Вот и пролетело время, я наконец начала писать продолжение. Читать это не нужно, я это пишу для себя...
Глава четырнадцатая.
Утро очень нехотя наступало, было видно, как над кронами деревьев медленно и лениво появлялись солнечные лучи, окрашивая небо в золотистые цвета. При жизни у нас часто нет времени насладиться такой красотой, теперь спешить некуда и сейчас Талима поняла, что теряла столько лет. Отложила книгу и стала любоваться красотой рассвета, восхищение длилось до момента, пока ее не переместили в зал для продолжения занятий. Катя включила новую и довольно интересную ритмичную музыку, учиться танцевать это значит владеть собой и чувством ритма. Шпагат не простая растяжка, ей учатся постепенно, каждая мышца должна постепенно растянуться.
Я открыл глаза и понял, что прислонен к решетке, чуть сморгнув и повертев головой, увидел еще парочку, сидящую не далеко и жмущихся в самый дальний угол, капюшон сполз и вот все уродство на показ, дежурный перекрестился и начал что-то бормотать по телефону. Мне не до этого, значит сижу в участке, наручниками не прикован, оценив всю ситуацию, просто исчез, оставив всех в недоумении. Не до сук мне их проблемы, приняв четвероногий облик, подошел к воде и напился, прошел в дом, лег на одну из шкур, прикрыл глаза и выдохнул.
Мастер сидел в кресле, встретив утро за столиком перед камином, как не было жарко или холодно огонь всегда горел, поленья слегка потрескивали, умиротворяющая атмосфера. Отблески языков пламени играли на лице существа, по бумаге скребло перо, оставляя за собой след из слов. Загадочен в мантии и устрашающий без нее, протез чуть скрипнул, когда он пошевелил пальцами. Я не очень люблю этот звук, но за многие года привык к этой неорганической части, от первых строчек до этого момента прошло сорок три года, а я совсем не изменился. Комнату наполнил карамельный запах, на просторном мягком диване появилась пожилая леди в черном балахоне, в иссохших руках сжимала изящную тонкую трубку, из которой вверх поднимался дымок. Тишина недолго продолжалась.
- Завел новую игрушку, когда до старой не стало дела?
- Я думал, ты сюда дорогу позабыла, лет десять как не заходила.
- Ты себя стал хорошо вести до последнего момента, ты помнишь о том, что про оживления было?
- Тебе до этого и дела не должно быть.
- Когда у меня забирают то, что по праву принадлежит лишь мне, стоит напомнить, кто есть где. Но думаю, мы договоримся. Не дав договорить, смерть исчезла, оставив после себя карамельный аромат от табака. Мне не слишком приятны напоминания о том, что я есть, распахнув входную дверь, пустил поток свежего воздуха в холл и сделал шаг за порог. Три чешуйчатых пса подбежали, радостно помахивая змеиными хвостами, я с нетерпением жду момента, когда вступлю в права учителя. Мне нравится показывать границы, нравится подводить к обрыву и смотреть, как начинается падение морали, как преступается черта, в убийство превращаясь. Жаль время не имеет обратного вращения, разве знай, я о том, что произойдет, допустил бы столько ошибок? Менкар смотрел на осенний пейзаж пустым холодным взглядом, он привык к себе такому, но даже у него были моменты, когда его улыбка бывает почти живой и служит намеком на радость.
Талима усердно училась мастерству владения своим телом, Катя обучила ее искусству соблазнения и манипуляцией мужчинами, это пригодится, когда Мастер будет править браздой учения, он любит свежие экземпляры для опытов. За плечами минуло три месяца, снег укрыл этот несовершенный мир, сделав его немного чище и светлее. Перекрученные деревья под покровом белизны смотрелись более нарядно и не так пугали своим уродством. Поместье погрузилось в тишину, готовясь к вечеру, солнце садилось, но за свинцовыми тучами этого совершенно не было видно. Собака уже как неделю поступила в распоряжение Мастера, но пока для нее была приготовлена теория в книгах. Но сегодня был особый вечер, приоткрытие тайны лаборатории поместья, куда до этого Талиме хода не было. Девушка появилась перед железной дверью, возле которой ее ждал хозяин, как всегда завернутый в мантию с глубоким капюшоном. Левой рукой в кожаной перчатке отварил дверь и в полутьме стали вырисовываться клетки. Животные забились в дальние углы клеток, сжимаясь и закрывая глаза, когда мимо них проходила странная пара. На каждой маленькой тюрьме красовалась табличка с физиологическими данными и группой крови.
- Вы действительно монстр. Талима не скрывала своего презрения к Мастеру, ведь у нее сложилось мнение по его напускному фарсу. Менкар лишь посмеялся ледяным смехом, продолжив путь слегка прихрамывая и опираясь на трость. Остановился у голубой колбы, сосуд доходил до потолка и поражал размером. Внутри находился трехметровый антропоморф. Трубки пронизывали его тело, и только в двух идущих в пах наблюдалось движение, по одной текла непонятная фиолетовая жидкость по другой, похоже, что-то вытекало, причем порционно, нечто мутное проскальзывало, и трубка вновь становилась прозрачной. Грудная клетка была непонятно деформирована и имела шесть сосков, что касалось головы, то показалось, что у существа четыре глаза, подобие клапанов на переносице поочередно приподнимались и выпускали пузырьки. Собака осторожно приблизилась и прикоснулась рукой к стеклу, существо открыло четыре глаза и Талима поняла, что ей не показалось, их действительно было четыре. Когда она убрала руку веки создания медленно опустились и судя по датчику на шее пульс стабилизировался.
- Что это было?
- Наконец разумный вопрос, и не менее интересный. Я не знаю, кто он, просто родился в этой лаборатории, когда я проводил исследования генетики и мутаций эмбрионов путем вмешательства в их развитие извне. Мастер чуть помолчал. – То что ты наблюдала это его первичная реакция на самок, эти трубки интересная часть его существования, по одной поступает жизненно необходимое вещество в его репродуктивную часть, по другой вытекает семя. Рукой в перчатке показал на прибор находящийся сверху, но девушка так и не смогла рассмотреть, что это было, и не стала спрашивать. Ей почему-то все это еще казалось диким и лишенным смысла. Света от колбы хватало, чтобы рассмотреть окружающее пространство, небольшой столик и стул находились не так далеко, что касалось остального, то были и другие колбы но уже на полках, к ним и направилась Талима.
- Ошибки заставляют лучше обдумать последующие действия. Собака проследила за его взглядом, точнее за направленностью капюшона. На полке красовалась увесистая склянка с ошибкой хирургической идеи. В формалине находилось два тела сшитых довольно грубо, а точнее часть от кошки и часть от кролика. Смахивало на подобие кентавра. Первая возникшая мысль «Зачем? Для чего безумство вымещать на животных?» Талима прищурилась и посмотрела на Мастера. Я не обратил внимания на нее, ее мысли и вопросы и лишь продолжил речь. – Самое главное в проблеме соединения частей не допускать диссонанса работы сердец и решить задачу дублирования органов. Отрезая голову ясно что остается, отсекая же только нижнюю часть обязательно напорешься на трудности с тем что оставить, что удалить и что с чем сшить, так чтобы это все работало единым фронтом. Собака потрясла головой и чуть рыча начала беседу.
- Вы, правда, думаете, что это имело практический смысл? Все вот это к чему-то полезному привело? Она обвела руками пространство.
- Но ведь ты не живая и стоишь предо мной как живая, возмущаешься, чувствуешь, думаешь и совершенно лишена проблем со временем. Девушка захлопнула пасть и крепко задумалась, вот теперь я вбил русло для ее мыслей. – Это имеет практический смысл в том что я изучаю поведение организмов в неестественных условиях, измененная биомасса помещенная в незнакомую среду старается быстрее из нее сбежать, это легче чем начинать приспосабливаться, ведь тогда надо ломать привычные стереотипы даже если дело касается лишь инстинктов. Метаболизм соединяемых тел надо подбирать осмысленно, жизненная форма привыкшая есть мясо, наврятли привыкнет, есть траву, даже с желудком от другой формы, привыкшей к растительному питанию. Кошка и кролик похожие существа но разве их пищевая цепь похожа? Однако это две самые безобидные различающиеся материи для сращивания. Рассуждения тянулись далеко за области познаний нашего разума, ведь были высказаны нелепые теории о возможности жизни двух сшитых тел. Талима уже потеряла нить всей беседы и просто прижала уши, все слова скомкались в ее сознании.
- Так ладно, стоп я уже ничего не понимаю. Взглядом встретила лишь улыбку схожую с оскалом, которую было видно даже в глубоком темном капюшоне. – Как вы вообще дошли до идей таких?
- Оживление мертвых приводит к более безумным идеям.
- Кто был первым оживленным?
- Это моя милая я расскажу позже, а сейчас. Он протянул скальпель. – Я знаю, что ты умеешь этим пользоваться, но ты резала в морге мертвецов. Теперь попробуй резать живого. Я подвел ее к операционному столу, на котором лежала псинка, живот животного был невероятно раздут. Талима не могла подойти и сделать живому существу больно, ее трясло при одной мысли, руки ходили ходуном. – Быстрее я жду. Это звучало как приказ, и неповиновение могло плохо кончиться. Девушка подошла и занесла скальпель и полоснула по животу животного, через отверстие начали вытекать белые черви, они были небольшие и очень верткие. Я увидел смятение и ужас в глазах подопечной. – Видишь, порой один надрез спасает жизнь. Талима кивнула и сделала надрез пошире и стала выдавливать червей, скоро весь гной и паразиты были удалены и Мастер научил ее правильно накладывать швы. Этот урок глубоко тронул девушку и показал, что владение медицинскими знаниями может помочь тем, кто в этом нуждается на сам деле. Это все требует смелости и точных действий, хирургия тонкое искусство которое постоянно должно подвергаться испытанию.
- Простите мне мою нерешительность.
- Твоей вины здесь нет, начинать всегда сложно. Мастер закурил и выпустил колечко дыма. – Можешь называть меня Менкар, такое имя я при рождении получил. Талима увидела в нем нечто глубже того что было на поверхности. Она чуть вильнула хвостом и улыбнулась. Милое рыжеволосое создание, больше ничего, я попробую из нее сделать нечто полезное, а пока пусть привыкает. Я переместил Талиму в ее комнату и сам пошел по своим делам в глубину лаборатории. Псину отправил в клетку и все следы от операции тщательно убрал.
Талима сидела на кровати в своей комнате, произошедшее так и вилось перед глазами, она отмахнулась и посмотрела в окно, в этом месте в ней стало что-то меняться, костюм, выданный ей, совершенно не являлся одеждой, но за столько времени приучил плевать на мораль и этичность. Мастер не имел склонности смотреть на женские прелести, чем изрядно радовал собаку, стеснятся некого, Катя сама почти голая ходит по поместью и спокойно в таком же виде встречает гостей, которые периодически приходят в это место решать проблемы, но какие и кто приходит этого Талима совершенно не знала. Ночь глубоко окутала город и уже не видно огней, лишь фонари давали искусственный свет и в их скудном свете вальс снежинок казался еще более завораживающим.
Глава пятнадцатая.
Целый месяц Талима посещала лабораторию, постигая основы строения и слаженной системы внутренних органов, от простейших до самых сложных форм фауны. Этот процесс захватил ее полностью, когда не вдаешься в мелочи, жизнь кажется такой простой, когда начинаешь разбирать все по крупицам, выясняется что не все просто. Иногда научные исследования собака прерывала, для усвоения информации нужно время и в такие перерывы просто прогуливалась по обширной лаборатории, животные ее не так боялись, и она даже имела смелость их кормить и убирать клетки. Но каждый путь заканчивался остановкой возле большой синей колбы, девушке нравилось наблюдать как пузырьки воздуха от компрессора поднимаются вверх напоминая аквариум, правда не рыбки были жителями, а большой и довольно интересный мутант. Сев по инерции на стул сначала не обратила внимания на выцветшую приоткрытую тетрадь, небрежно лежавшую на столе, но потом, зацепившись взглядом за новый объект, изучила находку. Тетрадь в клетку, больше чем на двенадцать листов, и записи сделаны чернилами. Подчерк был красивым и довольно разборчивым, правда, кое-где виднелись кровавые пятна. Талима уткнулась в записи, все-таки любопытство сильнее осторожности.
Сентябрь 1950 год.
«Меня посетила мысль о статистике связей антропоморфов с людьми, в частности самок с человеческими мужчинами. По сути оплодотворения никогда не происходило, эта мысль завладела моим разумом и полностью заставила обдумать все подробности. Соитие человеческих женщин с антропоморфами самцами не менее интересно, но вот попробовать оплодотворить одну из своих сородичей, было более занимательно. Человеческие тела хрупкие и не умеют приспосабливаться. Мое положение студента медика мне особенно способствует».
Октябрь 1950 год.
«Я нашел то что искал, она идеально подойдет. Самка волчьего типа с серо-коричневой шерстью как нельзя лучше выбрана для эксперимента. Главное никто не будет искать ее, она пыталась пронять меня словами, слезами, но я не слушал, не вникал в суть ее пустых речей. В первую очередь объект нужно подготовить, жаль оборудование старое, ну что сумел достать».
Декабрь 1950 год
«Проделана большая работа, некогда было делать записи в этом дневнике. Тело подопытной готово к первому оплодотворению. Сперму достать было не так сложно, сохранить оказалось труднее, придется добывать маленькими порциями, еще одного пленника мне не нужно. Но пока мне хватит того что есть, я предвкушаю момент».
1 января 1951 год
«Процесс прошел успешно, даже при отсутствии некоторого оборудования я добился успеха, как и ожидалось сперматозоиды надо насильно запихнуть в созревшую яйцеклетку. Вот ирония природы. Ох уж эти праздники, но они мне дают возможность работы. Нелегко проводить такой эксперимент, когда нужно учиться. С новым годом».
15 января 1951 год
«После такого успеха провал, сокрушительный провал, случилось отторжение и выкидыш, столько усилий! Самое обидное, что пока подопытная не сможет участвовать, ее придется восстанавливать. Вот все забываю с ней поговорить. Что она обо всем этом думает? Для веселья периодически называю ее Каприз, похоже, я схожу сума».
Март 1951 год
«Ну что пока Каприз жива и даже вполне здорова, лекарства переносит стойко только мычит часто, а когда ее кормлю просто затыкаю в уши. Пусть кричит, здесь ее никто не услышит. Так все мне пора на занятия».
Апрель 1951 год
«Второе оплодотворение позади, чем кончится эта беременность неизвестно. Каприз слегка истощена, жаль я не везде успеваю…». Эта запись прерывалась каплями крови.
Талима читала текст с большим энтузиазмом, то все прерывалось в экспериментах, то последовали выкидыши, но особенно стала интересна одна дата и все последующие.
Июнь 1952 год
«Каприз снова беременна это поразительно. Что еще прекраснее то что это проходит более гладко. Видимо все зависит от биоматериала, который я использовал, ведь каждый раз это были разные образцы. Я начинаю обретать надежду на приплод, то что я этого жду, меня уже не пугает».
Июль 1952 год
«Месяц минул, первый месяц! И все нормально, я волнуюсь, что родится, что выйдет, пусть даже будет выкидыш, но я наконец смогу его рассмотреть…»
Талима пожала плечами, безумство правило пером? Или радость? Решив не тратить время, пролистнула все возгласы, оханья, аханья и уткнулась в записи на девятый месяц.
Март 1953 год
«Наконец Каприз родит, судя по объему живота это чудовище не пройдет по родовым путям, даже если подопытной переломать таз. Я принял решение резать это идеальный способ извлечь то что мне нужно из того что мне будет не нужно».
15 марта 1953 год
«Начались схватки, пришлось врать в институте, но меня отпустили. Хорошо что все произошло утром везде успел без задержек. Я взял скальпель и с замеранием сердца двинусь резать…». Запись прерывалась и после многоточия шло продолжение уже дрожащим и корявым подчерком: «Резал без анестезии, я забыл о жизни Каприз, она мне была больше не нужна. Волчица билась, я слышал стоны агонии даже через кляп. Этот момент истины не забуду, извлек то что даже не ожидал. Мне предстал урод, самый омерзительный из всего, что вообще можно увидеть. Когда Каприз посмотрела на ребенка, ее сердце отказало. Приятный конец. Передо мной было недосущество получеловек полу волк, на мое счастье это мальчик. Тело покрыто серо-коричневой шерстью, хвост короткий, но толстый. Ноги представляли собой подобие человеческих, только покрытых шерстью с когтями на кончиках пальцев и подушечками на ступнях. Руки стандартные для антропоморфов пальцы довольно толстые с черными когтями. Морда абсолютно кривая, состоящая на половину от человека на половину от волка, глаза не голубые как у новорожденных, а желтые. Я, наконец, был доволен. Это последняя запись, ребенок мирно спит в кроватке, его вес восемь килограмм».
Талима отложила тетрадь и облокотилась на спинку стула, обратив взор на потолок, но получилось, что смотреть пришлось в черноту. Этот малыш ей показался крайне знакомым, сопоставив все факты, девушка пришла в шок. Сзади нее возник Мастер и положив ей правую руку на плечо тихо сказал:
- Ход мыслей твоих верен. Собака чуть подпрыгнула от прикосновения и резко вскочив, посмотрела на Менкара. Он стоял как обычно в мантии, и капюшон закрывал его лицо, только глаза сверкали мертвым фиолетовым огнем. – Я хочу предупредить все вопросы. Этот мальчик из дневника и был основой для существа, который себя однажды начал Джэйком называть. После речи Мастер протянул левую руку и сжав железными пальцами в перчатке хрупкое запястье Талимы перенес девушку в холл поместья. Рыжеволосая красавица обнаружила себя сидящей на мягком диване, а что до хозяина он уже находился в своем кресле, была одна хорошая особенность этого предмета интерьера, оно вращалось. После небольшой паузы Менкар развернулся и предстал перед Талимой во всей своей чудовищной красе. Первым что девушка отметила это внешность Мастера, напоминал он больше шакала, хотя перепадом окраса вырисовывался в нем лис и большие уши этому тоже свидетельство. Что еще особенно было заметно это шрамы пять глубоких толстых полос, шли ото лба до носа, пересекая правый глаз, левой стороне досталось меньше. Фиолетовые глаза, как и раньше не выражали ничего, зрачки находились в покое, представляя собой вертикальные полоски. Благодаря майке с коротким рукавом была видна кожная мутация в виде черной чешуи идущей до головы и локтей, элегантно облегая рельефные бицепсы. Протез довольно хорошо дополнял весь этот вид. Девушка сглотнула, таким она себе не представляла Мастера. Но чтобы не продолжать это неловкое молчание и разглядывание Менкара как неведомую задумку скульптора решила спросить, что первое пришло на ум:
- Я раньше не замечала ваш протез. И испугалась своего вопроса, вся сжалась и подобрала ноги под себя. Я улыбнулся, осмотрел железку и попытавшись улыбнуться просто ответил:
- Конечно, ведь это первый раз, когда я решил поговорить с тобой без лишнего фарса, давно пора было, а то у тебя начало складываться неверное мнение о моей персоне. Талима чуть расслабилась, но ноги так и не опустила. Мне не нравиться когда возникают молчаливые паузы, щелкнув пальцами, поместил в руки собаки кружку с горячим шоколадом. Девушка прижала уши и посмотрела на Менкара.
- Как вам удается из ниоткуда брать вещи?
- А кто сказал что я их материализую из ниоткуда? До таких высот не поднялся даже я, и вспомним теорию сохранения материи в пространстве: «Ничего не берется из ниоткуда и ничего не исчезает в никуда». Этот шоколад приготовила Катя на кухне, я ее об этом попросил. Талима сделала глоток и улыбнулась.
- Может расскажите о себе, если можно? Я закурил и начал взвешивать за и против, это не самая приятная информация, но что мне стоит рассказать ее? Ничего не потеряю, ладно так и быть.
- Хорошо, история долгая, так что устраивайся поудобнее. Пожалуй, надо начинать с моего покойного отца. Он родился в Германии, в семье видного лиса, даже больше, его род был графским, фамилия этого рода Эйлерманн, маленький Вольфхард был болезненным лисенком, и медицина его увлекла, он хотел понять, как помочь себе и таким же как он, ведь врачи разводили руками над его недугом. Тяга к медицине не встречала отпора в семье, и когда мой отец окончил обучение, то начал работать в больницах. Хирургия была его страстью, он много читал, собирал литературу и сам писал статьи. Два дара передавались от отца к сыну, это пророческие способности и способности к иллюзии. – Менкар выпустил густой клуб дыма, Талима сделала глоток горячего шоколада и облизнулась. – Эти самые пророчества привели уже не юного графа в СССР, как хирургу ему были открыты ворота. Состояние моего отца было уже довольно большим и, зная, что случится в скором времени, он старался перевести денежные накопления в более весомые вещи, которые бережно спрятал, завещая их своему наследнику. – Менкар перестал говорить и перевел взгляд на двух псов, что свернулись у его ног.
- А кто ваша мать? Случайно вымолвила Талима, она уже допила горячий шоколад и поставила чашку на небольшой столик, с которого ее тут же забрала Катя и отправилась обратно на кухню, собака даже не успела сказать спасибо.
- Это уже интересный вопрос, имени в архивах не сохранилось, она была из бывшего дворянства, которое как-то уцелело при реформах, в общем, избежала девушка ссылки и расстрела. Судя по всему, красивая была волчица, раз мой отец влюбился, женился, плюнув на свои пророческие предупреждения о смерти девушки во время родов. Жаль только Вольфхард Эйлерманн не узнал, что сделает с миром его сын, когда подрастет, наследник не только рода, еще и дара матери, а ведьмой она была знатной, пророчества я не унаследовал, а вот магом огня и иллюзии стал по праву, еще и талант рисования достался. Если пошутить по этому поводу, то когда раздавали дары, я отхватил, столько сколько не мог ни один живущий. Тут я посмеялся, грустно сознавать, что родителей я никогда не видел. – После моего рождения мать умерла, но перед этим они взяли в дом беременную девушку, от кого был ребенок не понятно. Звали ее Снежная, чисто белая невысокая лисичка больше походила на песца, родился у нее лисенок рыжий, даже не верилось что такое возможно, но вот это меня и спасло. Родился я уже не очень красивым, смесь лиса и волка не дало мне внешней красоты, шакал одним словом. – Я вздохнул, выпустил дым и почистив трубку снова забил табаком, закурив продолжил рассказ. – Снежная стала моей кормилицей, через три дня после смерти матери умер мой отец, успев подготовить все бумаги. На дворе был 1932 год, смутные времена, особенно дальше. Белой лисице пришлось уйти в лес, поклажа была не столь большой это сумка с документами, немного книг и скальпель в футляре, свидетельство о моем рождении и именовании Менкаром Эйлерманном было самым ценным, по ним я должен был получить наследство, меня видел человек, которому можно было доверять. Так и началась моя жизнь, не весело. Отношения у сына Снежной со мной с самого начала не заладились, в одной кроватке мы лежать не могли. Драки были неизбежны и когда мы подросли, я был хиленьким, часто шла кровь из носа, мой братец меня дразнил и даже бил. Жили мы в небольшом домике глубоко в лесу, набрести на это место было очень сложно, так что почти безопасное убежище. Я увлекся книгами, они были по медицине, остатки библиотеки из дома где я родился. Самым моим ценным сокровищем был отцовский именной скальпель, я им вскрывал тела дичи, которую приносила Снежная. Так и продолжалась моя жизнь, война прошла стороной, ее мы почти не ощутили, к этому моменту я уже подрос, окреп и стал более сильным магом и защищался огнем, а не кулаками. – Менкар откинулся и посасывая трубку улыбнулся видимо вспоминая что-то приятное. Талима прижала уши и никак не могла сопоставить начало жизни Мастера с тем, что сейчас предстало перед ней. Не скажешь, что он был хилым. Девушка дернула хвостом и поправила волосы. Я заметил замешательство в глазах слушательницы. – Моя деформация произошла не так давно, но мы дойдем до этого. Опасные нотки моей личност Снежная заметила слишком поздно, когда я начал пропадать в лесу, сутками не возвращался, а когда наконец приходил то напоминал обезумевшего. Я помню, одежда моя уже не отстирывалась от густой крови моих жертв. Я убивал и резал животных, это были начальные попытки понимания строения тел. Иногда я резал на живую предварительно связав жертве ноги. Сердце было самым интересным органом. – Менкар дернул левым чуть драным ухом. – Так я и стал уродом, лесной дух не захотела терпеть безумца, что орошает ее владения напрасной кровью убиенных. – Тут раздался душераздирающий смех. – Ладно, не будем врать, да конечно мной дева леса была не довольна, но вывело ее из равновесия то что я влюбился в нее, она была красивой волчицей, к тому же могла менять облик по желанию. Ее облик антропоморфки меня свел сума даже больше чем изучение тел. Я не видел девушек прежде, вот это и сыграло свою роль. Вместо вразумительного ответа на свое признание я получил проклятые раны на лицо и демона в тело. Таким я вернулся в домик, не знаю, сколько крови я потерял, но очнулся в кровати с перебинтованным лицом. Снежная была напугана, ей нужно было беречь меня, но она не смогла. Раны зажили, левый глаз смог открыться, но я уже не был прежним, и дело не в шрамах. Во мне стало что-то инородное шевелиться, нечто рвало мою душу. Каждую ночь я просыпался с криками, боялся закрыть глаза. Я смирился с этим, постоянная боль и холод стали моими спутниками, таким поступил в институт, не зря мне дан дар иллюзиониста, внешность скрыл и все видели лишь волка, талантливого, развитого мальчика готового познавать дело Гиппократа. Самое главное в деле врачей это не навредить больному, я не очень следовал этому правилу. Ты читала мой дневник, мне было восемнадцать лет, потом я занимался вот этим самым новорожденным мальчиком. Рос он слишком быстро, и кое-что в нем не поспевало за ростом, и через пять лет мальчонка умер, хотя к этому моменту напоминал довольно большого мужчину, я подобрал в морге тела для сращивания и начал сшивать по кускам, тогда мне показалось это будет забавно. Кусок от туда кусок от туда, морду на пополам, но вышло не так поэтично. Тебе не могло не попасться на глаза то что мех по его телу не однороден. Талима попыталась припомнить, один лишь раз он с ней был без одежды, а в темноте не слишком различие бросалось в глаза, да и имеет ли это все значение? Девушка потрясла головой. – Ну не печалься, все же хорошо, ладно продолжу. К этому времени я уже окончил обучение и последние опыты ставил уже в подвале этого дома. Чтобы его приобрести, пришлось долго мучиться при той власти, но фортуна улыбалась во все свои зубы, и вот я был владельцем большого дома. Оживление красавчика не заняло много времени и когда он уже был среди живых я не знал зачем он мне был нужен и отправился мальчик в камеру под замок, время от времени я к нему заходил и обучал. Демон внутри меня уже совсем съел мою душу, и понятие что нельзя жить без души я полностью ощутил, это уже не жизнь, ты теряешь нечто тонкое и такое важное. Перестаешь чувствовать мир, не остается эмоций, желаний все сводится лишь к боли, и это все что чувствуешь. Я цеплялся за это и даже нарочно причинял себе боль, единственное, что имело тогда смысл это избавление от паразита, во мне хватило внутренних сил на то чтобы съесть демона, напоследок у меня остался глубокий шрам на груди. Душу я не вернул, от холода не избавился, боль так и осталась, но сила перешла в мое тело, закрепился статус пожирателя демонов. - Я отложил трубку и облизнулся своим длинным змеиным языком, тут же поймал странный взгляд Талимы. – Да я необычен и внутри, не обращай внимания, у меня еще есть крылья, но это не то что надо знать. Позже я изловил медведя в лесу и решил попробовать свою приобретенную мышечную силу. Зверь оставил мне пару шрамов на прессе, но потом мишка был брошен в клетку, я закрепил механизм подачи лекарств в тело подопытного, прикрепил ампулу и ее содержимое постепенно вводилось в кровь, спешки не нужно. Когда эффект был достигнут тело медведя начало меняться и черная кровь градом орошала пространством, я не знал к чему приведет ее попадание на мое тело. Вот так я и начал умирать, мутации внутри меня было не возможно остановить, на тот момент я даже не догадывался что это было подстроено смертью. День ото дня меня будто выворачивало, органы деформировались, меня рвало кровью, хорошо на тот момент я еще не был заразен и не имел положения биологического оружия которым являюсь сейчас. Пока была возможность, я ушел в лес, и там была еще одна стычка с лесной девой, в которой я лишился руки, мне даже не было больно, ствол дерева придавил мою конечность, раздробив кость на мелкие кусочки, и все что мне осталось лишь отрезать плоть, я сделал это хладнокровно. Когда я вернулся, пришлось заняться протезом, но получилось поначалу не очень, я первые дни полагался на свою ассистентку, она обо мне заботилась. Мутации усилились, язык стал змеиным, глаза изменились, глазное яблоко стало чисто фиолетового цвета с черными вертикальными зрачками, зрение тоже изменилось. Нормальные клыки заменились частоколом зубов с остротой бритвы, чешуя покрыла тело, по позвоночнику пошли шипы, под лопатками появились впадины с клапанами. Вместилище крыльев, по желанию я могу их явить миру, они появляются в какой-то слизи, видимо это для предотвращения порчи остатков органов, ведь внутри меня нет ни одного целого органа, и до самого последнего момента я успел завладеть телом той, которая меня изуродовала. Когда я убедился в ее беременности я смог наконец вздохнуть с облегчением и мое сердце перестало биться, просто перекрутилось, и миру предстал я уже вместилищем тьмы. Лорд тьмы, слуга смерти, кукловод живых и кукла вечных. Мастер наклонился и погладил чешуйчатого пса по спине. Талима зажала рукой рот, ей не верилось, что это было все возможно и так печально кончилось. Когда я поднял взгляд, лишь улыбнулся. – Не бойся и ни за что не смей меня жалеть, я это все заслужил. Лесной дух родила мне двойню, но не долгой была жизнь детей, будучи уже сильным господином я начал совершать хорошие дела которые шли в разрез с желаниями госпожи, так я лишился всех своих детей и даже начал хромать на правую ногу. Этим я закончу рассказ. Мастер встал и направился к входной двери. Была глубокая ночь и когда дверь была открыта Менкар согнулся и сквозь майку прорезались огромные кожистые крылья. Слизь начала капать на пол сделав сильный взмах, он исчез. Собака так и осталась сидеть на диване, смотря в пустоту помещения. Нарушила тишину Катя, кошка тихо подошла и погладила Талиму по волосам.
- Он действительно не чудовище, он добрый хоть и сделал много зла. У него нет сердца, нет души, он чистый разум воплоти. Рыжеволосая кивнула, этот рассказ многое объяснил и встав направилась в свою комнату.