Валаамским Рафаэлем иконописца нашего первостатейного, Алипия, один известный писатель назвал, Немирович -Данченко. Был он в иконописной и очень уж впечатлен остался. В то время знаменитый мастер наш еще послушником Алексеем значился, а послушание в иконописной проходил - там-то этот писатель его и увидел. А еще чуднОе прозвание ему юный Великий князь придумал Константин Константинович, (не зря же поэт!) - Фра АнжЕлико. Вроде прозвания разные, а смысл один - чистота и гармония!
А и не мудрено: Алексей был строен, скромен, тих и красив. Копна кудрей светлых по плечам, глаза голубые, детские... Когда в монастырь пришел, всего 24 ему было. Жить бы да жить, а он - в монастырь.Зачем?
Говорят, строгие родители( купцы рыбинские) не давали ему рисовать. А он не мог по другому - что-то было в душе, беспокоило...Видно, призвание. Когда Бог человека призывает, ничто его не остановит. Даже землетрясение, не то, что родители.
Вот он и прибыл на Валаам.
Сначала жил как трудник, то есть мог уйти в любое время. Но разве от Валаама уйдешь?Особенно, если ты художник и монах по призванию. Другого такого места не найти, не зря с Афоном сравнивают...Что Алексей видел до этого? Крутые берега Волги с храмами витиеватой ярославской архитектуры, дома каменные, богатые - купцы ведь живут!Сады рядом с домами, весной пышный цвет яблонь и черемухи, осенью рябина красная, как капли крови, на лазуритовом небе. Красиво, спору нет.А тут, на Валааме все другое:скалы гранитные,холодные, суровые. Но летом сквозь камень - анютины глазки. Мелкие, но веселенькие такие!Или желтенькие цветочки всю скалу на солнце облепят - это мох цветет.
Или земляника - душистая,сладкая...Другой раз целые поляны на гранитных склонах. И вокруг море глубокое, непостоянное. Конечно, Ладога - это озеро, но повадки у нее морские, шутить нельзя!Только что была гладкая волна, ласковая - переливалась то голубым,то розовым - и вот уже туча черная над горизонтом. А через час яростные потоки холодной стальной воды обрушиваются на скалы с бешенством, оставляя пену в расщелинах.Не дай Бог оказаться в лодке на Ладоге в это время! Доплывешь-не доплывешь, это как повезет.
А белая ночь на озере, когда штиль? - перламутр, да и только!Вода тихая в это время, как кроткий взгляд невинной девушки. Сияет...То ли небо свой свет озеру отдает, то ли наоборот - озеро из глубины своего сердца лучи к небу испускает. Одним словом, фантастика, мираж - сплошное прельщение ума и души.
Вот и прикипел Алексей к Валааму.Да и игумен оценил талант, сразу отправил на послушание в иконописную. А игумен Дамаскин суровый был. Из тверских крестьян. Однако, дружбу водил с самыми образованными людьми - историками, писателями, ботаниками-садоводами, художниками...Все для дела нужны: сады-вырастить, историю Валаама- написать, природу и монастырь - художественно отобразить...Но художников он как-то особенно привечал.Может и у самого в душе что-то такое было...Тонкость некая под непробиваемым панцирем.
Не зря же, умирая, написал братии :"я , грешный, необразованный человек - ( это он-то!А кто одну из лучших монастырских библиотек собрал, сады развел, храмы красивейшие построил?)- но я всегда любил Валаам и вас, братия..." А было дело - один монах на него с ножом бросался...
Но Алексея игумен, видимо, полюбил.Все предоставил - только твори.Не всем сразу удача такая. Многие на послушании - огород, трапезная, гостинница - долгие годы проводят. А тут, пожалуйста: пиши , сколько хочешь!Жаль только - не дожил игумен до лучшего творения Алексея, не увидел.
Сподобился валаамский Рафаэль Божией милости - доверили икону пресвятой Богородицы написать для трапезной церкви Успения. И он, конечно, весь в трепете- но готов!Подошел к делу со всем разумением. Постился, молился - это само собой. Но еще писал, когда братия в храме акафист Матушке пела.Общая молитва - это же сила!
А образ вышел на заглядение:в красном мафории, словно огнем объята, ступает Матушка по облаку и Богомладенца к себе прижимает.А сама - юная, взор кроткий, веки полуопущены - невинность и чистота, одним словом.И кожа беломраморная с нежнейшими розовыми пальчиками. Глаз не оторвать!-но и пялиться неловко...Честно образ написан, молитвенно.
Но не увидел игумен Дамаскин. Умер в тот же год. Да и до этого парализованный лежал. А мечтал построить новый собор, как епископ Игнатий, благочинный монастырей Санкт Петербургской епархии советовал! И деньги собрал...Кирпичи даже заготовил!Архитектор известный, профессор Щурупов уже и планчик составил: то ли собор Исакиевский, то ли храм апостола Петра в Риме...Шикарно было бы...Да не судьба!Но дела успел Дамаскин своему преемнику передать, отцу Ионафану.
Конечно, хитрый Дамаскин не зря Ионафана приемником выбрал. Тоже сильная личность!Но другая совсем.Это был человек дела - жил делом и ради дела.А в прежней-то жизни, не монашеской, рабочим подвизался на Балтийском заводе. Любил корабли и всякие механизмы. На Валааме завел судоремонтную мастерскую, водопровод провел, мог бы, наверное и электричество соорудить, если бы Господь побольше ему жизни отмерил...
Он и к художественной деятельности по деловому подходил: Художник?Иконописец? - пиши иконы. Их нынче много надо. Вон сколько скитов да часовен строится.
Да и собор новый тоже в памяти держал, но сразу приступить не решался.Уж больно проект столичный какой-то!Исакиевский собор остров Валаам не вместит.
Да еще и планировать на много лет вперед новый игумен был горазд. Рассуждал примерно так:собор-то мы построим, как подготовимся. Так надо же расписывать будет!Да и иконостасы нужны. Кому писать?Послушник Алексей, конечно, талант. Но один не справится.Нужно учеников ему дать. А как же он обучать их будет, ведь сам нигде не учился( так и в книге метрической записано)?Хорошо бы школу монастырскую организовать. Да не абы как, а с академическим подходом. Профессионально!
И отправил Алексея учиться в Петербург, в Императорскую Академию художеств.Звучит-то как - Императорская!Сам Великий князь Владимир Александрович ее президент.
Друг игумена Дамаскина, ректор Академии Федор Иванович Иордан поспособствовал,чтобы не затерялся тишайший послушник валаамский в учебном заведении.
А он и не затерялся!Успехи почти сразу проявились. На выставке в Академии художеств - раз и серебряная медаль!Федор Иванович самолично с гордостью в монастырь свидетельство отправил.
Но вот беда.Петербург, он искушает и испытывает человека.Силы много надо, чтобы ему противостоять.
И пошли у Алексея искушения одно за другим: то приедет с учебы в родной монастырь, а жить, как раньше уже трудно - художник ведь!Академический!А тут красота - хочется не послушания выполнять, а бежать с этюдником на берег ладожский...Да и напоролся на игумена. Тот осерчал, бездельником его обозвал.Алексей-то и обиделся...Петербург ой как гордыню взращивает!
Потом ,в Петербурге уже , сырой, промозглой зимой заболел.Да как заболел! Сам Константин Петрович Победоносцев, увидев его в Сергиевской пустыни в Стрельне, выдал резюме: возвращение на Валаам смерти подобно!Это резюме секретарь обер-прокурора Синода и отправил валаамскому игумену.
А Алексей еще и по родине затосковал.На ярославщину захотел.Там же зима настоящая - а не эта чахоточная слякоть.
И пошла переписка Духовной консистории с монастырем. Секретарь Победоносцева пишет: отпустите, ваше высокопреподобие, игумен Ионафан, послушника Алексея. Очень он болен!
А игумен - он же человек дела, без сантиментов всяких там: не могу, говорит,отпустить.
Мы Алексея выучили, дали ему двенадцать учеников ( как апостолов!), и должен он вместе с ними наш собор расписать.
И так целый год.Вернулся в итоге Алексей в монастырь. Иконы писать для собора, учеников учить. Мастер, талант необыкновенный!Профессионал!
Да что-то изменилось в нем.Незаметно вроде, да другой он стал.Как-то суше, обыденнее что ли?
И вот ведь какое дело! Игумен-то Ионафан удерживал Алексея ради росписи в новом соборе, да ради иконостаса - а сам ни того ни другого не увидел.
Собор он выстроил величественный, в небо взмывающий...Возвышается он со всех сторон, как к монастырю по Ладоге идешь.В тоже время не римская церковь какая-нибудь, а скорее византийская...и русская тоже. Архитектора для храма нашел, хоть и не знаменитого ( Силин Алексей Яковлевич), но настоящего, монастырского.Не зря же Дом трудолюбия для отца Иоанна Кронштадтского строил.
Но Господь всем свою меру отмерил: и Силин до конца свое детище не довел,умер отчего-то ( там еще и наветы всякие разные были, доносы из монастыря анонимные в Консисторию. Да ложь все!)
Вот и игумен Ионафан не дожил до освящения собора. Как-то зимой лошади с игуменом понесли, уронили коляску с его высокопреподобием в полынью. Отец Ионафан захворал, гнойник какой-то у него открылся и умер от заражения крови.
Так что расписывали храм уже при отце Гаврииле.И вот что интересно- этот игумен сам хотел художником стать.Бурную деятельность он вокруг валаамской школы живописной развел. Всех подключил: от профессора Шишкина до студента Бондаренко. Да к тому же в монастырь еще один мастер пришел. Аккурат, когда Алексей уходить собирался...Потом-то их одновременно к ангельскому чину причислили, и стали они один - Алипий, другой -Лука.
И по службе игумен того и другого продвигал равномерно: одного рукоположит, и другого тоже... Набедренником наградит или крестом наперсным - одинаково и Луку и Алипия.Но любил-то все-таки Луку! А Алипия, хоть тот и знаменит был на всю округу, редко вспоминал - видать запомнил ему, как бежать с Валаама хотел.
И так они - Лука и Алипий - бок о бок и существовали, монахов и послушников рисовать обучали. А к Луке сам игумен учиться пришел!
Лука с учениками собор расписывал, Алипий с учениками иконы писал. Но без помощи Алипия в росписях не обошлось.Создал он все-таки несколько шедевров. Один Спаситель на своде, в золотое небо взмывающий, чего стоит!Светом весь пронизан!
Так вот и завершили собор все вместе - игумен Гавриил тоже поучаствовал. В куполе херувимов изобразил, а над входной дверью образ Нерукотворенного Господа Иисуса Христа.
Но тут епископ Олонецкий затребовал к себе в семинарию Луку.Чтоб и семинаристы тоже недалеки от искусства были.Гавриил погоревал, но отпустил Луку.Не имел права держать...
Но горевал сильно.Алипия, однако, словно и не замечал...
Что уж говорить про художника, когда и икона его, чудная Богородица, в каком-то чулане оказалась.Если бы не женщина, больная ногами, которой образ этот во сне явился, чтобы указать ей путь излечения, так бы и забыли про икону-то!
Приехала эта женщина на Валаам, да стала искать Богородицу с младенцем во сне ей явленную. Так случайно и нашли,в какую-то холстину завернутую. В каморке, чуть ли не на складе стояла! Установили образ в церкви, женщина помолилась горячо , приложилась к нему - и ведь излечилась!А происходило все на глазах у Алипия. Женщина еще в пояс ему поклонилась, когда узнала, что он сей образ написал. После собственноручно пришлось ему списки делать, так эта икона стала важна.
Но на жизнь Алипия в монастыре это событие никак не повлияло, только работы прибавилось.
Иконы,иконы, росписи - бесконечный поток.Тот трепет, что как огонь в сердце горит- испытать уже не возможно было.Ну и призвал его к себе Господь в пятьдесят лет.
И смерть его удивительной оказалась...Помните, думали умрет от грудной болезни? Ничего подобного!-выжил и окреп.Но...сгорел!Это не метафора никакая, хотя символично очень. Тем более умер в день ангела своего, Алипия киевопечерского-первого русского иконописца.
В метрических книгах монастыря так и написано черным по белому: умер от ожега.
Словно душой сгорел...А игумен - тот молчок, нигде не проговорился, даже в личном дневнике ни слова.Хотя в ведомостях монастырских так записано: отпевали соборне, во главе с игуменом...
Погребли нашего первостатейного иконописца Алипия на братском кладбище, под липами. И надпись сделали скромную и тихую, как он сам был:" Иеромонах Алипий, скончался 17 августа 1901 года.Искусный иконописец и усердный труженик.Святии отцы и братия, не забудьте и меня, егда молитися." Господи, помяни его во Царствии Твоем...