Конкурс Копирайта -К2
Участник 2.
Имя участника – Волчица Варшавы
Название – Резаные раны
11 тыс. зн.
Картина – 8. Марк Шагал, Прогулка, http://www.marc-chagall.ru/chagall-104.php
Напряжение росло, как волдырь на коже после прикосновения огня. Напирало, нарастало, гудело и вибрировало, готовясь выплеснуться наружу раскалённым потоком. Небо ходило ходуном от ожидания, но солнце упрямо обрушивалось в суженные от яркого сентябрьского света зрачки, разбиваясь о сетчатку.
Скоро она придёт. Зная его пунктуальность, она придёт почти минута в минуту. Она тоже пунктуальна.
Как выстрел из танковой гаубицы.
Антон нервно кинул взгляд на часы. Стрелки приклеились к десять-десять. Если веришь в приметы, можно загадывать желание, но лучше не надо – оно может и не сбыться.
Антон не верил в приметы.
-Я тут, - внезапно буквально вырос по правую руку от него какой-то серо-бетонный голос Наташи.
Голос напоминал острый тесак, деликатно, но чётко прорезающий пространство кожи. Антон повернул голову – в глаза ударил нестерпимо лиловый цвет. Новое платье? Он такого не помнил.
-Что там у тебя случилось? – сходу спросил он, дежурно прижимая её к груди – сердце грустно ощутило напряжённость её птичьего тела.
-Потом. Всё – потом. Пошли.
Наташа как будто отрезала нитки от края расшиваемого платья хорошо заточенными ножницами, - быстро, резко, профессионально. Её пальцы, проникшие в пространство антоновой ладони, были прохладными и крепкими, как долго полежавшее на осенней земле спелое яблоко.
-У тебя был страшный голос, - почти в спину бросил ей Антон. Она буквально неслась вперёд, рассекая народ, входящий и выходящий из метро «Площадь Ленина». Антон обернулся на погребальный шум фонтанов. Наташу фатально тянуло к этому месту. Она назначала там все свои свидания с ним, и Антон не мог ей противостоять.
Слишком много боли?
-Потому что жизнь страшная, - был ответ.
Рука не пропадала из его ладони – даже в турникет они вошли почти одновременно.
-Я вот только не понимаю, почему Красное Село, - попробовал отстоять своё право на логику Антон, когда они уже оказались засасываемыми в железное нутро наклонного эскалаторного хода, но Наташа только отрицательно покачала головой.
Лиловый цвет её наряда подавлял волю, словно каменный цветок до боли знакомых уральских сказок. Глаза цвета осени – тонкие и дымные. От внешне безжизненной руки идёт странная, сильная энергия.
-Прогулка, - отчего-то выверено улыбнулась Наташа, вскидывая на него полный привычной доброты и нежности взгляд.
-Прогулка, - подтвердил Антон.
Её нежность растаптывала его своей неумолимостью.
Сердце убивалось в пароксизмах неизвестности до самого конца красной ветки, но уже при посадке в пригородный автобус, Наташа выкинула наружу белый флаг признания:
-Иногда мне кажется, что я опять ненавижу людей.
Антон понимающе и немного довольно хмыкнул.
-А я тебе чего говорил? Так и есть. Люди сволочи.
Он помолчал и добавил, ощущая подсознательное желание приблизиться к ней, сидящей на заднем сидении автобуса, на более критическое расстояние.
-Обидел кто-то?
-Понимаешь, меня сейчас сложно обидеть, - как будто оправдываясь, заявила Наташа, перебирая его пальцы в своих, как мулине перед вышивкой, - но это, всё-таки, можно. Я вспомнила твои слова об Интернете. Он изменил нашу жизнь. Он забрал из неё то, что в ней было самого хорошего и доброго.
-Не стоит делать трагедию из приключений в Интернете, - слегка разочарованно попросил Антон, предположив, что субботний вояж в Красное Село связан с очередными Наташиными схватками за жизнь на электронных полях смерти.
-Если бы всё было так просто, - донеслось до него, словно из-под тяжёлого спуда.
Они молчали ещё минут десять, пока автобус не выплюнул их со всей категоричностью не так далеко от церкви святых Адриана и Наталии. Антон вспомнил, как Наташа рассказывала ему о своей святой, страдавшей за мужа.
Она любит страдать и считает это своим предназначением, как он считает своим предназначением спасать людей.
Он деликатно предложил ей взять его под обтянутый чёрной тканью пиджака локоть, но Наташа опять выбрала ладонь.
-Только держи меня крепко, ладно, ни за что не отпускай? – попросила она с режущими нотками отчаяния.
-Да держу я, - немного смутился Антон, сжимая пальцы. – Ты бы сказала, в чём дело-то?
-В любви,- ответила Наташа глухо, - и в отсутствии оной. Любовь – мерило жизни.
-Ты сама говорила, что умение любить – большое искусство.
-Именно так. А неумение – тоже. И таких специалистов гораздо больше.
Она на минутку замолчала, подбирая слова, словно нанизывая их на леску сознания.
-Вера – вот, что может нас всех спасти. Вера в себя. Но жизнь сначала даёт нам печеньку, потом больно бьёт по лицу, и вот печенька уже в её костлявых пальцах. Помнишь эту картинку из соцсети?
-Ну да, - слегка улыбнулся Антон воспоминаниям о подобной ерунде, - правда о жизни. Так в чём проблема, Ната?
-Ты любишь конкретику, - констатировала Наташа сухо, но чётко. – Но я не твой пациент. Больше – не твой. Всё приблизительно. Знаешь такое выражение – «сердце от боли разрывается»?
-Конечно. Стандартная метафора.
-Стандартная и неправильная, Антон. Рваные раны заживают быстрее. Они срастаются своими краями и меньше кровоточат. Самые болезненные раны – резаные. Как следы от скальпеля. Жизнь – опытный хирург, она любит делать больно. Очень, очень больно, Антон. Резаные раны заживают долго… мучительно…
-Нужна хорошая перевязка каждый день, а при операции – профессиональная анестезиологическая поддержка, - пошутил Антон, хотя понимал, что Наташа снова погрузилась в слишком тёмную для него философию.
-Анестезиологическая…, - усмехнулась Наташа, кладя руку на правый бок – Антон поймал её неловкое, угловатое движение, и понял, что сейчас она думает о том послеоперационном рубце, который надолго обозначил память о резаной боли на её теле.
Почему-то ему стало холодно. Он невольно коснулся плечом тёплого плеча Наташи.
Теплее?
-Жизнь – хреновый анестезиолог, - как-то очень грубо высказалась она, прогоняя ладонь с рубца, прячущегося под лиловой тканью. – Режет профессионально, обезболивает плохо. Знаешь, на днях смотрела передачу по телеку, там было про трёх индийских девчонок, страдающих гирсутизмом. Представляешь, три милые девушки, обезображенные волосами по всему телу.
-Да, есть такая болячка генетическая, - подтвердил Антон – когда речь заходила о медицине, он начинал дышать ровнее и глубже, словно его подключали к хорошему аппарату вентиляции лёгких.
-Так вот, народ в студии парил этих несчастных девочек разговорами о душе. Мол, подойдите к зеркалу и скажите, я самая лучшая, я всё равно самая лучшая. У меня хорошая душа, меня любят за мою душу. Бред! Антон, это – бред! Никому не нужна эта чёртова душа, понимаешь? И девчонкам нужна была совсем другая поддержка! Но ни одна сволочь не сказала, - держитесь, вот сделаете пластику, и посмотрите свысока на тех, кто вас обзывает сейчас! Ни одна сволочь!
-Да к чему ты всё это? – окончательно запутался Антон. Сейчас он больше всего хотел поговорить с ней о чём угодно, но только не об этих проблемах с гирсутизмом, анестезиологической поддержке жизни и ненадобности души. Наташа – красивая, чувственная, добрая, у неё такие мягкие ладони и таинственные ресницы. Какого чёрта она притащила его в Красное Село, чтобы вот так изощрённо мучить?
-Глупая ты, - он остановился и попробовал поцеловать в губы, но ткнулся только в щёку, - она увернулась, словно отбила опытную теннисную передачу.
-Антон, - строго и как-то разочарованно произнесла она, словно вынося этим именем окончательный приговор.
-Что? – он искал её взгляд, но находил только ресницы.
-Никому не нужна эта чёртова душа, - и она положила голову ему на грудь.
Антон провёл рукой по гладкой лиловой ткани её платья – казалось, ткань отталкивает его плоть, как вощёная бумага – масло.
Наташа как будто отталкивает его. Жестокая, как сентябрь после дня осеннего равноденствия. Режет его кожу разговорами о ранах. Материализует боль с изощрённостью фрейдистки. Чего она на самом деле от него хочет, и чего всегда хотела?
Он сделал неловкий шаг в сторону и услышал хруст – нога погрузилась в ощущение мусора. Раздражённо бросив взгляд на звук, Антон увидел расстеленную на траве скатерть с остатками чьей-то трапезы.
-Вот ведь люди, - не выдержал он, досадливо пиная воспоминания о чьих-то счастливых минутах. – Культурная столица!
-Антон… Антоша… Тошенька…, - внезапно забормотала Наташа, ощупывая его тело, словно слепая – пальцы дрожали от спазмов боли.
-Ну что же такое с тобой? – он обхватил её лицо руками и испуганно разглядел в её глазах тонкие пёрышки безумия.
Тонкие, как прикосновение скальпеля.
Боль сочилась из каждой её реснички.
-Не отпускай, - со слезами попросила Наташа, до боли стискивая его раскалившуюся от напряжения руку.
-Да тут я, тут, - начал Антон, но именно в этот момент ощутил странный толчок, словно земля рванулась из-под его ног галопом.
Наташа вздрогнула и начала медленно, словно растворяясь в осеннем дыме, приподниматься над мятой травой, сливаясь лиловой кожей одежды с меркнущим в сероватой синеве туч небе над Красным Селом.
Через несколько мгновений их связывала только тонкая ниточка рук – кости пальцев, папиросная бумага кожи, тепло капилляров переплелись в схватке за жизнь.
Она уходит?
Как тогда?
Страх заполнил душу Антона и выдрал наружу воспоминания: резаные раны от скальпеля, нестабильное состояние, реанимация, наркоз и – он, стоящий над ней, растерзанной жизнью и болезнью.
Только ниточка рук – и Наташа парит над ним, объятая осенним воздухом своих внутренних демонов.
-Я держу тебя, держу! – пробормотал он, чувствуя натяжение в руке – она поднималась всё выше, чётко вырисовываясь на фоне хмурящегося дождём неба, лёгкая, как сама любовь.
-Только держи, - донеслось до него тихо и невесомо.
В какое-то размытое в сознании мгновение Антон увидел вспышку крови в глазах и обнаружил своё измученное тело лежащим на кровати.
Вечер. Джинсы, футболка, туфли на полу. Настырно пищит будильник на мобильном. Помаргивает лампа. Наташины волосы спят рядом с ним на подушке. Никакого лилового платья – её обычная голубая кофточка.
Он шумно выдохнул и сел, потирая глаза.
Вчера он вернулся с учений в Красном Селе, и Наташа позвонила ему. Они говорили… они о чём-то говорили, но сейчас уже не вспомнить.
О жизни?
О любви?
О ранах?
Он осторожно коснулся её щеки, и Наташа моментально открыла глаза. Её взгляд не резал. Он прикасался тонким пёрышком, нежно и грустно.
-Вставай, - мягко предложил Антон.
Тёплый, гипнотизирующий аромат мятного зелёного чая дымился в голове вечерним огоньком. Наташа обнимала руками чашку и молчала. Их долгое, лёгкое молчание пахло свободой. Воспоминания о скальпеле, бездушьи боли и тягостность ожидания зимы падали звёздами сквозь тучи на петербургском небе.
Спи, боль, спи. Тебе не место ещё… не время.
Наташа улыбнулась и протянула Антону руку через стол. Он улыбнулся и положил свою ладонь на её, - тепло слилось в новый аромат счастья.
-Я держу тебя, - проговорил он негромко, но твёрдо. – Я тебя держу.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2012
Свидетельство о публикации №212102500360
Рецензии
http://www.proza.ru/comments.html?2012/10/25/360