Глава 1.
- Ну, давай, пни уже!- подзадоривал Сашка своего нерешительного дружка, - пинай, говорю, а то сифой будешь всю жизнь. Хочешь?
- Не, не хочу, - в Паше боролись, с одной стороны, брезгливый страх, а с другой просто страх быть сифой до конца своих дней.
- Фу, сифа! Сифа!- подзадоривал Сашка, тыча Паше чуть не лицо пальцем с таким ногтем, от которого любая маникюрщица сладостно потёрла бы руки, предвкушая безбедную жизнь.
- Да заткнись ты уже, щас пинану! – и Пашка занёс ногу для удара.
В голове молнией, озарившей тёмный пустующий гараж, где у людей обычно паркуются мысли, блеснуло: «Я же старше, могу этого дебила не слушать». Но Саша уже выплясывал вокруг такой замысловатый танец, что самому затерянному племени людоедов впору было взять у него пару уроков.
«Да ну его в жопу, растреплет потом, что я зассал», - подумал второй раз подряд Пашка и приложил ладони к вискам. Голова начинала болеть то ли от дважды повторившегося мыслительного процесса в неприспособленном для этого месте, то ли от выкриков имбецильного Сашки, который, не переставая, сотрясал воздух обидными синонимами к слову «трус».
Всё это время нога Пашина, в напряжении оттянутая назад, готова была поддаться гипнотическим Сашкиным мантрам и совершить то, ради чего была поднята своим хозяином. Какая-то доля секунды, и кроссовок из кожзама с тремя полосками и заключённой в нём ногой, не очень стремительно, вполсилы ткнулся в филейную часть лежавшего в кустах тела. Пацаны отскочили за дерево и помолчали секунд двадцать. Потом Сашка стукнул Пашу по плечу:
- Ну ваще, ну ты пацан!
- Да подожди ты, гнида, он, походу, дохлый. Даже не пошевелился.
- А ты его стукни посильнее, - посоветовал Сашка, глядя на тело перепуганными глазами.
- Сам стукай, я только что пнул, видел как?
- Дачё ты там пнул еле-еле, у меня брат мелкий сильнее бы пнул.
- Ну дак иди и сам пни, понял?
- И пойду! – сказал Сашка и неуверенным шагом пошёл, преодолевая позывы насрать себе прямо в трусы.
Он тихонько тронул ногой в районе плеча, но снова ничего не произошло.
- Да ты со всей силы вмажь, чё ты, а то будешь лошарой, - подначивал теперь уже Пашка, с удовольствием став из обвиняемого обвинителем.
Сашка пнул сильнее, потом ещё, потом отошёл, разбежался и, как в футболе, ударил с пыра прямо в ухо обосновавшемуся в кустах туловищу.
- А, сука, бля! – крикнул труп, - Валера, падла, я те щас голову оторву и карандаш в жопу засуну, чебурек с говном, плинтус червивый, - и, продолжая на ходу изобретать фразы, о которых никогда не слышали Даль с Ожеговым, но смысл которых был сразу понятен, бывший труп встал на четвереньки и как лев потряс гривой с листьями и палочками, которые напоминали скорее гнездо, покинутое птицами навсегда.
Коллеги по удавшемуся эксперименту воскрешения из мёртвых, изрядно пересрав, побежали через лесок к себе во двор. Из окна уже наполовину торчала Сашкина мама, приглашавшая их для исполнения ежедневного обеденного ритуала.
- Идём! – крикнули они хором и пулей побежали в подъезд.