Так закончился один из наиболее ярких моментов моей жизни. Да, именно момент. Все это прекрасное время вместе с Шэри пролетело, как один чертов момент. И так бывает всегда, ведь мы мечтаем, чтобы это время продлилось дольше, но оно оставляет за собой лишь тусклую тень печали. Впрочем, тень эта, хоть и не покидала меня какое-то время, но со временем стала тускнеть. Свет ярких воспоминаний, благодаря которому отбрасывалась эта тень тоски по былому, постепенно угасал. Вместе с тем кое-как налаживались дела на работе и я готовился к повышению. На новом месте, несмотря на лишь несущественное увеличение зарплаты, мне наконец-то должна была представиться возможность показать себя. В выходные я то и дело встречался со старыми друзьями и теми знакомыми, которые хотели встретиться еще тогда, когда я был популярен благодаря своим произведениям. Разумеется, я был популярен лишь в узких кругах. Но, как известно, круги зачастую имеют свойство пересекаться друг с другом и потому несколько сообществ в сети и пара небольших литературных клубов мной заинтересовались. В то время, когда я опубликовал свои работы. Однако, по инерции, я еще встречался кое с кем, общаясь уже на иные темы и больше разговаривая об их делах и проблемах, нежели о моих. Но мне нравилось узнавать что-то из жизни других людей, хотя я не был сильно общителен. Зачастую, я записывал некоторые интересные истории из разговоров со своими знакомыми, чтобы, возможно, когда-то использовать их в одном из рассказов. На какое-то время я практически полностью забросил свои творческие дела, поскольку с ними было связано слишком много воспоминаний. Но время делало свое дело. Я постепенно забывал то, что случилось.
Когда мы встретились с Майком тем вечером, я, по правде сказать, и сам не знаю, почему вспомнил про Шэри и все, что произошло. После приятного вечера накануне и душевного разговора с Майком, я пришел на работу уже в приподнятом настроении. Все, что от меня требовалось в тот день, я выполнил быстрее, чем ожидал, и потому вскоре взялся за свой старый блокнот, в котором была записана целая уйма интересных мыслей, на основе которых могло получиться неплохое произведение. Или эссе. В общем, что-то, что можно прочесть, в отличие от заметок. Я вставил наушник в одно ухо и стал перечитывать старые записи. Что-то было настолько близкое, будто бы произошло вчера. Но блокноту этому было уже больше года и я продолжал читать, время от времени подчеркивая интересные моменты и загибая углы некоторых страниц. Перечитывая записи, датированные тем временем когда я был с Шэри, я уже все меньше и меньше связывал их с образами и настроениями того периода. И я понимал, что пишу уже не для того, чтобы доказать что-то ей, а просто потому что мне это нравилось. Как до нашей с ней встречи.
Взглянув на часы около семи часов, я понял, что пора собираться. Быстро надев легкое серое пальто и обернув шею шарфом, я вышел на улицу. Офис находился на одном из бульваров в центре города и в это время года, выходя на улицу, я всегда радовался красивым осенним пейзажам, которые создавались могучими дубами и липами, растущими на бульваре. В это время они словно вспыхивали и, прощаясь со своим величием, осыпали прохожих и землю отрывками своих жизней.
Я закурил и двинулся в сторону ближайшего кафе, чтобы перекусить. По пути я встретил одну знакомую, работающую в соседнем офисе. Мы заказали по куриному рулету и имбирного лимонада и присели возле окна. Она была блондинкой, чуть старше меня. У нее были большие и красивые голубые глаза и она практически не носила косметики, за исключением туши. При этом у нее был удивительно выразительный взгляд. Волосы ее почти всегда были туго забраны в пучок, поэтому порой казалось, что она и родилась с этим пучком. Во всяком случае, с другой прической я ее не видел.
- Что-то ты поздно с работы. Вроде у вас до шести все работают, в отличие от нас бедняг. – спросила она, прекрасно зная, что я в девяти из десяти случаев выхожу позже.
- Как обычно, засиделся с отчетами, да и некоторые мысли интересные пришли в голову, потому не смог уйти, не законспектировав часть из них.
- Что за мысли? Ты что-то пишешь? – спросила она с явным удивлением, так как обо мне она мало что знала, кроме, разве что, того, что я частенько ел один и тот же куриный рулет в этом кафе и ходил в бар в двух кварталах от офиса по пятницам.
- Раньше писал короткие рассказы. Кое-где и не очень короткие. В общем да, сейчас снова решил написать что-то. Потому копаюсь в старых записях и ищу интересные мысли.
- О чем сейчас пишешь?
- Пока не знаю, но думаю будет нечто мистическое но про нашу повседневность. Не про вампиров в наше время, слушающих Дебюси и катающихся на Porsche, а что-то пооригинальнее.
- Хех, а вся эта вампирская дрянь и фильмы по ним снятые действительно жутко нудные. Для школьниц и подростков, которым некого повесить на стену в качестве кумира-дешевки. – сказала она, пожевывая кусок свежей булки, явно не довольная вкусами современных ребят.
В то же время я был приятно удивлен подобным отношением к мейнстриму в таком его проявлении, поскольку сам его всей душой не любил. Такие рассказы и фильмы создаются, чтобы содрать как можно больше денег с неискушенной публики или еще не созревших подростков. Притом из расчета на психологию последних и пишется, а затем и снимается подобное дерьмо.
Перекусив, мы еще долго болтали про книги и музыку, в которой она была еще тем специалистом. Я пригласил ее прогуляться не до ближайшей станции метро, а по переулкам в сторону Арбата. Так, мы дошли до Храма Христа Спасителя, обогнули его и вернулись к Кропоткинской. После весьма теплой прогулки я позвал ее остаться у меня, посмотреть пару фильмов, ждавших своего часа, и послушать виниловые пластинки, которые приобрел в специализированной лавке. Очень часто, приходя с работы, я до глубокой ночи засиживался, слушая старые выступления Дюка Эллингтона и Билла Эванса. В иной раз я ставил пластинки Rolling Stones и представлял старые Американские города с их пыльными, но сумасшедшей мощности, маскл-карами и яркими неоновыми вывесками. На этот раз, я решил добавить себе компаньона в виде милой девушки, очаровавшей меня своими огромными глазами.
Мы довольно быстро добрались до моего дома, по пути заскочив в ближайший супермаркет, чтобы купить колы и сока для виски, которого, в отличие от безалкогольных напитков у меня было в достатке. Когда мы пришли я в темпе убрался в своем пристанище, которое, после длительного проживания в одиночестве превращалось в нечто несовместимое с жизнью. Моя спутница на этот вечер проявила инициативу и решила помочь с уборкой на кухне, несмотря на то, что я пытался уговорить ее не трогать царивший там хаос. Через какое-то время и мне и ей надоел процесс наведения порядка и мы завалились на диван, налив по виски с колой. Я поставил на проигрыватель пластинку Билла Эванса с его блестящим выступлением Sunday at Village Vanguard и мы перенеслись в далекие шестидесятые.
Билл Эванс был одним из моих любимых представителей джаза, несмотря на то, что многие видят в джазе нечто иное. Холодное далекое, но мягкое звучание рояля, которое смягчается работой контрабасиста и медленным ритмом ударника. Словно прохладное игристое вино. Слушая подобную музыку, хочется обсудить многое, что произошло в жизни. Я рассказал моей подруге о том, как в свое время опубликовал два романа и вкратце очертил сюжет одного из них, рассказывая его, как сказку на ночь. Выпив еще стаканчик виски с колой, я достал из тумбы стопку ДВД, которые ждали своего момента и мы выбрали какую-то малоизвестную французскую комедию, не имевшую ни одного отзыва в сети, но которая каким-то образом заставила меня купить ее. Когда фильм закончился, я повернул голову и заметил, что пока мы увлеклись фильмом и прервали наш разговор, моя гостья умиротворенно уснула. Я тихо встал с дивана, накинул шерстяную кофту и вышел на балкон проветриться и покурить. Погода стояла очень спокойная и легкий ветер уносил с деревьев последние листья, как будто предварительно вежливо спрашивая их об этом. Я закурил, создав в ночной темноте еще один слабый источник света от сигареты. Из-за того, что ветер был еле заметный, дым струился очень мягко и плавно, будто бы намазываясь полупрозрачным слоем на густой воздух.
Затем я вспомнил один эпизод из прошлого. Как-то раз ночью мы лежали с Шери у меня дома под одеялом и долго болтали обо всем и ни о чем. Я много курил, дополняя внушительную горку окурков в пепельнице свежим мусором. Я лежал, обняв Шери , которая положила голову мне на грудь. В комнате стоял пряный слегка сладковатый запах, образовавшийся из духов Шери, запаха пота и недоеденного яблочного штруделя с мороженным, купленного в близлежащей пекарне.
- О чем ты думаешь, Шэ? – спросил я, смотря в потолок.
- О том, как я ненавижу этот чертов город. – сухо ответила она, чуть поправив голову у меня на груди. Я поправил ее волосы, которые соскользнули на лицо.
-То есть, ты хочешь смыться отсюда? Куда бы ты хотела уехать в таком случае?
- Банально – в Париж. Это место меня манит. Но пока меня что-то и… кто-то связывает с нашим городом, я не могу уехать отсюда… - сказала она и поцеловала меня за ухом.
Тогда мы были знакомы всего около месяца, и я не думал о том, что могло связывать ее с городом, который она ненавидела всей душой. Однако после письма, что она оставила мне на прощанье я быстро все понял. И это было самым ужасным моментом . Каждому свойственно совершать ошибки, но в этом случае ошибка была непоправима. Поэтому я продолжал заниматься тем, чем я должен был заниматься.
Я докурил и зашел в комнату. Гостья моя крепко спала, и я укрыл ее пледом, который всегда лежал на диване, на случай если станет прохладно, а сам пошел на кухню. Как ни странно, спать мне совершенно не хотелось. Я налил себе полную кружку кофе и открыл ноутбук. Проверив почту и не обнаружив ничего интересного, я решил пройтись по тексту недописанного романа, который уже успел написать.
Роман этот был похож на дорогу, ведущую к загородному дому моей семьи, да и на многие загородные дороги. Сначала едешь по гладкому ровному шоссе, затем сворачиваешь на менее качественное покрытие, постепенное становящееся все менее и менее ровным. В конце концов, подъезжая к пункту назначения, уже едешь по проселочной рыхлой дороге, на которой автомобиль подпрыгивает на кочках каждые десять метров. Вот таким был мой роман. В то время, когда я был с Шэри, все было гладко, и я писал, даже не задумываясь о том, что появится на следующей странице. Со временем я терял вдохновение, терял моральную поддержку дорогого мне человека. Когда она ушла из моей жизни каждая страница давалась с большим трудом. Каждый раз, открывая страницу, на которой я останавливался накануне, мне хотелось переписать все заново или вообще удалить все к чертовой матери.
Прочитав текст от начала до того момента, на котором я остановился примерно месяц назад я понял, что пытаться продолжить уже бесполезно. Текст производил впечатление, что автор не взрослел, а двигался в обратном направлении. Примерно как в фильме «Загадочная История Бенжамина Баттона», где герой Бреда Питта проживал жизнь от старости до младенчества. И подобная тенденция делала роман с точки зрения литературы абсолютно бесполезным набором букв и знаков препинаний. В конце концов, я отправил файл с текстом в папку остановленных произведений, которые с малой вероятностью будут дописаны.
Я взглянул на часы. Было около пяти утра. В комнату вошла моя вечерняя гостья. Завернувшись в плед, она присела на соседний стул и взглянула на экран. В тот момент я как раз закрывал папку с приостановленными произведениями.
- Что ты делаешь? Решил забросить свой нынешний рассказ? – спросила она мягким, сонным голосом.
- Я не знаю. То, во что превратился мой текст уже нельзя назвать ни романом, ни даже рассказом. Пора искать новые идеи, новые настроения.
- Ты здесь всю ночь просидел?
- Почти. Когда ты уснула, я проветрился на балконе, а после спать совершенно не хотелось. Я решил не тревожить тебя и заняться чем-то полезным.
- Я думала, что когда молодой человек приглашает к себе девушку выпить, то это практически прямой намек заняться любовью? Я не права?
На самом деле она была полностью права и когда мы встретились тем вечером, я хотел отвлечься, побыв с красивой девушкой. Но, когда мы пришли, мне почему-то просто захотелось побыть с ней рядом, поговорить о ней и о себе и расслабиться, а потом мне пришли некоторые мысли по поводу моих текстов и я окончательно забыл о своих намерениях.
- Не знаю. Наверное, права, но ты так умиротворенно уснула, что я посчитал это знаком для того, чтобы закончить этот вечер на дружеской ноте.
- Значит, я не та, кто тебе нужен в этот момент. Наверное, у меня грудь маленькая или ноги не той длины. – сказала она, сжав свою грудь двумя руками и посмотрев на нее с долей подозрения.
В этой девушке был тот огонь, который может перекинуться на любого мужчину, заставляя его вспыхнуть страстью. У нее была потрясающая фигура и небольшая, но идеальной формы грудь. Взгляд ее огромных глаз манил в бездну неизвестности, в которой хотелось утонуть. Может быть, во мне проявились джентльменские начала, может мне просто не хотелось физической близости в тот вечер. Я не мог ответить с уверенностью.
- Не говори глупостей. Один твой взгляд может завести меня, просто сегодня, наверное, нет должного настроения. Мне просто хотелось побыть с кем-то вдвоем, поговорить и поделиться своей жизнью. Надеюсь, ты правильно меня поймешь.
- Я понимаю тебя. Но я никогда не встречала такого человека как ты. Ни один мужчина не приглашал меня к себе на вечер без мысли о том, чтобы переспать со мной. Через час, а то и меньше, любой клал мне руку на бедра, запускал ее под блузку, а потом делал свое дело. И, надо сказать, что в какой-то степени мне это нравилось. Ведь, потому я и соглашаюсь на подобные авантюры, что мне хочется расслабиться, получить удовольствие и забыть тяжелые будни. Но, знаешь…
- Да, я понимаю, что, должно быть, разочаровал тебя. Прости.
- Нет! Что ты! Я хотела сказать, что сегодняшний вечер доставил мне гораздо больше удовольствия. У меня нет неприятного осадка, который бывает, когда ищешь свое белье на полу рано утром, а потом в спешке собираешься домой, понимая, что с малой вероятностью снова встретишь этого человека. Самое грустное в том, когда ты занимаешься чем-то подобным – это то, что ты удовлетворяешь только свои физические потребности. Не более того. Но сегодня ты дл мне понять, что в нашем городе есть совсем другие люди. Более того – мужчины.
- Ой, ну хватит, может?.
- Я прекрасно провела вечер, расслабилась и послушала потрясающую музыку, которую сейчас мало кто слушает. Хотя мне все равно немного грустно, как и с другими мужчинами утром… - она отвела взгляд в сторону, изучая поверхность стены. Она явно волновалась.
- Почему тебе грустно? Тебя что-то беспокоит?
- Каждый раз, просыпаясь в постели с мужчиной, изучившим мое тело, я думаю о том, что больше никогда его не увижу. Я знаю, что он познал меня, как женщину, поставив галочку в своем «послужном списке». Но я уверена на сто процентов, что он даже не вспомнит, откуда я и где работаю, что люблю. Расставаться с человеком, узнав только о том, каков он в постели очень и очень печально. А сейчас на меня накатила тоска, что и тебя я больше не увижу. Ну, разве что, кроме тех моментов, когда мы ужинаем вместе после работы, обсуждая рутину наших будней. – она чуть увела глаза в сторону, будто разглядывая что-то.
Я поцеловал и обнял ее, прижав ее голову к груди. В этот момент мне не хотелось ее отпускать. Она понимала, что не останется в моей жизни и не станет ее частью. Я тоже это знал, но дал ей понять, что она была единственная, с кем мне удалось вновь почувствовать себя живым. И все же пообещал ей еще не раз встретиться и послушать старые пластинки. Она подняла голову с моей груди, немного отодвинула стул от стола, за которым мы сидели и села мне на колени. Глаза ее уже были не печальны, а полны огня.
- А теперь сделай мне приятно и трахни меня, наконец! – сказала она, приподняв одну бровь, наклонившись ко мне так близко, что мы соприкоснулись кончиками носов.
Я посмотрел на часы и понял что подходило время выдвигаться на работу. Быстро смекнув, что дама, сидящая в тот момент у меня на коленях, вряд ли обрадуется моему уходу, я позвонил в офис и предупредил, что немного опоздаю. После этого я бросил телефон на стол, встал со стула, прихватив за ягодицы мою приятельницу, и отнес ее в спальню, где еще несколько часов происходили события не поддающиеся, на мой взгляд, описаниям. Во всяком случае, я бы не стал описывать их, как описывают подобные вещи японские авторы или другие современники. По мне, так описание любовных утех – это слишком дешевое занятие, результат которого будет интересен только подросткам, неопытным в этом деле. Впрочем, скажу одно – моя подруга из соседнего офиса была словно заведенной, несмотря на то, что казалась весьма спокойной и скромной. Как бы то ни было, я все равно местами вспоминал Шэри и часы, проведенные с ней. Сколько я ни уверял себя в том, что началась новая жизнь, но избавиться от оставшихся мыслей не удавалось.
К полудню я сказал своей гостье, что должен встретиться с другом, и мы вместе вышли из дома. По пути я решил позвонить на работу и взять три дня отгула под предлогом плохого самочувствия. В офисе адекватно отнеслись к моей просьбе, так как отпусков и выходных за время работы я почти не брал. После того, как я проводил знакомую до станции метро, я зашел в небольшой книжный магазин возле метро и купил пару книг, чтобы убить оставшуюся часть дня за чтением. На улице ярко светило осеннее солнце, освещая редкие огненно-красные листья, оставшиеся на деревьях.