Уделять внимание идеям прошлого, нет времени. Александр Михайлович был готов ко многим ситуациям своей жизни. Прошел через многое такое, что молодому Гамилю и не снилось. Приехав в бюро, АМ рассказал Тониану еще одну загадочную вещь:
– Я не понимаю, как он умудряется воплощать свои рукописи в жизнь? И почему они обязательно связаны с вами? И адресованы вам, Гамиль? – задал этот вопрос АМ нашему другу, прищурив глаза.
– Я бы сам хотел знать ответы на эти вопросы! Мне будет разреженно с ним побеседовать? – спросил Гамиль, перебирая некоторые бумажки из дела.
– Думаю, да! Но нельзя будет спрашивать то, о чем мы вас попросим. Вы это уяснили? – пригрозим АМ герою нашего произведения, – Но думаю, вам будет интересно поработать еще с кое-чем.
Перед ними открылась дверь в темную комнатушку, с прозрачным зеркалом, которое было обратной стороной и казалось обычным стеклом, но человек, сидящий по ту сторону, видел лишь свое отражение. АМ преподнес свой указательный палец губам, и прозвучало некое тихое пустое «тс». Они оба взглянули на сидящего там человека, тот спокойно сидел за столом и спокойно ковырял в носу. Взгляд его не вызывал какого-то удивления или угнетения, он был доволен тем, что находился там, в незнакомом месте при непонятных ему обстоятельствах. Гамиля удивило спокойствие того человека, а точнее глухой взгляд, осматривающий стол в поисках интересных надписей. Также он пытался увидеть его руки и глаза, но его взор был настолько бегающий, что эти попытки не были увенчаны успехом.
– Я думаю, вам будет интересно почитать, что мы обнаружили на всех трех жертвах? С одним произведением вы уже ознакомились, – прошептал АМ, – Мы его совсем недавно нашли. Если вы хотите, можете с ним беседовать сколько вам угодно, но советую ознакомиться с нашими находками, – продолжал АМ, показав на стол, идентичным тому, что стоял за стеной.
– Можно я приступлю?! Мне понадобиться мин 10-15 и потом пойду, побеседую с ним. На большее я не соглашался! – утвердил Гамиль, подойдя к АМ, пожал ему руку и похлопал левой рукой по плечу, – Можно меня оставить на данное время один на один с «бумажками»? – улыбаясь, прошептал он.
– Хорошо. Оставляю вас, – прикрыв глаза, ответил АМ, – но есть еще одно такое же преступление и оно произошло два часа назад.
– И вы его поймали сразу же? После произошедшего действа? – удивленно спросил Гамиль, – И я так полагаю, тот стих был найден у недавней жертвы?
– Да! – спокойно сказал АМ и начал закрывать дверь, удаляясь, – Приступайте к изучению рукописей, может вас это заинтересует…
Гамиль не мог понять слов написанных в том четверостишии, и как связать свою жизнь с незнакомцем, сидящим за стеклом. Иногда легко решать задачи, находясь на месте преступления или беседуя с очевидцами, но, не находясь вдалеке от всех происшествий. Он достал из кармана телефон и наушники, пока его настраивал на любимую волну радио, удобно разместился за столом, прямо напротив стекла, где сидел наш подозреваемый. Внимательно высматривая в его поведении какие-то уловки или странные вещи, он обратил свой взор на отсутствие на руках часов. Дать объяснение самому себе можно было бы спокойно, и не задумываться на том факте, но сделать малую пометку нужно. Тониана заинтересовал пакет с личными вещами. Там не было ничего интересного: мелочь, документы на имя Семена Григорьевича Страхова, спички, зажигалка и ключи с гильзами из под патронов. Эти вещи не заинтересовали бы его, если не запах пороха издаваемый от документов. Гамиль пристально начал просматривать паспорт подозреваемого, и действительно нашел песчинки пороха.
Александр Михайлович пошел к своему начальству, что было этажом выше. Его коварству не было предела. Не знаю, к чему это было сейчас сказано, но любое пророненное слово имеет свою значимость. АМ в своем прошлом побывал в самых ужасных местах, о которых в истории государства остаются интересные отпечатки и следы. Пережить несколько боевых стычек и не поймать пулю – это была его визитная карта, но ее он оставлял лишь своему верному хозяину – бюро, а точнее сказать – родине. Таких людей говорят можно сосчитать по пальцам, но все любят «свой родной дом» и гордятся всегда своими корнями. Александру Михайловичу всегда приходилось отстаивать интересы своей родины в разных уголках мира, поэтому его преданность самому себе была хорошо развита. А если веришь в себя, то веришь в свои возможности.
Узкие коридоры просто поражали воображение любого человека, который попадал сюда, а если быть более серьезными – они должны угнетать личность и дух подозреваемого, дабы выдать всю истинную сущность проблемы и в случае виновности – верные показания. Единственным освещением являлись обычные лампы дневного освещения. Свет, доходящий из окон, был где-то там, вдалеке коридора, и то, в том месте где окна выходили к лестничному пролету. А когда выключали свет во всем здании, здесь было темно даже днем в самый яркий и светлый день. А сам вход был очень интересен: 1. Нужно пройти мимо прапорщика, который стоит на входе и открывает вам дверь, если у вас есть пропуск или «человек-пропуск»; 2. Для того, что бы подняться на третий этаж, вам обязательно нужно пройти до конца коридора на первом этаже, затем по лестнице подняться на второй, далее – пройдя мимо второго охранника-вахтера, вы повторяете проход по длинному коридору, но уже второго этажа, до лестничной площадки, и только потом попадаете на третий этаж.
Александр Михайлович зашел в кабинет своего начальства. На двери висела табличка с именем Медведко Виктор Анатольевич. Что могу рассказать вам, дорогой читатель о нем, так это только то, что пока ничего. Виктор Анатольевич восседал над своим столом как орел, парящий над территориями своего владения. Грозность его вида уничтожила доброжелательная улыбка при виде АМ.
– Заходи, присаживайся! – письменной ручкой показал на стул, куда нужно было присесть.
– Вы меня вызывали, Виктор Анатольевич, – отодвигая стул, АМ кинул взгляд на Виктора, – Что-то случилось очень важное?
– У всех жертв данного преступника должны были быть нужные документы для разных организаций. Это не суть дела, самое нужное было у нашего сотрудника, которого мы нашли два дня назад. Там были интересные документы по поводу одного депутата.
– Я вас прекрасно понял, почему мы взялись за это дело усердно. Мне вот одно не понятно, почему наш подозреваемый сам сдался, и именно, нам? Это все неспроста, – угрюмо вздохнул АМ.
– Вы попытайтесь все это узнать. И мне интересно, почему вырешили привлечь к делу гражданского? Насколько я помню, он ваш хорошо знакомый дальний родственничек? – вопросительно улыбнулся Виктор Анатольевич.
– От вас ничего нельзя утаить. Но он об этом не должен знать, и тем более никто.
– Я понял вашу просьбу, но пускай, вас родственничек не трогает Майкла Гоустели? Договорились!
Ехидные улыбки бросили друг другу два довольно хорошо знакомых человека, и вернулись к своим обязательствам. Александр Михайлович и Виктор Анатольевич познакомились давно, и то, что они пережили, скрепило их дружбу. Уровень доверия друг другу был настолько велик, что они доставали все скелеты из шкафов, рассказывали все свои тайны, о которых даже родственники не знали. Познакомились они при странных обстоятельствах. Александр Михайлович всегда работал в бюро, и даже тогда, когда власть и строй идейной мысли еще были старыми, а вот Виктор попал туда случайно. Медведко отвечал пред трибуналом за свой «потерянный взвод». Данную историю лучше не рассказывать при лике незнакомых вам людей. Вы вспомните историю прошлого Медведко и Гоустели чуточку погодя, если уже не вспомнили.
Поняв друг друга, Александр Михайлович пожал руку Виктора Анатольевича и отправился обратно к нашим друзьям. Достал папиросу, сразу же, как вышел из кабинета, прикурил и пошел по длинному коридору, словно демон совершивший сделку. Огонек выбивался из темноты длинного коридора, который освещался тусклой лампой. Дым бросался к стенам и сразу же, разбившись, исчезал, но только запах оставался и следовал за АМ. Александр думал о чем-то, может быть и о деле, может – и о своих личных проблемах, которых и так «по горло». Папироса успокаивала, убаюкивая, отрезала от этих всех проблем сразу и позволяла ему сосредоточиться на чем-то важном и ценном. Дошел огонек до пальцев, так же как и АМ до комнатушки, где находился Гамиль Тониан. Провернув дверную ручку, он увидел нашего героя, уткнувшись лбом в стол. Тониан что-то бормотал вслух, но тихо и не понятно.
– Малыш, ты уснул? – тихо произнес АМ.
– Нет, – грубо ответил Гамиль, – я не могу понять, когда вы его задержали и именно где?
– Часа четыре назад. В ленинском районе, в парке. Он сидел на лавочке и кормил голубей, а когда мы пришли, встал и произнес: «Что-то вы задерживаетесь, милые мои, а я уже и пирожки состряпал!» – удивленно вспомнил АМ и еще глубже погрузился в бездну раздумий, – Погодь. Четыре часа назад мы обнаружили тело, последнюю предполагаемую его жертву. И самое интересное, это в другом районе. Примерно километров шесть разница.
– Вот и я думаю, что-то здесь не стыкуется. Где-то в отчетах по местам преступлений вы находите следы горения пороха, а где-то следы от пуль в земле и пустые гильзы. Жертвы бежали от преследователя, но у них разные были причины. Кто-то знает его стиль работы, или он прикрывает свои грешки чужими лазейками? Но кто он, симулятор или наш главный игрок?
– Гамиль, вот поэтому тебя сюда и позвали. Реши эту головоломку, только за несколько часов. Ты умеешь видеть то, что не в силах увидеть обычные смертные нашего отдела.
– Я хотел с ним поговорить. И всего два раза, – Гамиль взмахнул ручкой вверх, и прорисовав в воздухе некую букву «с», показал на подозреваемого, – Мне не понятно его психическое состояние! Он меня там не убьет? А то я его вижу больше полчаса, и это «перья в чудах» никуда не сдвинулось и не собиралось проявлять признаки жизни! На его месте я панику, бунт поднял! Как сейчас, например! – истерично протараторил Тониан, и взглядом вновь окинул на Семена Григорьевича, на подсудимого, – АМ, вы знаете, что наш игрок-то именно наш!?
– Гамиль, с чего ты это решил? – пораженно удивился Александр Михайлович, – Тебя же недавно терзали сомнения по поводу дела! Браться за него или нет?!
– Взгляните на его правую чеку? Ничего не замещаете? Там, ближе к уху есть небольшой шрам. А его руки суховаты, обветренны и не понятно, почему имеют аналогичные шрамы, как и на лице. Причем, если все вместе учитывать, то это должны быть не шрамы, а ожоги от его профессии или увлечения, – очерчивая все детали на стекле, Гамиль уткнулся в еще одну деталь, – Я думаю, есть выжившие от его деяния? И еще, он тут не законно, то есть вы не имеете его долго здесь держать?
– Правильно подметил, – Александр Михайлович начал сомневаться в своих догадках, – Мальчик мой, а что ты можешь узнать из беседы с ним?
– Я думаю, сейчас узнаем!
Густой аромат табака с черешней наполнял коридор возле комнаты, где находились АМ и Гамиль. Душно становилось со временем, от надуманных мыслей и идей Гамиля, а что у него в голове творилось: никто не знает. Возможно, он думал, как его встретит Семен Григорьевич, или как тот отреагирует на прибытие хоть одного человека, спустя какое-то время просиживания в комнате допросов. По сути дела, у них ничего дельного на него не было, одни лишь пустые догадки, мыслишки и секреты АМ, которые не были оговорены Тониану. Пройти из одной комнаты в другую и начать обычный допрос, не составляет труда опытному или просто подготовленному сотруднику бюро, а наш герой впервые отправляется в полу сумрачный застенок, где его ожидает неизвестность и соблазняющие вопросы. Пол-оборота металлической ручки, дверь открылась, и утомлено-пустой взгляд кинулся на Гамиля, проводя до стола. Он подошел к стулу, сев и положив папку на стол, достал пачку сигарет и предложил подсудимому.
– Не курю, – сквозь вздох ответил Семен Страхов, – Я похож на человека, который тушит спичку в бензине? Наверное, нет!
– Я – Гамиль Тониан! – представился наш герой, – Тогда приступим к нашему разговору.
– Я знаю кто ты, Гамильча! – уже уверенно произнес Страхов, – Можешь задаваться вопросом: «Мы знакомы?» или «Мы нигде не встречались?». Отвечу тебе «нет!». Многое о тебе знаю… Даже не спрашивай почему. Просто хотелось тебя увидеть хоть раз в жизни, и такой случай выпал, жаль не презентабельный, как у Тихого!
– Что? Тихий? Мы отвлекаемся от дела. Вы знаете, что вы подозреваетесь в убийстве нескольких людей?! – затараторил Гамиль, – На местах были найдены улики, указывающие на вас и ваше присутствие. Зачем вы это совершали?
– Как шустро вы тему поменяли! Я их не убивал, запомните молодой человек. А что же вы так резко перекинулись на другую тему? Тихий единственный человек, который знает, что и зачем нужно, а вы избегаете его советов. Хотя он бывает, недоступен обычным смертным и недостойным, а мы с вами великие люди, можем свернуть горы. У нас есть цель, если я не ошибаюсь. Не могу помнить всех моментов вашей жизни, – и тут, наш подсудимый начал угасать, притих, вздохнул и под нос сказал, – Я не убивал этих людей. Я не убивал.
– Что с вами? Вам плохо? – испугался за него наш герой, – Может позвать помощь?
Угасая, собеседник Тониана старался собрать свои мысли вместе, но было поздно, как и обычного наркомана, у него началась ломка. Так мог подумать любой, сидящий напротив Страхова в данную минуту. Но это стало перевоплощением его в иной образ, о котором он заикался.
– Мой мир пал. Остались лишь руины! – грозно и уже с другой интонацией произвел речь подсудимый, – Ты тоже часть моего мира, и конечно же, пойдешь на дно вместе с ним!
– Ты мне угрожаешь? Ну только угрозы не так страшны, как я себе это представлял.
Страхов вновь начал угасать, медленно опуская голову ниже и ближе к столу. Опустив правое ухо на крышку стола, прошипел «тшь», и закрыл глаза.
– Слышите, Гамиль? – прошептал подозреваемый, находясь в полусогнутом состоянии, – К нам приближается следующий поезд…
– С вами все в порядке? – удивлено задал вопрос, и тоже прислонил ухо к крышке стола, прошептав, – Я ничего не слышу.
– Это очень плохо! Не умеете смотреть вдаль, в будущее без хлопот и забот. А оно так скоро…
– Если вы такой всевидящий, то, как мне к вам обращаться!? – поднял голову, выпрямился и звонко промчался голосом в полу спящего Страхова.
– Можно я себя назову пиротехником? – подлетел странный собеседник и заладил, – А что!? Мне нравится… или вы со мной поспорите? Гамиль вы меня пугаете своим задумчивым взглядом, как будто я вас распотрошу, а остатки вашего тела порублю на кусочки и скормлю диким собакам? Расслабьтесь, это всего лишь непринужденная беседа с пиротехником, которого подозревают в том, чего он не делал. Или делал? Да, я уже и сам запутался! – так быстро перебирал Семен Григорьевич, что даже не давал окружающим намека на свою виновность, – Хотя осознание содеянного не может доходить до такого безразличия. Не так ли? – и в этот момент его челюсть заклинило, при попытке произнести свои следующие слова, – Да-а-а-а…
– Вы окончательно спятили. Я хочу лишь знать, зачем вы убили только одного человека, на счет остальных с вами поговорит само бюро, – не сдержавшись, Тониан ударил обеими рукам о стол, – Мне не понятно, зачем ты забирал их чемоданы или сумки, а все остальное оставлял?
– Это просто все мое. Точнее не мое, но теперь уже принадлежит вновь мне! Но и тогда было тоже моим. Короче, у меня ничего не осталось, и не было. Э-э-э. И я тем более, никогда ничего не забирал, – помутнел в помешательстве допрашиваемый.
– Ты ведь признаешь, что их убил? – уже в строгой постановке Гамиль задал вопрос Страхову.
– Тебе вновь повторить, дорогой друг Гамиль Тониан, – раздраженной и гневной фурией взлетел из-под стола и протрещал, – Когда они совершали свои попытки суицида, я им не мешал. Это был их выбор. Я постоянно удивлялся их страхам и тому, как он их поглощал. Мне оставалось только настойчиво и неотрывно смотреть на их бренные тела, на последствие ужаса, порождаемого их подсознанием. Это их выбор – не поддаваться своей животной натуре и сгинуть в небытие, – прижав плечи к шее, разведя руками в стороны, улыбнулся Семен Григорьевич.
– Ах, вот как птичка запела? Допустим такой расклад дела, что ты никого не убивал. Это они сами делали. Тогда скажи, куда делся портфель гражданина, которого приговорил к суициду два дня назад?
– А что там важного для вашей мелкой душонки? Что они тебе сказали? – прошептал Страхов нашему другу и потом закричал, – Чемодан с информацией на одного из депутатика, которого в расход решили пустить?
– Что ты за чепуху несешь? Там документы по одному объекту с сетью линий проводки и телефонных кабелей. Твои игры не пройдут…
– Гамиль, вы же разумный малый… Не зря же, и бюро, и АМ, и Тихий вами так дорожат? Значит, вы действительно им нужны…