… все закончилось неожиданно, случайно и навсегда.
Не смотря на темноту за окном, на душе было радостно, и чесалась правая рука.
Вот уже год я жду встречи с ним. Тот, кого я ждала всю свою жизнь, все свои долгие 21 год, тот, чье сердце я клеймила своими слезами, тот, кто поклялся, что мы встретимся через год – скоро будет всецело принадлежать мне одной!
О нем никто не знает кроме меня и нескольких самых близких людей. Даже родители не знают, что я уже год жду одного единственного человека, с которым свяжу свою жизнь.
Мы виделись всего несколько часов. Но этого хватило, чтобы перечеркнуть все, что было со мной раньше. Мы танцевали на рассвете под кваканье лягушек, и пили росу из непонятной травы в виде замысловатых рюмок с листьями, как рюши. Казалось, мы знаем друг друга всю жизнь – могли часами разговаривать, не переставая, и смеяться над шутками, понятными только нам двоим почему-то; такими глупыми, но такими привычными. Мы сразу нашли общий язык и держались ото всех особняком…
Мы встретились случайно.
Я гуляла в парке с двоюродным братом, когда к нам подошел парень и сказал, что армия нуждается в защитниках отечества с высшим образованием и пригласил нас на проводы. Я не хотела идти, но в последний момент что-то щелкнуло и я, натянув джинсы и светлую футболку, босиком с балетками в руках бросилась на улицу к брату, который уже заводил машину.
Подъезжая к его дому, я двести раз себя укорила в легкомыслии и непонимании, зачем приехала, но было уже поздно.
Накрапывающий дождь сменил сильный ветер и луна, которая выглянула из-за мрачных туч. Ей было так же, как и мне интересно, что будет дальше, что происходит сейчас и что связывает моего 17-летнего брата с 24-летним парнем…
… мы встретились только в два ночи, когда богато накрытый стол был наполовину съеден, а друзья, наконец успокоились и перестали наперебой рассказывать истории, петь песни и тащить танцевать.
В суматохе меня было не слышно, да я и не старалась выделяться из толпы незнакомых мне людей. Взяв бокал с яблочным соком – имитация под белое вино – я отошла сначала к окну, следя за происходящим, а затем и вовсе ушла на качели с резной спинкой, подвешенные на цепи к ветке дерева недалеко от крыльца красивого частного дома, где полным ходом провожали Александра.
- Повезло тебе, смогла сбежать, - послышалось откуда-то сверху, когда луна была совсем близко и, казалось, будто она согревает дыханием ветра все вокруг.
Покрутив головой, я увидела его на низком балконе. На лице улыбка, в руке сигарета. Я улыбнулась в ответ и отвернулась к луне.
- Будешь меня ждать? – спросил он, шумно выпуская сигаретный дым с такой силой, будто пытался вместе с ним донести свои слова до меня, затмив звук музыки за своей спиной.
- Нет, - ответила я, не оборачиваясь.
Мне нравилась это наглость, в ней было что-то необычное и легкое, такое игривое и легкомысленное, но в тоже время серьезное и настойчиво родное.
Тишина длилась слишком долго.
Выждав время, я обернулась на балкон, но там никого не было. Как я могла подумать, что он все еще там! Дура.
- Идем, - вдруг услышала я с другой стороны.
Обернувшись на голос, я, не сомневаясь, взяла протянутую руку и пошла за ним.
Мы долго гуляли, болтали, смеялись. Было очень легко и приятно. Время пролетело очень быстро и солнце стало напоминать о том, что пора возвращаться, поезд не будет ждать опоздавшего защитника с дипломом. Я плакала из-за несправедливости и обиды за то, что теряю что-то важное на целый год!
… напившись росы, мы сфотографировались на телефоны, и я неохотно отправилась за Александром в дом, где многие уже спали; остальные волновались за нас и строили нелепые предположения.
- Слава Богу, нашлись! – воскликнул брат первым с усмешкой.
- Мы на гору ходили, - ответил Александр, неохотно отпуская мою кисть, полностью утонувшую в его теплой большой ладони.
Попрощавшись, брат силком меня увез домой, не дав возможности сказать ни слова на прощанье.
С каждым метром, отделявшим меня от Александра, внутри что-то ломалось, и будто кто-то тянул жилу – невидимую нить, которая связывает нас с Александром. Было больно и на глазах появлялись слезы, которые я удерживала всеми силами, не давая повода для обсуждения.
Мы не успели попрощаться и наобещать лишнего. Гуляя по зеленым холмам так называемой горы, мы условились о встрече через год на том же месте и даже не обменялись контактами.
Первое время я не говорила брату о том, что произошло, но когда душа заныла, и стало дико больно, я не стала молчать.
Оказалось, что Александр друг двоюродного брата жены и дальше неопределенное родство и шапочно-сарафанное знакомство аж до восьми человек, а самое удивительное, что никто не знал его телефона, адреса и даже фамилии, не говоря уже об институте и военной части, будто парня и вовсе не существует.
Год прошел в томительных муках, спасала только фотография, распечатанная в единственном экземпляре и спрятанная в подаренную пару лет небольшую книгу по логистике с именной подписью автора, которой я очень дорожила. Почти полгода я доставала фотографию из книги и смотрела на нее несколько часов, всматриваясь в каждый пиксель изображения – это была единственная ниточка с ним. Фотография и условное место встречи через год – увядающая ромашка у заброшенного валуна с иероглифичным знаком.
В течение недели я топталась у этого камня до темноты, а затем шла к дому, где проходили проводы Александра в армию. Как оказалось позже, этот дом Александр брал в аренду у совершенно незнакомых людей, которые знали о нем через пятые руки только хорошее.
Прошел почти месяц, как я ходила к этому камню, как на работу и ждала.
- ...а я решила в квартире прибраться, вот повыкидывала хлам всякий, - сообщила мама, когда я пришла вечером с работы.
- Молодец, давно пора. Я смотрю, ты кресло выбросила, которое у нас лет 10 стоит в коридоре? Сама что ли его разобрала? – порадовалась я
- Ну да, я его молотком потюкала, да и в мешки сложила. Книжки всякие выбросила из кладовки, повезу полки на дачу.
- Какие книжки? – спросила я, сохраняя спокойствие и надежду.
- Да там какие-то были мелкие, я и повыкидывала, зачем они нужны, барахло всё надоело собирать.
Не говоря ни слова, я побежала в кладовку, все еще надеясь на то, что фотография все еще там, где я ее оставила. Открыв дверь кладовки, я увидела стену полок, на которой некогда стояло много книг различного характера. Сейчас нижняя часть была пуста, как и единственная полка, которую я выбила для себя лично под книги, которые очень любила, и которые были мне важны, даже если я кроме обложки ничего не видела.
Визуально все книги были на месте. Все, кроме тонкой книжечки с именной подписью автора, в котором была единственная фото, соединявшая меня с прошлым. Я, конечно, могла бы сделать новую, но проблема в том, что мой телефон был разобран маленьким племянником, который мало того, что открутила даже винтики, так еще и пожевал сим-карту, хорошо хоть не проглотил. В итоге фотография, спрятанная в самое укромное место в доме, куда, как мне казалось, не могла добраться даже мама, которая всегда сметала все на своем пути во время уборок, даже не глядя на то, что ей попадается на глаза.
- А нельзя было стопкой у двери положить книжки, чтобы посмотреть мне, что ты выкидываешь, может там нужное что-то? – не выдавая эмоции, сказала я маме, вернувшись в комнату.
- А там что-то важное? – легкомысленно спросила она
- Книжка там была хорошая, - отвечала я, сдерживая обиду и слезы
- Ну а в интернете нельзя ее скачать? – виновато отвечала мама
- Она подписана была, с автографом, - обреченно, из последних сил сдерживая эмоции, сказала я и ушла к себе в комнату.
- Я-то думала, - вздохнула мама – Не нужна она значит.
- Теперь-то конечно не нужна… - как можно спокойней сказала я и через пару минут ушла в свою комнату.
Потом приходила мама, спрашивала расстроилась ли я…
Конечно расстроилась! Но ничего не сказала. Нечего говорить. И вернуть ничего нельзя. Судя по всему человека нет и никогда не было…
В начале сентября стало рано темнеть, и одной в поле было страшно. Дожидаясь темноты, я, все еще прыгая у камня, чтобы согреться, бежала к остановке и, дожидаясь автобуса, уезжала домой.
...правая рука все еще чесалась – наша встреча совсем скоро, эта примета никогда меня не обманывает!
На улице было ужасно холодно, но это ничто в сравнении с теплыми объятьями, которые я подарю Александру. Напевая песню, я бежала к камню и предвкушала события предстоящего вечера.
«Только появись, тут же получишь от меня подзатыльник за то, что заставляешь меня ждать тебя так долго» - думала я, перепрыгивая через не высохшие грязные лужи.
На улице потемнело, а его все не было. Разочарованная, но с надеждой, что завтра будет новый день, я решила подождать еще пару минут, ведь обычно так бывает, стоит уйти и случается чудо. Надо подождать. Он придет. Он обязательно придет.
- Простите.. – услышала я хриплый мужской голос.
Радостно обернувшись, я увидела пожилого мужчину с теплой курткой и термосом в руках.
- Кто вы? – испуганно спросила я, попятившись назад.
- Не бойтесь, меня зовут Василий Анатольевич, я хозяин дома у дороги, вы когда-то заходили к нам. Меня жена попросила передать вам теплую куртку и чай, а то вы совсем замерзнете.
Все еще не доверяя мужчине, я держалась в стороне и готова была в любой момент убежать.
- Вась, ты забыл – послышался где-то вдали женский голос.
Страхи ушли, когда женщина показалась за холмом – это была та женщина, которая сообщила мне, что Александр снимал у них дом для проводов – я ее узнала. В руках у нее была свернута записка и очки. Поравнявшись с Василием Анатольевичем, она остановилась и поприветствовала меня. Увидев мое настороженное лицо, она все объяснила и протянула мне записку. Ее руки дрожали, и лицо вдруг стало хмурым.
- Приходила женщина, сказала, что она мама Саши. Она узнала, что ты ждешь его сына и просила передать, что уезжает к родственникам в Сургут, а это просила тебе передать.
- Спасибо, - облегченно улыбнулась я и радостно развернула сложенный четверо мятый и со следами от воды лист бумаги.
«Извещение – было написано большими буквами по центру – Гр-ке Лавиновой Анне Вячеславовне. Ваш сын, сержант Лавинов Александр Сергеевич, в бою…»
Ниоткуда появившиеся слезы вырвались и покатились по лицу, падая на землю. Я смотрела на это извещение и ничего не видела за пеленой слез. Удавалось различить отдельные слова, доносившиеся до моего сознания и с грохотом, будто залпом пушечного выстрела, отражался в ушах. «...геройство и мужество... погиб 18 марта 2006 года...»
...вот и поставлена точка там, где никогда ничего не было. Я больше его никогда не увижу, никогда не узнаю. Мы никогда больше не будем танцевать под кваканье лягушек и пить росу. Все закончилось так же быстро, как и началось.
Я до сих пор каждый день ношу ромашки к камню, где мы поклялись встретиться когда-то и каждый год езжу на могилу, где похоронен Александр и семеро его сослуживцев...
_________
13.11.12