Слепой дождь

Григорий Жадько
    

      Ты помнишь тот день. Мы не можем забыть его, он был так не похож на остальные. Он начался не с раннего утра, а задолго до того как наступил.
     Я купил билеты в кино, товарищ позвал нас на днюху, диктор твердил, что будет дождь, а твоя мама не хотела нас отпускать. Народ утверждал, что фильм интересный, и мы хотели посмотреть его, и друг был отличный,  парень на все сто, и  редко о чем-то просила мама,  ей ужасно не хотелось оставаться одной, и дикторы тоже иногда говорят правду, с ними это случается.
     Раннее, свежее утро пряталось в длинных тенях придорожных деревьев.  Неяркое солнце показалось на горизонте. Оно немножко улыбалось, глядя на нас. Мы не догадывались в чем дело. Оказывается, оно готовило сюрприз, но об этом нам предстояло узнать позднее. Мы шли по спящему городу, смотрели в таинственные темные окна высоких домов, и дневное светило в каждом из них зажигало оранжевые фонари, но люди за стеклами упорно не хотели проснуться.
     Троллейбус был первый и остановился  просто так, не на остановке, подобрав нас. Он был холодный, пустой и влажный после уборки. Голубая краска на его боках блестела, искрилась, и он подрагивал от нетерпения, пока мы входили в него. Водитель, молодой парень, улыбался и смотрел в зеркало. Он  по привычке не хрипел в микрофон, что бы пассажиры брали билеты, и мы их не брали. Просто ехали без остановок. Город спал, а желтая заря уже полыхала в полнеба. На Сухом логу нам попалась старушка с тяжелым ведром, в котором были пионы. Водитель остановился и взял ее с собой. Цветов было много, и запах такой, что кружилась голова. Бабушка вручила нам несколько цветков. Подошла и подарила. У нас были деньги, но она не взяла, а когда мы выходили, то натруженные в трещинках руки ее крестили нас в спину.
      Город проснулся, и остался за спиной, а солнце палило. Не лишним было бы попить. Воды хотелось очень сильно, а мы ничего не взяли с собой. Цветы завяли. Обидно, но пришлось их предательски бросить в придорожной канаве.
    Все было ужасно. Где-то там за спиной, пустовали два кресла в кино, лежали чистые вилки и ложки на белоснежных салфетках. И наши подарки: открытка, рыжий мохнатый мишка, коробка конфет прозябали у нас на столе, и часто вздыхая, твоя мама впрок вязала не нужный нам свитер, а диктор в пятый раз повторял про дождь. Зачем не остались? Погибли цветы.   
     А что будет с нами? Куда мы идем?
     И вдруг он начался, совсем необыкновенный дождь. Это был солнечный дождь. Пыль свертывалась в комочки, злорадно окутывала  редкие крупные капли, но они прибывали и прибывали, и, наконец, их стало так много, что ей пришлось отступить под их напором. Золотые жемчужины, как сотни, тысячи пчел устремились к нам. Мы подставляли свои лица, смеялись, мы хотели воды, нам ее не хватало.
     - Дождь!!! Теплый дождь!- возбужденно кричала ты. И платье твое стало  терять очертания. - Как давно мы тебя ждали,- как мантру, повторяла ты и,  сняв, босоножки, забегала далеко вперед.
     - Не упади! - горланил  я громко и восторженно в след.
Девушка в светлом просвечивающем платье совсем не слушала меня или потоки воды с неба глушили все вокруг. Мне не забыть черты милого лица, тяжелые потемневшие волосы, рассыпанные по плечам, легко вздымающуюся под мокрой материей грудь, четкие очертания сосков и неосторожный взгляд, ниже.
    Молодость нежность, робкие несмелые желания, неясные предчувствия, юношеский максимализм и абсолютная вера, что вся жизнь впереди и в ней так много нового и прекрасного, которое еще предстоит открыть и испытать! В твоих глазах озорно блестевших было столько удовольствия и счастья. Ты стала подбрасывать вверх босоножки, и мы вместе ловили их. Неудачи  сопровождались веселым смехом. Хотелось бросать их выше и выше до самых туч, до самого неба и наверно дальше. Мы выбились из сил. Но ты не сдавалась и еще долго, весело кружилась на дороге.
    И вдруг впереди вспыхнула радуга. Неожиданно повисла коромыслом, вобрав в себя все многоцветие красок. Небесный художник широко и размашисто раскрасил небо киноварью, неаполитанской желтой и ультрамарином. Трава и кусты ожили. Они шевелились от капель и торопились выбросить новый клейкий листочек. В воздухе плавали вперемежку запахи гниющего дерева, прели, цветов и прогретой земли. "Скорей! Скорей! Идет солнечный дождь". Темные, лиловые тучи над головой, стали светлеть. Голубые краски смелыми мазками ложились на них, мешались с лимонно-желтыми, плавились, растекались бардовыми полосами по пепельным краям. С боку открылось небольшое озерцо, заросшее тальником.
    Вспомнилось детство. Как ловил золотистых пузатых карасей и зеркально блестевших с розовыми плавниками чебаков. Иногда судьба баловала меня и я доставал из фиолетовой глубины, замшелых от старости щук, попавшихся на живца. Под вечер, устав от ребячьих игр, купался до посинения и звона в зубах с такими же сорванцами как сам. Став старше, мы соорудили из красно-смолистых сосновых бревен плот и крепко перевязали его пеньковыми веревками. Наверно нет больше счастья для мальчишки, на зависть всем, плыть среди брызжущей солнечными бликами, рассыпающейся мириадами брызг, мальчишеской славы. Видеть пронзительную синеву глаз, тайно влюбленной, деревенской девочки Тани, из соседнего двора, слышать нетерпеливые восторженные крики товарищей бегущих по берегу. Неожиданные теплые воспоминания детства, будто легкие прикосновения любимой женщины, сладким, дурманящим хороводом проснулись и кружились в моем сознании.  Я вновь увидел всё так свежо, ярко и подробно. Но  вот, наконец, ветер воспоминаний растаял как дым, оставив только легкое послевкусье.
    Обратно мы шли грязные, счастливые и босиком. Руки наши были сцеплены.
    Тогда я знал, что у меня есть ты, а ты знала, что это ненадолго. Любовь как солнечный дождь, как радуга, которая есть, но до нее не дойти, не потрогать руками.
   Искрящиеся потоки воды несли тучи дальше. Дождь кончился также неожиданно, как и начался. Редкие запоздалые капли, чмокали в раскисшую дорогу. От травы и земли шел пар. В теплых грязных лужах, как в тесте, по самую щиколотку тонули ноги, а за нашими спинами оставались две пары  четких отпечатков, быстро заполнявшихся водой. Две цепочки следов счастливых людей. Большие и маленькие. Иногда они переплетались, витиевато кружили по дороге, но были как нитка с иголкой.  Казалось, нет в жизни обстоятельств и сил, которые могли разлучить их. Но непрочные углубления заполнялись водой, их края оплывали и уже спустя минуту они становились едва заметными. Две пары следов на безымянной дороге.

Жадько Г.Г. Новосибирск 1983 г.