было понятно.
  - Позволь мне, - ласковый голосок прошелся по коже мурашками. Хельга, как всегда, была великолепна. В кожаном костюме с плеточкой она заставляла забывать о трудностях походной жизни. Она провела плеткой по ключице смертника, заглядывая кончиком за пазуху. - Позволь мне убедить его.
  - Только не перестарайся, киса. Мне его тушка еще интересна.
  Красавица скривила губки в недовольной гримасе, но потом, со вздохом, кивнула.
  - Я постараюсь, милый.
  Меня привязали между ветками деревьев. И долго свистала плеть, оставляя рубцы и кровоподтеки. И только лишь тот, кто привык причинять ментальную боль, не смог заметить, что плеть в умелых руках, лишь служила инструментом художника, разукрашивающего спину кровью, но не причиняла серьезной боли.
   
   
  Семен
   
  Нас выбросили прямо в озеро. Пришлось плыть до берега. Я молил Бога, чтобы доплыть, чтобы искра не проскользнула. Доплыли вымокшие, я не стал считать все или нет. Я боялся. Ляля погнала нас вдоль берега туда, где вечернее солнце проглядывало сквозь чащу деревьев.
  - Окапываемся здесь. Разводим костер, переодеваемся, сушимся.
  Я снял одежду и закутался в одеяло. Кое-как развесил вещи, стараясь не сверкать своими голыми конечностями. Меня знобило. Пока остальные носились, я сидел на бревне и раскачивался из стороны в сторону. Зачем я здесь? Зачем я здесь среди этих людей? Не людей - зверей. На мгновенье вспомнился уверенный взгляд Алики. Она знает, зачем нужно жить. С ней рядом не страшно жить. Но её рядом нет.
  - Эй, пусик, жрать хочешь?
  Холодно. Пусто. А я сижу и раскачиваюсь на бревне.
  - Пусик смотри, жратва. Это употребляют вовнутрь.
  От тошнотворного запаха твердый комок подступил к горлу. Глаза защипало.
  - Фи, да ты даже не переоделся.
  Тут кто-то дернул за конец одеяло. Оно слетело с меня. Я закрыл уши руками и заорал.
  - Держите его, - это Ляля. Не знаю, когда она появилась и уходила ли.
  Я сопротивлялся, раскидывая всех по сторонам.
  - Держите идиота, он еще убежит в лес.
  На меня навалились и прижали к сырой холодной земле.
  - А теперь слушай меня, дурачок. Твоей защитницы пока тут нет, и не будет, - голос Ляли раздался около самого уха, - будешь делать то, что я тебе говорю. Ты ведь знаешь, что нам всем нужно к порту, но кто-то сквозь него не пройдет. В смысле мы подождем Алику у цели. Подождем и убьем. И ни одна сука больше не будет мешать мне. Ты меня понял? Это моя карьера на данный отрезок жизни в этой чертовой организации смерти. И раз мы монстры, больше не способны жить среди обычных людей, смерть ожидает любую тварь, перешедшую мне дорогу.
  Осталось лишь завыть.
   
   
   
  Алика
   
  Хотелось завыть. Рядом пылал костер, но не грел. Наверное, частично, я была там в холоде тьмы, связанной.
  - Так говоришь, мы идем к порту? - голос Мишки, спокойный и рассудительный, но не способный понять.
  - Да, - мой голос. Звучит на удивление жестко.
  - И мы не пойдем на свободу? - тихий голос Раи, прощающийся с надеждой. И около дюжины пар глаз скоро просверлят во мне дырку.
  - Нет.
  - Что за чушь! Ты можешь сказать хоть одну адекватную причину? - надоедливый комар цапнул меня за плечо, но по сравнению с болью в его спине... Можно было и не заметить.
  - Там смерть.
  - Там свобода, - снова этот новенький, кажется Ян. Бесит он меня.
  - Тогда иди.
  - Ни черта себе. Ты же у нас мать-благодетельница. Если там смерть, то какого ты меня отпускаешь?
  Я подняла голову и даже посмотрела ему в глаза с удивлением. Когда это про меня такое можно было сказать? Да все равно. Пожала плечами и спокойно сказала.
  - Сдохнешь сейчас, и не подведешь группу, когда от выполнения приказа будут зависеть жизни.
  Это его разозлило, он подошел ко мне и протянул руку.
  - Отдай карту, - на что половина команды поднялась на ноги, но он будто не замечал угрозы.
  - Держи,- и сверток полетел в огонь. Зачем он мне? Память Кирилла крепче бумаги.
  - Дура! - Ян, казалось, инстинктивно хотел броситься в огонь.
  - Не переживай, - похлопала я его по плечу, вставая. - Для тебя все дороги ведут к свободе, а свою я знаю.
  Я встала и потопала проверять посты. Ребята, молодцы, не подвели. Первый пост уже занял свои места. И мне пора. Заняла смотровую позицию, облокотилась о дерево, вслушиваясь в ночь. Послышались шаги. Мишкины. Сел рядом, не решаясь заговорить.
  - Завтра на восток пойдем.
  - А разве нам не напрямую? – удивился, скорее, чтобы поддержать разговор.
  - Нет. Там озеро. Я предупреждала, карту нужно было лучше учить, а еще зам, - помолчали немного под его сопение, - Осуждаешь?
  - Ты как с катушек слетела.
  - Уйдет один, потащит за собой на смерть других. Учись продумывать последствия.
  - Но это не повод демонстративно сжигать карту.
  - Действенный способ. А у меня нервы ни к черту, мне их, знаешь ли, портят иногда ночные гости.
  - Это намек на меня? Ты так и не простила эту ошибку? Как мы тогда со Славкой по глупости...
  - У некоторых ошибок бывают долговременные последствия.
  Он замолчал, а где-то далеко послышался вой стаи волков. Достаточно далеко, чтобы спать спокойно этой ночью.
  - Ты знаешь, ты как лед. Иногда, кажется, что что-то оттаяло, будто заслужил быть рядом. Все-таки приблизила, сделала замом. Но ты... Ты как вакуум, вытесняешь все тепло в пространстве на километры, чтобы, не дай Бог, не проросло что-нибудь в душе. Губишь все на корню. Так ценишь свое одиночество?
  Он еще помолчал, ожидая ответа. Потом встал и тихо ушел. А волки пели свою песню, и я, молча, подвывала. Лишь бы еще один вздох. Всего один вздох на двоих.
   
   
  Хельга
   
  Руки дрожали, опускаясь в ледяную воду. Я уже давно смыла кровь с рук, но они будто до сих пор чувствовали липкий холод его боли. Потом, будто решаясь на что-то, сняла с себя всю одежду и вошла в ледяное зеркало озеро. Длинные волосы расплылись черной паклей по грани, отделяющей воду от небес. Ни грамма тепла. Как и во мне, в озере его не было. Я поплыла тихо, не нарушая тишины этого девственного места. Лишь зеркальная грань чуть колыхалась, затихая где-то позади. Выдохлась быстро. Руки начало сводить, и я легла на воду звездой. Отдыхая и сливаясь с природой. Может так и надо? Чтобы так холодно? Может слиться с водой и остаться здесь навсегда? Но уже послышался мощный всплеск и крики, спугнувшие тишину. Это моя природа. Внутренняя я. Я поднялась и поплыла к берегу. Там уже стояла толпа мужиков и даже несколько женщин, откликнувшихся на мой зов. Зов моего голода. Моего страха умереть. Стояли, как загнанные, не решаясь подойти. И хочется, и колется. Потому что впереди ко мне уже плывет хозяин.
  Я ускорила темп и вцепилась в него всеми конечностями, впитывая тепло, прощаясь с надеждой закончить это все. Он сжал мое тело, вместе с жизнью вливая в меня боль.
  - Ммм. Какая ты горячая сегодня, киса.
  - Ты совсем забыл про меня с этим своим походом, - вместе со словами с губ слетела улыбка.
  - Ну, не дуйся. Я все возмещу. Ты ведь меня знаешь.
  - Знаю, - а из глаз покатилась уже горячая слеза. Ну и пусть, в воде её не заметить. Теперь хватит сил взять свою жажду под контроль и со вздохом отпустить остальных, пока их действия можно еще было с натяжкой объяснить любопытством. Пусть живут. Бывшие студенты будто очнулись и поняли, что творят. Опустили виноватые взгляды, отвернулись, чтобы не смотреть, как меня разрывает сама боль. Славка вжимался в меня все резче и больнее, словно не замечая, как тоненькая нить его силы гуляет по моему телу. Задыхался от страсти, срывая все напряжение, накопившееся за последние дни. А я вжималась, впитывая тепло, пытаясь выпить его всего до конца, но столько боли в меня не вместиться.
  Очнулась я на берегу на солнышке. Славка как медведь, заботливо укрыл меня одеялом от чужих глаз. Иногда подчинившая тебя сила может быть такой нежной, так и хочется свернуть шею.
  - Я был так хорош, что ты потеряла сознание?
  - Хм, - довольная улыбка сытой кошки, - ты меня не разочаровал. - Коготками провела по обнаженному, еще влажному плечу, жалея, что они не железные.
  - Всего лишь не разочаровал? И это все?
  Я, наверное, мазохистка или может это другой способ самоубийства. Притянула его за шею и поцеловала. Тело уже не чувствовало боли, будто окаменело, но и тепло было с привкусом смертельной агонии. Он остановился раньше, будто почувствовал что-то неладное.
  - Отдыхай сегодня, киса. Я немного пугаюсь, когда ты теряешь сознание.
  Я кивнула и, закутавшись в одеяло, покрепче закрыла глаза. Очнулась от тепла. Безумного родного тепла. Кто-то целовал меня нежно и ласково. Не причиняя боли, так нежно и осторожно, будто я драгоценность. Ничего не соображая, прильнула, окунулась в эти теплые объятия, дарящие столько безграничного тепла. Будто большое мягкое солнышко пришло меня погреть. И вдруг от меня начали его отрывать. Я ошалело открыла глаза и поняла свою ошибку. Из глаз хлынули слезы.
  - Не надо, - завопила я, обвивая старшего руками и ногами, впиваясь в него ногтями и стараясь причинить боль. Но это невозможно. Разве можно причинить боль хозяину самой боли? Бесполезны были мои усилия для того, кто причиняет боль одной лишь волей. У его ног валялся, корчась Лева. Большой, немного неуклюжий начинающий телепат. Я единственная, кто делил с ним кровать, а теперь он решил поделиться со мной теплом. Просто так. Ничего за это не прося. Что он мог сделать против такой силы? Изо рта потекла струйка крови, последняя судорога и больше ни одного вздоха и ни одного звука из его горла.
  Я отпустила Славку, не веря своим глазам, и опустилась на землю, рыдая.
  - Напугалась, киса, - старший приобнял меня за плечи, стараясь согреть своим грубым теплом.
  Я кивнула головой, не веря своим глазам.
  - Не бойся. Так будет с каждым, кто к тебе прикоснется. Ты моя. Ты это понимаешь? - еще один кивок - Давай вставай. Пойдем спать.
  Он поднял меня, поддерживая за плечи.
  - Иди вперед. А я сейчас догоню.
  Я пошла, не разбирая дороги. А за спиной послышались приказы, по устранению трупа. Из глаз лились слезы. А в теле еще жило такое светлое и дорогое тепло. Человека уже нет, а тепло еще осталось. Я, закутанная в одеяло, вышла к центру поляны, на которой решили остановиться. Они были вокруг и были как бы за какой-то стеной. Опускали взгляды, в которых поселилась тоска и безнадега. Они будто были уже не здесь, а где-то там, за границей смерти. Все еще двигаются, надломленные. Просто механически. Оглядела всех. А у края полосы к дереву был привязан он. Холодный. Лидер. В глазах горела уверенность, а на губах улыбка. И эти губы будто выдохнули немое слово.
  - Живи.
  Уголки моих губ сами собой поползли вверх. Я скинула с себя одеяло. Обнаженное тело, воскрешенное пожертвованным теплом, сияло белоснежной гладкой кожей. Их глаза вспыхнули, и не было сил оторваться от такого зрелища. Я прошлась через всю поляну и ушла в палатку. Пусть у них будет надежда, а не могила без креста. Не могла уснуть, хотя и хотелось выпасть из пространства. А потом поднялся ветер, терзая палатку, вдали послышались раскаты грома. Ставший вдруг чужим, когда-то давно родной мир принимал нас, новых и измененных, недружелюбно.
   
   
  Семен
   
  Он пришел до грозы. Говорил мало, вернее почти не говорил. Лишь необходимое, что на его группу напали звери, и он остался один. Ляля еще не приняла решения, нужен он или нет, но остальные уже обрабатывали его. Развлекались. Я был только рад, что внимание с меня переключилось на него. Я мог побыть один в своем углу и понаблюдать за новой жертвой. Не знаю, быть может, я со стороны тоже кажусь таким растерянным и загнанным. Мне даже стало его жалко. На чуть-чуть. Всего на мгновенье, пока я не встретился с ним взглядом. Недолго он будет жертвой. Понимали ли это остальные? Мне показалось, будто, студенты тыкали и дергали его только для того, чтобы пощекотать себе нервы и самоутвердиться. Ждали, когда новенький даст отпор и если отпор будет сильный, то его примут, если нет, то еще одной расходной единицей вроде меня станет больше. Но новенький не отвечал. Студенты осмелели и уже пихали его в открытую. Он все еще не отвечал, просто закрывал руками голову. А я все ждал, все боялся, когда порвется эта струна переполненного терпения.
  Ветер поднялся резко. Сильный. Это, наверное, и спасло. Опасность отодвинулась на неопределенное будущее. Легкие вещи начало уносить, а саморазборные палатки вообще держались только благодаря одеялам и тяжелым рюкзакам с вещами. Их прижимало к земле, и было глупо прятаться в них от ветра. Забегали. Ловили улетающие вещи и прятали куда придется, под что-нибудь тяжелое. В темноте это не легкое занятие. В этой суматохе больше никто не обращал внимания на одиноко сидящего у танцующего на ветру костра пришлого. Он сидел и просто ждал. Полил дождь, но пока еще не сильный. Не способный затушить единственный источник света этой ночью. Мы, выращиваемые последние два года в тепличных условиях, оказались очень не подготовленными к таким испытаниям. Когда завыли волки, я вздрогнул. Как и прошлой ночью меня пробрала дрожь, но вчера они казались дальше. Ляля поняла свою ошибку.
  - Твою мать, это волки что ли покромсали вас прошлой ночью? - новенький не отвечал. Он все еще сидел, уставившись в огонь. - Ты, придурок, сейчас не время выпадать из реальности, - она в ярости пихнула его.
  И струна порвалась. Он еще повернул голову, чтобы посмотреть на свою жертву с улыбкой на лице, а через мгновенье улыбка превратилась в оскал, одежда порвалась по швам, зверь вскочил сразу на четыре лапы и мощные челюсти начали таскать тельце моей старшей, как тряпочное. Как только она перестала сопротивляться зверь, вымазанный в её крови, выгнулся и издал протяжный вой, приглашая своих родичей на пир. Нет, он не стал доедать истерзанное тело, он начал охоту, отлавливая тех, кто убегал, разрывая их тела и снова оставляя в погоне за будущими жертвами. Вскоре к нему присоединились другие. Иногда они тащили в пасти убежавших в лес. Складывали трупы в центре поляны. Я сидел и боялся пошевелиться. Я не мог бежать, да и бесполезно. Вскоре ливень затушил огонь, скрывая от меня ужасы растерзанных тел. Но все равно во тьме я слышал их. Они перемещались уже тише, так как больше было некого ловить, недовольно порыкивали, вгрызались в тела и чавкали. Где-то на грани я терял рассудок. Я не понимал, почему? Почему я все еще жив? Почему до меня еще не дошла очередь смерти или палачи забыли обо мне? Я сидел неподвижно. Сидел так долго, отсчитывая вечность в промежутках между биением моего сердца. Ливень начал затихать. В груди родилась надежда. Безумная надежда на чудо. Как странно, что даже ад не может заглушить безумного желания жить. Но тщетно. Раздалось недовольное рычание, от чего чавканье вокруг прекратилось. Я услышал дыхание зверя. Он принюхивался. И уже не один. Как только ливень немного утих, звери почувствовали запах моего страха. Быть может, они еще сомневались, но уже начали искать последнюю упущенную жертву в темноте. Их лапы чавкали по еще водяной жиже, еще не впитавшейся в землю. И затихали около меня. Один из зверей ткнулся мне в спину носом, сталкивая с бревна. А потом... А потом вдруг стало светло....
   
   
   
  Алика
   
  Это была вторая ночь. Она попробовала проверить нас на прочность. И если это лишь проверка, то что же будет дальше? Ветер поднялся резко, сбивая с толку. Кинулись ловить свои вещи, хорошо хоть мы находились, можно сказать, на дне кратера. Наш лагерь окружали небольшие холмы, защищающие от ветра, да и палатки были все в одном месте, что должно было обеспечить тепло. Костер пришлось затушить сразу. Толку от него все равно мало, но он мог перекинуться на древесину, лежащую рядом, а потом и на вещи. Раскаты грома заставили поднять глаза на небо. Оно тяжелыми переполненными водой тучами нависало над горизонтом. Еще далеко, но скоро будут рядом.
   
  - Дождь, - тихий голос Михи вывел меня из ступора.
  - Может мимо пройдет? - промелькнула надежда у Яна
  - Нет. Ветер в нашу сторону, - качнул головой мой зам.
  - Сколько у нас лопат? - спросила я, холодея при взгляде на наш лагерь.
  - Три обычных, ну и саперных парочку. А что?
  - Бросить все. Капаем ров по периметру палаток, - я выхватила свой меч и воткнула в пока еще сухую землю.
  - Не понял, - возмутился только один, но и другие как-то неохотно приступили за выполнение нового приказа.
  - Что ты не понял? Мы находимся в низине, нас тут затопит как кроликов, - не выдержав, крикнула я. Земля, на которой мы находились, действительно была ловушкой.
  - А если наверх перебраться?
  - Вчера выли твари голодные. Есть желание познакомиться?
   
  'Нервы', - промелькнуло в голове.
  'Да пошел ты', - ответила я, дрожа от бессилия и холода, скользящего по его обнаженной коже.
  'Малыш, теплее оденься', - беззлобно попросил Кирилл.
  'Не переживай. Сейчас будет жарко'.
  Катана еще раз и еще раз входила в землю. Пока еще гладко, как в масло, но это ненадолго. Скоро она превратиться в обычную тупую железяку. Сейчас это еще имело смысл. Рыхлую землю легче убрать.
  - Твою мать. Была, не была - Вытащил свой меч Миха, прекрасно понимая, что потом от него останется. Еще некоторые последовали за нами.
  - Это просто издевательство, - пробормотал слева Майкл, орудуя саперной лопаткой, но упорно продолжал пыхтеть.
  Тут по земле пронеслась едва уловимая дрожь, будто рябью покрыло землю на мгновенье.
  - Так лучше? - едва слышно спросила Рая. Этот божий одуванчик все-таки нашел применение своим талантам к звукам. Не уловимые для уха сигналы сделали землю рыхлой. Но и ей это давалось с трудом.
  - Спасибо, Рай. Ты гений, - обрадовался Майкл, привыкший опекать и подбадривать девочку во всем.
  Алика взяла рыхлый кусок земли в руки.
  - Насколько глубоко идет импульс?
  - Метра три, если брать в ширину два.
  - Сократи ширину до одного метра, лучше пусть будет глубже. Да и территорию палаток не трогай, проходи с внешней стороны рва. Вода будет уходить в рыхлую землю, вниз к источникам.
  Рая кивнула.
   
  И полил дождь. Сначала несильный, но дальше больше. Вода впитывалась в землю, делая её податливее для наших усилий. Все мокрые, то ли от дождя, то ли от собственного пота мы вычерпывали землю уже вместе с водой со дна рва. Пытаясь расширить, я откалывала куском железа края ямы. Пласты земли уходили вниз под воду, размокая и превращаясь в жидкую грязь.
  'Малыш. Хватит. Это уже бесполезно'
  А я, не обращая внимания, рыдала в ярости и бессилии. Благо, раскаты грома позволяли не сдерживаться.
  'Почему? Почему эти твари...'
  'Они тоже пытаются выжить', - пытался усмехнуться Кирилл, но его воспаленная спина раскалывалась от боли, да и жар поднялся. Все его усилия по регенерации тела пошли прахом, после того, как его оставили привязанным к дереву в такой ливень.
  'Я бы смогла найти тебя'
  'Нет', - твердое, безоговорочное.
  'Позволь', - просьба, почти умоляющая, и будь, что будет.
  'Нет'
  - Алика, хватит. Как из ведра льет. - Миха спрыгнул рядом со мной и потянул в палатку. Сил сопротивляться уже не было. - Бессмысленно копать.
  'И то верно. Оденься потеплее. За нас обоих'.
  Залезли вовнутрь по трое и четверо в одну палатку, чтобы было теплее. Переодела, что могла. В темноте и холоде не до скромности. Укуталась в одеяло. Кирилл как-то незаметно перебрался ко мне, на миг мы оба забыли о боли. И пусть мы потом об этом пожалеем, но впервые за два дня у нас ничего не болит. Хорошо. Спокойно. Где-то ветер воет свою песню, дождь стучится по палаткам, а у нас тихо и спокойно.
  'Кирилл'
  'Что Малыш?'
  'Что будет, если ты останешься во мне навсегда, если...?' - я не стала думать дальше. Так, полумысль, полутень, но он понял.
   'Тогда я не смогу поцеловать тебя в первый раз', - по моим губам и щеке пробежали мурашки, - 'прикоснуться к тебе. Обнять. В первый раз', - вниз по спине пронеслось тепло и поселилось где-то внизу живота, - 'Я выживу ради этого, Аль. Верь мне'
  'Не бросай меня', - из глаз снова полилась слеза.
  'Никому не отдам. Ты только поспи пару часиков, ладно?'
  'Нет. Еще немного. С тобой'
  'Хорошо'
  Тепло. Мишка с Яном, как и я. находились в полудреме, грея лежащую между ними Раю. Держались от меня подальше, злились. Оно и к лучшему. Кирилл сначала боролся с собой между чувством ревности и тревоги за меня. Потом плюнул и ускорил потоки моей крови. Тепло и незатратно.
  - Дождь заканчивается, - тихий шепот Яна.
  - Обошлось, - подтвердил Мишка, - скоро рассвет. Согреемся.
  - Рано расслабляться. Самое темное время перед рассветом.
  Будто в ответ на его слова на мгновенье все озарило светом и снова потухло. Слишком быстро и тихо, не потревожив спящих.
  - Накаркал. Молнии. Значит, будет гроза. Опять ливень.
   - Странно как-то. Грома нет.
   Пока они спорили хриплым шёпотом, я тихо вылезла из-под одеяла и отодвинула створку палатки. Небо было ясным. Звезды освещали землю.
  - Действительно странно.
  И тут три приплетенные молнии поднялись вверх от земли и растаяли где-то в небе. За ними прошли три отдельных, по очереди, и снова переплетенные. Сема:
  - Что за хрень. Никогда не видел молнии, идущие от земли к небу, - пристроился Мишка рядом, забыв об обидах.
  - А я видела, - тихо прошептала я, пихая свои клинки в ножны. Железяку, которая когда-то была мечем, брать не стала. Прощай катана. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь.
  - Ты куда? - удивился Миха.
  - Прогуляюсь. Подышу свежим воздухом. Огляжусь.
  - Я с тобой.
  - Пошли, - не стала спорить я.
  - Может лучше группу соберем. Вдруг там... Неспокойно...
  - Если все, как я думаю, то там сейчас все очень спокойно. Как в морге. Ян, если что, предупредишь ребят.
  - Рая предупредит. Я с вами.
  - С чего это вдруг? - удивилась я
  - Мне интересно.
  Я только кивнула.
  Перебрались через ров быстро. Не зря нас Галыбина тренировала, оттачивая каждое движение до автомата, а то бы плавали по пояс в жидкой грязи. Бежали через лес, напрямик. Приходилось уворачиваться от веток деревьев и кустов, стараясь не поскользнуться на скользкой траве. Хорошо, хоть немного рассвело, можно было опираться не только на выработанную в долгих тренировках интуицию. Ледяной утренний ветер не давал организму перегреться, а затекшие мышцы требовали разминки. Молнии прекратились, так что направление практически контролировал Кирилл.
  'Замедляйтесь. Я думаю, мы близко'
   Я начала доставать свои клинки, давая знак остальным сделать то же самое. Первый труп мы встретили еще не доходя до места. В луже воды лежала огромная волосатая туша, от которой несло паленой шерстью. Никто не произнес ни слова, просто выстроились клином. Я - ведущая, Миха справа, Ян слева. Приближались к поляне в гробовой тишине, встречая взглядами то один труп животного зажаренный электричеством, то другой. Когда вышли на поляну...
  - Твою мать, - выругался Миха
  Ян просто согнулся под соседним кустом. Посреди поляны была гора трупов, подранных животными и зажаренная электричеством. Везде валялись оторванные конечности: руки, ноги, головы, но сами тела были собраны в кучу.
  - Пошли отсюда. Здесь же ни одного живого существа не осталось, - прошептал Миха, боясь нарушить покой умерших.
  - Остался, - я пошла туда, где окружив одного еще дышавшего человечка лежало несколько тварей. Парень лежал, свернувшись калачиком и зажмурившись.
  - Миха, помоги. - Я накинула на парня свою куртку. Парень что-то невнятно промычал, посопротивлялся, но потом вцепился в меня своими замерзшими конечностями мертвой хваткой. Видимо, узнал.
  - А ты уверена, что стоит. Вдруг он того. Знаешь ли, на потоке говорят, что он идиот, а после сегодняшней ночи, да еще с такими способностями.
  - Все мы тут немного того. Бери его с другой стороны, я одна не справлюсь, а он от меня не отцепиться.
  Миха взял парня под другую руку. Мы прошли всего пару шагов, когда я увидела тело Ляли. Горло было разодрано, да и тело лежало не в естественном положении, видимо, позвоночник переломан.
  'Ну вот и все. Противостояние закончилось'
  'И обещание не пришлось выполнять', - Кирилл даже как-то с облегчением подумал об этой смерти.
   Взгляд переместился чуть дальше. Клинок. Я слегка нагнулась, насколько позволяли объятия Семы. Подняла. Хороший.
  - Мне он теперь пригодиться больше, - обратилась я к Ляле, прощаясь. – Ян, прекрати рыгать, нам нужно оружие. У нас одни кирки остались, после сегодняшней ночи.
  - Нервы у тебя, старшая....
  - Ян, не распускай нюни, - начала я приказным тоном, но потом, - я тоже живая. Иногда. - А знать им, что сейчас практически вся моя жизненная система была настроена Кириллом так, чтобы я не чувствовала запаха, да чтобы в мозг не поступали рвотные сигналы или еще хуже, чтобы он нечаянно не отключился, не обязательно. Оттого и движения и чувства заторможены, как у робота.
  - Держи, - Миха передал свою ношу Яну, - я сам все, что надо соберу, а вы идите, что ли. А то оба в обморок грохнетесь, я всех не донесу.
   Обратно шли медленно. Когда пришли, группа вынесла уже лагерь на подсохшую вершину. Завтрак был готов, но нам было пофиг. Сообщила, что не будем сегодня трогаться дальше. Группа Кирилла никуда не собиралась. Мне сейчас одна дорога, рядом с ним, а Славке никуда не надо было торопиться. Сушились. Зализывали раны. Приходили в себя от первых трудностей. Готовились к новым. Особенно Ян. Он сидел ошарашенный. Вся его прежняя веселость канула в лету. Казалось, он только теперь начал осознавать, что происходит. Потом, будто случайно прошел мимо и не удержался.
  - Что это было Аля? Что это?
  Что мне на это ответить? Я лидер. Я не могу сказать, что я не знаю.
  - С этим мы тоже справимся.
  - А что он говорит? Этот твой дурачок.
  Он указал головой на подростка, лежавшего головой на моих коленях. От пережившего ужаса он даже во сне сжимал мою ногу, боясь отпустить.
  - Его зовут Семен, - слишком резко и холодно. Ян вздрогнул. Видно, еще не отошел от шока.
  - Ты это, прости меня. Спасибо, что не отпустила тогда.
  Я лишь кивнула. С Михой разговаривать не надо было. Просто сделали вид, что забыли. Обида не прошла, просто он принял все как есть. Стал больше походить на меня. Та же молчаливость, та же логика приказов. Хорошую замену я себе готовлю, только вот нет в нем двух Медведей. Будет тускло и одиноко. Зато выживет.
  Сема проспал до вечера. Очнулся, память не сразу к нему вернулась. Посмотрел на меня своими голубыми глазами, и даже улыбнулся, потом нахмурил брови что-то вспоминая.
  - Ты, как всегда, начал сопротивляться в самый последний момент, - грустно сказала ему.
  - Я не хотел их убивать, - влага на глазах, - они были еще живые. Кричали.
  Он уткнулся в мои колени, сжав зубы. Я провела рукой по его седым волосам. Всего один жест сострадания, чтобы освободить боль. Он рыдал долго, взахлеб, как ребенок. Да он и был ребенком, пока не попал в этот ад. Повезло бы парню родиться всего лишь на пару дней раньше, чтобы его признали негодным. А когда рыдания кончились, он начал рассказывать. Он говорил без этих своих заиканий, кривляний и масок. В нем говорил взрослый, который еще не сломался. Все-таки разум у подростков очень гибкий.
   
   
   
  Хельга.
   
   
   
  Мягкой походкой, стараясь не пошевелить ни одного лепестка, пробралась к краю лагеря. Да никто бы и не услышал. Ливень выпил всю жизнь из лагеря. Измученные ночной битвой со стихией люди отсыпались в палатках, кутаясь во влажные тряпки и прижимаясь друг к другу в поисках тепла. Им бы выйти сейчас под утренние лучики солнца, едва проходившие сквозь листву деревьев и позволить просушить одежды прохладному ветру, но нет. Слишком устали.
  Я добралась до него незамеченной. Холодный сидел, оперевшись о дерево, обмотанный веревками - единственное, что согревало его всю ночь. Вдруг показалось, что он мертв. Не выдержал испытаний плетью, холодным ветром и дождем. Хотя раны от моей плети зажили нереально быстро, тело еще покрывала сеть тоненьких шрамов. Синее тело. Я присела рядом, прижавшись одним боком, и положила голову на плечо. Он мертвый. Весь мир мертвый. Я мертвая. Почему-то эти мысли не пугали, стало как-то спокойно. Даже непреодолимая тоска по теплу, что кромсала мою душу последние несколько дней, заткнулась и уползла. Это случилось под утро, когда звуки дождя уже стихли. Лагерь окутала тишина. Ни одного звука, ни одного шороха, даже ветер затих. Я лежала в темноте, скрученная железной хваткой старшего, не в силах заснуть от боли и тоски. Было холодно. Пронзительно и жутко холодно. Я умирала тогда в этой тьме, глотая слезы отчаяния. Во мне угасали последние искорки тепла. В этот момент палатку озарил свет. Яркая вспышка погасла так же быстро, как и появилась. Не беспокоясь о том, разбужу ли я своего надзирателя или нет, я отцепила его руки от себя. Славка что-то пробормотал, но не проснулся. Я же, желая содрать с себя пелену смерти, пробралась к выходу и расстегнула замок. Вверх неслись три ослепительно яркие молнии. Их источник был достаточно далеко, чтобы я не кинулась в ту сторону сразу же. Они распространяли вокруг себя свет, способный осветить всю поляну, и... тепло. Это не было теплом человека, но оно и не притупляло голод, просто голода больше не стало. Он ушел, оставив после себя пустоту, как напоминание, что скоро вернется. Я, как будто человек, годы страдающий непереносимой болью, боялась даже вздохнуть, чтобы не спровоцировать новый приступ. Прошло около часа прежде, чем я позволила себе расслабиться. Будь что будет. Своей доли не миновать, а терять время на страхи глупо. Вспоминая об этом, я с наслаждением потерлась щекой о плече Кирилла, не потому, что мне нужно было тепло, просто потому что мне так хотелось. Кирилл дернулся и сделал резкий вдох. Видимо легкие не выдержали столь большого притока кислорода, после мизерного ручейка, подпитывающего только самое необходимое, и Кирилл закашлялся. Я дождалась, пока закончится приступ кашля и спросила.
  - Как ты?
  - Живой, - слегка хрипловатый голос и кривая улыбка.
  - Не переживай, это ненадолго, - усмехнулась я в ответ.
  - Я так плохо выгляжу?
  - Ужасно, - поддела я, хотя уже начала замечать, как горячая кровь, подгоняемая частыми ударами работающего на износ сердца, придает лицу Холодного теплые краски. Кирилл сжимал зубы, видимо процесс был не очень приятный. Я обратно положила голову на его плечо, прижавшись.
  - Твоими стараниями. Хотя могла бы и польстить немного. В качестве искупления.
  - Фи, какая пошлость. Перед смертью не льстят.
  - Мечтай дальше. Я пока не собираюсь на тот свет.
  - Ты был похож на труп, когда я пришла.
  - Я был слегка не в себе, - я немного отстранилась и скривилась при взгляде на его блаженную улыбку, - что? - вопросительно посмотрел на меня он, тщетно пытаясь скрыть свою радость.
  - Наверное, так действует на людей свобода. Нам все сложнее скрывать себя настоящих. Славка не в силах сдерживать свои наклонности к садизму. Я умираю от голода. А ты... Она заставляет тебя светиться.
  - Я это учту, - лицо Кирилла приобрело прежнее выражение. А потом будто мысль какая-то пронеслась.
  - А остальные?
  - У остальных нет свободы. Смешно, да? Ты здесь связанный свободнее, чем они там не связанные, но... Славка их ломает, Кирилл.
  - Что в лагере? - напряжение в голосе только росло.
  - Спят все. После вчерашнего потопа выдохлись.
  - А посты? - голос Кирилла становился все жестче.
  - Какие посты? Ребята в пять утра только уснули, те, кто выжил. Да что с тобой?
  - Иди в лагерь и подними всех на ноги.
  - Но....
  - Сейчас, Хельга.
  Это подействовало. И вдруг не стало места ни для его нечаянного счастья, ни для моего голода, ни для страха перед маньяком. Славка мог, как угодно приказывать, угрожать и осуществлять свои угрозы, но здесь будет только один лидер. И одно его слово перевесит все остальное. Я собрала остатки своего хладнокровия и направилась к лагерю.
  Поляна встретила меня полуразрушенными палатками. В нескольких местах были накиданы в кучу вещи. Это были слабые попытки придавить легкие вещи тяжелыми, чтобы те не улетали. Вчерашний костер зиял черной дырой угля, от него, постепенно распространяясь по лагерю, разлетался подсохший на ветру пепел.
  - Эй, общий подъем, - потрясла я ближайшую палатку. Начала с периферии. Встречаться с разъяренным от недосыпа маньяком не хотелось. Его жизнь мне не дорога, а своя шкура может пострадать, если я его разбужу. Тем не менее, никакого результата я не дождалась. Попробовала открыть и посмотреть, есть ли вообще кто живой внутри, но промытый водой замок палатки заедал. Я пошла дальше. В следующей палатке, по крайней мере, были видны очертания прильнувшего к стенке палатки тела. Потыкала его ногой.
  - Встаем народ.
  От моих тычков тело что-то пробурчало и перекатилось в другую сторону.
  - Ну хоть живое и то радует, - хмыкнула я себе под нос. И тут меня удивили. Видимо не одна я брожу средь этого сонного царства.
  Парень стоял около костра, сжимая в руках хворост. Скорей всего хотел развести костер, чтобы согреться. Фигура худощавая, но не лишена притягательного рельефа. Черные волосы свисали чуть ниже плеч грязными сосульками. И тепло. Только одна проблема. С этим теплом я не была знакома. Чужак. Он стоял и настороженно смотрел на меня своими серыми, как мутная жижа, глазами. Крылья его носа на мгновенье расширились, будто бы он принюхивался.
  - Ты кто?
  Глаза чужака сузились как у хищника обнаружившего добычу. Хворост полетел вниз, и он сделал шаг. Еще один. И еще. Походка была плавной без единого звука. Такое невозможно достичь тренировкой, это врождённое. Я не отрывала от него глаз, где-то в глубине души понимая, что если сейчас побегу, то проиграю, даже не начав сопротивляться. С тоской подумала о плетке, которую оставила в палатке. О способностях рождать желание в мужчинах, которые сейчас действуют мне лишь во вред, никак не помогая. Такое желание не остановит хищника, лишь усилит его жажду крови. Я, как мокрая кошка, поджавшая хвост, позволила себе лишь сделать пару шагов назад. И споткнулась. На мгновение оглянувшись, увидела, как казан с грохотом валился с беспорядочно составленной горы походной посуды, создавая оглушающий шум. А сверху всего этого падала я. Я еще не успела сгруппироваться для падения, когда мою руку схватили железной хваткой. Вздрогнула. Хищник вплотную притянул меня к себе. Все произошло слишком быстро.
  - Твою мать. Что за шум? - Славка вывалился из своей палатки очень вовремя. Прифигевшими с недосыпа глазами он смотрел на открывшуюся сцену. - Я не понял. Ты это к ней пристаешь?
  - Больно надо, - выдохнул первые свои слова парень, с интересом рассматривая старшего. Голос был тихим, но его было слышно отчетливо. Казалось, что этот голос с его гортанными переливами можно было бы легко услышать в толпе орущих людей. Он просто другой - Чуть не распласталась тут как корова на льду, - Он мотнул головой на гору посуды и резко отпустил руку. Если бы не долгие тренировки Галыбина, я бы на этот раз все-таки упала. Но немного успокоившись от присутствия Славика, да и обида сыграла роль, я извернулась и удержала равновесие.
  - Корова, надо же, - слетело с моих губ, а рука уже была занесена для пощечины. Парень поставил блок и скрутил мою руку снова. Собственно, я оказалась в том же подвешенном состоянии, что и в первый раз.
  - Ты осторожнее. Она мстительная, - я скрипнула зубами, сообразив, что помочь мне не торопятся.
  - Твоя самка? - ни капли не испугался чужак.
  - Самка? Моя, - как ни в чем ни бывало подтвердил Славка, усмехнувшись. Его явно забавляла вся эта ситуация.
  - Тогда лучше воспитывай, - с этими словами я полетела к ногам старшего. Славка был прав, я мстительная, но обычно гнев не заслоняет мой разум. Я не стала кидаться на стену, которую не пробью. Я просто потерла ушибленную коленку, на которой выступала кровь и жалостливо-жалостливо чуть ли не со слезами на глазах посмотрела на Славика. Улыбка сползла с его лица.
  - Это ты зря, - сказал он уже серьезно и с этими словами чужак побелел. Он продержался целое мгновенье, прежде чем упал на колени, но все еще не сгибался, несмотря на то, что холодный пот боли покрыл все его лицо. - А ты сильный. Но так уж вышло, что я сильнее. И это МОЯ самка. Когда я решу, что нужно, тогда и буду воспитывать. Ты меня понял?
  - Понял, - парень не валялся от боли, ни выл и даже не кивал. Он даже пошевелиться боялся, чтобы не драконить боль. Лишь красные жилки появились в его глазах, обвивая серую радужку, еще немного и давление в голове разорвет его мозги. Славка смотрел на чужака, будто бы ставил свой очередной опыт.
  - Теперь ясно, четко и по существу. Как зовут?
  - Влад, - от боли голос понизился до шепота, хотя его переливы еще остались.
  - Где твоя группа?
  - Мертвы. Все.
  - Мертвы?
  - Оборотни. Стая, - видно было, что говорить было все сложнее
  - Что за чушь?
  - Напали ночью. Выжил я один.
  - И как же это у тебя получилось?
  - Бежал.
  - Врешь! - чужак не ответил, а Славка улыбнулся и взял его за волосы, глядя прямо ему в глаза. Влад захрипел. - Может я и поверю, что твоя группа мертва или что оборотни в этом дохлом мире существуют, но такие, как ты, не бегают.
  Чужак улыбнулся сквозь боль. Улыбка получилась кривая, ломанными линиями.
  - Не бегают? И что мне теперь, сдохнуть на базе за идею принудительной эволюции?
  - А ты мне нравишься.
  С этими словами чужак упал на землю мешком. Боль отпустила. А Славка продолжил.
  - Скорей всего, перебил всех своих той же ночью ножичком по горлу, а сам про оборотней плетешь.
  - Убил бы, если бы мог, только вот оборотни быстрее и сильнее. Я видел.
  - Знаю, что врешь, а вот где - не пойму. Хотя считай, что сегодня твой счастливый день. Видишь ли, у нас одни интересы. Ты не хочешь сдохнуть в крысятнике? Я тоже. Хочешь свободы? Я тоже. Так что обживайся пока, только постарайся, чтобы наши интересы и впредь совпадали, потому что я сильнее оборотней.
  - Я уже понял, - чужак еще лежал на земле, хотя видно было, что потихоньку приходит в себя. Цвет лица, по крайней мере, уже был не таким убийственно бледным.
   - Это хорошо.
  С этими словами Славка поднял меня за локоть и повел в сторону палатки. Потом будто вспомнил, что-то.
  - Ах, да. Сам понимаешь, пребывание в нашем лагере не бесплатное. Подними всех и организуй мясо. Есть хочется.
  Влад первый раз кивнул.
   
   
  Влад
   
  Я вошел в кабинет с табличкой В.В. Волков, не обращая внимания на знаки 'Вход воспрещен' и 'Опасно для жизни'. Система безопасности пропустила меня беспрепятственно. Запах вишнёвого табака распространялся по комнате серым дымом - показатель того, что здесь работа не останавливалась несколько суток. Я прошел мимо клеток с бродящими внутри тенями и остановился за спиной старика, наблюдая, как из одной пробирки в другую перетекает какая-то жидкость серого цвета. Когда жидкость вдруг закипела, старик удовлетворенно кивнул, на большее сил уже не хватало. Так же с задумчивым и уставшим выражением лица он обернулся и вздрогнул всем телом. На миг в его глазах промелькнул первородный страх.
  - Господи боже, - выдохнул он с облегчением, - сынок, ты меня напугал. Как же ты передвигаешься так бесшумно?
  Я лишь пожал плечами.
  - Говори, - напомнил мне он, - у людей принято говорить.
  - Извини. Я не хотел... тебя напугать, - я уже мог думать не напрягаясь, но говорил пока с паузами. Приходилось говорить медленно, чтобы паузы не выделялись, с переливами.
  - А твои братья? - отец каким-то обреченным взглядом посмотрел на тени, мечущиеся в клетках.
  - Они не видят меня.... Я пахну как они... даже когда я человек. Правда... они немного нервничают... когда я оборачиваюсь.
  - Это хорошо. Хорошо, - он как-то странно посмотрел на меня, - помоги мне, раз пришел.
  - Что сделать?
  - В шкафу лежат химреагенты. Принеси пятый и второй образцы.
  - Принесу пятый и второй образцы.
  - В таких случаях не обязательно отвечать. Можно просто кивнуть.
  Я кивнул.
  - Ты знаешь, ты, главное, не переживай. Все студенты организации имеют свои странности. Если ты совершишь какую-либо ошибку пару раз, никто ничего не заметит.
  Я снова кивнул, полагая, что это утверждение тоже не нуждается в продолжении. Я уже вспомнил свою жизнь, когда был человеком, но мне до сих пор не было понятно, зачем столько много ненужных слов. Зачем спрашивать, как дела или как здоровье, если по виду или по запаху можно определить все, что нужно. Но это еще не самое страшное. Иногда люди говорят ни о чем. Просто, чтобы поговорить. Например, о погоде. Это раздражало. Но мне не выбирать.
  - Погода сегодня хорошая? - спросил я у старика, открывая шкафчик. Всегда лучше потренироваться.
  - Ты знаешь, с утра полил дождь. Они решили поэкспериментировать с потоками, чтобы на полигоне не ошибиться с расчетами, - он говорил как-то нервно, отрывисто, будто что-то решал для себя, - это так странно. Я и забыл, как пахнет после дождя. Все-таки двенадцать лет - это не мало. Статисты говорят, что, возможно, будут создавать дождь по заказу, хотя, и энергии на него уходит много.
  Пока отец говорил все это, я взял пару стеклянных колб и понес к нему. Что что-то не так я почуял лишь, когда сделал пару шагов. Трещинка, небольшая. Пару соленых капель уже упала на пол. В ноздри ударил запах крови. Звери в клетках с завываниями кинулись к решеткам, бессмысленно колотя свои тела о железо. Видимо от неожиданности я слегка сдавил колбы, и они лопнули в моих руках. Красная кровь стекала с моих рук на пол. Одно успокаивало, она все еще была красной. Это как памятка. Моя психика держалась за цвет, пока зверь внутри меня, скуля, пытался проломить не менее прочную клетку, чем железо.
  - Это... не смешно, - старик и не смеялся. Он очень серьезно, даже с каким-то любопытством смотрел на меня. Я взял влажные салфетки и принялся вытирать руки.
  - Прости, сынок. Я должен был это сделать. Ты хорошо держишься, - он нажал на пару кнопок и из стены выползли два механических уборщика, стирая с пола кровь и убирая запах. Звери в клетках потихоньку затихали.
  - Я могу себя контролировать, - вот еще одна глупость. Если бы он был оборотнем, не пришлось бы ему ничего доказывать. Он бы посмотрел и увидел. Увидел бы, что самым большим испытанием для меня было не убивать его.
  - Разное может случиться.
  Я пожал плечами.
   
   
   
  Хельга
   
  Он остался. Более того действительно добыл мяса. Много мяса.... Громадная туша висела вниз головой с перерезанным горлом и распоротым животом. Снятая кожа с коричневой шерстью валялась в стороне. Сам Влад обрабатывал тушу по пояс голый с кровавыми потеками вдоль тела, не замечая опасливых взглядов проснувшихся мертвецов. Они уже встали, но как сонные мухи, ходили вокруг, имитируя деятельность, то ли не знали, то ли не желали знать, куда приложить свою силу.
  Я тихо сидела в стороне, кипя от злости и стыда за пережитый страх и унижение. Причем страх не уменьшился, несмотря на то, что чужак больше не смотрел на меня. Ни одного взгляда или жеста в мою сторону. Более того, если он все же поворачивал голову в мою сторону, то не смотрел сквозь или мимо меня, его взгляд обходил меня по дуге, точно отмечая мое местоположение. Неужели его так напугал наш маньяк или все же что-то другое? Может хищник прячется где-то в глубине его зрачков, а не где-то далеко в лесу? Когда Славка выполз из палатки к середине дня и с энтузиазмом пошел на запах крови и мяса, я присоединилась к нему. Чужак головы не поднял.
  - Офигеть. И где ты столько добыл?
  - Мне повезло. Её зверь задрал, - сказал он, кивнув в сторону разодранного бока, из под которого торчали непонятые наросты. - Убежать убежала, но не далеко. Я пришел на готовенькое. Осталось только горло перерезать.
  - Ты знаешь, Влад, я не встречал еще ни одного человека, который не приврал бы о своих успехах на охоте. Я бы приврал, - старший улыбался, но глаза его буравили спину чужака.- Сказал бы, что сам эту косулю-переростка зарезал.
  - Такую? - тут чужак опустился на корточки к голове и приподнял брыли животного. Под ними сверкали белые острые, как у пираньи зубы, а по бокам тонкие клыки длинной в палец.
  - Что это за дрянь? - вырвалось у меня против воли. Влад даже не взглянул на меня, обращаясь только к старшему.
  - Сколько вы здесь? Час? Два?
  - Третьи сутки.
  - В вашей группе, наверное, одни счастливчики, раз еще не встречались с представителями местной фауны.
  Мда. А я все это время думала, что нам до сих пор не везло. Все-таки не зря Стас тратил патроны, паля по кустам и производя шум как, мамонт на прогулке. Мы просто их распугали. Но ничто не может длиться вечно. Патроны заканчиваются.
  - Поэтому, поосторожнее. Вроде знаешь это безобидное животное, а оно тебя за ногу хватает. Или шип выпускает, - он слегка раздвинул разодранный бок. Из-под него торчала острая кость. - Проткнет руку, и ты можешь попрощаться и с рукой и с жизнью.
  - И много ты видел таких отклонений?
  - Они здесь все такие. Это мы для них отклонение. Мы здесь чужие.
  - Здесь? Интересно здесь это где? Что же это за место с зубастиками вместо кроликов? - Влад молчал. - Мы в любом месте будем чужими. Им придется нас потерпеть.
  На этом Славка решил погонять сонных мух на предмет приготовления добытого мяса и подготовки к походу. Я, не желая остаться с чужаком наедине, заняла прежнее место наблюдения. Мой страх только рос со временем. И чем больше был страх, тем больше была злость. Наверное, это была защитная реакция организма. Не дрожать же, как дуре, посреди защищённого лагеря. Да и Славка не позволит причинить мне вред. Сам причинит, но другим не позволит. А это идея. Я вновь нашла глазами чужака. Он уже давно закончил с мясом, промыл водой тело и, одевшись, спрятался под одним из деревьев, изучая людей вокруг. Я прикрыла глаза и принялась звать его. Звать его мужскую суть. Тихо. Нежно. Ласково. Умоляя о защите, любви и капельке страсти. Он не шевелился - как каменное изваяние остался сидеть около дерева, распугивая окружающих недружелюбным выражением лица. Я усилила напор и почувствовала, как его тепло тянется ко мне, рвется обладать. Да вот только довольная улыбка недолго задержалась на моем лице, ни единый жест не выдал в нем этого чувства. Пришлось прекратить свои опыты, потому что те, у кого инстинкты выше чувства самосохранения уже потихоньку будто бы по какому-то делу собирались вокруг меня, став жертвами летающих в воздухе феромонов. И только когда я отпустила свою жертву, увидела вздох облегчения и немного подрагивающие пальцы рук. Он выиграл. А жаль. Идея была хороша. Если бы этот хищник напал на меня, то опасность, исходящая от него, умерла бы вместе с ним. Славка не прощает дважды. Он вообще не прощает, но чем-то зацепила его эта непробиваемая глыба льда, не поддающаяся моему обаянию. Может, решил поиграть? Надолго ли эта игрушка старшему, и не натворит ли бед раньше, чем от неё избавятся? Я набралась терпения и принялась ждать. Пусть только даст мне шанс, и я приближу конец игры.
  - Итак, какими способностями ты обладаешь? - старший приказал посадить чужака на удобном месте, чтобы его все видели, даже можно сказать на уровне с собой. Я удивилась, а чужак не то чтобы напрягся. Казалось он и не расслаблялся с того самого момента, когда я его впервые увидела.
  - Так, по мелочи. Вижу в темноте, могу выследить дичь. Человека тоже. Ориентируюсь в пространстве.
  - Скромненько.
  - Это помогло мне выжить, найти вас и добыть мяса.
  - Мясо это хорошо, - неопределенно сказал Славка. - И много такого мяса вокруг нас?
  - Много, но я бы не стал связываться с большинством из них.
  - Трус, - усмехнулась я. Чужак даже бровью не повел, хотя уверена, разорвал бы любого другого на части.
  - Ты ничего не ответишь на это? - мои слова видимо совпали с мыслями старшего. Он испытывал чужака.
  - Зачем? Ты ведь сказал, что сам будешь воспитывать свою самку, - хороший удар. Так значит, мы притворяемся, что я тут пустое место. А заодно пытаемся сделать так, чтобы остальные также на меня посмотрели. Я неторопливо подошла со спины Славки.
  - Твоя самка, - протянула я на ушко, но так чтобы чужак услышал, и принялась делать массаж. Славка разомлел.
  - Моя. И все же возвращаясь к животным. Пока я вижу лишь голословную опасность.
  - А как же безобидная косуля с клыками?
  - Я бы справился с ней. И мне бы не потребовалось ждать, пока её для меня кто-нибудь загонит. Как на счет карты?
  Влад протянул свою карту старшему.
  - Это все, что у меня есть.
  Славка развернул бумагу, и некоторое время её рассматривал.
  - Не густо. В принципе, это то же самое, что и у нас, - произнес он возвращая карту. – Я, честно говоря, надеялся, что в других группах карты более подробные.
  - Не надейся.
  - Это почему же? - я чувствовала, как под моими руками напрягались и расслаблялись мышцы Славки. Сейчас чужак подошел очень близко к грани, за которой заканчивается терпение старшего. Я тихонько улыбнулась и посмотрела на чужака более откровенным взглядом. Все-таки ему было тяжело смотреть на Славку и не замечать меня. Я мурлыкнула и опустила подбородок на плечо старшего, обнимая того со спины. А если так?
  - Ты не найдешь других карт, - Владу пришлось опустить свой взгляд. Больше в глаза Славке смотреть он не мог, отчего его слова казались неубедительными. - Их нет, потому что за границами предоставленных нам карт ничего нет.
  - Ты меня удивляешь все больше и больше. Сначала оборотни, затем плоская земля, за границами которой ничто. Все удивительнее и удивительнее. - Мышцы у старшего напряглись, как камень. Не удивительно, когда все твои цели смешивают с грязью идиотскими предположениями. Хотя где-то в глубине души мне показалось... Мне только показалось, что Кирилл бы сказал то же самое, если бы ему дали сказать, почему свободы здесь нет.
  - Оборотней я видел.
  - А земля за границами.
  - Я же сказал. Я чувствую пространство. Я знаю дорогу. Мне не нужны карты, я знаю, где пункт сбора и я знаю, что за границами ничего нет.
  - Если ты все знаешь, то зачем же тебе мы? Шел бы к своему порталу, - вырвалось у меня. Пусть тысячи раз его цели будут совпадать с целями Кирилла, но пока я буду чувствовать в нем опасность, я не дам ему спокойно идти с нами.
  Влад не отвечал, но Славка отреагировал.
  - Ответь ей, - Влад молчал, - ответь моей женщине.
  - Оборотни. Много оборотней. Я не смогу пройти один, - почти прорычал чужак. Но лишь почти. На удивление, чем больше раздражался Славка, тем спокойнее становился чужак. Будто бы хищник перед прыжком.
  - Он поведет нас на смерть, - фыркнула я, накаляя атмосферу и, на всякий случай, отступая от Славки. В любой момент один из них мог сорваться, не хотелось получить незаслуженно.
  - Смерть ждет нас здесь.
  - Слушай внимательно. Наша цель - свобода. Слышишь, свобода! Она здесь. Чуешь, даже воздух другой. Я не вернусь в крысятник, даже если мы здесь все сдохнем. Мы пойдем к границам этой карты и посмотрим, что же там за дрянь.
  Влад молчал. Заставил себя молчать, поставив на нас крест. Он больше не произнес ни слова. Он ждал. Ждал долго. Ждал, пока люди наедятся мяса, ждал, пока разговоры надоедят и многие рассосутся по палаткам, ждал, пока никто не будет обращать на него внимание, будут считать лишь мебелью. А потом встал... Я колебалась. Всего одно мгновенье.
  - Ты куда? - месть все-таки сладка. Все глаза вновь вернулись к нему. Уйти незаметно не удалось. Влад даже от неожиданности посмотрел мне в глаза. Там был этот хищник. В этих глазах хищник рвался на свободу. И я не буду жалеть, что не дала ему уйти.
  - Я ухожу.
  - И куда это ты направляешься? - Славка не был больше напряженным. Он принял решение.
  - Наши пути расходятся.
  - Я ведь тебя предупреждал, тварь. Они не могут разойтись.
  Хищник не успел вырваться. Он так и остался там, в глазах, пока тело скрутила непереносимая боль. Боль терзала его долго, не затихая и не сдаваясь, ломая кости, взрывая сосуды. Хищник мог бороться долго, он и боролся, пока сознание не потухло.
  - Долго держался. Сильный, гаденыш. Привяжите его рядом с нашим первым пленником для компании. Хельга проследи, чтобы ему жизнь медом не казалась.
  - С удовольствием, милый. С удовольствием.
  Вечером, когда я принесла мясо и воды Кириллу, Влад еще был без сознания.
  - Не спишь? - я заняла свое место около него, положив голову на плечо.
  - Нет. Теперь мне долго не придется спать. С таким соседом.
  - Ты тоже чувствуешь? Ты ведь тогда из-за него сказал, чтобы я возвращалась?
  - Возможно, - ответил Кирилл неопределенно, - посты поставили?
  - Да. Теперь, когда весь лагерь напуган кроликами с зубами, и муха не проскочит. Даже приказывать не надо. Славке хоть бы что, а ребятам страшно.
  - Это хорошо, что они начинают бояться чего-то, кроме боли.
  - Ты знаешь, он сказал, что за границами карты ничего нет, - я кивнула в сторону чужака. - Это правда?
  - А какую правду ты хочешь услышать?
  - Твою.
  - Я убью этого маньяка, и мы вернемся назад в клетку. Мы вернемся живыми. И тогда у тебя спросят эту правду. Что ты скажешь?
  - Я поняла. Я все поняла.
  - Тогда, будь другом, разбуди меня, как будешь уходить.
  - Передавай ей привет, - прошептала я, чувствуя, как из Кирилла уходит тепло, не доступное для меня, предназначенное другой. Я осталась одна, наедине с моими страхами, в ожидании, когда же два серо-зеленых глаза хищника зажгутся напротив меня.
   
   
   
  Влад
   
  - Старик, - я пробирался сквозь лабиринт пустых клеток, чтобы найти беспомощное тело, скорченное около стола. - Старик, что с тобой?
   Он еле повернул голову и оперся на подставленную руку, буквально повиснув на мне. По дряхлому телу прошла едва заметная дрожь. Все звуки вдруг отошли на задний план, остался лишь один - биение сердца, на надрыве перекачивающего кровь. Я слышал его раньше, но не обращал внимание. Для зверя такое сердцебиение нормально, а вот для человека...
  - Лекарства.. где? - прорычал я, не тратя время на попытки человекоподобной речи.
  - Сынок. Это ты? Похоже, у нас немного меньше времени, чем мне бы хотелось.
  Люди... Всегда много говорят и не то, что нужно. Я аккуратно положил старика на пол и сосредоточился на едва заметном запахе медикаментов. Нашел одну пластинку с таблетками на столе. Он их пил как-то при мне. Выдавил две штуки, налил бокал и, приподняв старика, заставил выпить. Через пару минут сердце стало биться реже, но вот состояние не улучшалось. Выступил холодный пот, да дыхание стало поверхностным.
  - Где? Где твои братья? - он прилагал усилие, чтобы вытолкнуть из себя очередное слово.
  - Уже в вертолете. Нужно вызвать медиков.
  - Не надо. Тебе придется выпустить их... братьев из клеток, когда вы прилетите. Нельзя оставлять свидетелей.
  - Я могу устранить пилотов и усыпить... Чтобы не больно...
  - Нельзя, - захрипел старик, нервничая, - нельзя. Если кто-то свяжет их появление с тобой, то тебе невозможно будет спастись. Я виноват, сынок. Если бы я мог спасти всех... Но хотя бы тебя. Хотя бы ты останешься жив. В отчете скажешь, что на вас напали звери, что ты единственный, кто выжил. Тебе поверят. К тому времени их, наверное, уже всех убьют другие группы. Будет подтверждение. Всего-то десяток. Девять без тебя. Они ведь как слепые котята, бросаются, не замечая опасности.
  Я раздраженно фыркнул, но не стал спорить. В шкуре зверя мозг отключался мгновенно, даже я прилагал не малые усилия, чтобы мысли были не только о пище, иногда живой и бегающей, не говоря уже об этих, потерявших человеческую форму.
  - А лаборатория? Здесь все пропахло нами. Да и ты?
  - Не переживай об этом. Об этом позабочусь я. Ты, главное, помнишь тот запах?
  Я кивнул.
  - Найди этого человека... Это твой путь домой. На свободу. Да поторопись. Слышишь, сигнал. Скоро вертолёт взлетит.
  Я поколебался. Хотел спросить имя. Но зачем оно мне? Если будет рядом, то почую по запаху, если его рядом не будет, то и по имени я его не найду. Только привлекать к себе внимание поисками.
  - Хорошо, - я кивнул. - Я вызову медиков и когда вернусь...
  - Не надо. Я сам медик, - он приподнялся, показывая, что чувствует себя чуть лучше, но я слышал стук его сердца и тяжелое дыхание.
  - Но..? - последняя попытка.
  - Беги без меня, сынок, - прошептал он, не глядя мне в глаза - Беги.
  Я оставил его там. в лаборатории. Кинулся обратно к вертолету. Небольшие коридоры для особого персонала встречали меня пустотой, а двери открывались при первом предъявлении пропуска.
  Когда я добрался до площадки, вертолет уже махал лопастями.
  - Старший группы. Заборов Владимир - прокричал я, запрыгивая в вертолет. - Начальство задержало.
  - Какого хрена? - закричал инструктор. - Сначала суматоха с этими закрытыми клетками, теперь вот эта задержка... Чуть не улетели. С ума все походили, что ли? Мы вообще что везем? Студенов или монстров?
  - Монстры, студенты... Один фиг нелюди, - отмахнулся я, чувствуя, как по мере взлета. ветер свободы кружит мне голову. Я впервые выбрался, и цепи, сковывающие душу последние несколько лет, отпускали. Мы уже набрали неплохую высоту, когда внизу раздался взрыв. Вертолет покачнуло.
  - Что за хрень! День придурашный. То одно, то другое. Лаборатории взорвались, что ли? Дохимичились, блин, химики проклятые.
  - Снижаемся, - наверное, если бы не шум вращающихся лопастей, то мой рык заставил бы пилота посадить вертолет.
  - Нет. В чрезвычайных ситуациях действовать согласно инструкциям. Продолжаем путь.
  - Снижаемся. Там отец... в лабораториях, - и тут же понял, что они не будут спускаться... не потому, что им все равно, а потому, что они часть системы. Я ринулся к двери.
  Инструктор навалился на меня всем весом со спины, придавив к полу и надавив на болевые точки, от чего мозги немного прояснились.
  - Куда, придурок. Разобьешься. Там уже никого нет. Ты ничем не поможешь, только подставишь меня и себя, - я лишь бесшумно открывал и закрывал рот, глотая воздух от боли, в то время, как инструктор цеплял меня наручниками к арматуре. Опытный, блин. Или я так глупо подставился. - Так посиди. Придумал тоже. Отец. Нельзя к этим преподам привыкать. Он бы уж выполнил инструкции, если бы понадобилось пристрелить тебя. Не сомневайся. Особенно медики. Вот возьми, кровь вытереть.
  Я взял тряпку и отвернулся к окну, чтобы никто не заметил, что мои зрачки стали вертикальными. Не хватало еще дать волю зверю и поубивать здесь всех, а потом разбиться, не справившись с управлением. За стеклом сменился пейзаж. Вместо крыш и домов появились деревья, озера и горы. Красиво. Но еще далеко до свободы.
  - Спасибо, отец, - прошептал я стеклу, а внутри завыл зверь, протяжно и глухо.
   
   
   
   
   
  Кирилл
   
  - Хватит, - и с этим хватит, пропала последняя надежда, что зверь перевоплотиться прямо сейчас и его забьют на месте. Можно было конечно закрыть глаза на сомнения, позволить прибить его, а потом запретить себе думать, что возможно... возможно он был все-таки человеком. Влад лежал весь в крови, хотя надо отдать недоноскам должное, жизненно важные органы не были повреждены. А завтра, несмотря на дерьмовую регенерацию, он попрется вместе с группой, не снижая темп и не прося помощи. Раны откроются. По идее, если бы он обернулся, раны бы заросли. Обернуться, это ведь, как создать новое тело заново, корежа и превращая его в зверя. Но он не оборачивался и не звал других оборотней. Даже сейчас не зовет... - Хватит уже.
  Алика, не вмешивающаяся до этого момента, с облегчением вздохнула.
  'Спасибо'
  'Мда... Кто-то должен был принять решение, и решение принял я.'
  'Платить за него все равно будем вместе.'
  'Так что? Не оборотень?'
  'Давай пока ограничимся, что не животное, а там посмотрим'
   
  Рыжий пацан лет двадцати двух повернулся. Это Алекс. Худощавое телосложение было обманчивым. Бил он мастерски. Галыбин плохо не учит.
  - Это кто тут у нас, наконец, заговорил? Давненько не вякал, экс-старший.
  - Алекс, - неуверенным тоном позвал его второй. Диамин был помощнее, поэтому ему выпала честь держать неудавшегося оборотня в неподвижности. Третьим был Валера. Ниже ростом, но коренастый. За счет этого он казался больше Алекса и легко придержал его за плечо.
  - Что, Алекс? - Спихнул тот легко руку сокурсника. - Я что, не прав? Мало того, что мы его не трогаем, так он еще и вякает. Славка узнает, так таких ****юлей вставит, что потом сами будем как этот трупак. Ну что? Не прав, что ли?
  Ребята крепко задумались о наказании, взвешивая все за и против... Я ведь вроде все равно почти труп, а благими делами в данном случае усеяна дорога в ад.
  - Не надо, - тихо сказал Диамин, только так тихо, что и сам себе не поверил.
  Алекс точно не расслышал. Он сел передо мной на корточки и заглянул в глаза. Только в глазах была ни злость и ни ненависть, а обида. Обида такая сильная... Сильнее страха.
  - Ты, твою мать, сидел и молчал. Что же ты сейчас вякаешь? - он взял меня за грудки и, продолжая себя накручивать, уже почти кричал мне в лицо. - Мы этот труп уже третий день мучаем, а ты молчал, твою мать. Славка там наших каждый день так учит. А ты тут сидишь и ни хрена не делаешь. Что же теперь вякаешь? Совесть заела?
  Он ударил. Удар получился смазанным, лишь губу слегка разбил. Диамин бросил истерзанное тело и, вцепившись, оттащил Алекса. Валера, наконец, очнулся от ступора и схватил за другое плечо, помогая. Я сплюнул слюну с кровью.
  - А ты проверь, Эмпат, - тихо сказал я, - мучает ли меня совесть или нет. Или ты так боишься услышать свои чувства, что больше не сканируешь чужие?
  Алекс сначала вздрогнул. Все-таки давно его этим прозвищем уже никто не называл. А потом обмяк, повиснув на руках Диамина и Валерки. Как в ступоре он закрыл глаза, что-то себе шепча.
  'Это жестоко', - тихая мысль Алики родила в душе горечь. - 'Но необходимо', - вторая мысль успокаивающая.
  Алекс - эмпат и он закрылся. Закрылся сразу же, как только его начал ломать Славка. Добровольно отказался от своего дара, будто бы глаз себе вырвал. В противном случае сошел бы с ума. Хорошо хоть природа наградила его и физическими данными. Поэтому лишь выжил.
  - Ладно, - оценил мою рожу Валера - Сойдет. Губа разбита.
  Диамин поднес к моей губе руку. Боль ушла, оставив неопрятное ощущение замороженного и непослушного тела.
  - Так будет лучше, - тихо сказал он. Вот человек, не потерявший разум от страха перед болью, но потерявший его от страха перед болью других.
  - Я хоть говорить-то смогу? - губа еле шевелилась.
  - Тебя заткнешь, как же... Я даже не знаю, кто лучше находит болевые точки ты или старший, - я поморщился.
  - А почему лечишь?
  - Потому что дурак, - ответил за него Валерка. - Лекарь, тебе три дня в выгребной яме свою задницу морозить по ночам не надоело за бесплатно оказанную помощь?
  - Моя задница. По крайней мере, я её никому не подставляю, - так же спокойно ответил Диамин.
  - Это намек? - какое-то время Диамин и Валерка сверлили друг друга взглядами.
  - Завязываем истерику. Берем этих двоих и в лагерь. - приказал Валерка.
  Диамин кивнул, соглашаясь. Он и Валерка подхватили Влада под руки и в буквальном смысле потащили сквозь непроглядные кусты к поляне. Влад даже не сопротивлялся. Видимо уже потерял сознание. Алекс с намеком посмотрел на меня.
  - Бить будешь?
  Эмпат отрицательно помотал головой. Я встал, опираясь плечом о дерево. Все-таки неудобно делать вид, что руки связаны. Хельга просто накинула веревку, как обычно. И потащился к поляне, старательно огибая заросли и перепрыгивая через кусты.
  - Так что там случилось? – то, что там что-то именно случилось не оставляло сомнений. Лагерь начали ставить как-то вдруг и до заката. Привязали нас с недооборотнем слишком далеко. Достаточно далеко, чтобы даже не слышать, что происходит в лагере.
  - Киря... - я сбился с шага. Видимо Алекс решил отплатить за эмпата. Мда. Давно меня так не называли. В последний раз месяцев семь назад до прихода Славки. И называли меня так друзья. Они у меня еще тогда были. Или их иллюзия. Или вообще стадо баранов. Я не ответил, но Алекс снова позвал, и в его голосе насмешки не было - Киря... Что там? За границей?
  Я обернулся. На лице тоже отсутствовали признаки тупой шутки.
  'За границей?' - зацепилась за мысль Алика.
  Я развернулся и, не обращая внимания на буйную растительность, поторопился к поляне, прокладывая дорогу сквозь кусты.
   
  Это было что-то бесформенное. Пятно тумана, начинающееся в одном месте и резко обрывающееся в другом. Его можно было обойти, но со всех сторон одно и то же серое пятно. Оно затягивало, засасывало все мысли из головы. Осталось только одно слово...
   'Граница', - Алика как выдохнула.
  'До неё еще, как минимум, сутки топать', - это была уже моя мысль. Карты вроде точные.
  'Кирилл, а как ты себе представляешь границу? - вдруг поинтересовалась Алика - чертой на земле, за которой ничего нет?' - Я усмехнулся. Это именно то, что я себе представлял - 'Граница - искусственный разрыв пространства, ничего удивительного, что происходят вот такие аномалии вблизи'
  'И что там? За ней?' - вопрос канул в неизвестность.
  -Это и есть граница? - Это уже Славка Владу. Просто я немного завис от такого зрелища на краю поляны. И меня еще не подхватили и не поставили пред светлы очи смертника.
  Влад не ответил, он смотрел, уставившись в этот туман и по его лицу нельзя было прочитать ни одной эмоции.
  - И что же ты молчишь? Может тебе помочь? - злорадно проговорил Славка. Влад молчал, а на лице смертника промелькнуло сначала раздражение, затем недоумение, а потом его лицо озарила догадка. Он достал из штанины одну из своих любимых игрушек - длинную узкую десятисантиметровую иглу и медленно ввел её в плечо Влада, с любопытством наблюдая за реакцией. Никакой реакции не было. Влад все так же тяжело дышал, все так же смотрел в это серое пятно и ничего не чувствовал. - Лекарь долбанный. Диамин. мать твою, какого хрена?
  Лекарь побледнел и не только он.
  - Не надо, - тихо прошептал Лекарь. Так же тихо он говорил это, когда меня пытался защищать.
  - Я тут тренирую молодняк. Стараюсь, чтобы он образумился, а ты мне гнида его обезболиваешь?
   
  По ушам резанули три разных женских крика. Руки Лекаря потянулись к ушам, пытаясь закрыть их от воплей ужаса. Нет, ему самому было не больно. Во всяком случае, это была не физическая боль.
  - Валерк,а - приказал смертник, как что-то обычное.
  Валерка без лишних слов схватил Диамина сзади за руки, не давая закрыть уши, но тот все-таки упал на колени. В глазах появилась влага.
  - Не надо. Пожалуйста. Не надо.
  Но все его крики тонули в воплях боли и ужаса, в мольбе о пощаде.
  'Кирилл', - я очнулся, - 'сделай что-нибудь'
  Это не заняло много времени. Да и остальным было не до меня. Так что я подошел к смертнику незамеченным. Убить? На секунду я на серьезе обдумывал эту мысль. Убить сейчас и всем будет легче. Легче. А руки и ноги будто наливались свинцом.
  'Рано', - вот от этой мысли Алики стало действительно легче.
  'Не сейчас', - согласился я, оттягивая неизбежное. - 'И не так', - мы оба с облегчением вздохнули.
  Смертник все-таки заметил меня и обернулся, вздрогнув от неожиданности. Ну, нельзя же так увлекаться. В самом деле.
  - Да, - сказал я улыбаясь.
  - Что да? - не понял он.
  - Да. Это граница. Вернее, её начало.
  И как-то вдруг все стихло. Криков больше не было...
   
   
   
  Алика
   
  Очень мало времени. Минута, две. Главное, ни о чем не думать.
  'Малыш, ты меня напрягаешь'.
  'Не отвлекайся. Славка скоро разозлится'
  Первая реакция всегда недоумение. Вторая - злость из-за бессилия. Против реальности не попрешь. Потом... Как же мало времени.
  'И сколько всего таких реакций? К чему готовиться, общаясь с садистом-маньяком?'
  'Нам с тобой хватит трех'.
  Я шла мимо неустановленных палаток, разбросанных кучками вещей, мельтешащих людей, стараясь с одной стороны не привлекать к себе внимание, а с другой найти в этих палатках Семку. Лагерь поставили недавно. Надо было приблизиться поближе к группе Кирилла и, при этом, чтобы наши группы друг друга не засекли. Но, тем не менее, четыре часа отставания это не достаточно близко, чтобы...
  - Алика? - я смотрела на Яна, которого чуть не сбила с ног, будто первый раз увидела.
  - Где Семен?
  - Его за водой послали.
  - Где? - Ян поежился от моего ледяного голоса.
  - Аль, все в порядке? - это уже Мишка за спиной. От него можно было не скрывать перепады моего настроения, все равно заметит. Я не ответила, смотрела на Яна, который сжимался все сильнее в комочек.
  - 30 градусов к востоку есть речка. Полчаса ходьбы.
  - Какая речка? - не понял Миха, - здесь источник.
  - За дедовщину ответишь, - тихо произнесла я свой приговор. Пускай учится быть старшим. Ему пригодиться теперь...
  Лес встретил меня эхом. Вот, что значит искусственный мир. В четырех часах отсюда заросли, а здесь стройные сосны тянуться к небу.
  А Славка уже вовсю развлекался.
  'Так, какая, говоришь, третья стадия? Может, я его все-таки сейчас убью'
  'Не сможешь', - мысль просочилась. Я прокусила губу, чтобы не завыть от сожаления.
  'А вот отсюда поподробнее'
  Но его уже скручивали бывшие друзья и товарищи.
  'Не сможешь', - повторила я - 'Не сможешь убить Лекаря, Алекса, Хельгу...'
  Кирилл скрипел зубами и вырывался. А я взяла огромную дубину и шарахнула по дереву. Эхо рассредоточило звук и сигнал СОС посылать бесполезно. Чертово эхо. Но тут искра промелькнула, убивая за моей спиной какую-то зубастую тварь. Она как раз нацелилась на невнимательную жертву. Я сглотнула и обернулась. Семен смотрел на меня неодобрительно, но упрекать не стал.
  - Ты не пошел за водой? - обрадовалась я. Сема пожал плечами, мол 'А зачем?'
  - А шутники твои где?
  Сема качнул головой в направлении предполагаемой речки. Он вообще предпочитал общаться жестами и все еще притворялся дурачком. Перед другими. На самом деле, этому парнишке и объяснять ничего не надо было, ему и так все было понятно.
  - Дай мне десять минут.
  Семен нахмурил брови, а потом кивнул. Я быстро села в позу лотоса, облокотившись на одну из сосен, закрыла глаза и нырнула в тело Кирилла. Как раз вовремя.
  - Поэтому, милые мои друзья, вы у меня будете первопроходцами,- Славка улыбнулся, довольный своей идеей. Третья стадия - месть. Бессмысленная и глупая месть. Кому угодно, лишь бы им было хуже.
  - Нет, - сорвалось с губ Кирилла.
  - Да, - ответили мы со Славой.
  'Вали из моего тела', - прорычал Кирилл.
  'Если попытаешься вытеснить насильно, убьешь', - злорадно прошипела я.
  'Алика, пожалуйста, прошу, Малыш. Граница засосет тебя вместе со мной.'
  'Я этого и хочу'
  'Людям иногда приходиться расставаться. Ты привыкнешь жить без меня. Уходи'.
  'Неа. Это не мой случай. Я больше не хочу сходить с ума'.
  'Боже. Я ведь немного прошу. Просто живи. Дуррра'
   Кирилл попытался вырваться, но поздно. Его втолкнули в туман. Пятно. Оно было маленьким. Совсем маленьким, но почему-то, его невозможно было пройти поперек. Туман всосал нас. Где-то еще были слышны глумливые крики, провожающие в дальнюю дорогу Влада. Но почему-то и до них дойти не получалось. А потом крики стихли.
  'Кирилл'.
  'Что?' - он все еще злился.
  'Так как насчет того, чтобы я жила?'
  'Это все, о чем я сейчас мечтаю'.
  'Ты знаешь, когда сердце останавливается, человек перестает дышать. Но его можно еще реанимировать. Только вот через десять минут мозг без кислорода умирает'.
  'И?' - напрягся Кирилл.
  'Сердце остановилось,' - неуверенно ответила я. - 'У тебя есть десять минут, чтобы вытащить нас отсюда'.
   
   
   
   
  Кирилл
   
  От кончиков пальцев, боль по нервной системе поднялась к сердцу. Легкие сжались, не давая сделать ни одного вдоха. Кровь начала сгущаться в умирающих клетках. Стоп. Боль не моя - напомнил я себе. Не моя. Вбивал я себе в голову, оставляя связь с телом Алики по ту сторону границы. Усилием воли погнал кровь по жилам, поднимая адреналин. Сердце выдержит. И, наконец, смог сделать вдох. Все. Алика замерла на краю сознания испуганным комочком.
  'Дуррра', - прорычал я
  'Лучше так'.
  'Как так? Бесплотной тенью? Теряя личность изо дня в день?'
  'Я больше не хочу сходить с ума, Кирилл. Каждый день думать, был ли ты в моей жизни или это глюк. Нет', - совсем тихая, но упрямая мысль, а я вспомнил её пустые ничего, не видящие глаза, тогда в больнице и содрогнулся.
   'Тише, Малыш', - я вдруг как-то успокоился, поругаться можно будет и потом, - 'у нас есть еще девять минут. Нужно чудо - будет тебе чудо. Где мы? По идее мы должны были сдохнуть здесь. Но раз наши мучения еще не прервались, то где? Другое измерение?'
   Я огляделся. Пейзаж не изменился. Все та же поляна, окруженная густыми кустами, деревьями и туманом. Туман играл зрением, то мешая видеть дальше собственного носа, то открывая ближайшие деревья или кусты или их иллюзию. Туман был влажным, оседал росой на коже, деревьях и земле, впитавшей влагу настолько, что земля оседала под моими ботинками. Даже вдыхать его было тяжело. Лишь одного здесь не было, не было моей группы.
  'Нет. Мы никуда не переместились. По определению, не можем'
  'Тогда где?'
  'Есть вариант, что данное измерение нас не отпустило'.
  'Вариант?'
  Выяснение обстановки не мешало делать мало-мальски полезное оружие. Ветка на ближайшем дереве подходила для этого как нельзя лучше. Прямая, гибкая, без лишней растительности. Не бог весть что, но лучше, чем ничего. Сырая ветка, как назло, гнулась, не ломалась. Казалось, что в окружающей тишине мои тщетные попытки производили эффект, сравнимый с грохотом в абсолютно пустой комнате. Осталось только указатель нарисовать. Мол, я здесь. Нечисть, беги сюда. И она не заставила себя долго ждать. Я сначала не понял, что это. Лишь когда оторвался от этой долбаной ветки, услышал этот глухой протяжный вой. Он шел будто издалека, но, так как туман гасил звуки, нам, скорее всего, нужно было вскоре ожидать гостей.
  'Он все-таки обернулся', - выдохнул я
  'Он держался, сколько мог'
  Я фыркнул и начал с остервенением ломать эту сволочную ветку, вызывая еще больше шума. Ну, это ничего. Судя по обстановке, наша тишина наполняется все новыми звуками. После продолжительного воя из тумана раздалось какое-то хлюпание. Палка треснула. Удачно. С одной стороны получилась острая зазубрина. Я немного покрутил свое орудие, привыкая к отсутствию баланса. И пошел в противоположном направлении от оборотня. Не время сейчас спарринги устраивать, выбираться надо.
  'Восемь минут. Так почему, ты говоришь, мир нас не отпустил?'
  'Мир искусственный. Все рассчитано и запрограммировано. Поэтому, случайности исключаются'
  'Твою мать', - вырвалось у меня, когда я опять оказался лицом к поляне. Это случилось незаметно. Просто туман сгустился, пару шагов, и вот я вновь спиной к деревьям. Сначала не поверил своим глазам, а потом попытался нырнуть в окружающий поляну лес еще раз. И еще.
  'Хватит Кирилл', - остановила меня Алика, - 'лес, похоже, является точкой возврата. Лишь проекция настоящего мира. Это и есть та несчастная граница. Не пустит назад', - а потом нырнула в свои размышления, непонятные простым смертным, - 'ограниченное подпространство. Интересно'
  'Интересно', - на автомате повторил я, снова остановившись по направлению к центру поляны и наблюдая за игрой тумана. В белой пелене промелькнул силуэт зверя. Огромного зверя. Инстинкт самосохранения тянул бежать, а разум уточнял... Куда?
  'Влад. Влад. Влад. Что ж я не позволил им убить тебя?' - Особо горько было из-за того, что слова Алики о том, что платить будем оба, в конечном итоге оказались вещими. Я замер, не двигаясь, лишь наблюдая, как черная силуэт всплывает то в одном месте, то в другом. Оборотень принюхивался, не торопясь обходил нас. Не заметил или не счел нас съедобными? А может эти хлюпающие звуки, как будто кто-то ходит по болоту перебежками, ему портят аппетит? - 'Семь минут. Алика, время'
  'Это ловушка, Кирилл. Ловушка для отступников. Все просто. Зачем вообще создавать границу в искусственном мире? Легче создать целостную реальность в малом объеме без всяких заморочек, рискуя создать дисбаланс и саморазрушение измерения. Хотя саморазрушение, в конечном итоге, и выгодно. Тем не менее, организация дает шанс сбежать. Вернее, видимость такого шанса.'
  'Но зачем подпространство? Вытеснение из измерения эквивалентно смерти. Вот тебе легкий отбор зерен от плевел'
  'Проводники. Кирилл, Волков не лгал. Я не знаю, зачем этому древнему медику-садисту это было нужно, но он точно не лгал. Проводники необученные, как мы с тобой, действующие только на инстинктах... Смертельная опасность при переходе и все. Они и не поймут, что произошло, как окажутся в другом измерении. Это слишком рискованно, даже если шанс попасть в нормальный мир один к десяти. А так, опасность по минимуму. Инстинкт не включается. Человек просто попадает в подпространство, где его планомерно убивают'.
  'Как убивают?'
  'Это должно быть что-нибудь естественное и неживое. Живое в данном подпространстве скоро станет мертвым из-за отсутствия пищи'.
  'Естественное и неживое? Кирпич с неба?'
  'Не язви'.
  'Алика. А как ты думаешь, зомби это достаточно естественно?'
  Сказал я это потому, что увидел человеческую фигуру, и очень надеялся, что это все-таки Влад обернулся и решил нас не есть. Но глупо врать себе. Невозможно спутать плавную походку оборотня с этими дерганными перебежками. Тем более, силуэтов стало больше, и некоторые даже можно было разглядеть. Трупы. Уж я не знаю, как эти долбанутые на голову ученные подняли эти трупы, но этого материала у них было навалом. Даже не буду задумываться откуда.
  'Я не права. Они питаются. Их питает туман'.
  Действительно, сине-серые ошметки кожи были влажными. Зомби раскачивались, а затем по инерции тело передвигались в мою сторону, производя при этом этот раздражающий хлюпающий звук. И он становился все громче.
  'Ты уверена, что они хотят нас убить? Если подумать, ну зачем трупам нас убивать?'
  'Это не смешно. Это совсем не смешно', - промелькнуло в мозгу.
  'Ты не в курсе случаем, как их успокаивать? Глыба нам еще не рассказывал, может Малика поделилась?'
  'Тупой юмор. Дыши глубже. Это пройдет'.
  Пять минут. Первый зомби захрипел, когда моя палка острым концом прошла сквозь его горло. Плоть оказалась такой мягкой, что я не рассчитав силы подался немного вперед, чуть не упав в лапы еще шевелящего монстра. Из горло прям на меня брызнула какая-то темно бордовая жидкость. Проворачиваю палку и голова зомби отлетает в сторону, а остальная часть тела пропадает где-то в тумане, покрывающем землю.
  - Ну что падаль, кто следующий?
  Сколько я бы смог так продержаться? Глыба нас хорошо дрессировал. А с таким несерьезным противником, который прет на тебя медленно и со вкусом, не обращая внимания на такие мелочи, как защита и уклонение от удара. Сколько? Еще пять или шесть трупов, а потом меня кто-то схватил за ногу. Глыба - хороший тренер. Очень хороший. Он учит выживать и побеждать, развивая силу и дух воина, но вот его сестра... Тело само подчиняясь инстинкту изогнулось в полете, растягивая правый бок. Рука оперлась на чью-то тушку, ползающую по земле, позволив ноге выскочить из захвата. Сестра Голыбина развивала гибкость, учила проходить там, где воин сдохнет. Кувырок и я снова на двух ногах и без оружия. Отвлекся на боль в боку от резкого растяжения, (все-таки сработал прием Алики, а мое тело не так активно практиковало такое) и сделал ошибку. Следующий труп навалился на меня всем телом, стискивая в жестком захвате. Пока один, но минута промедления и мне уже не выбраться. Болевых точек на трупах нет. Пытаясь выбраться исключительно за счет силы, отсчитываю секунды до того момента, когда сзади подойдет еще один. Но звериный рык и жидкость, летящая на меня, говорят о том, что я все еще живой.
  'Влад. Мать твою, никогда не думал, что буду так тебе рад'
  Протискиваю руку и хватаюсь за ключицу. Пусть трупу не больно, но вырванная кость не дает рукам сжиматься с той же силой. Я выбрался из захвата и вогнал выдранную кость в голову следующего трупа. Еще один... За спину можно быть спокойным, а вот впереди...
  'Три минуты, - тихо проговорила Алика, - нам все еще нужно чудо'
  'Чудо', - эхом отозвался я, - 'А если...'
  'Нет, - как-то не уверенно проговорила Алика, - таких совпадений не бывает'
  'Не бывает, - согласился я, но все же продолжил, - так что нужно, чтобы заставить работать инстинкт проводника?'
  Безоружный и измазанный в крови этой падали, я уже не разрубал, я отбрасывал назад нападавших, которых становилось все больше и больше. Если действовать, то действовать сейчас, как раз точка возврата достаточно близко. Отбросил как можно дальше окружившие меня трупы и повернулся. Две минуты. Мне повезло. Влад в этот момент не был оборотнем, но и полностью человеком тоже. Уши улавливают любой шорох, вертикальные зрачки отслеживают любое движение. За неимением другого оружия, он раздирал мертвую плоть своими длинными когтями. И он ожидал нападения откуда угодно, но не со спины. Схватить за шею и придавить, не давая дергаться, не давая вздохнуть. Как цепляющийся, чтобы не упасть, кошак, Влад провел своими когтями четыре борозды на моем плече. Много времени не нужно было. Организм в боевом состоянии поглощал кислород, как бешенный, особенно если нажать вот здесь. Когти начали исчезать...
  'Пора', - тихо сказала Алика
  'Рано'
  Уши пришли в норму, глаза закатились.
  'Сейчас, Кирилл. А то вступим в ряды зомби'
  Одна минута. Еще один последний рывок. Всего-то три шага к деревьям. Точке возврата...
  Мы выпали на залитую солнцем поляну в центр лагеря. Нас окружили люди. Живые. Я отпустил Влада, который как сумасшедший вбирал в себя воздух. Да меня и самого колбасило. Разряд. Еще разряд. Электричество прошло сквозь все мое тело, останавливая мое сердце и заставляя биться наше в едином ритме.
  'Сема справился', - вздохнула Алика уже своими легкими.
  'Хорошо', - а в голове какая-то пустота и легкость.
  'Спасибо'.
  'За что?'
  'За чудо'.
   
  Влад
   
   Она тут уже часа три. Выжидает. Тварь. Маленькие глазки сверлят меня, выбирая место первого укуса. Сам виноват. Не придал значения. Она маленькая. Очень. Неуверенно принюхиваясь, подрагивая тоненькими передними лапками, мучилась между желанием убежать и инстинктом жертвы. Только вот яркого окраса у жертв не бывает. Осознал это только, когда тварь пометила меня запахом. Горько усмехнулся. Дожил до того, что всякая шавка на меня охотиться будет. Да, ослабел я за последние дни. Несмотря на то, что большая сила восстановилась благодаря обороту, все равно дохляк. Наверное, тварь посчитала меня больной особью. На мое посланное предупреждение прижалась к земле, ожидая нападения. Но хищник не напал. Хищник не мог напасть. У меня связаны руки. Тварь подняла длинное ухо. Потом голову. Оглянулась. Во мне она хищника не видела. Я еще раз припугнул, вложив как можно больше звериной агрессии. Но тварь лишь недоуменно похлопала глазами, не понимая, откуда тянет этим полу-горьким ароматом угрозы.
  - Пошла вон, - прошипел я.
  Тварь не двинулась, хотя адреналин в её крови поднялся. Сердце застучало, как бешеное, но голод, жуткий тянущий голод.... Тварь в последний раз оглянулась по сторонам, выискивая невидимого ей хищника, и снова посмотрела на меня. Она приняла решенье. На какое-то мгновенье я подумал, что выбора у меня не осталось... Что моя судьба перевоплотиться и подохнуть зверем... Что эта тварь сейчас нападет, стараясь откусить побольше и смыться.. Что мир вокруг меня становиться черно-белым... Еще бы чуть-чуть, но хруст костей привел меня в порядок. Мир снова стал цветным.
  - Вот же кролик, мать твою. Вот же зверек. Ты только посмотри. У него клыки длинной с мой палец - Кирилл? Да. Кажется, так его называли. Он держал тварь с переломанным хребтом за уши и с любопытством осматривал её челюсти. В другой его руке, обмотанной веревкой на три витка, был нож. Третий раз. Уже третий раз.
  - Ты... перерезал... - пересохшее горло не давало двигаться губам, которые и так забыли, как произносятся звуки.
  - Что? - оглянулся на меня свободный пленник - А это? Нет. Зачем? - Кирилл пожал плечами и снова начал разглядывать кролика. Действительно веревки были целыми.
  Я нахмурился. Было тяжело говорить. Снова тяжело. Уже не говорил несколько дней. Пять или шесть... Почему не говорил? Просто мне стало все равно. С отцом было не так, с ним было проще. Тогда была цель, тогда была жажда свободы и не важно, какой ценой. А теперь... Теперь цена имеет значение. Даже смешно. Человек, которого я столько пытался не убивать, умер ради меня. Ради зверя. Отец, я больше не хочу платить такую цену. Даже тогда, когда эти ублюдки избили меня почти до смерти, мне было все равно. Кирилл тогда остановил их. Это был первый раз. Потом была граница. Отец рассказывал про неё. Он говорил, что там за туманом спрятана смерть. Он оказался прав. Даже когда меня выталкивали в этот туман, я цеплялся когтями, корябая и ломая чужие кости, но не обернулся. Лишь в пределах границы на мгновенье потерял контроль. Граница разбудила меня. Заставила вспомнить. Заставила принять себя таким, какой я есть. Заставила, нет, не желать жизни, но и смерти не желать. Хотя было поздно. Оборот, конечно, восстановил тело, но силы были на исходе. Я дрался из последних сил. Я дрался, чтобы умереть. Нет выхода из-за той стороны. Кирилл дрался хорошо, несмотря на то, что не был оборотнем. Сила, энергия, гибкость. И тень, повторяющая его очертания. В нем было все. Хороший тыл. Только вот... Сначала я подумал, что он убивает меня, но он меня вытащил. Как? Зачем? Это был второй раз. И вот теперь... Эта тварь. Третий раз.
  - Веревки.... Не связаны - заставил я себя говорить. Люди любят, когда говорят, вспомнил я слова отца.
  - Хельга никогда их не связывает, - он наконец отстал от кролика и присел, облокотившись на свое дерево.
  - Бежать...
  - Беги.
  И с этими словами мимо меня мелькнуло лезвие. Сильный и смертельно опасный бросок. Нож воткнулся в дерево рядом с моими запястьями. Я бы мог легко разрезать веревки, схватить нож и быть свободным. Вот только чтобы быть свободным, нужно остаться живым.
  - С тобой... бежать.
  - Извини, - Кирилл развел свободными от веревок руками. Он вообще вел себя будто на пикнике. - Мне придется остаться со своими людьми. Я их старший. Я несу за них ответственность.
  - Славка их старший. Он ведет их.
  - Но ведь ты знаешь, куда он их ведет, - вся его непосредственность куда-то делась, он внимательно посмотрел на меня, - знал еще до того, как попал туда. Даже до того, как увидел туман. Ты знал.
  Я не стал отвечать. Впрочем, отрицать тоже не стал. Я молчал. Кирилл подошел и выдернул нож.
  - Раз ты не собираешься воспользоваться, я пожалуй заберу. А то мало ли, вдруг гости придут.
  - Мне придется тебя убить, - странно, раньше я говорил не так. Раньше я говорил, что просто убью и хотел этого. Теперь нет. Отец, зачем ты пытался сделать из меня человека? И зверем не могу быть и человек из меня не очень. Кирилл пожал плечами.
  - Сначала меня, потом всю группу, потом следующую. Зачем?
  - Тебя.... Ты видел. Меня видел. Остальные нет.
  - Ты тоже видел.
  - Тень, - выдохнул я, вспомнив, очертания Кирилла за гранью. Когда мир вокруг черно-белый легко разглядеть такую. Она была там, несмотря на отсутствия солнца и туман. Она дралась рядом с ним, в нем.
  - Она красивая, правда? - какая-то мечтательная улыбка скользнула по его губам.
  Пожал плечами, не зная, что ответить.
  - Если ты останешься жить, то ты все расскажешь... комиссии..
  - Если я останусь жить, то, возможно, комиссия, узнает, что моя группа спасла человека, последнего из группы В. Волкова, кто остался в живых.
  - Откуда ты знаешь, из какой я группы?
  Кирилл вздохнул.
  - Я много чего знаю.
  - А если я умру, то будет лишь неизвестно откуда появившийся чужак. Комиссии будет легко подвести тебя под легенды, витающие от группы к группе, связать тебя с такими, как ты.
  Я вздрогнул.
  - Таких, как я больше нет.
  - А кто же недавно кричал 'Оборотни! Берегитесь, оборотни!'
  Я отвернулся, не желая больше говорить. Да и не мог. В голове было лишь одно. Их больше нет. Таких, как я. Их всех убили. 'Братьев', как говорил отец. Хорошо, что он не узнает... Ничего больше не узнает...
   
   
  Кирилл
   
  'Как ты думаешь, как это будет?'
  'Не знаю, Кирилл. Не знаю'.
  'Я хорошо подготовился, малыш. Ты не находишь?'
  'Нельзя быть готовым к такому'.
  Я сжал нож, отданный Хельгой, и спрятал его под брюки. Там были небольшие ножны, около голени. Проверил, легко ли достать. Потянулся, разминая затекшие мышцы.
  - Ждешь? Чего?... - раздалось с боку полушепотом с переливами. Я повернулся к Владу.
  - Тебе нужно потренироваться говорить.
  - А тебе... убивать.
  - Тихо сегодня, правда? - не стал я злиться на оборотня.
  - Чего ты ждешь? - Влад спросил на одном выдохе. Урчания почти не слышно.
  - Уже лучше, - сказал я, а сам посмотрел в сторону зарослей, решая возвращаться к веревкам или это все-таки Хельга. Хельга. Только она так перемещается сквозь кусты, не задев ни одного листика.
  Влад внутренне напрягся.
  - Самка... - прошипел он с отвращением, видимо чуял её внутреннюю сущность.
  - И тебе привет, милашка, - ответила она, с горящими восхищением глазами рассматривая пленника. Плохой признак. Не поладили. Сколько раз я видел, как она строит такую мордашку перед тем, как сказать очередную гадость - Я вижу, ты хорошо устроился. Веревки не жмут?
  - А ты проверь... - кривая усмешка, открыла передние клыки. Человеческие клыки. Он был не дурак показывать своего зверя, но не достаточно контролировал подсознание. У Хельги же инстинктивно, я это знал, от этого волосы встали дыбом на загривке. Или должны были бы встать, если бы были, как у кошки. Но единственный признак, который она себе позволила это блеск в глазах.
  - Боюсь, ты не выдержишь... моей... хм... проверки, - она смаковала каждое слово на языке, подходя ко мне ближе и обвивая руками. Я придержал её руки, не пуская их дальше, и прервал на время пока еще 'холодную войну'.
  - Новости? - она оторвала взгляд от своей очередной жертвы и стала серьезной. Плохо. Очень плохо.
  - Он принял решение, - неторопливо проговорила она, отступая на шаг. Но я все еще держал её руки.
  - И?
  - Идти за грань, - и тут же зашипела, выдергивая руки. Выдернула и ударила кулаком по груди, - Больно, дурак. Итак ничего от ногтей не осталось.
  - Извини, - на автомате произнес я в никуда.
  Хельга растянула свои губы в подобии улыбки.
  - Ты такой милый, Кирилл. На дворе война, а ты извиняешься за ноготь. Мило.
  - Камень в мой огород? Ты думаешь, я еще за что-то должен принести свои извинения?
  -Твою мать, - она отбросила все свои маски, обнажая ядовитую злость. - Да он же всех, как стадо баранов, поведет к смерти.
  - Поведет, - я прикрываю глаза и тяну, как вампир, льну к Алиному теплу, ощущая её поддержку.
  Хельга посмотрела на меня дикими глазами.
  - Мы... Мы не пойдем, - она от растерянности даже причислила себя к группе, а не ко мне, как обычно, говоря 'они' об остальных.
  - Не пойдете? - усмехнулся я злобно и уже прокричал ей остальное - Пусть хоть один сначала скажет «НЕТ». Хоть один. - я сжал её волосы в своем кулаке, заставляя смотреть прямо мне в лицо. - Скажи нет, Хельга. Скажи ему нет, - она смотрела на меня глазами, расширенными от ужаса.
  Взрыв хохота привел нас в чувство.
  - Трусы... - столько презрения в голосе Влада. - Тупые твари. Ни один... не сказал?
  - Нет.
  - Уйдем.... - оборотень смотрел на меня испытующе, как будто искал во мне червоточину.
  - Нет.
  - Отпусти... Не моя война.
  - Нет, - я вздохнул и повернулся к оборотню. Моя червоточина проявилась там, где он не ожидал, - ты мне еще понадобишься.
  - Трупу? Сомневаюсь.
  - Не дрейфь. Доберемся мы еще до родных клеток.
  Оборотень вздрогнул.
  - Отпусти...
  Я похлопал его по плечу.
  - Кого мы обманываем, Влад? Я тебе не нужен. Во всяком случае, чтобы быть свободным. Развяжешься как-нибудь. Если захочешь.
  С этими словами я обернулся опять к Хельге.
  - Ты там поесть, случаем, не принесла?
  - Нет. Мы собираемся в дорогу, - как-то задумчиво сказала Хельга. -Надевай веревки. Сейчас сюда Лекарь с Эмпатом придут, - помолчала, а потом добавила, - а ведь и правда, никто не сказал...
  Приближение Диамина с Алексом мы услышали издалека. Заросли зашевелились, пропуская не маленькую тушку Лекаря. Я успел обмотать веревки на десять раз. Оба посмотрели на меня выжидающе, но я не ответил, ни на отчаяние в их глазах, ни на их ожидание. Пожелал доброго дня и пошел к поляне, не дожидаясь сопровождения. Все-таки им еще придется с оборотнем повозиться.
  'Это моя группа, Аль. Это остатки, окурки от моей группы, использованные и выброшенные в урну'.
  'Все идет как надо'.
  'Вот это - мой друг Олег. Вон тот, что слюни пускает, хороший парень, мать его. Был. Гений микрочастиц. Василиса-Василек-Вася. Хорошая девочка. Я с ней трахался. Да. Да. Ты заставляла меня со многими трахаться', - в сердце отразилась боль, но я как будто делил её на части, передавая ту долю, что не выдерживал, Алике.
  'Мстишь?' - не удержалась от мысли.
  'Да. А сейчас у неё шрамы по всему телу. Это не восстановиться. А вот Дьячок. Не помню настоящего имени. Да он и не говорил никогда. Между прочим, не последним боевиком был в потоке. А сейчас смотреть страшно. Вон еще парочка, которое составляла мое ночное алиби. Веселые девчонки, сейчас местные шлюхи. О, смотри. Помнишь Рената? Да, дядька уже совсем сдал. А ведь ему нет еще и тридцати. Это по сравнению с нами он дядька. Алика, почему? Почему я не понимаю?'
  В голове пустые мысли, а вокруг пустые глаза. Смотрят на меня. Ждут. Понимают. Поняли, окончательно поняли еще тогда, когда мы с Владом вывалились оттуда все израненные в чужой и своей крови. Но нет же. Все они думают, надеются, что придет волшебник и бесплатно убьет злого козла. Спасет мир. Зачем? Провожают взглядами. Но стоит лишь мне посмотреть на них, отводят глаза, делая вид, что собирают вещи в поход. Прячут в них обиду на меня. Почему на меня? Смертник руководит сборами и тоже поглядывает ухмыляясь. Не иду к нему. Его взгляд победы и превосходства и остальные взгляды разочарования и ужаса.
  'Я отобрал у вас надежду. И что теперь? Что вы будете делать теперь?'
  'Ждать. Они будут ждать, и мы будем ждать', - тихое от Алики.
  'А я выдержу?'
  Словно в ответ на мою невысказанную просьбу по телу прошел холод. Моя девочка быстро учится. Сковало только пальцы на ногах, но большего и не надо. Я не смогу сделать и шага, не потеряв равновесия. Меня сдерживало не физическое ограничение, меня сдерживал позор падения. Прикрыл глаза, чтобы не видеть. Не видеть, как стадо баранов отправляется на корм чужой непроходимой тупости. Сколько я так простоял? Не знаю. Достаточно, чтобы палатки и вещи были собраны. Мимо меня скользнул запах Хельги. Она тихим движением, как всегда незаметно укрылась за моей спиной и выдохнула мне на ухо.
  - Нет, - шепотом. Я усмехнулся.
  - Этого недостаточно.
  - Нет, - уже громче
  - Смертник тебя не услышит.
  - Нет, - крик отчаяния. Хельга за моей спиной вздрогнула, это не её крик. Я резко открыл глаза. Вася стояла у края границы с вещами, сопротивляясь уверенным рукам смертника. Тот тянул её за черту. Он бы мог легко заставить своей силой, но его забавлял сам процесс. Девочка ухитрилась извернуться и отползти на пару метров.
  - Так, мне это надоело, - поморщился смертник - Диамин, успокой эту дуру, бери свои вещи, и идите вместе с ней.
  - Нет, - тихое, но уверенное.
  - Я не понял. Бунт на корабле? - он оглядел застывшие фигуры вокруг. Заглянул за мою спину. Сжал кулаки так, что костяшки его пальцев побелели.
  - Хельга, подойди сюда.
  - Нет, - раздалось из-за моей спины отчетливо. По толпе будто пронесся вздох облегчения. Они, наконец, сделали свой выбор, даже зная, что, возможно, он приведет к боли и даже смерти, но, по крайней мере, в сопротивлении.
  - Твою мать. Твою мать.
  Это было не сложно. Провести по бедру Хельги. Холодный металл скользнул мне в руку. Я поднял пистолет. Смертник заметил. Боль. Раздирающая и дробящая боль сдавила меня прессом. Так, что я не мог пошевелить и пальцем. Но я держался, держался из последних сил, и знал что выдержу, потому что там, уже не так уж и далеко от этого места, моей девочке будет очень плохо без меня. Я выдержу. Потому, что это только боль. И ничего больше. Изогнутая от боли улыбка и выдавленные из горла слова.
  - Отпустишь, я выстрелю. Бейте его, ребята.
  Глаза смертника расширились от ужаса. Нерешительно, но к нему стали приближаться его бывшие рабы. Он только начал осознавать, что не может захватить всех. Я слишком сильный. Мое сознание нельзя сломать болью. Стоит её чуть ослабить, и он труп.
  Эмпат. Он первый врезал. Несмотря на слезы. Что это? Он снова позволил себе чувствовать? Вася кинулась на него с когтями. Олег... Ренат... Сколько их. Не видя себя. В безумной ярости. Они повалили его на пол. И начали бить ногами. Остервенело, вымещая всю ту боль, всю ту ненависть, весь тот стыд, накопленный за все это время. Толпа. Они снова превращались в толпу. Грянул выстрел, оглушая и приводя людей в чувство. Они расступилась, а на земле лежало тело с простреленным черепом. Стеклянные глаза трупа смотрели на меня.
  Молчание. Никто не проронил ни слова. Я опустил пистолет. Вернул его Хельге. Прошел мимо этой толпы. Они все еще опускали глаза, но только теперь они скрывали во взгляде не обиду, а вину. Все, кроме Влада. Он стоял, свободный от веревок, и наблюдал, как я удаляюсь в лес.
  - Кирилл!
  - Не сейчас, Хельга, ладно? Не сейчас.
  Я уходил все дальше в лес, ожидая с каждой минутой, с каждой секундой... Чего? Чего я ждал?
  'Это придет,- тихий шепот Али, - Дай себе время'
  Я все шел.
  'Не чувствую'.
  Шел, не разбирая дороги.
  'Ничего не чувствую. Я в первый раз убил человека и ничего не чувствую'.
  То ли ветка попалась мне под ноги, то ли ноги заплелись, я упал. В животе образовался комок и вырвался наружу. Меня стошнило. Потом облокотился на дерево и посмотрел на раскачивающееся надо мной небо. Осознание накатывало волнами.
  'Я убил человека'.
  Алика скользнула в мое тело, согревая теплом лед, появившийся в моей душе. Она ничего не говорила, не утешала, не жалела, она просто была рядом.
   
   
  Влад
   
  - Это больно? - я вздрогнул и обернулся. Кирилл вернулся. Быстро оправился, хотя по нему и не заметно. Только запах... Группа вообще решила, что это он на них психанул. Вот забегали, убрали труп, начали решать вдруг появившиеся бытовые вопросы, начали жить, - оборачиваться больнее, чем выкручивать себе руки? - пояснил он свой вопрос.
  Я посмотрел на следы от веревок на моих руках. Поморщился.
  - Я так и думал. Есть другая причина. Какая?
  Посмотрел на него, как на идиота.
  - Ты говори, говори. Тебе придется говорить, пока мы все будем благополучно добираться назад. Надеюсь благополучно.
  Я только фыркнул.
  - Обиделся?
  Мы помолчали. Я не хотел с ним говорить. А ему не хотелось идти и снова прикидываться веселым парнем. Он оттягивал момент.
  - Зачем... ты выстрелил?
  Кирилл очнулся от своих мыслей и посмотрел на меня.
  - А как ты думаешь, почему никто из них до сих пор его даже не попытаться убить?
  - Не смогли бы?
  - Неужели? А мне кажется, они с этим неплохо справлялись, пока я не помешал.
  - Боялись, что не смогут? - предположил я снова.
   - Когда ты хотел убить... Не в носу поковыряться, а когда тебя уже довели до желания убить, ты думал, сможешь или нет?
  - Я не человек, - пожал я плечами.
  - Люди иногда хотят убить, но никто не хочет быть убийцей, - пояснил он мне как... как 'не человеку'.
  - Рано или поздно...
  - Поздно... Пока это в моих силах, - перебил Кирилл, не дослушав. - Они не будут животными.
  Я сначала посмотрел на него, готовый вцепиться в горло за такие намеки, а потом мне стало смешно.
  - Мученик, блин... - из горла вместе со смехом вырвалось звериное урчание. Не скрывая зверя легче говорить. - Скажи лучше, что вина за то, что ты взял их грех на себя, сделает их послушными, как овцы. Ты всего лишь не дал им стать хищниками, а животными они как были, так и останутся.
  - Эта версия событий тоже не лишена очарования.
  Его лицо стало жестче. Похоже, пастырь уже подготовился, и был готов выйти к своим овцам, дабы вести их по извилистому пути. Да и псину свою натравил достаточно. Осталось только сделать первый шаг.
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   
   

   
Часть 7
   
   На глазах облаков,
   На руках усталых городов,
   На заре всех рассветов.
   Ну, зачем ты так далеко...
   
   Я скучал по ветрам,
   Я не знал, что для меня так мало тепла
   У огня своих берегов.
   Возвращайся!
   Ты слишком далеко...
   
   
   Не спеша, льется небо,
   И душа привычна к расстоянию.
   И ты, и я, ранние,
   Зачем так далеко?..
   Возвращайся!
   Ты слишком далеко...
   
   
   Дай своего тепла
   Обыкновенного,
   На губах снега талого -
   Мне так нужна Любовь!
   
   (Джанго)
   
   
   Алика
   
   Я сидела у костра, вглядываясь в желтое искрящееся пламя. Тепло. Спокойно. Впервые за несколько дней спокойно. Ветер, наполненный запахами, бродил по спящему лагерю, не тревожа сон моих людей.
   "Впереди река. Небольшая. Метров пять в ширину", - Кирилл также смотрел на огонь, где-то там, по ту сторону моих мыслей. Ему не надо было видеть карту, чтобы вспомнить мельчайшие подробности нашего пути. У него все хранилось в голове. "Не река, речушка. Можно перебраться. Выше по течению вообще будет мель. Мы доберемся туда завтра вечером"
   "Нет. Лучше моя группа перейдет реку утром, а то твой зверь почует чужих".
   "Пойдем по разные стороны реки?"
   "Так будет безопасней. Ты берешь на себя правую сторону, я левую"
   "Придется сделать крюк".
   "Придется. Но лучше всегда иметь под рукой пресную воду, да и в любой момент можно замести следы. Беспокоят меня местные звери", - я поежилась.
   "Оборотни?"
   "И они тоже".
   "Малыш, не парься. Не может же группа Влада быть настолько большой. Слишком редкий вид. Особей десять. Трех-четырех умертвил Сема во время нападения на его группу. Осталось всего пять-шесть. С ними мы справимся".
   "Да, конечно, ты прав", - согласилась я. Хотелось верить, что мы со всем справимся. Хотелось отбросить все эти мысли и нерешенные вопросы, что крутятся в голове. Хотелось просто жить: "Что у нас дальше?"
   "Дальше, через дней восемь пути, водопад. Это от него наша речка берет начало. У истока она бурная и шире на метр. Кроме него, от водопада отходит еще левый поток. Он метров восемь в ширину. Переходим левый поток и до телепорта рукой подать"
   "А вариант Б?" - спросила я, уловив его мысли про обходной путь. Над водопадом было что-то вроде моста, точно я не поняла.
   Кирилл поморщился
   "Я не хочу от тебя отдаляться на большое расстояние. В любой момент я смогу перейти реку и спасти, если надо".
   "И как ты потом это будешь объяснять, спасатель?"
   "Аль, не надо напрягать, а... Мне стольких нервов стоила твоя выходка, когда ты бросилась со мной по ту сторону границы. Я до сих пор не пойму, почему ты начала умирать".
   "Это был тот самый эффект презерватива, на который ты так ругался еще в вертолете по приезду. Если мы по разные стороны, то это просто притупляет связь между нами, а вот, если сознание перемещается, в данном случае мое сознание в твое тело..."
   "Аль, мне плевать, что это было. Главное, что теперь ты будешь рядом и никакого плана "Б" дальше трехчасовой пробежки от меня к тебе".
   "Есть, сэр", - отрапортавала я, не желая ссориться, но мысли понеслись вперед, - "а вдруг столкнемся?"
   "Сделаем так. Один-другой день смысла не имеют. Я пропущу вперед тебя на шесть-семь часов. Остальные группы не делали такой крюк, они шли напрямую и мало ли кто там протоптался впереди моей группы или после. Это вопросов у нашего куратора не вызовет. Я просто проконтролирую, чтобы ты прошла этот участок быстро и без потерь. Потерпим этот твой эффект презерватива полдня. Ничего с нами не случится. Я хочу быть уверен, что ты прошла".
   "Как ты объяснишь потерю времени?"
   Кирилл фыркнул.
   "Наша речушка у истока глубже и напор сильнее. Как раз потребуется три-четыре часа, чтобы пересечь его со всем грузом и не торопясь, основательно, еще пару часов посушиться, в последний раз пообедать. Получиться шесть часов отставания. Это твой путь лежит между реками, а мне что через мост подниматься, что через две реки с грузом часов десять понадобится".
   "А без груза?"
   "Я успею до тебя добраться за пару часов, но куратору об этом знать не обязательно".
   "А Голыбин? Он не дурак"
   "Он не дурак бросать необходимые припасы, когда путь еще не пройден до конца. Он не будет придираться. Все будет нормально".
   Я прикрыла глаза и от этого "все будет нормально" по телу растеклось тепло.
   "Ладно. Уговорил. Посмотрим".
   "Малыш", - вдруг усмехнулся Кирилл, - "я тебя не узнаю. Я готовился, как минимум, к трехдневным дебатам".
   "Я сама себя не узнаю. Или наоборот. Вот теперь узнаю", - я вдохнула полной грудью, свежий наполненный ароматами воздух, - "знаешь, Кирилл, здесь же все настоящее: солнце, звезды. Последние два года я видела их только в кабинете астрономии, да и те голографические проекции. А здесь трава зеленая. Я почти забыла, как она пахнет. Я забыла запах озона перед дождем. Даже здешние зубастики, они мне сейчас роднее и милее, потому что живые, настоящие. А я? Не стала ли я за эти два года искусственной?"
   "Не стала", - тихое эхо Кирилла.
   "И как ты это определил?"
   Я попыталась пошутить, только вот шутка получилась грустной.
   "Больно. Вот здесь. Внутри. Не стала. И мне не даешь"
   Я прикусила губу, но все-таки окунулась в это чувство. Окунулась до конца, чтобы понять, испытать себя. Правда осталась настоящей? Одна слеза покатилась по щеке.
   "Ты называл меня истеричкой, когда я рыдала по ночам в первые дни".
   "Я пытался отвлечь тебя, чтобы тебе не было так больно. Тогда лучше было злиться".
   "Дурак".
   "Дурак. Я знаю. Теперь знаю", - я почувствовала на щеке его тепло, будто бы кто-то провел по нему рукой, вытирая слезу. Поднесла свою. Пусто. Лишь слеза никуда не делась. Мокрой дорожкой стекла мне на руку. За ней потекла другая.
   "Я хочу увидеть тебя, Аль", - пронеслась мысль Кирилла. Сколько таких мыслей было похоронено за последний год под огромным могильным камнем. Поэтому я даже не обратила на неё внимание. - "Я хочу увидеть тебя сейчас", - повторил Кирилл, и в могильном камне появилась первая трещина. Эта мысль, а вместе с ней уверенность Кирилла, показались мне такими дикими, невозможными.
   "Нет", - не веря этой мысли произнесла я, - "нет", - и не соображая, что делаю плотно закрыла ладонями уши, будто бы тогда не услышу свое второе я, не почувствую иссушающей душу надежды, - "нет"
   "Да", - и быстро, не давая одуматься начал составлять план. - "Между нами всего два часа спокойного бега. По часу для каждого. К полночи я уже смогу прикоснуться к тебе, осушить твои слезы губами", - мы действительно оказались в этот вечер слишком близко, но никто не должен был заметить. В моей группе припасов хватало, на охоту идти не нужно, а группа Кирилла еще не отошла от шока для нормального функционирования.
   "Дай мне подумать. Хотя бы сутки".
   "Завтра ты будешь уже по ту сторону реки и мой оборотень, как ты его называешь, будет достаточно вменяем, чтобы задавать правильные вопросы о моих пробежках. Сегодня, Аля".
   И с каждым словом могильный камень осыпался крошкой, позволяя безумной надежде вырваться на волю.
   "Пожалуйста, прошу тебя, родная", - Кирилл замер, даже не дышал.
   Вдох-выдох и тоже задержать дыхание будто бы перед прыжком.
   "Хорошо".
   Последняя мысль, и он рванул. Я закрыла глаза, сдерживая себя и вслушиваясь в равномерный стук его сердца, набирающего скорость.
   Успокоилась. Открыла глаза. Лагерь уже спал. Никого нет, кроме часовых. Сдерживая себя из последних сил, готовая сорваться в бег в любую секунду, я поднялась и неслышно прошла мимо своей палатки. Две пары глаз, убедившись, что я в безопасности отвернулись, а еще одни не отпускали. К ним я и направилась.
   - Когда тебя сменят? - спросила я шепотом, придвинувшись почти вплотную, чтобы скрыть себя за деревом.
   - Я дождусь тебя, - раздался из темноты голос Семы.
   Я кивнула. Первый, бесшумный шаг вглубь леса. Еще один. И еще. И сорваться. Перестать себя сдерживать. Кинуться в его сторону, с таким же рвением, не чувствуя земли под ногами. Мое сердце от резкой нагрузки начинает бешено биться, но подчиняясь моей воле, постепенно успокаивается и бьется в унисон с сердцем Кирилла. Вот так, в одном ритме. Второй удар приходиться на легкие. Пару минут кажется, что легкие горят, в горле першит, а в мозг не поступает достаточно кислорода. Заставляю себя дышать в ритм. Два вдоха, два выдоха. С каждым шагом, с каждым толчком переработанный воздух выталкивается из легких, а со вздохом организм наполняется кислородом. Кирилл, заметив трудности, корректирует потоки. От свежего притока кислорода, мозг проясняется. Вовремя замечаю небольшой обрыв и сгруппировавшись, скатываюсь вниз, поднимаюсь на ноги, уклоняюсь от веток и бегу. Бегу дальше. Делаю движения мягче и точнее. Тренированное тело само находит правильные движения. Пройти сквозь заросли леса и не потревожить его покой. Тихо, незаметно, без лишнего шума. Движения становятся размеренными, бесшумными, правильными... Лес сам расступается передо мной. Я бегу... Главное не думать. Бежать. Не думать, что я увижу или не увижу. Столкнусь с реальностью или с пустотой моего извращенного воображения. Не думать.
   
   "Ты все еще сомневаешься, Малыш..."