Самое курьезное свидание моей жизни: я перепутала время и пришла к любимому мужчине в восемь часов утра вместо восьми вечера. Он обозвал меня идиоткой, и это было наиболее приличное слово из всех, что я услышала в то утро.
Я живу в Ташкенте, любимый мужчина – в Москве. На календаре - середина восьмидесятых. Я к тому времени, по моим собственным меркам, маститый журналист, заведую отделом в серьезной областной газете. Он - намного старше меня и не маститый, а просто известный журналист и писатель, тоже заведует отделом в газете, правда, не чета моей, - в знаменитой «Литературке».
Он изобретает командировки в Узбекистан, я время от времени летаю к нему в Москву.
Итак, в пятницу беру отгул и лечу в белокаменную, чтобы провести с любимым мужчиной выходные. Его друзья любезно отдают нам дачу. Лето, погода, все шепчет…
В Домодедово меня встречает его водитель - завотделом центральной газеты был в СССР фигурой значимой и имел в своем распоряжении целую машину. Я ненадолго заезжаю к любимому мужчине на работу. Она у него в самом разгаре: сдают номер, мешать ему, конечно, нельзя. Это я бездельничаю и предвкушаю.
В его кабинете я пью настоящий растворимый кофе – невероятная роскошь по тем временам. Телефон беспрерывно звонит, в кабинет один за другим вбегают люди – с газетными полосами, корректурой, выпученными глазами, неотложными проблемами, типа, шеф, все пропало!
Очередной звонок по телефону. Из разговора понимаю, что в двадцать один час он должен быть на каком-то страшно важном совещании, чуть ли не в Совмине. У нас же действует уговор – наши отношения не должны мешать работе. Мы оба – трудоголики. Работа в нашей жизни имеет более высокий рейтинг, чем любовь. Во всяком случае, как мне кажется, он меня в этом убедил.
Мы расстаемся, и он говорит, что ждет меня в восемь часов. Я ни секунды не сомневаюсь, что речь идет о восьми часах утра. То есть, я ночую у одной из своих многочисленных московских тетушек, а утром мы встречаемся и едем на дачу. Я же точно знаю, что ради меня он не пожертвует совещанием в Совмине.
Я прекрасно провела с престарелой тетушкой вечер, мы посмотрели фотографии времен ее гимназической молодости, попили черный чай «со слоном» и московскими пирожными. На пачке самого лучшего в советское время чая был изображен индийский слон, купить этот чай почти свободно можно было только в Москве.
Я отлично выспалась, встала чуть свет, искупалась и даже успела сходить в парикмахерскую. У тетушки на первом этаже была странная парикмахерская, которая начинала работать в семь часов утра. Видимо, для таких же дур, как я.
Помню утренние московские улицы — яркие, нарядные, умытые. Помню это потрясающее настроение – душа поет!
И к восьми часам – тютелька в тютельку, ощущая себя неотразимой, желанной и желающей, я подошла к заветной двери. Позвонила. Не открывает. Звоню еще раз, подольше. А потом началось невообразимое.
Распахивается дверь, и на пороге возникает он. Босиком, по пояс голый, мятое лицо с дикими опухшими глазами, перегар бьет во все стороны, всклокоченные волосы, небритый подбородок. Он с каким-то хриплым воем хватает меня, втаскивает в коридор, волочет в комнату. Сквозь нечленораздельную речь прорываются смех, пьяные слезы, добрая мужская ругань. С дичайшего бодуна у него совершенно нарушена координация движений. В комнате — разгром, будто Мамай прошелся. На столе и полу – пустые бутылки, от банальной водки до элитного коньяка, перевернутая ваза с поломанными гвоздиками, лужа воды, разбитая рюмка, расхристанная постель. Я понимаю, что любимый мужчина сошел с ума.
А дело было так… Он все-таки решил однажды пожертвовать работой ради свидания и отправил на совещание заместителя. «Но уж это, конечно, первый и последний раз в жизни», - веско добавляет он.
Пришел домой пораньше, подготовил машину к путешествию, положил в холодильник шампанское, купил цветы - тогда эти огромные красные гвоздики без запаха были еще в новинку. И стал ждать моего явления. Рассудил, что эту ночь мы проведем у него, а с утреца пораньше отправимся на природу – к озеру, комарам и лягушкам.
Мобильных телефонов тогда еще не изобрели. Где живет моя тетушка, кто она, как ее зовут, он не ведал.
Восемь часов – меня нет, половина девятого, девять, десять, полночь – меня нет. Он понимает, что случилось несчастье. Начинает обзванивать милицию, бюро несчастных случаев, ГАИ, больницы, морги – меня нет нигде.
Попутно делает то, что делают все мужики в стрессовой ситуации, – методично опорожняет бутылки с алкоголем, которые припасены в доме.
Выскакивает на балкон на каждый шум, торчит у подъезда и под утро, точно зная, что в живых меня нет, допивает последний алкоголь и вырубается.
И тут появляюсь я – улыбающаяся, свежая, довольная собой, жизнью и новой прической.
Такого скандала, который он мне тогда закатил, я не помнила со времен своего замужества. Зато какое потом было свидание!..