7. Стихи и жизнь
В исправительных лагерях заключённые тоже требовали от него особых песен, в которых воля выглядывала как - бы из-за тюремных решёток.
Иногда такие стихи у него появлялись, но он их писать не любил. Одно из них называлось «Снова деньги, пьянка, шутки».
Снова деньги, пьянка…
Снова деньги, пьянка, шутки,
карты и скандал.
У какой-то проститутки
нынче ночевал.
Эх, ты, пьяное раздолье:
пей да веселись.
У меня собачья доля
и пустая жизнь.
Я сегодня всем довольный -
денежный простор.
Завтра лягу спать голодный
под чужой забор.
Непогоду матом кроя
и всплакнув тайком,
я накроюсь с головою
рваным пиджаком.
Что вчера была моею,
проплывет, как дым,
той же самою аллеей
под руку с другим.
Все друзья меня забудут -
дружба иссякла,
и никто меня не спросит
про мои дела.
А пока гуляю рьяно,
денег не щадя,
томным блеском ресторана
радую себя.
Упиваюсь жгучей страстью,
ласку губ краду...
Завтра друга по несчастью
я себе найду.
Мне приснятся денег груды,
мрачные гробы...
Завтра выброшен я буду
за овин судьбы.
Смысл таких стихов незатейливый. Это тюремно-романтическое представление о воле, почерпнутое из бульварно – голливудского представления, навеянного бананово-лимонными романсами Вертинского и трофейными фильмами 40-50-х годов.
Большинство этих тюремных песен он даже не сочинял, а просто интерпретировал. Они были на слуху в исправительных колониях. Примером может послужить также его стихотворение под названием «Вот опять сижу я за решёткою».
В одном из его выступлений Юрий предопределил его предисловием:
.
- «А вот песенку я вам сейчас спою в противовес предыдущей. Она лирична. В те года заключённые пели именно в таком стиле, в таком ракурсе со слезой, откровенно и от души».
Вот опять сижу я за решёткою,
С тоской смотрю на улицу,
Катится слеза да потихонечку
По исхудалому - да по лицу.
Хотел я братцы голыми руками
В тюрьме решётку проломать,
Но я ведь скован, братишка, кандалами,
И мне теперь отсюда не убежать.
А что ж ты ходишь да перед тюрьмою,
Да что ж стучишь копытами,
А ты на воле ходишь с фраерами
И про меня совсем забыла ты.
А помнишь, Сонька, как ты говорила,
Что ты знакома с ворами,
Теперь же ты катись к матери
С такими разговорами.
Из-за тебя сижу я за решёткою,
С тоской гляжу на улицу,
А слёзы катятся, братишка, потихонечку
По исхудалому моему лицу.
Таких стихов-песен у него было немного. Он сам понимал, что они воспринимались «со слезой» только за воротами исправительных колоний.
Юрию Аркадьевичу Борисову, поэту и музыканту, много таланта было отпущено Богом, но тратил он свой дар не всегда по назначению. Он никогда не записывал стихов, поэтому и сохранилось их немного, всего около сорока стихотворений, большинство из которых положено на музыку.