ЭТО БЫЛ СОВРЕМЕННЫЙ, ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ И ОЧЕНЬ ХОРОШИЙ ДЛЯ ЖИЗНИ ГОРОД,
НО ОДНАЖДЫ НОЧЬЮ ВСЕХ ЖИТЕЛЕЙ РАЗБУДИЛИ И НАВСЕГДА УВЕЗЛИ ПРОЧЬ ОТ ИХ ДОМА...
ЭТО ГОРОД СЛАВУТИЧ... МЁРТВЫЙ ГОРОД ПОСЛЕ ЧЕРНОБЫЛЬСКОГО КОШМАРА...
----------------------------
ИЗ ИНТЕРНЕТА
О РОБОТАХ
В ходе ЛПК непосредственно на ЧАЭС одним из сложных препятствий были высокие уровни радиации. Основным источником был естественно разрушенный реактор. Но продукты взрыва были разбросаны на значительной территории АЭС.
В ходе дезактивизации территории АЭС приходилось разбирать разрушенные конструкции, готовить фронт работ строителям "Саркофага", очищать кровлю третьего блока от радиоактивных элементов реактора, осуществлять захоронения радиоактивных и др. Для этого нужны были робототехнические комплексы. Однако в стране не было роботов [8]: "По состоянию на май 1986 года страна не имела серийных робототехнических комплексов для выполнения операций в опасных для человека зонах. Зарубежных образцов, полностью отвечающих необходимым требованиям, тоже не оказалось. Для решения проблемы в сжатые сроки на имеющейся научно-технической основе специалисты ВНИИ Трансмаш, ВНИИ АЭС, НПО "Энергия", Государственного института физико-технических проблем взялись за разработку специализированного транспортного робота - СТР-1, а также комплекса под наименованием "Клин", а специалисты МВТУ им. Баумана, совместно с УНХВ МО, создавали Мобот-4-ХВ.
Основные технические характеристики роботов, применявшихся при ЛПК на ЧАЭС, представлены в таблице 2.12. [12].
Возникшие проблемы с роботами решались на уровне ПК в Чернобыле, на заседаниях ОГ ПБ ЦК КПСС в Москве. В срочном порядке были закуплены роботы в ФРГ, Японии. К созданию робототехнических комплексов были привлечены наиболее подготовленные научные учреждения в данной области. К ним можно отнести МВТУ им. Баумана, Госинститут физико-технических проблем (г. Москва), ВНИИ трансмаш.
ВНИИ трансмаш был основан в 1947 году - сначала как филиал танкового производства Кировского завода, затем стал самостоятельной организацией (ВНИИ-10). В конце 1950-х годов С.П. Королев задумал эксперимент по исследованию Луны с помощью подвижного аппарата-лунохода. К поисковым работам по созданию самоходного шасси лунохода на разных этапах реализации проекта главный конструктор привлекал как своих сотрудников, так и другие организации, пока не остановился на ВНИИ трансмаш. В 1963 г. в институте был организован небольшой отдел, который в обстановке глубокой секретности приступил к новым работам космического направления. Затем, когда С.П. Королев передал работы по беспилотным космическим аппаратам заводу им. Лавочкина, этот институт стал смежником завода в части создания, отработки и поставки самоходного шасси лунохода.
В обеспечение решения задачи, работы во ВНИИ трансмаш велись в двух направлениях: на базе опыта танковой тематики создавался тяжелый робототехнический комплекс для дезактивации территорий; на базе космического направления - сравнительно небольшой комплекс СТР-1, предназначенный для работы на кровлях.
В первую очередь были изготовлены роботизированные машины (РН) на базе инженерных машин разграждения (ИМР), но имеющих дистанционное управление. Комплекс включал робот (ИМР) и машину управления (на базе танка с усиленной бронезащитой экипажа).
Вот как характеризует период создания РМ руководитель проекта А.В. Осипов (ВНИИ трансмаш) [6]: "Концепция комплекса, а также предварительные предложения на проведение работ были разработаны в считанные дни, точнее за субботу и воскресенье, а в понедельник, 20 мая, мы, вместе с исполнявшим обязанности начальника отделения П.М. Астафуровым, впоследствии назначенным руководителем работ института в интересах Чернобыля, были уже в Москве для согласования предложений с соисполнителями, Управлением инженерных войск, в чьем распоряжении были базовые шасси, Правительственной комиссией и Министерством.
Принципиальное решение было принято в тот же день на совещании у заместителя министра С.А. Захарова. Предложения одобрены. Обещана поставка базовых шасси. Но одновременно установлены жесткие сроки создания и поставки комплекса на ЧАЭС. Сразу же по возвращении началось интенсивное развертывание работ.
В ходе проектирования и изготовления машин комплекса участникам работ необходимо было решить большое число сложных, а зачастую новых, не имевших прецедентов в отечественной и мировой практике вопросов.
Изготовление узлов и деталей, оборудование машин шло параллельно с проектными работами. Уже через несколько дней после начала работ, машины напоминали муравейник. Демонтаж ненужного, установка нового оборудования, накладка свинцовых плит, прокладка кабелей, отладка систем велись одновременно несколькими рабочими группами. Многие подсистемы изготавливали и устанавливали сами разработчики. В других случаях обходились эскизами, схемами, работали по непосредственному указанию конструкторов. Все это позволяло экономить время, которого все больше не хватало. А необходимо было осуществить и проверки функционирования систем, аттестацию противорадиационной защиты машин комплекса, обучение операторов из числа прикомандированных военнослужащих, подготовить машины к транспортировке и др.
Тем не менее, через двадцать суток с момента поступления базовых изделий и менее чем через месяц с начала разработки робот с дистанционным управлением, оснащенный бульдозером и манипулятором с захватом, грейфером и десятком других рабочих органов, и машина управления с высокой биологической защитой были готовы к отправке.
На роботе были установлены телевизионные камеры, телепередатчик, радиоприемный блок реализации команд радиоуправления. На командной машине - пульт радиоуправления с радиопередатчиком, телевизионный приемник у водителя для управления движением робота, телевизионный приемник у оператора для управления манипулятором и отвалом.
В заключение по этому комплексу, получившему название "Клин", необходимо отметить, что первый отечественный "блин" не стал комом, а работал в течение всего 1986 г. на расчистке территорий в районе 4-го ЭБ, в "рыжем" лесу и на других объектах.
Кроме РТК "Клин", были попытки создания других роботов. Во ВНИИ трансмаш, Госинституте физико-технических проблем.
В период ЛПК разрабатывалась радиотелевизионная система СТР-1.
Робототехнический комплекс включал в себя [8]:
специализированный транспортный робот;
устройство для транспортировки робота и зарядки источников питания;
пункт управления роботом с видеоконтрольными устройствами и пультами управления;
стационарные обзорные телекамеры;
зарядно-разрядное устройство;
технологическое оборудование.
Два оператора пункта управления, расположенного на отметке 52 м, обеспечивали работы двух СТР-1 на кровле и в помещениях третьего энергоблока на отметках 50 м и 70 м.
Первоначально не было хотя бы каких-нибудь исходных данных для проектирования машины: требуемые масса, скорость движения, габариты и т.д. Не были известны условия движения на кровле, не была продумана вся технология дезактивации. Вся эта информация добывалась постепенно, из разных источников и носила подчас противоречивый характер. Все нужно было домысливать, перепроверять и, в конечном счете, формулировать требования самим.
Приступая к практической разработке транспортного робота для ЧАЭС, конструкторы "прошерстили" свой технический задел в поисках уже готовых решений. Ведь нужны были уже не хорошие идеи, а рабочие чертежи. Важно было как можно скорее начать изготовление хотя бы части деталей".
Совершенно определенно можно констатировать следующее [6]: "Комплекс СТР-1 создан полностью на базе отечественных разработок и освоенных нашей промышленностью материалов и изделий. Причем, подвижные роботы этого комплекса удалось создать в исключительно короткие сроки (менее 2-х месяцев) благодаря научно-техническому заделу, накопленному во ВНИИ трансмаш, при проведении НИОКР в обеспечение создания планетоходов для различных космических программ. Подобно луноходам, эти работы представляют собой транспортные машины высокой проходимости с автономным энергопитанием и управлением по командной радиолинии при обзоре местности водителем с помощью бортовых телесистем.
Выполненный робототехническим комплексом объем работ на ЧАЭС, по оценке правительственной комиссии, эквивалентен дозовой нагрузке около сорока тысяч человеко-бэр и позволил сохранить жизнь и здоровье нескольких сотен людей".
Таблица 2.13.
Технические характеристики роботов, применявшихся при ликвидации последствий аварии на ЧАЭС
Наименование характеристик Мобот - 4-ХВ МР-3 БАЭР СТР-1 ТР- г
Разработчик МВТУ, Москва,
УНХВ МО KHG, ФРГ Белоярск Ленинград Ленинград
Масса, кг 430 350 1400 1100 1800
Шасси Гусеничный Гусеничный Колесный Колесный Гусеничный
Питание Кабель,
380В Кабель,
220В Кабель,
380В Аккумул.,
27В Кабель,
380В
Длина кабеля, м. 200+16
0 100 200 - 200
Тяговое усиление на ковшеотвале, кг 500 - 700 700 1800
Грузоподъемность захвата манипулятора,кг 100 80 60 - -
Приборы радиационной разведки есть нет нет нет нет
Общая наработка, час более
1000 100 120 3-4 70
На основе обобщения опыта ликвидации аварии на ЧАЭС и дальнейшего развития СТР-1 на первом этапе были созданы роботы среднего класса РТК "Авангард" и РТК "Роман" [8].
Но вернемся к дезактивации кровли, примыкающей к 4-му ЭБ. Характер завалов на ней определялся разнородностью составляющих его материалов и высокими температурами, сопутствовавшими взрыву и пожару. В результате таких температур произошло расплавление рубероидно-битумных слоев кровли. В расплаве на большей части площади кровель утонули броневая защита, обломки графитовой кладки, куски ТВЭЛов, обломки строительных элементов и др.
Очистка кровли третьего блока от выбросов из реактора стала важнейшей задачей в первой декаде сентября 1986 г. для ОГ МО. Споры о ее своевременности или несвоевременности, о способах выполнения не утихают и до настоящего времени. Химики (представители химических войск МО) утверждают, что не надо было "жечь" личный состав на кровле 3-го ЭБ, превращая его в "биороботов". Не одна комиссия проверяла законность этих мероприятий. Но криминала не нашли...
Расставим все по своим местам. Начнем с мнения одного из членов комиссии МО по выработке мер безопасности при очистке кровли третьего блока генерал-майора Ю.П. Дорофеева. В сентябре -октябре, возглавлявшего ОГ начальника инженерных войск в Чернобыле. В его статье организация работ представлена следующим образом [6]: "17 сентября обсудили задачу по очистке кровли третьего блока (особенно под вентиляционной трубой) от радиоактивных кусков графита. Для уточнения обстановки и принятия решения по организации работ вместе с генерал-лейтенантом Б.А. Плышевским (начальник ОГ войск МО в Чернобыле) на вертолете облетели аварийный и третий блоки. Убедились, что технику применять нельзя, а смыв загрязнений практически исключался: высота сооружений не позволяла подачу воды по шлангам, а разлетевшиеся в момент аварии горячие куски графита и топлива, попадая на покрытую гудроном кровлю, растопили его и прочно в нем закрепились. Очистка кровли с помощью инженерной техники, кроме того, исключалась из-за непрочности кровли.
Оставался лишь один вариант - очистить кровлю вручную с соблюдением всех мер безопасности.
Организация работ по очистке кровли была поручена представителю Гражданской обороны - генерал-майору Тараканову Николаю Дмитриевичу. В тот же день он провел эксперимент, в результате которого убедились, что дозы облучения не превышают допустимые нормы (с соблюдением временных отрезков пребывания специалистов в районе загрязнения и применением индивидуальных средств защиты и свинцовых "доспехов").
19 сентября. Я был введен в состав комиссии Минобороны по выработке мер безопасности при очистке кровли третьего блока от радиоактивных осадков. Снова, для уточнения условий работ, был совершен полет на вертолете, по результатам которого была утверждена инструкция, а затем и проведена тренировка личного состава по очистке кровли. Первый выход планировался длительностью в 1,5 минуты.
20 сентября. Обстановка требовала личного обследования условий работы на кровле. С этой целью я поднялся на верх третьего блока. Поговорил с людьми, готовящимися к выходу на крышу, затем заглянул в проем: на крыше работали три человека, которые через пять минут спустились в помещение.
21 сентября. Вместе с генералом Б.А. Плышевским вновь летали на вертолете к третьему блоку. Необходимо было определить способы дальнейшей очистки притрубной зоны и нескольких ярусов балконов, на которые попал при выбросе радиоактивный графит. Продолжительность работ не превышала 2,5 минуты, дозы облучения - в пределах 8-11 бэр. Всего за эти дни на крыше третьего блока отработало 414 человек".
После изложения мнения Ю.П. Дорофеева для объективности представим мнение представителя военного института химических войск В.П. Карпова, возглавлявшего в сентябре 1986 г. группу научного центра МО на АЭС [12]: "В этот период правительством было принято решение о завершении восстановительных работ и пуске первой очереди Чернобыльской АЭС (1-ый и 2-ой энергоблоки) в эксплуатацию. Пуск станции был намечен на 1 октября 1986 года. В августе-сентябре полным ходом велось строительство "Саркофага" вокруг 4-го энергоблока, проводилась повторная дезактивация внутренних помещений и оборудования первой очереди станции.
Одной из наиболее сложных и сверхоопасных операций являлись работы, связанные с удалением с крыш зданий второй очереди и площадок, расположенных возле главной вентиляционной трубы десятков тонн высокорадиоактивных осколков тепловыделяющих элементов (ТВЭЛ) и кусков графита, выброшенных из активной зоны при взрыве. Все попытки удалить радиоактивные предметы с помощью роботов-автоматов и гидромониторов оказались неудачными, и было принято беспрецедентное решение о выполнении этой опасной операции вручную с применением таких технических средств, как лопаты и захваты и привлечением к выполнению данной работы солдат и офицеров Советской Армии. Руководили операцией заместитель главного инженера ЧАЭС по ликвидации последствий аварии Самойленко Ю.Н. (впоследствии получивший звание Героя Социалистическою труда, в т.ч. и за проведение данной операции) и генерал-майор Тараканов Н.Д. Об опасности проводимой операции говорит тот факт, что уровни радиации в зоне, подлежащей очистке от высокорадиоактивных отходов достигали нескольких сотен и даже более тысячи рентген, т.е. время пребывания личного состава в зоне должно было быть строго ограниченным. 17 сентября преподаватель военно-медицинской академии им. Кирова С.М. подполковник медицинской службы Салеев А.А. добровольно участвовал в проведении на себе медико-биологического эксперимента с целью установления возможного времени пребывания личного состава при проведении работ в зонах с высокими уровнями радиации. О подвиге подполковника Салеева А.А. узнали все, как в научном центре Министерства обороны, где он выполнял обязанности начальника отдела, так в Правительственной комиссии и на самой станции. В конце сентября этот подвиг был повторен несколькими сотнями "ликвидаторов" военнослужащих, призванных из запаса. Более тысячи человек участвовало в этой операции, с помощью которой десятки тонн высокорадиоактивных отходов были сброшены за стену внутрь строящегося "Саркофага".
К сожалению, эта "героическая" операция не дала желаемых результатов, т.е. не привела к существенному снижению уровней радиации, хотя все участвовавшие в ней военнослужащие "ликвидаторы" были подвергнуты воздействию жесткого гамма-излучения и в считанные минуты получили предельную дозу облучения.
В конце сентября 1986 года в Правительственную комиссию было доложено, что операция по очистке площадок возле главной вентиляционной трубы от высокорадиоактивных отходов завершена. В то же время уже в ноябре - декабре 1986 года было экспериментально установлено, что уровни радиации на площадках, где проводилась очистка, составляют соткни, а в отдельных случаях более тысячи рентген. В январе 1987 года по данному факту проводилось расследование.
Представленный эпизод по очистке крыш зданий второй очереди и площадок, расположенных возле главной вентиляционной трубы, от высокорадиоактивных осколков ТВЭЛ показывает образец мужества и героизма, проявленного простыми военнослужащими (солдатами и офицерами) при ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС".
И в заключение об операции мнение автора по этой проблеме, остающейся актуальной и в настоящее время.
Приказ есть приказ. И его надо выполнять. Поэтому действия руководителей операции по очистке кровли были законны и к ним лично, исходя из той обеспеченности необходимыми средствами, претензии предъявлять неразумно. Конечно, что-то там осталось после очистки кровли 3-го ЭБ. Ведь величина осколка, выброшенного из реактора, не влияла на мощность излучения. Можно было бы усилить разведку участков кровли, подлежащих обработке, требовать промышленного изготовления "обмундирования" ликвидаторов и др.
Виновность высших органов (ПК, ОГ ПБ ЦК КПСС и др.)? Да! Налицо! Зная опасность операции для здоровья ее участников, можно было бы отодвинуть сроки ввода энергоблоков, разработать безлюдную технологию очистки кровли и др.
Будем надеяться, что в настоящее время и в ближайшем будущем РТК не потребуются, а за этот период наши разработчики и производители создадут достаточно эффективные устройства, предназначенные для работы в опасных условиях.
О ЗАЩИТЕ МОСКВЫ ОТ РАДИАЦИОННОЙ ОПАСНОСТИ
Заслуживает анализа опыт защиты от радиационной опасности Москвы. Исполкомом Моссовета на сотрудников НПО "Радон" была возложена миссия "защитного" дозиметрического пояса.
Московское НПО "Радон" было создано в 1960 году для решения проблемы обращения с радиоактивными отходами от неядерных применений в Центральном регионе России. "Радон" осуществляет транспортирование, переработку и хранение РАО из Москвы, области и девяти прилегающих областей. По поручению головной организации - правительства Москвы - специалисты объединения производят дозиметрическую разведку, радиационный и химический мониторинг Москвы, ликвидацию очагов радиоактивного загрязнения, обнаруженных в регионе обслуживания. В объединении разработаны и внедрены современные методы локализации РАО. Особым вниманием отечественных и зарубежных специалистов пользуются методы остекловывания отходов с помощью установки "холодный тигель", реабилитации загрязненных территорий, очистки жидких отходов мембранным методом, омоноличивание источников излучения и др.
Один из основателей "Радона" И.А. Соболев наиболее полно раскрывает содержание работ НПО [8]: "Для переработки РАО в Московском НПО "Радон" используются следующие основные методы: сжигание, прессование, очистка водных растворов.
В настоящее время Московское НПО "Радон" обладает всеми современными методами обращения с РАО: от сбора и транспортирования до кондиционирования и захоронения, включая мониторинг технологических процессов и окружающей среды. Объем переработки отходов составляет в среднем 6000 мэ/год.
Кроме работ по сбору, переработке и захоронению РАО, Московское НПО "Радон" проводит обширную научно-исследовательскую программу, направленную на усовершенствование известных и разработку новых методов обращения с РАО. Разрабатывается плазменная технология переработки РАО и шахтная плазменная печь для высокотемпературной переработки РАО производительностью до 200 кг/ч с температурой в зоне плавления до 1650° С, позволяющей расплавить тугоплавкие фракции отходов и получить конечный продукт, пригодный для захоронения. Проводятся исследования по подбору минералоподобных, стеклокристаллических и стеклокомпозиционных материалов для надежной иммобилизации отходов. Проводятся исследования по мембранным и биотехнологическим методам переработки органических твердых РАО, электрокинетическим методам очистки грунтов. Разрабатываются эффективные методы мониторинга РАО и объектов окружающей среды, проводятся долговременные исследования поведения отвержденных РАО в условиях приповерхностного захоронения.
Московское НПО "Радон" работает в тесном сотрудничестве с ведущими институтами и организациями. При этом Объединение участвует в ряде национальных и международных программ".
Представим краткую характеристику действий НПО "Радон" в мае 1986 года [8]: "Анализ ситуации показал, что наиболее опасными с радиоэкологической точки зрения являются Каширское, Симферопольское и Киевское шоссе. Именно по ним большая часть автомобилей из Житомира, Киева, Чернигова с домочадцами и нехитрым скарбом устремилась в бегство от жестких лучей.
Неконтролируемый поток машин, несущих на колесах и кузове радиоактивную пыль, с вещами и продуктами, частично загрязненными радионуклидами, мог серьезно осложнить и без того не идеальную экологическую ситуацию в столице. Опасность представлял и транзит автотранспорта через Москву и МКАД - радиоактивная грязь "растащилась" бы по городам России.
Для "обороны" Москвы было создано три условных кольца из постов радиационного контроля (ПРК): по три на каждом из двенадцати примыкающих к столице шоссе на 100-м, 50-м километрах и пересечении с Московской кольцевой автодорогой. В кратчайший срок пришлось разработать рабочий проект Станции Обезвреживания Транспорта (СОТ). Три таких СОТа экстренно оборудовали в "горячих" точках трасс - на 23-м километре Симферопольского шоссе, 33-м - Киевского и 53-м - Каширского.
Для обслуживания СОТов были приданы специалисты из ГО Москвы, рота химзащиты и ГАИшники, помогавшие "тормозить" поток машин для дозпроверки. Загрязненный транспорт заворачивали на площадку, где его ждала обработка с помощью моечных и армейских АРСов, "заряженных" специальными дезактивирующими растворами.
О тех тяжелых днях для НПО повествует А.С. Назарюк, начальник отдела: "Сотрудники "Радона", ГО, ГАИ и солдаты войск химзащиты работали круглосуточно. Правда, среди них попадались люди, не умевшие обращаться с дозиметрическими приборами. Ликбез проводили на месте. Обучали работать с СРП-68 и ДП-5. Устраивали разбор трудных ситуаций. Давали инструкции по полному комплексу проблем.
Ежедневно собирались сведения с ПРК и СОТов, а вечером радиограммы-донесения, подписанные Соболевым, передавались напрямую в Моссовет.
В результате, сейчас можно сказать, что в столицу нашей Родины практически не проникло ни одной загрязненной радионуклидами машины".
Посты РК и СОТы работали весь летний сезон. "Пик" активности, естественно, пришелся на середину мая, когда дозиметристам приходилось задерживать и заворачивать "на помывку" в день по сотне машин, загрязненных радионуклидами.
Большинство таких машин было с украинскими номерами. Мощность экспозиционной дозы гамма-излучения отдельных автомобилей доходила до 10 рентген в час. Кстати, три из них (два "жигуленка" и новый "Москвич") "отмыть" до необходимого уровня не удалось, несмотря на все усилия дезактиваторщиков и слезы владельцев. Машины были конфискованы, перегнаны в Загорское отделение "Радона" и захоронены в специальных гидроизолированных хранилищах.
В.И. Пантелеев, директор Центра прикладных исследований НПО "Радон": "За время работы на ПРК и СОТах часто приходилось сталкиваться с проявлениями большого человеческого горя. В частных автомашинах дозиметры находили вещи и продукты, загрязненные радиоактивными веществами. Пришлось отбирать у людей вещи, которые многие успевали взять в последний момент перед бегством из "зоны". А брали, конечно, самое ценное: аппаратуру, дорогую одежду, продукты, ковры, семейные реликвии...
Люди плакали, как в войну, когда часть груза или все нажитое отбирали и сваливали в контейнер для радиоактивных отходов..."
Помимо дозиметрического контроля на дорогах специалисты "Радона" летом 1986 года организовали широкомасштабную проверку рынков столицы. 29 рынков объехала спецгруппа, измеряя на каждом овощи, зелень, фрукты, мясо, сало, молоко...
И продукты, загрязненные радионуклидами, встречались довольно часто. Уже в конце мая прозвучал "первый звонок": была задержана партия "радиоактивной" петрушки. Владелец, кстати, настолько испугался людей с дозиметром, что сбежал, бросив товар на лотке. Найти его впоследствии не удалось, так как санврачу рынка он предусмотрительно дал фальшивый адрес.
Помимо рыночных продуктов, дозиметристам пришлось столкнуться и с магазинным товаром, содержащим радиацию. Инцидент произошел осенью 1986 года на одной из московских улиц. Бригада, осуществлявшая плановый поиск радиационных аномалий, возвращалась с объекта в базовый лагерь. Шли, по привычке, с включенными приборами. Вдруг стрелки радиометров "запрыгали" в самом неожиданном месте - у дверей булочной Ярославского вокзала (Краснопрудная, 1).
Пришлось обследовать прилавки и подсобки. В одной из них ящики с грузинским чаем, по счастливой случайности еще не брошенные в продажу, "светились" до 3000 микрорентген в час на поверхности! Доза не смертельная, но достаточно неприятная. Особенно при внутреннем облучении. "Светящийся" напиток приказом экологической комиссии Моссовета был изъят и увезен в неизвестном направлении.
Дозиметрическую оборону столицы сотрудникам "Радона" пришлось держать не только в границах Москвы, но и на дальних подступах к ней. Бригады дозиметристов, оснащённых высокочувствительной аппаратурой, в августе - сентябре выезжали в Брянскую, Смоленскую и другие области, осуществлявшие поставку сельхозпродукции москвичам. В основном контролировались картофель и корнеплоды.
Сегодня можно с полной уверенностью сказать, что стабильность радиоэкологической обстановки в Москве "чернобыльского периода", во многом была обеспечена квалифицированным и самоотверженным трудом специалистов Московского научно-производственного объединения "Радон".
О РАБОТЕ КОРРЕСПОНДЕНТОВ В ЧЕРНОБЫЛЕ
Все уважающие себя газеты мира, периодические издания, радио и телевидение в первые дни после катастрофы считали для себя священным долгом сообщить своим читателям "правду" о Чернобыле.
Если это были наши издания, то они, как могли, лакировали происшедшие события, скрывая от простых тружеников настоящую правду, даже если журналисты знали об этом и видели своими глазами сложившиеся условия проживания населения, эвакуированного из загрязненных районов, или тяжелую и опасную работу ликвидаторов. Но всем известно, что в это время всем руководила КПСС, вернее, ее функционеры.
Так, на заседании Политбюро ЦК КПСС 1 мая 1986 года по вопросам ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС было принято решение о направлении корреспондентов в район катастрофы. В протоколе этого заседания отмечено "... направить в районы, прилегающие к зоне размещения Чернобыльской АЭС, группу советских корреспондентов с целью подготовки материалов для печати и телевидения, свидетельствующих о нормальной жизнедеятельности этих районов" (Протокол № 3 заседания ОГ Политбюро ЦК КПСС).
Обратите внимание о рекомендации ОГ ПБ ЦК КПСС: "Нормальной жизнедеятельности пострадавших районов".
Таким образом, о чем сообщать читателям, представителям СМИ уже было определено.
Во исполнение решения ПБ уже 2 мая 1986 года (обратите внимание на оперативность) к секретарю ЦК КПСС А.Н. Яковлеву, идеологу перестройки, борцу за справедливость, были вызваны на инструктаж 8 ведущих журналистов страны. Среди них был и редактор отдела информации и спорта "Комсомольской правды" Н.М. Долгополов. Чтобы более достоверно разобраться в том, что же предоставляло собой идеологическое руководство КПСС в вопросах чернобыльской катастрофы, предоставим слово Н.М. Долгопо-лову [8]: "Да знаете ли вы, что такое ЦК? Вы, отъехавшие от него на какое-то жалкое десятилетие и проклинающие президента, кандидатов и прочих глав администраций со всяческими премьер-министрами, да это же святое! Какой ЦК... Инструктор Свердловского райкома партии, курировавшая 15-миллионную, могучую, самую читаемую в СССР "Комсомолку", творила с ее парторгом, что хотела. И орала в трубку, и вызывала на ковер, и грозила выговором, невыездом, взысканием, зная, что ничтожнейшая запись в карточке партийного учета весит больше сотни самых расталантливейших статей... Или вы забыли допросы на выездных комиссиях, где партиец-общественник, дальше Кунцево не выезжавший, мог за минуту показать специалисту-международнику его полную никчемность?
Ну, хоть немного, хоть чуточку понятно, что же такое был секретарь секретарей Александр Яковлев, к которому вызвали редактора отдела информации и спорта "Комсомолки"? Яковлев говорил о Чернобыле. Нам, восьмерым, предстояло туда ехать. До этого никому не разрешалось, запрещалось не то что отправляться в командировки, но даже упоминать мелкое и недостойное нашей печати чернобыльское происшествие. А нам специальным решением Политбюро дозволялся въезд в 30-км запретную зону, очерченную вокруг реактора.
Яковлев поражал добротой. Но каким гневом засверкали глаза из-под мохнатых бровей, какой исконной силой наполнился глуховатый голос, когда заговорил Александр Николаевич о худшем, действительно самом страшном чернобыльском зле. Уж он-то знал, в чем оно: в мародерах, конечно, выносящих блюдца, подстаканники и даже стулья из оставшихся без хозяев домов в Припяти. Бичевал их остро, по партийному, наставлял нас толково, умело и принципиально, показывая, на что обратить внимание. И я, настоящий член редколлегии "КП", утвержденный на этот пост решением Секретариата ЦК, уже твердо знал: сначала хула мародерам, потом -хвала колхозу, приступившему к севу прямо под Чернобылем...
В долгом своем соло Яковлев как-то не упоминал об одном: что вот-вот Чернобыль мог и взорваться несчастьем, по сравнению с которым Хиросима и всякие Нагасаки показались бы миру маленькими неприятностями. Правда, говорилось нечто о героизме пожарных. Чуточку, но вскользь, о не слишком приятном заражении местности какими-то радиоактивными веществами. И в завершение этой вводной, данной не самым плохим журналистам "Правды", "Известий", ТАСС, телевидения, Александр Николаевич, как заботливый отец, порадовал. Приказал из брони ЦК выдать нам билеты в спальные вагоны. Забавно, что, приехав на Киевский, никаких билетов не обнаружили. Только кассирша покрутила у виска пухлым пальчиком: "Все нормальные билеты сдают. Вам в СВ? Навалом".
И они успешно выполнили указания секретаря ЦК КПСС! Но продолжим повествование Н.М. Долгополова [8]: "Я бы выгрыз и выскреб ту статью из своей биографии, из газетной полосы. Стыдно до сих пор. Только чуть позже Чернобыль встряхнул, разбудил. Но тогда-то все и было так, как должно было быть по Яковлеву. Действительно, чего-то пахали-сеяли. Трактор около речушки, рядом с закрытой зоной, пыхтел быр-быр-быр; и без вины виноватые колхозники-крестьяне старались, корежились, беззаветно отдавали себя в липкие объятия неминуемой болезни. Солдатики в трусах и сапогах гоняли в футбол. И партбосс районного масштаба мог доложить начальнику покрупнее, а тот еще-еще выше, может, и лично Михаилу Сергеевичу, что работа ведется, панические слухи опровергнуты, радиация обращена в бегство непобедимой идеологией". И далее: "Две недели, и мы с Андрюшей Иллешем из "Известий" выбираемся из ада в Москву: билетов нет, в Киеве паника, бегство, и нас везет с собой в купе телевизионщик Саша Крутов. Приходят проверять билеты, и Крутов невозмутимо кивает на нас, на двоих:
"Эти - со мной, аппаратура". Мы едем сутки, почему-то окружной дорогой. И спим, спим, спим мертвецки.
А вот и Москва, Старая площадь. Кремль и ЦК. Меня снова вызывают к Яковлеву. Но идеолог занят или еще что. Помощник спрашивает строго: "А как проявила себя в этих условиях Гражданская оборона?" Мне стыдно, я не знаю... Накануне жена принесла в квартиру дозиметр и измерила мои черные ботинки, в которых я бродил по Чернобылю. Импортные, жалко было выбрасывать. Стрелка вздрогнула, и я отвез ботиночки на дачу, зарыл у забора. Но стрелка не прекращала волноваться. Забрался в чащобу, сжег. Аминь!"
О КОНЦЕРТНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ЧЕРНОБЫЛЕ
В первые месяцы после катастрофы, летом 1986 года, начались регулярные концерты артистов в 30-км зоне Чернобыля. Сразу у многих возник вопрос: а зачем?
Казалось, что в ходе выполнения ответственных заданий по ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС участникам работ, в том числе и личному составу частей и соединений было не до концертов, даже с участием таких выдающихся артистов эстрады как А.Б. Пугачева, И.Д. Кобзон, Валерий Леонтьев, Роза Рымбаева, София Ротару и др.
Это объяснялось тем, что происходил отрыв личного состава от выполнения всегда срочных приказов и распоряжений вышестоящего начальства, был возможен срыв запланированных мероприятий и др. Тем более ликвидаторы не нуждались, как представлялось, в положительных эмоциях, дополнительной "подзарядке" необходимой энергией, "допингом" для завтрашней тяжелой и опасной работы.
Кроме того, всем было ясно, что нахождение артистов в 30-км зоне сопровождалось их радиоактивным облучением. Зачем ненужный риск со здоровьем у ведущих артистов эстрады? Можно ли это компенсировать чем-то?
Но в то же время все прекрасно помнили о значительном вкладе артистов в победу в Великой Отечественной войне.
Все мы слышали, читали, смотрели множество кинофильмов о фронтовых бригадах артистов, несших теплоту своих сердец, согревающих загрубевшие души солдат от постоянных боев с противником, стремления вражеской авиации "стереть" не только города и села страны, но и втоптать в грязь души бойцов. При этом не надо забывать, что они были оторваны от своих домашних очагов, родных и близких длительное время. Причем память об артистах военных лет в наших сердцах не меркнет. Все больше и больше открывается фактов и деталей, демонстрирующих неоценимый вклад воинов "духовного" фронта в общую победу над врагом.
Можно ли сравнить необходимость концертов во время Великой Отечественной войны и в зоне ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС?
А что в Чернобыле? Враг был невидим. Пребывание личного состава в опасной зоне ограничено по времени и дозовым нагрузкам. Никто не погибал. Велся тщательный контроль за состоянием здоровья ликвидаторов. Не летали вражеские самолеты, снаряды. Не свистели пули. В оборудованных комнатах отдыха общежитий, в казармах воинских частей были установлены телевизоры, лежали газеты, журналы. Круглосуточно работали телефонные станции. С Чернобыля, да и с других мест 30-км зоны можно было позвонить в любой регион огромной страны. Причем, телефонистки "давали" чернобыльцам "зеленую улицу".
8 сентября 1986 года в поселке Зеленый Мыс, где строился город для сотрудников, обслуживающих Чернобыльскую АЭС, состоялся концерт Аллы Борисовны Пугачевой.
Вот как вспоминает об этом Н. Исаев, участник ликвидации последствий катастрофы /монография "Дела давно минувших дней ...", г. Обнинск, 96 г./: "Алла Пугачева вышла на сцену в черных колготках, в коротенькой юбочке, с черным бантиком. Один "прапор" хвалился, что танцевал с ней. Пела она, как всегда, прекрасно, представила Кузьмина, как любимца молодежи. А тем ребятам, что свисали с крыш наверху над сценой, грозила пальчиком и пела: "Эй, Вы там наверху, все начальнику станции скажу!"
Алла Борисовна начала выступление с приветствия героев Чернобыля, с заверением в том, что узнала надежных парней, на которых можно положиться. Сообщила, что она приехала петь веселые песни, а не отпевать нас (концерт записывали работники Украинского телевидения)".
Нашему коллективу также представилась возможность побывать на этом историческом концерте (для Аллы Борисовны) и быть свидетелями несравненного и самобытного исполнения песен, импровизаций, ее задушевного и искреннего общения с ликвидаторами при исполнении песен.
На мой взгляд, это был апогей в гражданском творчестве Пугачевой. Пусть она не обижается на "апогей". Гражданское творчество Аллы Борисовны - это одна из блестящих граней ее таланта. Она и сейчас прекрасна как артистка, по прошествии многих лет к ней пришла зрелость. Но тогда это воспринималось как родство душ с Аллой Борисовной в тяжелые и тревожные дни для нашей Родины. Это был благотворительный концерт ее группы. Она была вместе с нами. И сегодня я продолжаю считать, что она также является участником ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС.
Так вот о концерте. Успех был колоссален! Летний кинотеатр был забит до отказа. Крыши близлежащих зданий также были заполнены. Это был "бельэтаж"! Мы немного опоздали к началу концентра. Вынуждены были искать хоть какую-то прогалину среди стоявших и постоянно двигающихся ликвидаторов. Наконец-то мы притащили какие-то ящики, приставили их к изгороди кинотеатра и взобрались на них, рискуя ежесекундно свалиться вниз. Но об этом мы не думали. Все взоры были направлены на сцену, где уже "колдовала" Пугачева! При этом мы не забывали посматривать и на крышу сцены, где "устроились" несколько смельчаков (наверное, "высотники") и свисали сверху. С одной стороны мы им откровенно завидовали за их находчивость и возможность увидеть и услышать исполнителей сверху. С другой стороны нас тревожила прочность крыши, так как число "высотников" все время увеличивалось.
Но особая зависть, "белая" конечно, была у всех ликвидатором (мужчин), наблюдавших за мгновениями, когда Алла Борисовна пела и танцевала с прапорщиком! Это было прекрасно! Он был коренаст, в полевой форме, без головного убора. От его фигуры веяло силой и уверенностью, как от настоящего чернобыльца! О том, что на нем может быть загрязненная радионуклидами одежда, и он способен загрязнить Аллу Борисовну, мы не думали.
Во время танца Аллы Борисовны с прапорщиком, аудитория замирала и зрителям казалось, что это они танцуют с Аллой, т.е. на месте этого счастливчика. После таких танцев раздавались особенно мощные аплодисменты.
Так что же произошло с априорными рассуждениями о необходимости концертов в то грозное время?
Апостериорно, в действительности, все оказалось наоборот. Концертная деятельность артистов была просто нужна, была свежим горным воздухом. Это был глоток чистой родниковой воды! Это была просто потребность для дополнительной мобилизации внутренних ресурсов человеческого организма. В подтверждении этого приведу достоверную информацию.
В ходе ликвидации последствий катастрофы в Чернобыле я обратил внимание на одно обстоятельство, которое несколько озадачивало. Обращаясь к отдельным офицерам, я чувствовал их определенную заторможенность. Да! Это были прекрасные специалисты! Я их знал раньше, до Чернобыля. Но там, где нужна была мгновенная реакция, безошибочный ответ, единственно верное решение, получалось не всегда так, как хотелось.
И только потом, спустя примерно месяц после пребывания в оперативной группе в условиях высоких уровней радиации, я почувствовал, что со мной тоже что-то происходит. Реакция моя замедлилась. Толковые решения принимать стало сложнее. Разъяснение случившегося пришло уже после Чернобыльской командировки. Я "созрел", виной всему этому было радиационное воздействие на мой организм.
Но вернемся к последствиям концерта Аллы Борисовны в Зеленом Мысе. На следующий день и все последующие дни пребывания в Чернобыле (более одной недели) самочувствие мое значительное улучшилось. Я вновь обрел частично "утраченные" свойства, как специалиста, так и руководителя. Чудес на свете, как вы понимаете, не бывает! На все есть свои определенные причины.
Уже потом, в Москве, я понял, что единственным фактором, способствующим обретению мною прежней "формы" был концерт Аллы Борисовны! Вы, конечно, можете не поверить. Да и я, как научный сотрудник понимаю, что это не та выборка, на основании которой можно утверждать о результатах радиоактивного воздействия на организм. Но я не медик. Это не моя область научных исследований...
Но верим же мы Кашпировскому? И другим экстрасенсам! Почему в тот момент, на концерте в поселке Зеленый Мыс мой организм, очарованный и восторженный Аллой Борисовной, не мог встрепенуться, собрать все свои оставшиеся внутренние силы и не побороться с радиационным воздействием?
В настоящее время я этому верю! Поэтому с полным основанием считаю, что концерты в Чернобыльской зоне были полезными и эффективными. Не зря говорят: "Век живи, век учись!"
В заключение необходимо отметить, что и творческая деятельность в чернобыльской зоне так же, как и другие мероприятия планировалась, организовалась соответствующими органами управления. Отчет о проделанной работе направлялся в соответствующие инстанции.
ОБ ОПЛАТЕ ТРУДА ЛИКВИДАТОРОВ>
Уже отмечалось, что советский народ принял трагедию, происшедшую на ЧАЭС, как свою личную и бескорыстно участвовал в ЛПК.
Однако работа ликвидаторов была сложная и опасна. В начале она оплачивалась вне зависимости от того, в какой зоне работали специалисты, какова была степень ее опасности и др.
Впервые вопрос о повышенной оплате возник на третьи сутки после катастрофы. Вот как об этом отзывается один из активных ликвидаторов Е.И. Игнатенко (заместитель начальника Всесоюзного объединения "Союзатомэнерго") - 1986 г. [6]: "Когда мы вернулись в г. Припять, где я остановился, на пляже интенсивно работали монтажники Южнотеплоэнергомонтажа (ЮТЭМа), заполняя мешки песком, и, приспособив автомобильный кран, грузили их в самосвал, доставлявший мешки к цветочной клумбе, которая превращалась в вертолетедром. Такую же интенсивную работу мы увидели вдоль всей автотрассы на г. Чернобыль. Тракторы "Беларусь", оснащенные ковшами и бульдозерными ножами, копали песок и сгребали его в кучи. Сотни людей ссыпали его в мешки. Их уже лежало сотни. На полях вдоль дороги стояли десятки вертолетов. Увиденное, а также то, что была определена методика доставки песка в развал, вселяло в меня уверенность в успехе, в том, что хотя бы сверху, а это, в конце концов, было главным, мы все-таки заткнем глотку реактору.
Вернувшись в горком партии, я увидел на первом этаже скопление ничего не делающих монтажников. Я подошел к прорабу, которого знал раньше, и понял из разговора с ним, что ребята не хотя! больше грузить песок, т.к. считают это занятие для себя унизительным, поскольку они высококлассные монтажники (Рексы-короли), а не какие-нибудь землекопы-строители. Из дальнейшей беседы с ними я понял, что оплата в размере двух тарифов может быть достаточной компенсацией за их попранную гордость. Я пообещал этот вопрос решить, и они снова отправились на свой пляж.
Заготовив соответствующий приказ и согласовав его с Председателем ЦК профсоюза нашей отрасли Николаем Петровичем Симочатовым, я тут же подписал этот документ у министра.
Это был первый документ, гарантирующий повышенную оплату в зоне аварии ЧАЭС, в нем предусматривалась двойная оплата труда всех работников Минэнерго СССР, участвующих в ликвидации аварии. Это был единственный известный мне в то время случай, когда ставился вопрос о заработке".
Официально увеличение норм оплаты труда для всех категорий работников, занятых ЛПК на ЧАЭС было осуществлено дополнительным решением к постановлению ЦК КПСС, президиума ВС СССР, СМ СССР и ВЦСПС от 07.05. 86 г. № 524-15. Были введены сдельная, аккордная и другие прогрессивные формы оплаты. Кроме этого введено бесплатное питание всех работников, находящихся в зоне АЭС и др. [12].
В дальнейшем, специальным распоряжением СМ СССР от 17.05.86 г., Председателю ПК в Чернобыле было представлено право выплачивать отличившимся работникам за выполнение особо важных и ответственных работ, в зависимости от степени опасности их проведения, единовременное вознаграждение в размере до 1 тыс. руб. Кроме этого, руководителям министерств и ведомств разрешалось оплату труда ликвидаторов увеличивать по сравнению с действующими законодательно установленными нормами: в 3-й зоне опасности в пятикратном размере, во 2-й зоне - в четырехкратном размере и в 1-й зоне - в трехкратном.
В случаях получения специалистом предельно допустимой дозы радиации, он не допускался к работе в опасных зонах, ему выплачивалось единовременное вознаграждение и пятикратная месячная тарифная ставка, офицерскому составу - три месячных оклада денежного содержания, а военнослужащим срочной службы - 300 руб. [12].
ми, работы по оперативному контролю за ходом реализации мероприятий и их эффективностью, информационному и аналитическому обеспечению программ.
ВЗЯТО ИЗ ИНТЕРНЕТА