Сколько он себя помнил, Хуанито всегда окружали надёжные, толстые стены монастыря из жёлтого кремня – в старину он не раз выдерживал осады, о чем до сих пор свидетельствовали следы расплавленного олова под бойницами. Монахи подобрали мальчика трёх-четырёх лет в ближнем селении, на ярмарке – он умел назвать только свое имя. Найдёныш вырос при монастыре, по мере сил помогая его насельникам в их праведных трудах. От других послушников его отличала лишь необычная внешность: ярко-медный оттенок волос, и пристальный взгляд каре-зелёных глаз, напоминающих глаза дикой кошки. Но монахи привыкли к облику сироты, и давно не задумывались, каким ветром занесло в их края каплю иноземной крови.
Падре Альваро научил мальчика латыни и древнегреческому, и к четырнадцати годам Хуану доверили труд переписчика: в либрариуме обители было много редких рукописей, копии которых были рады заполучить братья из других монастырей. Бывало, что за каким-то особенно ценным списком присылали из самой Римской курии.
Однажды отец-настоятель поручил Хуанито переписать трактат о необычной бабочке, обитающей в мифических горах Эль-Фуэбле. Рукопись, перевязанная шнурком из змеиной кожи, была украшена рисунками пером, которые также предстояло скопировать, - тонкая работа, но именно к ней мальчик проявлял особенные способности.
Конечно, такой труд невозможно осилить быстро, но в монастыре время течёт неспешно, измеряемое лишь ударами колокола, созывающего братию к службам. После обязательных занятий и месс Хуанито уединялся в либрариуме. По мере того, как он углублялся в рукопись, его постепенно охватывало чувство, испытываемое в некоторых снах: как будто сновидец возвращается в места, некогда знакомые и родные, но по какой-то странной случайности утраченные, выпавшие из памяти.
Вкрадчиво позвал его некий неслышный, но явственный голос с заросших мясистыми мангровыми джунглями, затопленных берегов разлившейся в паводке Амазонки. Густой и тяжёлый аромат цветущих олеандров пробудил воспоминания о чем-то, что, может быть, и происходило на самом деле, но не с ним. Или – не теперь? Ночные видения стали тревожно-яркими, и во снах этих являлся Хуанито образ рыжеволосого статного мужчины, с большим кольтом за поясом и тяжёлым мачете.
Мужчина этот стремится к одной-единственной цели, ощущая весь окружающий мир лишь подспорьем или помехой на пути к ней. Он ищет огромную ядовитую бабочку. За ней он идёт, невзирая на укусы насекомых, тяжкий влажный зной, опасности дикого леса. У неё глаза – драгоценные камни, жёлтые, тяжело-мутные, как слёзы. Они приносят любовь.
Любовь. То, о чем все мечтают, и чего нельзя купить никакими деньгами, никакими подвигами, а получить можно лишь в подарок. Но, согласно шаманским поверьям, глаза бабочки делают её обладателя властелином всех сердец, предметом самой чистой, преданной, бескорыстной любви, которая пускает ростки даже в сердцах закоренелых злодеев при взгляде на магический амулет.
Блестящий мачете сечёт жгучие лианы, сок брызжет из-под лезвия на рыжие весёлые усы и бороду охотника. Простая, пахнущая тысячами земель, пройденных в поисках, одежда - и ночи, как рык ягуаров, и ядовитые змеи в чёрных и чистых реках с плавающими в их водах прекрасно-мёртвыми листьями. Все это скользит мимо, взгляд устремлен вперёд, к сверкающим вершинам гор, у подножия которых обитает мифическая бабочка.
Он проходит по пустынным, покинутым городам древних народов, которые время стёрло с лика земли. Каменные изваяния богов ужаса, солнца и войны, высящиеся на тотемных столбах, оставляют его равнодушным. Не интересуют его и сокровищницы в глубинах мрачных пирамид, куда ведут узкие, вырубленные в скалах ступени.
Глаза бабочки чаруют, гипнотизируют. Бабочки с крыльями цвета пурпура, покрытыми плетением диковинного узора: сама могущественная богиня Тарахумар выгравировала на них свои заклинания. Была ли эта бабочка последней в цепочке воплощений исчезнувших из мира магических существ?
Охотника это не остановило. Он настиг её возле горного водопада, раскрывшую кроваво-алые трепещущие крылья под яростным жаром тропического солнца. Настиг и с величайшим почтением, но бестрепетно убил. И взял топазы её глаз, внушающие любовь, и вернулся с ними в селение, где стройная дочь смуглого племени отвергла его, пришельца с севера. Она ответила на чувство рыжеволосого охотника, но не слишком ли поздно?
Ведь теперь его любили все, с кем сводила дорога, и добровольно отдавали лучшее из того, что имели. Он забыл о величавом достоинстве единственной в объятиях случайных попутчиц. Магия камней была велика, его силы, казалось, тоже не знали истощения. Но встреча с той, ради кого он отправился в путь, не принесла утешения.
Казалось, она любила его, это верно - но его ли? А может быть, он тут не при чём, и она любила лишь завораживающий блеск волшебных камней?
Он поселился с ней в такой же простой глинобитной хижине, крытой пальмовыми листьями, в каких испокон веков жили дети её племени. Но мысль эта не давала ему покоя. И в конце концов рыжеволосый пришелец бросил жёлтые топазы в реку, вдоль извилистого русла которой предпринял когда-то путешествие в сердце джунглей.
Темноволосая подруга, освободившись от магического влияния камней, потеряла рассудок. Белокожий пришелец утратил вместе с нею смысл своей жизни.
И лишь один след оставила их история в летописи южных краев. Этот след - капля чужой крови, медноволосый отрок, кропотливо переписывающий трактат о мифической бабочке, неслышный зов которой до сих пор не дает ему покоя во снах.
P.S. Фоторабота Cecelia Webber.
Написано в соавторстве, но второй автор пожелал остаться неизвестным.