Жёлтый ветер неистово рвался в пещеру. Его вихревые порывы грозились погасить огонь, но пламя только колебалось, создавая на стенах причудливую игру теней.
Чернобородый мужчина, расположившийся недалеко от очага, с упрямым нетерпением придерживал трепещущийся лист пергамента и тщательно выводил по нему обугленной палочкой странные знаки. Рядом с ним лежали три объёмные стопки уже исписанных листов, каждая в специальном мешке из выделанной кожи.
– Учитель, – худощавый юноша стоял за порогом, стряхивая с себя песок, и жалобно смотрел на писавшего. – Можно, я войду? Всё-равно за таким бураном не видно ни неба, ни звёзд.
Мужчина сердито растёр кончиками пальцев остатки палочки и взял следующую:
– Жди. Скоро сердце урагана дойдёт до нас, и небо откроется.
Парень поморгал покрасневшими от песка и ветра веками и продолжил наблюдение.
Его учитель наконец завершил свою работу и, распрямив спину, задумчиво замер.
Неисповедимыми оказались пути не только богов и праведников, но и его самого – изгоя волей случая. Незаслуженно, для себя, отторгнутый и своей семьёй, и своим небом, он нашёл приют в пустыне с её безжалостной реальностью.
Но вначале пришлось поскитаться.
И чем больше в своих странствиях он сталкивался с человеческим равнодушием, тем чаще задумывался о необходимости открыть людям правду. Однако, он понимал, что одному ему не справиться.
В одном из селений ему повезло – он убедил простоватого на вид подростка стать ему помощником. Вместе они скрылись от возможной погони в бескрайних просторах Чёрной пустыни. Кроме бесконечных барханов здесь встречались пугающие безмолвием пещеры. Одну из них беглецы выбрали себе для жилища.
В глубине пещеры нашлись слабые источники воды, рядом с которыми жила и пища – рогатые улитки и жирные слизни. Пустыня тоже кормила – некоторые виды низких колючих кустарников, крупные насекомые, песчаные ящерицы и, если удавалось поймать, тушканчики. Естественно, этого было мало и приходилось делать многодневные вылазки в прилегающие к пустыне селения...
Мужчина отмахнулся от неприятных воспоминаний и сосредоточил мысли на только что законченой летописи.
Не всякая истина увековечивается письменно и не всё, что попадает на бумагу – истина. Даже первородное слово из-за частого и, порой, неуместного употребления вызывало закономерные сомнения. С этим приходилось считаться и мириться, потому что желание открыть глаза заблудшим людям на действительный ход некоторых исторических событий брало верх.
Хотя неизвестно, воспользуется ли кто-нибудь этими знаниями и нужны ли они вообще...
Тем временем, ученик, поминутно поправляющий свой короткий серый плащ, радостно воскликнул:
– Вижу!
Чернобородый резво поднялся на ноги и, отодвинув юношу с дороги, вышел из пещеры. Внезапное затишье очистило ночное небо над головой, усыпанное мириадами мерцающих звёзд. Летописец стал пытливо вглядываться в них и вскоре вскинул руки:
– Вот он, Марс! Первое пристанище богов. Эннорим, неси сюда мою книгу.
Ученик бережно вложил в верхний мешок пергамент, над которым корпел учитель, подхватил все три и вынес наружу.
Мужчина аккуратно положил свой многолетний труд на песок и вновь воздел руки к небу:
– О, Великий Марс! Благослови подвижника твоего Каина и отметь своей божественной силой его правдивую летопись!..
Звезда богов. Богов, в которых скиталец не просто верил, а знал их лично. Богов, от которых он, видимо, сам происходил. Богов, которые заставили эту планету развиваться осмысленно, но вот разумно ли...
Над головами добровольных отшельников сверкнула молния и озарила округу голубым сиянием.
Эннорим попятился в жилище, что-то тихо бормоча трясущимися от страха губами.
– Куда! – остановил его окрик учителя. – Неси книгу на место. Боги приняли моё слово.
Перепуганный вконец юноша послушно внёс пергаменты в пещеру. За ним степенно вошёл Каин.
В этот момент эпицентр урагана сместился в сторону и буйство стихии неистово возобновилось.
Мужчина подошёл к небольшому каменному выступу, служившему жертвенником, и от очага зажёг лампаду.
Наблюдавший за его действиями юноша виновато пролепетал:
– Учитель, ты не предупредил, что сегодня будет таинство – у нас нет тушканчика для жертвы, только пара ящериц.
– После, – без эмоций отозвался Каин, неспешно расставляя вокруг огня ритуальные фигурки идолов.
Затем он повернулся и прошествовал к противоположной стене пещеры, где находилась заранее подготовленная ниша:
– Неси книгу сюда.
Эннорим повиновался. Вместе они сначала вложили мешки в углубление, а потом накрыли тяжёлой каменной плитой.
– Я завершил свою миссию, – возвестил мужчина, возвращаясь к жертвеннику. – Сегодня же нужно уходить.
Ученик опешил:
– А как же твоя книга? Кто её будет охранять?
Но Каин уже нараспев произносил слова молитвы на таинственном языке. Юноша расположился рядом, привычно скрестив руки на груди и благоговейно склонив голову. Он не видел, как учитель взял нож и отступил назад.
– Ты будешь бессменным хранителем моих слов.
Эннорим вздрогнул одновременно и от неожиданной реплики, и от резкой боли между лопатками. Беспомощно хватая широко раскрывшимся ртом бесполезный уже воздух, он рухнул к ногам своего мнимого благодетеля.
Каин вздохнул.
Грехи совершаются по разным причинам. По неведению – как слепые котята, кусающие сосцы своей матери. По глупости – под впечатлением неожиданного для себя решения. От алчности и жадности – в надежде на безнаказанность. От безумия безверия – польстившись вседозволенностью. От фанатизма веры – поддавшись магнетизму ложных идеалов. От страха и отчаяния...
Свой первый грех он содеял из самолюбия и любопытства – действительно ли существует обещанное бессмертие. Но его единоутробного брата Авеля ничто не воскресило – ни вера во всемогущих богов, ни сами боги...
Его теперешнее согрешение было продиктовано стремлением к удостоверению – нет иного бога, кроме тебя самого. Вне сомнений, существует Марс – обитель явившихся с него странных богов, скорее равнодушных, чем справедливых. Но разве в его жилах ни эта же кровь? Разве сам он не в праве проповедовать их, а значит и свою властолюбивую силу? В тот период, когда жизненная энергия его брата безвозвратно поглотилась землёй, он был настолько наивен, что безропотно смирился со своим изгнанием вместо того, чтобы самому стать объектом всеобщего признания и поклонения.
Книга о теперь уже старых богах завершена – стало быть, пришло время создавать следующую, о себе. Но творить её он станет не сам, а руками, глазами и душами людей, несправедливо, по его мнению, поверившими в свою смертность.
Каин плотнее укутался в плащ и вышел навстречу бушующей стихии – она бессильна против самоутвердившегося нового бога.
На выходе он вышиб обе стойки, служившие и подпорками, и косяками. Ураган ещё долго будет продолжаться и непременно завалит ставший ненадёжным проём, превратив его недавнее жилище в могилу одному ему известной, но никому не нужной истины.