Быть человеком в человеческом обществе - вовсе не тяжкая обязанность, а простое развитие внутренней потребности; никто не говорит, что на пчеле лежит священный долг делать мед, - она его делает потому, что она пчела. Александр Иванович Герцен
Глава І
— Андрюша, что с тобой? Уже битых минут десять я с тобой разговариваю — а ты как будто где-то на другой планете!
— Извини, Настёна, задумался!
Андрей с Настей шли по вечерним улицам города в сторону центра.
— Да что же тебя так беспокоит? Ведь не первый же это спектакль! И роль у тебя не первая!
— Но ты же знаешь: «Сердца трёх» — это мой дебют как режиссёра. Так что сама понимаешь...
...Андрей любил свою работу. Талантливый «артист милостью Божьей», как нередко называли его журналисты и критики, в своих тридцать с небольшим он успел сыграть в театре немало самых разных ролей — и главных, и второстепенных, и все — с неизменным успехом. На вопрос, как ему это удаётся, молодой актёр обычно с улыбкой цитировал строчки своего старого друга Виктора Кабанова:
«Играя роль, играешь сам себя —
В себе находишь каждого героя...».
И вот сейчас он решил попробовать себя на новом поприще.
...Молодые люди подошли к перекрёстку. Снова погрузившись в свои мысли, Андрей даже не заметил, что на переходе Настя как-то отстала, и даже вздрогнул от неожиданности, увидев рядом с собой вместо юной подруги какую-то пожилую даму в старомодном пальто и шляпке котелком. «Господи, неужели я так задумался, что даже не заметил, как прошёл через всю жизнь, как постарела Настёна, да и я сам? — Андрей внезапно ощутил щемящую боль в груди. — А может, эта женщина, вдруг возникшая рядом, — какой-то символ, какой-то знак судьбы?». Глубоко вдохнув, чтобы унять боль, он оглянулся и увидел догоняющую его Настю.
— Знаешь, Настёна, я, наверное, пойду в театр...
— Так рано? — изумилась и обиделась девушка. — Но ведь у нас были совсем другие планы!
— Прости, милая, я чувствую, что мне пора...
Глава ІІ
...Андрей сидел в своей гримёрке и невидящим взглядом смотрел в зеркало. В голове его проносились мысли, спутанные и нечёткие. И почему-то то и дело всплывал в памяти образ давешней дамы в старомодном пальто, которую он по дороге в театр видел ещё несколько раз. Что же это было? Почему так навязчив этот образ? Внезапно он снова ощутил ту же щемящую боль в груди, и всё погрузилось во тьму...
...Очнулся Андрей на полу гримёрки. Первое, что он увидел, было склонившееся над ним встревоженное лицо его друга Михаила в сценическом костюме и гриме (в сегодняшнем спектакле Михаил играл главную роль). Сзади толпились перепуганные актёры.
— Ну, старичок, и напугал же ты нас! — увидев, что друг открыл глаза, перевёл дух Михаил. — Вхожу — а ты лежишь на полу, холодный и не дышишь... И сердце не бьётся... Мы уже «скорую» вызывать хотели...
Андрей поднялся, отряхнув с костюма невидимые пылинки.
— Сердце, говоришь, не бьётся? Да ведь у меня его просто нет!
Он грустно усмехнулся и, бросив взгляд на часы, воскликнул:
— Однако! Что это вы здесь столпились? Пора на сцену, бессердечные! Нас же люди ждут!
...Стоя за кулисами в ожидании своего выхода, Андрей вдруг почувствовал, как горячо и тревожно-радостно бьётся в его груди сердце...