После ненормированной и почти без выходных работы на стройке Александр простудился. Жена сказала: «У тебя и так астма. Ложись-ка ты в нашу больницу, я с главврачом договорюсь».
Больница была старая и имела хорошую репутацию у людей с заболеваниями органов дыхания. Она хотя и считалась московской, но располагалась в экологически чистом районе западного Подмосковья в сосновом бору. Больница размещалась в двух зданиях. Новый корпус в 12 этажей из стекла и бетона торчал холодным нелепым параллелепипедом над лесом, нарушая гармонию природы. Старое же здание поодаль наоборот как бы сливалось с местным пейзажем. Этот корпус был трёхэтажным, и некоторые деревья даже возвышались над ним. Больница располагалась на высоком и крутом берегу Москва – реки. К корпусу примыкало совсем уж старое, одноэтажное здание. В нём во время войны находился госпиталь. Здесь по преданию снимался фильм «Повесть о настоящем человеке». Сейчас там столовая. Из её окон ещё можно было увидеть верхнюю площадку бывшей парадной лестницы, спускающейся в сторону реки. На этой площадке и плясал «на протезах» знаменитый артист Кадочников, блестяще сыгравший лётчика Маресьева. Когда-то столовая была, вероятно, просторным фойе и из него вёл ныне замурованный выход на лестницу. В настоящее время этот спуск длиной не меньше 40 ступеней представлял печальный и убогий вид. Бетон на ступенях был оббит и сквозь него проглядывали кирпичи. В углах лестницы уже бурно прорастала трава. Если бы кто-то надумал спуститься по ней, то наткнулся бы внизу на толстую обмотанную утеплителем и блестящей фольгой трубу теплоцентрали. Вероятно, была когда-то здесь и просека для спуска к реке, открывающая вид на лесные просторы. Но теперь она заросла так, как будто её никогда не было.
После процедур можно было гулять по территории, благо стояла золотая осень. Александр решил разведать спуск к реке от лестницы, обошёл трубу и направился вниз, продираясь сквозь кустарник. К его удивлению по левой стороне бывшей просеки находилось множество могил. Они представляли собой маленькие покосившиеся деревянные пирамидки, увенчанные звёздочками. На некоторых ещё можно было разобрать фамилии. Могилки были совершенно не ухожены, некоторые имели очень низкие оградки, другие вообще без оградок. Кругом валялся мусор. Наверняка можно сказать, что это могилы скончавшихся в госпитале раненых бойцов. Местных жителей вряд ли бы стали хоронить на территории больницы, причём на таком крутом берегу. С грустными мыслями Александр вышел на дорожку, по которой гуляли пациенты больницы. Среди них были и дети. Несмотря на это с футбольной площадки, которая тоже зачем-то находилась на территории больницы, неслась густопсовая матерщина. Игравшая там молодёжь из рядом расположенной деревни «оттягивалась» вволю. «Эти уж точно не будут заботиться о могилах погибших солдат». Больницу собираются передавать в ведение области, и судьба этих могил тем более печальна.
Вспомнил Александр и другое кладбище. В семидесятых годах он был в экспедиции на Колыме. Отряд выполнял геологическую съёмку местности в горной долине. Рядом находился дальстроевский* участок добычи касситерита. Во время войны эта руда на олово была стратегическим сырьём. От участка ничего не осталось кроме старых шурфов да провалов грунта над бывшими горными выработками. Ещё валялись на земле колья и много колючей проволоки. Очевидно, работали заключённые. На другой стороне долины на небольшой возвышенности геологи обнаружили много холмиков. Из них торчали палки с квадратными табличками. На фанере написанные карандашом номера. Если оторвать фанерку под ней открывалась другая, на которой фамилия, имя и отчество. Как теперь выяснилось в лагеря отправляли в основном невиновных. Так что это тоже могилы наших предков. И хотя там в условиях безлюдья и северного консервирующего климата они смогут сохраниться подольше, в конце концов их постигнет такое же забвение.
* - «Дальстрой» - подразделение Гулага