В конце 1970-х мы с Таней отдыхали в Севастополе, сняв комнатушку в частном секторе неподалеку от Карантинной бухты. С собой прихватили копченой колбасы, растворимый кофе, чай, сахар и кипятильник. Завтракать рассчитывали дома, обедать – где-нибудь в столовой, а ужинать – по обстоятельствам. Действительность внесла коррективы в наши планы. На пляж выбирались часов в десять утра, в свою коморку возвращались около трех. В такую жару, да еще после купания и загорания, есть совсем не хотелось. Хотелось выпить чего-нибудь холодного, плюхнуться в раскладушку и лежать в тени густого виноградника – что мы и делали. Часов в семь вечера, когда жара спадала, съедали бутерброд и выползали в центр города. Бродили по Большой Морской, заходили в кафе и бары, угощались мороженным и пирожными, пили сухое вино, соки, коктейли. Не удивительно, что на четвертый-пятый день такого рациона у меня заныл желудок. А может, дело было не в рационе, а просто наглотался морской воды. Купил в аптеке каких-то таблеток – не помогает. Ну, думаю, придется терпеть до дома, там разберемся – не здесь же по врачам ходить.
Перед отъездом мы разработали культурную программу, но из-за жары она оказалась под угрозой срыва. Конечно, сходили на Графскую пристань и во Владимирский собор, посмотрели памятники затопленным кораблям, адмиралу Нахимову, матросу Кошке. Но Военно-исторический и художественные музеи, диорама и панорама, Малахов курган, Инкерманский пещерный монастырь и многое другое летели в тартарары. В один прекрасный день, плюнув на пляж, решили выбраться хоть в Херсонес. Поехали, к двум часам осмотрели античные руины, собор святого Владимира, прочие достопримечательности и, как ни странно, впервые проголодались. Медленно двигаясь по дорожке, размышляли, где бы отобедать. Как в сказке перед глазами предстал ресторан «Дельфин». Зашли – не плохо! Большой красивый зал, чисто, уютно, народу практически нет – занято пять-шесть столиков. Сели, подошла официантка – уже потрепанная жизнью девушка лет тридцати пяти. Обед заказали по полной программе – от салата до десерта. Записав заказ, официантка отошла, и тут у меня вдруг родилась мысль.
– А что если мне выпить 150-200 грамм водки? – спросил я Таню.
– С какой стати, – удивилась она.
– В качестве дезинфекции желудка, глядишь – поможет.
– А тебя не развезет на такой жаре?
– Нет! При нашей-то закуске…
– Ну, поступай, как знаешь, – пожала плечами Таня.
– Девушка, можно вас! – позвал я официантку и, когда она вернулась, попросил: – Вы принесите мне, пожалуйста, еще водочки 200 грамм.
Официантка взглянула на меня с повышенным интересом, который был вполне обоснован – в такую жарищу публика пила исключительно пиво или сухое вино, а этот заказывает водку. Через несколько минут она подала салат и, поставив тарелки, обратилась ко мне:
– Извините, буфетчица отлучилась, как она появится, я вам сразу принесу водку.
Таня принялась за салат, я – не ел, ждал водку. Если уж дезинфицировать желудок, то – натощак! Официантка отошла на 10-12 метров, встала у посудной стойки и, лениво перекладывая столовые приборы, искоса поглядывала в нашу сторону. Я догадывался, о чем она думает. «Вот еще один алкаш! Небось, с утра не похмелялся – ишь, ничего в него не лезет, водку ждет! А ведь приличным кажется с виду – в очках! И молодой совсем еще!.. И девушка рядом приятная. Ой, дурочка, разве не видишь, с кем связалась! Хлебнешь ты с ним горя! Я-то знаю…». Скоро она подала первое блюдо. Я не притронулся и к нему, официантка продолжала наблюдать. Наконец, она принесла графин с водкой и рюмку. Еще раз извинившись, она заняла свой наблюдательный пост и, уже почти не маскируясь, таращилась на меня. «Ну-ну, сейчас доставим тебе удовольствие», – ухмыльнулся я. Отодвинув в сторону рюмку, вылил всю водку в большой бокал, предназначенный для минералки, залпом осушил его, занюхал кусочком черного хлеба, блаженно улыбнулся через силу и только после этого принялся за еду.
– Ты что так водку хлещешь!? – изумилась Таня.
– Лечусь!
Зато официантка нисколько не изумилась. Убедившись в правоте своих догадок, она сокрушенно покачала головой и сразу потеряла к нам всякий интерес.