1. Злая осень врасплох нас застала
Поэзия и музыка, мне кажется, спускается к нам с небес, где какая - то неведомая высшая мудрость вкладывает образы и мысли в уста избранных людей, испытывавших на земле муки сомнений, выявляя у них краски таланта и направляя их по тому или иному творческому руслу.
Мне кажется, что Юрий Аркадьевич Борисов и был одним из тех самых небесных избранников, у которого вся история жизни и творчества подтверждает эти слова.
О его жизни мало кто знает, но его песни в семидесятые – восьмидесятые годы двадцатого столетия многие слушали украдкой в магнитофонных записях, сидя тесным кругом где-нибудь в питерской коммуналке.
Тогда, в шестидесятых - восьмидесятых годах на дворе стоял «развитой социализм», по улицам расхаживала новая общность людей под названием «советский народ», а он, Юрий Борисов, безумец, своими песнями и стихами выматывал их душу.
Он сочинял навсегда ушедшей эпохе новые гимны, томительно трогавшие оборванные струны, и воскрешавшие то, что уже, казалось, отчаялось воскреснуть: нашу генную память о другой жизни.
Он жил свободою творчества, не подвластной советской идеологии, поэтому считался поднадзорным, оказываясь в трудных и отчаянных ситуациях: сидел в тюрьме, не имел достойной для себя работы, а, значит, был без материальной и духовной поддержки и во всем заведомо виноватый.
К сожалению, Юрий не оставил нам никаких воспоминаний о своей жизни, история которой в этой книге собиралась по разноречивым рассказам знавших его людей.
Немногочисленные фотографии в чёрно-белом изображении показывают его в разных видах, среди которых трогательно выделяются особенно детские.
Фото 1950 года, На снимке мама Мария Павловна, сын Юра и дочь Оля.
На одном из фото его шестилетнего возраста, сделанном в Ленинграде, Юра изображён среди семьи, рядом с мамой Марией Павловной и четырёхлетней сестрёнкой Олей, смотрящими на мир с обострённой чувствительностью.
Родился он 4 ноября 1944 года не в Ленинграде, родном городе его мамы, а в Уссурийске (Ворошилове на тот момент), потому что в самом начале войны Мария Павловна была мобилизована из Ленинграда в город Вязьму, где познакомилась с Петровым Аркадием Филипповичем. Будущий отец Юрия, служивший на железной дороге, увёз её в Приморский край.
В 1947 году двадцатисемилетняя Мария Павловна вместе с трёхлетним Юрой и годовалой дочерью Олей возвратилась в Ленинград к своим родителям, жившие в коммунальной квартире на Большом проспекте Петроградской стороны в доме 19, где занимали две комнаты.
Дом на Большом проспекте ПС, 19
В меньшей четырнадцатиметровой комнате проживала её сестра Людмила, незадолго до этого вышедшая замуж за Василия Давыдова, а в другой восемнадцатиметровой комнате жили её мама Ольга Григорьевна Борисова-Хомченко, папа Павел Владимирович Борисов с сыновьями Леонидом и Виктором.
В этой квартире они пережили блокаду, отказавшись от эвакуации. Тогда Ольга Григорьевна своему мужу, служившим на Балтийском флоте интендантом, сказала так:
-"Мы все здесь вместе и, если уж суждено, то и умрём вместе".
Родители и дети сумели выжить, но без потерь не обошлось: умерла от голода и холода мама Ольги Григорьевны Анна, Гапуся, как они её называли.
Теперь к ним в эту квартиру возвратились и ещё трое родных для них людей. Пришлось потесниться, хотя места и для них самих не хватало.
Так как спать детям было практически негде, мама решила попросить помощи у ленинградских властей и ходила по разным инстанциям с просьбой о выделении им комнаты, но чиновники помогать новой семье не спешили.
Ольга Васильевна Борисова, сестра поэта, позже вспоминала:
-«Через какое-то время она заболела и попала в больницу, где ей сделали операцию на лёгких. В тот момент нас в первый раз разлучили. Юре тогда было 3-4 года... Меня отправили в дом малютки, а его - к родственникам отца, в деревню под городом Вязьма. Он приехал обратно уже совсем другим ребенком. Из послушного, воспитанного мальчика он превратился в деревенского хулигана».
Выйдя из больницы, Мария Павловна о своём бедственном положении написала в Москву самому К.Е. Ворошилову, бывшему тогда с марта 1953 года по май 1960 года председателем Президиума Верховного Совета СССР.
Ответ маршала подействовал на чиновников исполкома городского совета положительно, и им выделили комнату на окраине города аж в пять квадратных метров в общежитии в районе "Щемиловка", располагавшемся на левом берегу Невы к югу от Невской заставы у Володарского моста.
-«Некоторое время мы с мамой были прописаны в этой маленькой комнате, а в 53-54 годах (не помню точно) у тетки моей мамы Анны Григорьевны погибает сын, и она прописывает нас с мамой к себе в комнату на Малой Посадской, д. 6. Юра тогда уже был в детдоме»,- сообщила его сестра Ольга.
Дом на Малой Посадской улице, 6
Так они переехали жить в исторический центр Ленинграда, где совсем рядом располагалась Петропавловская крепость, исторические домик Петра Первого и первая в Петербурге Троицкая площадь.
Мария Павловна поступила на работу кондуктором трамвая, отдав детей на какое-то время в круглосуточный детский сад, а позже Юру в детский дом.
Но, несмотря на это, Марии Павловне нелегко было найти себя в послеблокадном Ленинграде.
Маленькая зарплата да ежемесячное пособие матери-одиночки на двоих детей по семь рублей пятьдесят копеек не спасали их от нищеты.
Не имея возможности содержать мальчика, мама оставила Юру в детском доме Ждановского района.
Сохранившееся фото пятилетнего Юрия, по всей видимости, изображает его в детдомовской шапке и зимнем пальто на вырост.
Фото Юры. 1950 год.
Марию Павловну устраивала материальная сторона его пребывания в детдоме, ведь он там был всегда накормлен и одет.
Тем более, что детский дом, в котором пребывал её сын, располагался недалеко от места жительства его семьи, на Каменном острове Петроградской стороны в старинном доме.
В него, как правило, помещали детей блокадников, попавших в трудное материальное положение. Там же находились дети родителей, репрессированных по Ленинградскому делу 1949 года.
Детские дома как в Ленинграде, так и по всей стране после войны сыграли большую роль ликвидации безнадзорности и вывели в люди многих воспитанников. С ними проводилась серьёзная воспитательная работа, однако от детей домашних нравы детдомовских детей сильно отличались в худшую сторону.
Детский интерес Юрия Борисова без домашнего воспитания не получил своего должного развития, потому что в большей степени он был предоставлен улице и самому себе.
В 1951 году Юра пошёл в первый класс школы № 89, находившейся на Большой Посадской улице.
Учась в третьем классе этой школы, он написал свои первые стихи, причём даже отослал их в газету "Ленинские искры». По всей видимости, они были по-детски наивными, так как ответ пришел с отрицательным отзывом.
Тяга к искусству неискушённого поэта, к свободе выбора тем, проявилась уже тогда.
Ольга Васильевна вспоминала:
-«А у нас дома, на стенах, висели огромные репродукции картин разных художников в багетах. Одна из них называлась "Купание царевны". Там была изображена обнажённая блондинка с диадемой в волосах, сидящая на берегу озера. И однажды Юра на уроке рисования, когда была задана свободная тема, изобразил карандашный набросок с этой картины, за что подросток тринадцати лет получил выговор за тему рисунка и оценку «четыре с плюсом» за исполнение».
Учился в школе Юра средне, его мало интересовали физико-математические предметы, но был любознательным и очень любил читать книги. А ещё Юрий любил уединение. О чём он размышлял в тишине, остаётся загадкой. Однажды его двое суток искали всем детским домом и нашли на островке в прудах Каменного острова.
Восемь классов он всё же закончил, и вместе с другими детдомовцами поступил в ремесленном училище по специальности токаря-револьверщика.
Это не добавило ему профессиональных удовлетворений, но наметило пути его дальнейшей запутанной обстоятельствами жизни судьбы.
Юре 13 лет
Продолжить обучение в ремесленном училище он не смог, так как уже в четырнадцать лет оказался в исправительной колонии для несовершеннолетних подростков.
И проступок был малозначительный, но суровые послевоенные законы не посчитались с этим.
Детдомовское детство без родительской ласки и строгого отцовского воспитания толкнуло его на необдуманный проступок.
Гуляя вместе с друзьями по паркам Каменного острова в окрестностях здания детского дома, Юра увидел оставленный кем-то из его сверстников новенький велосипед.
Можно представить себе, как загорелись детские глаза от появившегося желания прокатиться по паркам Каменного острова. Первым у велосипеда оказался он, пронёсшись по дорожкам парка, возможно, в первый раз ощутив на себе необыкновенное чувство скорости.
Потом катались и другие, но вся вина за похищение велосипеда легла на него, за что он получил два года исправительных работ в колонии для несовершеннолетних детей города Липецка, где его высокого ростом подростка использовали на вредном металлургическом производстве.
Когда он через два года вернулся домой, то все родственники ужаснулись, увидев его чёрную в рытвинах и копоти спину.
Пришлось прибегнуть для лечения к различным мазям и компрессам.
К сожалению, исправительные лагеря ещё никого не исправляли, поэтому весь дальнейший путь его жизни был в ещё большей степени испорчен приобретёнными там умениями и навыками лагерных привычек.
Конечно, перед ним почти взрослым человеком был выбор: можно было окончить ремесленное училище, получить рабочую профессию и сделать трудовую повинность смыслом жизни.
Но он избрал другой путь жизни: увёл себя в беспечную вольную, но нищенскую жизнь и линию поведения, идущую в разрез с общественным советским строем.
Юрий Аркадьевич ещё не осознавал тогда, какую трудную дорогу ему предстоит пройти.
Появились друзья, пристрастился он и к спиртному. Однажды, он с товарищами – ремесленниками залез ночью в винный ларёк, из которого вынесли много вина, так называемой «бормотухи», как тогда говорили. Распивать его стали прямо здесь же возле ларя на скамеечке. Неожиданно подъехали стражи порядка, забрав их всех в милицию. Потом был допрос и суд, по приговору которого Юру за кражу осудили на четыре года, отправив в новую исправительную колонию.
Там он и окончил профтехучилище, получив диплом столяра-мебельщика 4-го разряда.