ИСТОРИЧЕСКАЯ СТРАНИЧКА
КУПЕЦ ШЕМЯКИН - ИВАН ГРОЗНЫЙ ПО-КАМЫШИНСКИ
1882 год, осень в степном Камышине… Четыре утра в середине октября все равно, что глубокая ночь… Темень за окнами частных домовладений – хоть глаз коли… Тишина. Только ветер с Волги шуршит опавшей листвой по улице Саратовской, да тускло светится окошко кухни в двухэтажном доме купца Ивана Шемякина. Старая кухарка Варвара, колдуя над тестом, вздыхает горестно о судьбе отрока купеческого Егора Иваныча: «Эк его батюшка наказал за непослушание, так и не встает с тех пор с постели, болезный». Во дворе вдруг дико взвыл пес Полкан, страшно, протяжно, как по покойнику… Купчиха Шемякина, едва придремавшая при свечах у постели тяжело больного сына, вздрогнула, глянула на Егора: глаза ее 19-летнего кровиночки неподвижно смотрели в потолок, рука безвольно свесилась с постели… Срываясь на хрип, женщина зарыдала: «Егорушка! Сынок! Умер!».
«Угробил сыночка сваво, изверг!»
В мгновение дом ожил, засуетился. Прислуга зашепталась по углам: «Горе – то какое!». Кинулись будить хозяина: «Иван Петрович, батюшка! Вставайте! Сынок ваш, Егорушка, помер!». Шемякин – старший открыл глаза, приподнялся, медленно, словно во сне, спустил ноги с широкой кровати, обул чувяки, крикнул людям за дверью: «Иду! Неча тарабанить!».
…Отпевали Егора Шемякина в Свято-Николькой церкви, что на краю Камышина, – за нею лишь кладбище городское да степь привольная, хоронили на церковном дворе. Люд в сторонке скорбно смотрел, как мелькают лопаты в руках мужиков, как растет могильный холмик, переговаривался шепотком: «Угорбил Иваныч Петрович, изверг, сыночка сваво собственными руками! Хоть Шемякина и говорила надысь в лавке, будто сам упал их Егорка с лестницы, да убился сильно, оттого и заболел! Не будет боле его отцовской душе покоя!».
Плакал редкий дождь, «голосил» в унисон с матерью усопшего и камышинскими бабами вечный степной ветер, –-сам Иван Шемякин не проронил ни слезы, не тот норов…
Однако горожане заметили: с тех пор заметно изменился Шемякин, стал сердобольнее: то мальчонке нищему кусок хлеба протянет, то попрошайкам даст копеечку, то церкви на строительство денежек ссудит… Видно, мучила совесть супостата. Раньше за ним особой щедрости не водилось. А вскоре над свежим могильным холмом появилось мраморное надгробие с надписью: «Здесь погребено тело раба Божьего отрока камышинскаго купеческаго сына Егора Ивановича Шемякина. Сконч. 14 октября 1882 года в 4 часа утра. Жития его было 19 лет».
Надгробие уцелело. Оно стоит во дворе Свято – Никольского кафедрального собора, доподлинно подтверждая дату смерти отпрыска купеческого камышанина Егора Шемякина. Да только причины и подробности столь ранней смерти бедолаги навсегда останутся одному Богу известными... До нас дошли лишь разнохарактерные слухи о преждевременной кончине молодого Шемякина в отцовском доме, - он пережил своих хозяев, этот двухэтажный особняк по улице Октябрьской, 16-а, много повидал на своем веку после них. Сейчас в нем размещается Свято-Троицкая церковь, - старая стояла на «островке» в бухте Камышинки…
Пустые карманы и кабацкая девка
Что же баяли люди о Егоркиной смерти? Легенда первая. Якобы однажды камышинский «мукомольный король» Шемякин послал своего 19-летнего сына Егора с товаром в Астрахань на ярмарку. Торговля у наследника шла бойко, вскоре он продал всю муку. Да на беду свою, удачливый молодой купец, прежде, чем отправиться домой в Камышин, решил «обмыть» успешную сделку в кабаке, да и прокутил все деньги… Боялся возвращаться в родительский дом, да куда деваться! Так и предстал перед отцом с пустыми карманами. Шемякин - старший пришел в бешенство, накинулся на транжиру с кулаками. Когда опомнился, было поздно. Егорка от страшных побоев слег, некоторое время хворал - тяжело дышал, кашлял - видно отбил разгневанный родитель легкие, да вскоре и помер.
Легенда вторая. Гордый и своенравный купец Иван Шемякин был очень ревнивым. Жену свою наказывал по любому поводу. А уж ревновал-то так, что не передать словами, - даже на цепь в специальной комнате в особняке сажал. Сам же жил вольно, - часто хаживал в публичный дом, что был на той же улице Саратовской. Однажды, вроде как, не поделил кабацкую девку с молодым сыном и жестоко избил его.
Легенда третья. Любили жена и сын Шемякина выпить. Чуть что – уже за чаркой сидят. И море им при этом по колено, - пьют, пока не надоест. Что только не делал купчина, чтобы пресечь безоглядное пьянство: и на цепь непутевых сажал, и ругал… Осенью 1882 года чаша терпения Ивана Петровича переполнилась, –Егорка продал много товара и пропил доход до чиста. Разгневанный отец так ударил сына, что тот не удержался на ногах и кубарем скатился с лестницы второго этажа. Сильно ушибся, занемог, слег и вскоре умер.
Колокольный звон по убиенному Егору Шемякину
И еще одна легенда-быль. Вскоре отец решил замолить грех детоубийства и ссудил
деньги на строительство колокольни Вознесенского Соборного храма, - он стоял на нынешней Площади Павших Борцов, на месте Детской спорти вной школы №1. Церковь Вознесения была утверждена собором в 1871 году. С этого времени Троицкий собор, стоявший у слияния Камышинки и Волги (на «островке»), горожане стали именовать Старым собором, а Вознесенский – Новым. Пятиглавый храм был настоящим украшением города. Пышный декор старорусского зодчества Нового собора очень отличался от архитектуры всех прочих камышинских церквей, построенных в стиле барокко и классицизма. А в 1882 году рядом с Вознесенским храмом горожане начали возводить высокую колокольню, правда в архитектурном отношении храм и его новая звонница разнились.
Якобы никак не могли прихожане собрать денежки на постройку колокольни, - купец и добавил. Вознеслась звонница в небо, стала самой высокой постройкой в Камышине. Многие горожане поднимались на нее до того, как в 1930-е годы храм был разрушен. Говорят, прекрасный был вид на округу и волжские просторы. В Пасхальный день всем, кто смог подняться на высоту, разрешалось ударить в колокола.
Однако, если проанализировать события, можно заметить некоторые временные неувязки: строительство колокольни и правда началось в 1882 году, но наверняка не в октябре, а летом. Стал быть если купец и давал деньги на ее строительство, то еще при жизни сына, - напутал народ с хронологией. Может шемякинские пожертвования пошли не на возведение звонницы, а на большой новый колокол? Его, как раз установили на звоннице после Егоркиной смерти. Говорят, этот колокол, при подъеме наверх, сорвался и разбился, – не принял Господь покаяния Ивана Шемякина. Но, возможно, Шемякин, как раз и дал деньги на новый колокол после того, как при неудачном подъеме разбился первый…
Триллер длиною в полвека
Многие десятилетия, говорят, слышались стоны из комнаты, где Шемякин приковывал цепями наказанных жену, сына, челядь, а по дому бродили призраки мучеников, пугая людей страшными взглядами пустых глазниц… Якобы их стоны в разные годы слышали и клиенты аптеки Дюфферта, что была на первом этаже, а после Октябрьской революции 1917 года – посетители советской аптеки, и жильцы общежития школы механизации, и комсомольцы райкома комсомола, которые, казалось, бы не верили ни в Бога, ни в черта, и музейные работники городского народного историко-краеведческого музея, - первые экспозиции родились именно в шемякинском доме по Октябрьской. Намоленная атмосфера Свято-Троицкой церкви «подлечила» здание с «темным прошлым», - сейчас в нем обитает дух веры и добра. Сам Шемякин вскоре после трагедии переехал на улицу Бородинскую (ныне Пролетарскую), где ему принадлежали дома 77, 79, до последних своих дней торговал крупой и хлебом и часто стоял с поникшей головой у сыновнего надгробья…
Из истории
Шемякину принадлежала и мельница в бухте , позже лакокрасочный завод «Победа»… Кроме Ивана Петровича в городе жили немало его родственников и однофамильцев… По над Камышинкой шла улица Шемякинская. Ее «остатки» исчезли под водами Волгоградского водохранилища в начале 1960-х годов…