Кикимора, нечисть мелкая, привычная, не сильно зловредная в поле зрения инквизиции попадает редко. Оно и понятно, инквизиция блюдёт интересы глобальные, стратегические, быть или не быть, а тут кикимора. Или швабра. Нет, вы это реально как себе представляете: инквизитор, магистр ордена, вообще уважаемый человек будет гоняться за летающей щваброй? Да он скорее свой галстук съест вместе с жабо, манишкой и что у него ещё там? И шляпой закусит. Даже запивать не будет, не до божоле магистру, когда тут такие дела творятся.
А дела творятся, дела всегда творятся. Давеча, пополудни один умник, Шредингером звать, взял кота, и в коробку засунул. Кот ни жив, ни мёртв. Инквизитор тоже. Я вам даже больше скажу, ни коту, ни инквизитору выхода нет. Был, правда, один вход, и то не тот.
Так мы от летающей швабры отвлеклись, ну а чо — летает себе и летает, левитация у неё открылась, значит. У Матрёны тоже третий глаз открылся. Когда она свои-то бельмы залила, он и открылся. И на инквизитора сразу уставился, пристально так. Ты, мол, магистр твою туда сюда не юли, а встань передо мной как хлыщ перед травой. Ой? Хлыщ? Это вроде как Хлестаков что ли? Ну который у Гоголя, вы, ещё, говорит, брата Пушкина не знаете, а я, говорит, говорю, а что, брат, Пушкин? И курьеры, курьеры, сорок тыщ одних курьеров. А, магистр? Слабо? А то: швабра, швабра… щас как дам щваброй, так и залеташь. Оба будете летать (или обе?) — ты за ней, она от тебя, фырк и в форточку. Ты-то, старый хрен, или в форточке застрянешь, или оседлают тебя там, на Лысой-то горе, сам себя не узнаешь.
Так что давай, инквизиция отдельно, швабры отдельно. А кикимора — она и в африке кикимора, тут уже ничего не попишешь.