Она сидела у стола, подперев подбородок рукой. Сухая, темная и морщинистая кожа на шее, натянувшаяся слева, у ладони, пошла складками. По руке зазмеилась, выбившаяся из под пухового платка тусклая и длинная седая прядь. Она увидела ее вдруг отразившейся в стекле на стене, на их семейном фото: камни у дерева… за ними река… снова деревья, а перед ними они – молодые, красивые счастливые.
Хотя… хотя… Счастливые…
Она засомневалась: а счастлива ли она была тогда? Довольна, безусловно, была… и очень часто (всего в принципе в семье хватало – не с избытком, но, в общем, грех жаловаться: и сыты, и обуты), но счастлива…
«Что такое вообще счастье? – задумалась Она. - Когда все, что хотела, сбывается? Нет. Боже упаси! Это как раз бывает, порой, самым ужасным («бойтесь своих желаний: они могут и сбыться»)! Тогда что?»
«Да окстись! – отрезвило чувством вины нежданное прозрение. – Даже сомневаться в этом – Бога гневить! Конечно, была! И есть! Ведь, ты любишь… любима… до сих пор… несмотря ни на что… любима… им одним… состарившимся рядом»…
Устыдившись, Она торопливо заправляет поникшую прядь скрюченным от артрита пальцем назад… под платок; распрямляет спину и, с трудом разогнувшись (поясница все чаще болит, мешая не то, что двигаться, но даже спать), «шлепает» на кухню: пора ставить чай – скоро проснется он… ее самый на все времена лучший…
По дороге бросает взгляд на цветы в кадках у окна: пора бы полить… но это потом…позже… когда он позавтракает, а она помолится («когда ведь уже встала, а замечталась и лба с утра не перекрестила!», - укоряет себя походя за нерадение, а, заодно, и за давешние неправедные сетования).
Через минуту на плите уже шкворчит чайник…
Она моет посуду. По бугоркам на суставах приятно стекают горячие струи воды. Она наслаждается передышкой в вечно грызущей пальцы боли. А думы, как вода из крана, «льются» сами собой: то одно воспоминание из них вынырнет, то другое… некоторые заставляют хмуриться… почему-то вдруг «цепляет» мысль о «скелетах в шкафу»… ее тут же сменяет успокоительная, мол - «у всех они есть»… «У всех может быть, но у нас…?! Всегда же по-Божьи жили!»… «Ой-ли?! – вовремя поспевает расставить все точки над «и» совесть. - Чем же это вы лучше других»?…
- Да… и то правда, - бормочет Она вслух, - нет на Земле безгрешных!
…И додумывает, уже про себя, - «есть нераскаявшиеся, не понявшие, не осознавшие»…
Она вздыхает и ставит в сушку последнюю помытую тарелку, одновременно с ней запихивая в дальний угол «шкафа» выглянувшие было из него «скелеты»: нечего до времени былое ворошить – всему свой срок… и этому, конечно же, тоже…