...Встречу им напророчили, о чем известный израильский дизайнер Дорон Мердингер, чей кофейный сервиз подается ныне принцам в гостиной дворца Арабских эмиратов, и его жена Наама вспоминают теперь с улыбкой. Но как бы то ни было, а предсказанное сбылось: они уже 17 лет вместе. И самое убедительное тому подтверждение их дети: Михаэль, Рафаэль и Ариэль.
СЛУЧАЙНАЯ ВСТРЕЧА
- Мы познакомились с Дороном во Франции, на лыжном курорте, в канун Милленинума, - вспоминает Наама. – Мне тогда было 27, и я пообещала подруге перед полетом: «Из этой поездки я вернусь уже с мужем!» Подруга приняла мои слова за шутку, а я была так уверена! Мне ведь еще в 18 лет гадалка нагадала, что с будущим мужем мы познакомимся во Франции, но он будет не французом. Так и случилось.
– Я поехал на этот курорт только по одной причине. Друзья сказали: «Там обычно бывает немало красивых девушек!» - смеется Дорон. – Так что никаких особых ожиданий у меня не было. Будучи тель-авивским холостяком, которому уже за 30, я встречался с таким количеством девушек, что в какой-то степени был уже пресыщен всей этой романтикой. Увидев Нааму за ужином в первый день после приезда, я еще не знал, что она израильтянка, - вспоминает Дорон. - Она сидела за столиком с каким-то парнем, и эта парочка оживленно болтала. Я про себя отметил: «Красивая девушка! Жаль, что уже занята». И вдруг в какой-то момент ко мне подскаживается «ее» парень и произносит на иврите: «Встретил тут знакомую девушку, но, к сожалению, у меня с ней ничего не получится. Она во мне не заинтересована». «Что ты говоришь!» - восклицаю я, пытаясь скрыть свою радость от этого известия.
- Мы с тем парнем, которого Дорон поначалу принял за «моего», знакомы с детства. Он надеялся, что у нас будет роман. Тем более - на лыжном курорте, да еще в канун Миллениума, где царит совершенно особая атмосфера. Но, увы, я к этому парню с детства испытывала только дружеские чувства, - уточняет Наама. – А вот Дорон меня сразу привлек. Мне всегда нравились высокие бритоголовые мужчины. Внешне Дорон в этом отношении был просто идеален. К тому же – обаятельный, энергичный... Я тогда еще подумала: «Вот если бы такой мужчина был рядом со мной!..» Он, похоже, тоже был непрочь со мной познакомиться. Столкнувшись на следующее утро у подъемника, мы непроизвольно улыбнулись друг другу. Позже обменялись фраз, разговорились, а ближе к обеду уже сидели в баре и пили кофе. С этого дня мы уже не расставались и вместе вернулись в Израиль. На другой день я перевезла свои вещи к Дорону, а через семь мы уже стояли под хупой.
- Мне, в отличие от Наамы, никто ничего не пророчил, - улыбается Дорон, – и я ничего не ждал от этой встречи. Просто отметил про себя, что девушка красивая и с отличной фигурой. А она к тому же оказалась еще и личностью! С ней было интересно. Общаясь с Наамой, я не мог отделаться от ощущения, словно уже откуда-то ее знаю. К тому же мы были настолько похожи: оба стремительные, спонтанные, нас увлекают одни и те же вещи..
- Кроме спорта, - возражает Наама и тут же поправляет себя, - но так было только в самом начале. Я действительно была равнодушна к спорту, и все равно Дорон упорно тащил меня в тренажерный зал. Могла ли я тогда себе представить, чем это обернется: что я оставлю ради спорта экономику, профессионально займусь фитнесом, открою свою школу и начну учить других?!
ДВЕ СВАДЬБЫ
- Нашу историю рутинной не назовешь, - улыбается мне Дорон. – Ты знаешь, что мы с Наамой сыграли две свадьбы?
- Две? Но почему?
- Прожив несколько месяцев, мы поняли, что на самом деле еще не готовы к супружеским отношениям и решили какое-то время пожить отдельно, - отвечает Дорон.
- Но я при этом настояла, чтобы мы не просто разъехались, а развелись, - уточняет Наама. – И так объяснила это Дорону: «Если вдруг почувствуем, что нужны друг другу – поженимся снова!». Так и случилось. Пожив несколько месяцев порознь, мы поняли, что нас неудержимо тянет друг к другу, и стали жить вместе.
- А через некоторое время сыграли вторую свадьбу, только уже не такую пышную. Первая была традиционная, еврейская, в зале торжеств, а вторая – кабалистическая, в узком кругу единомышленников, - добавляет Дорон.
Не только жена, но и тыл
- Наама для меня не просто жена. Это мой самый лучший друг и во всем опора, - говорит Дорон. – Когда я в 37 лет решил выйти из успешного семейного бизнеса, доставшегося нам с братом по наследству от отца, то я обнаружил, что у меня теперь ничего нет! С одной стороны – страшновато, а с другой...На самом деле я был так рад! Наконец-то моя свобода ничем не ограничена, и я могу начать все снова, с чистого листа! Я тогда уже был женат, но Наама настолько верила в меня, что все опасения быстро улетучились.
- Дорон – уникальный человек. У него такой неистощимый запас энергии, что просто поражаешься. Все, за что ни возьмется, делает быстро, да еще умудреяется одновременно заниматься разными вещами. Как будто у моего мужа не 24 часа в сутки, как у других, а намного больше. И вот что забавно: сколько бы Дорон не поглощал сладостей, не поправляется ни на грамм! Видимо, из-за колоссального расхода энергии. Поневоле позавидуешь...Я себе такого количества сладкого позволить не могу, - смеется Наама и добавляет. – Но главное в нем то, что Дорона невозможно ограничить какими-то рамками. И когда ты рядом с ним, то тоже постоянно в движении и все время чему-то учишься. С Дороном безумно интересно, он не перестает меня удивлять, и все время что-то придумывает, - признается Наама.
...Дорон открывает на экране ноут-бука папки с фотографиями, отыскивая нужную:
- Намучавшись с громоздким устройством, купленным для нашего первенца и получившим прозвище «университет» от того, что ребенок в нем часами играет, ползает, учится вставать и ходить – я придумал для младшей дочки компактный переносной манежик, умещающийся в чемодане и сделанный из легких и простых материалов. Ариэль уже росла в в нем, а старый «университет» мы сразу выбросили, - увлеченно рассказывает Дорон, показывая мне фотографии своего изобретения. - В отличие от скульптора, который способен «увидеть» фигуру в куске камня, я подыскиваю подходящий материал для картинки, которая уже существует в моем воображении. Никаких эскизов на бумаге: мысленно строю пространственную модель, прокручивая ее во множестве вариантов и выбираю оптимальный. Я работаю как ребенок, для которого не существует никаких границ: все возможное и невозможное он постоянно проверяет в игре. Результат может быть самым неожиданным. Ты можешь, например, поверить в то, что можно покрыть золотом полимер? Ну вот, задумалась..., - произносит, Дорон, бросив на меня взгляд, - а я это делаю! – Он протягивает столовый ножик с ножкой из пластичного материала и обращает мое внимания на позолоченную инкрустацию.
МИР КАК ЛАБОРАТОРИЯ
- В детстве я разбирал все, что попадалось под руку, - вспоминает Дорон. – Даже кристаллы из люстры вытаскивал и пробовал резать их разными инструментами. Отец меня за это ругал, а мама защищала: «Не кричи на него, а лучше купи то, на чем он может практиковаться!». Она меня понимала... А теперь мой средний сын устраивает такие же эксперименты с материалами, - смеется и продолжает вспоминать. – Весь материальный мир был для меня в детстве маленькой лабораторией, в которой я занимался бесконечными опытами. Видишь этот ковер? Ему сто лет. Я на нем вырос: часами лежал на животе, изучая устройство какой-нибудь вещицы.
Мой отец добрался до Палестины в 1946-м с минимумом вещей, инструментами. Без гроша в кармане, но владея семью языками, - продолжает Дорон. – Он все делал своими руками и через несколько лет открыл фабрику серебряных изделий. В отличие от старшего брата, я любил наблюдать за работой отца и многому от него научился.
ПРЕОДОЛЕНИЕ СТРАХА
- Твой брат тоже вырос на этом ковре? – спрашиваю я Дорона.
- Да. Но, но он не такой, как я. Каждый ребенок видит семью по-разному. Брат больше времени проводил на улице, с сильными, крепкими, как он, ребятами, а я - дома. В моих друзьях были одни «очкарики», увлеченные ботаникой, или конструкторами. Брат считал меня баловнем, ни на что не способным, отчего у меня, внешне уверенного в себе, внутри таился запуганный ребенок, готовый в любую минуту услышать вопрос: «Да кто ты такой вообще?» - признается Дорон. - Но я все равно продолжал играть и придумывать новые вещи. Мне-то они казались тривиальными, но другие все чаще говорили: «Ничего себе! Как это тебе удалось такое сделать?» В какой-то момент я растерялся: так кто же я - баловень, или, напротив, очень способный мальчик? – и решил, что в любом случае обратной дороги нет и надо идти до конца. Кстати, заметил: люди часто отказываются от своей мечты из-за страха и начинают либо топтаться на месте, либо идти назад. Я же всегда поступал наоборот: не ставил себе рамок и занимался только тем, что мне было интересно.
Кстати, в американской армии существуют четыре уровня преодоления страха, которые должен пройти каждый солдат, - добавляет Дорон. – Надо все проговаривать вслух, чтобы заглушить мысли о страхе; знать, куда идешь; продолжая шагать и - все время действовать. Когда ты действуешь – сомнениям нет места. Открыв этот маленький секрет, я разгадал большую тайну: хочешь приблизиться к Творцу? Делай что-нибудь! А не только молись!...- смеется Дорон.
ТАЛИСМАН ДЛЯ МАДОННЫ
- Однажды мне сказали, что в Израиль приезжает Мадоннна, а я тогда начинал изучать кабалу. Мне захотелось сделать для необычной гостьи какой-нибудь особенный талисман с ее кабалистическим именем Эстер, - вспоминает Дорон. – И я придумал – пусть это будет кулон, украшенный 72 черными бриллиантами, в каждый из которых изнутри я «впишу» имя Бога.
На приеме в честь приезда Мадонны собрались три тысячи человек, в числе которых был и я. И вот спускаемся после торжественной части в зал, где накрыты столы, и вдруг выясняется, что я сижу рядом с Мадонной (мог ли я о таком мечтать?!), а при мне – талисман, который я собирался ей передать.
- Так ты передал? – не выдерживаю я. – И как она отреагировала на такой подарок?
- Никак. Потому что я так и не решился это сделать, о чем до сих пор жалею, - грустно произносит Дорон. - Анализируя причины своих сомнений, я понял, что во мне в тот момент победила жизненная версия брата, который с детства подвергал критике все мои действия. Кстати, это и было последней каплей, вынудившей меня покинуть семейный бизнес. Но зато теперь я точно знаю, что когда судьба дает тебе случай, его нельзя упускать!
- Мадонна знает о том, что для нее в Израиле был изготовлен такой необычный талисман?
- Нет. Но, может быть, просто его время просто еще не пришло...
ПОЧТИ ПО АНДЕРСЕНУ
- Когда я был маленьким, отца очень тревожило, что я не такой, как все, - возвращает меня в свое детство Дорон. – И он подумал, что надо бы дать мне какую-то профессию, чтобы был какой-то толк. Так я попал на курсы электронщиков. Из-за того, что я – дислектик, мне было трудно учиться, а впоследствии – управлять семейным бизнесом, доставшимся от отца. Повторяющиеся рутинные вещи меня утомляют. И ученые степени в Нью-Йоркском университете я защитил одним усилием воли: в отличие от других, каждую строчку приходилось перечитывать по три-четыре раза, да еще по-английски! – объясняет Дорон и добавляет. - Зато мне достаточно посмотреть какой-нибудь производственный ролик, чтобы представить схему всей технологической цепочки, и при этом понять: а ведь того же результата можно добиться и другим путем!
Помню, как однажды кто-то привез из-за границы видеомагнитофон, но без пульта, - вспоминает он. - Я впервые увидел это устройство. Отец глянул на меня и говорит: «Сейчас мой младший сын все устроит и прибор будет работать у нас вручную. Он был прав: у меня это заняло считаные минуты. Когда человек не верит в свои силы, он себя очень ограничивает, - добавляет он. - У меня подобных сомнений не бывает. Я просто пытаюсь сделать то, что другие считают невозможным. Мама рассказывала, что в детстве я всегда занимал первые места в конкурсах, связанных с поиском нетрадиционных решений, а мне тогда казалось, что я просто играю – просто всякий раз выходят разные вещи. Увлекшись дизайном, я сразу понял, что вот это – точно мое!
СОЗДАВАЯ НОВУЮ РЕАЛЬНОСТЬ
- В какой-то момент меня увлекла идея синтеза материалов, считавшихся несоединимыми, - рассказывает Дорон. – То, чем я занимался, напоминало мне систему отношений мужчины и женщины с ее бесконечными экпериментами. Я чувствовал себя создателем новой реальности. В голове теснились картины, и они просились наружу: словно я видел свои сны наяву.
Все, что выходит из-под моих рук – игра воображения. Я никогда не делаю эскизов. Идею переношу сразу в компьютер: новые технологии позволяют увидеть на экране любой предмет одновременно в разных проекциях, будь это витой бокал, причудливо изогнутая кушетка, или детская погремушка необычной формы.
Если я слышу фразу: «это невозможно сделать», она тут же становится для меня руководством к действию: сочетаю титан с хрусталем, полимер с золотом, причудливо изгибаю фарфор и стекло. А затем по моим компьютерным матрицам на особом трехмерном печатном устройстве строятся модели, которые отправляются в Лондон и Женеву, где замысл превращается в изделие - и его уже можно потрогать.
Как-то братья Офер (известные израильские миллиардеры - Ш.Ш.) увидели одну из моих работ, и она им очень понравилась, - вспоминает Дорон. - Они заказали мне четки из серебра. А у меня тогда не были ни фабрики, ни мастерской. Я просто сидел дома перед монитором. И вдруг в моей голове мелькнула эта картина: оникс в сочетании с серебром и застежка в виде раскрытой, как книга, женщины. Я тут же начал моделировать картинку на экране.
- И все-таки как тебе удается создавать предметы такой необычной формы? Например, вот этот странный изгиб ручки у позолоченной детской погремушки?
- Я как бы мысленно нахожусь внутри ручки и смотрю снаружи. Нет, это невозможно объяснить... Получается, что я работаю в трехмерном пространстве.
- Я смотрю на позолоченые арабески, которые ты используешь в инкрустациях и невольно вспоминаю о работах Фаберже...
- Фаберже...Я его очень уважаю, но в его время не было таких технологий, как сейчас, которые позволяют делать фантастические вещи - например, соединять каучук с золотом...
СЕРВИЗ ДЛЯ КОРОЛЕВСКИХ ОСОБ
- Кстати, а что происходило в вашей с Наамой жизни после выхода из семейного бизнеса, когда ты понял, что придется начинать все с чистого листа?
- Я отправился в свободное плавание, что неожиданно открыло мне двери в Дубаи, куда я поехал с группой израильтян, у которых богатые арабы покупают новинки. Мы добирались через Иорданию. У трапа самолета в Дубае меня встретили три сотрудника местной безопасности – улыбающиеся бедуины в белой галабие - и сразу повели через зал VIP, минуя паспортный контроль: таков был уровень приема израильской делегации.
Нас все время охраняли и запретили рассказывать кому-либо в гостинице, откуда мы приехали.
На приеме у королевских особ я говорил по-английски и по обрывкам фраз понял, что кое-кто принял меня за швейцарца. У меня купили кофейный сервиз, украшенный позолотой, в котором теперь подают кофе на восьмом этаже дворца, где собираются принцы.
ДЕТИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ СЧАСТЛИВЫ – ЭТОГО УЖЕ ДОСТАТОЧНО
- Какими вы хотели бы видеть в будущем своих детей? – спрашиваю я напоследок Дорона и Нааму.
- Главное, чтобы они были счастливы. Тогда у них будут и физические и духовные и творческие силы, - отвечает Дорон. – А я, как отец, должен научить их справиться с любой трудной ситуацией. У меня в детстве не было такой поддержки от отца... Наблюдая за средним сыном, я словно вижу себя в детстве. Помню, как отец говорил матери: «Смотри, Дорон даже вилку держит не так, как другие!» Я и вправду любую вещь всегда брал кончиками пальцев, чтобы сконцентрироваться на ощущении и почувствовать ее форму и материал. Глядя, как берут в руки предметы мои такие разные сыновья, я понимаю, что у каждого из них – свой способ познания мира, своя жизненная версия...
- По крайней мере, ты извлек из своего детства урок в пользу детей...
- Пожалуй, так, - соглашается Дорон. – Лично я не верю в хорошую критику. Критика мешает человеку развиваться, заключает его «в коробку», где он может просидеть всю жизнь. Меня в детстве тоже пытались поместить в такую коробку, но у меня хватило сил из нее выбраться. За что бы я в детстве не брался, все было «неправильно», «не так, как у других»... Со всех сторон одна только критика! Такое ощущение, словно тебе пытаются закрыть глаза от того, что ты видишь мир под иным углом. Например, в детстве я думал, что я – никчемный урод и никому не интересен, и вдруг за одно лето вымахал на 20 сантиметров, научился гонять на мотоцикле и все девушки смотрели только на меня, - смеется Дорон и добавляет. - Мы с Наамой делаем все для того, чтобы у наших детей уже сейчас выстроилась в голове правильная картина мира и чтобы в будущем они не бегали к психологу, как другие. Посмотри на нашего старшего - красавец, лидер среди ребят, прекрасно играет в футбол. Средний больше погружен в свои идеи, он, как и я, дислектик, но зато видит то, чего не способны увидеть другие. Я ему часто повторяю: «Сколько бы тебе не говорили, будто ты не такой, как другие дети, не обращай внимания и верь в себя. У тебя своя дорога, и ты – счастливый человек».
- Дети должны любить себя и принимать в себе все, - добавляет Наама, – с этого начинается любовь ко всему, что нас окружает. А мы, родители, не должны мешать их развитию. Результат уже заметен: мальчишки растут самостоятельные, очень открытые и доброжелательные ко всем.
- В них нет потребительства, - добавляет Дорон. - Они готовы не только брать, но и отдавать другим. Кстати, когда мы жили в арабском районе Яффо, это стало для них неплохой школой. Я в детстве прошел примерно то же самое. Сначала в нашем районе жили одни ашкеназы, потом там появились выходцы из северной Африки и арабы, дети которые начали нас бить. А мы поначалу боялись дать им сдачи, потому что родители нас этому не учили. Пришлось переучиваться, чтобы себя отстоять...Когда мы жили в Яффо, старшего сына безо всякой причины побил арабский мальчик. Я сказал ему: «А ну-ка не дрейфь и в следующий раз дай сдачи!» Сын вернулся из школы и говорит: «Следующего раза не будет. Я подошел к тому мальчику первым и сказал: «Ты ведь не хочешь, чтобы я разбил тебе лицо? Я тебя предупреждаю: меня лучше не трогать», и он перестал меня задирать». Слушая рассказ сына, я понял, что он усвоил урок еще лучше, чем в свое время я: внутренняя сила – лучший способ разрешения конфликта.