То была лишь детская забава.
Но детьми и в сорок лет быть можно, а нам лишь стукнуло семнадцать.
Такие забавы из серии тех, где интереснее не сама игра, а ее последствия...
Ноги согнуты в коленях, в движениях которых едва уловима дрожь. Почему он дрожит?
Рубашка в синюю клетку, толстая вена на левом виске вздулась от неимоверного кровеносного давления, что ударило в голову. Капли пота из-под длинных грязных волос скатываются к подбородку, зубы крепко сжаты. Это видно по небольшим округлостям в области ушей. Размыкая губы, он цедит что-то яростное. Но это животная ярость. Ярость животного, которое испугалось.
Интуиция меня никогда не подводила. И сейчас она мне говорит, кто я в глазах этого животного. Тот самый парень, который не должен был видеть, как он со своей рыжеволосой подругой выходил из серого двухэтажного домика за его спиной. У нее в одной руке большая кожаная сумка. Отнюдь не пуста. В другой руке еще один пистолет. Он направлен на белокурую Соню.
Я не сказал, почему еще один пистолет? Дуло другого прямо сейчас направлено на меня: Куда-то в район солнечного сплетения. А может - в голову. Джим обеими руками держит ствол, но даже их силы не хватает, чтобы держать его ровно.
Рядом с ним стоит мой друг, высокий и худой Гарри. А что ему остается делать? Лучший друг и любимая девушка на прицеле, а в его арсенале никаких спецназовских приемчиков, которые выручают главного героя в боевиках.
Несмотря на календарный месяц, что сейчас на дворе, на улице очень тепло. Наверное, накал обстановки добавил пару градусов по Цельсию. Краем глаза я вижу море. А в нем растворяется солнце. И снова интуиция меня не подводит: Макс, это твой последний закат.
Обоняние, как и остальные органы чувств, обостряется до пределов.
Я словно учуял запах любимой домашней еды из прошлого. Словно услышал, как бешено колотится сердце каждого, кто стоит на этой укромной площадке у лестницы, что ведет вниз, к берегу. Словно ощутил вкус губ, что последними касались моих.
Соня заплакала.
Джим что-то продолжает кричать, но даже мой острый слух его не слышит. Я где-то за линий горизонта.
Чья-то длинная и сильная рука мигом возвращает меня на место мишени, когда раздается выстрел. Никто не издал ни звука, все в порядке. Рыжая подруга смеется. Наверное, она уже убивала людей, в отличие от ее бойфренда.
- Отойди на тринадцать шагов!
- Что?
- Я сказал, чтобы отошел на тринадцать шагов!
- Хорошо-хорошо - я медленно приподнимаю руки и отсчитываю про себя количество шагов.
Юношеский задор о бесстрашии перед смертью начинает тускнеть на фоне логических умозаключений. Я в смертельной опасности. И я бессилен. Ненависть и безразличие смешались, пока решали, кого винить во всем происходящем.
- Тринадцать - еле слышно прошептал я.
- Выбор теперь за тобой... - Джим впихивает пистолет в руки Гарри и отходит за его спину.
Он испугался! Он самый обычный преступник, но не убийца. Преступники не убивают, они выполняют работу. Какая это работа? Убивать подростков.
Осенние листья, что падали все это время с дерева, и те замедлили ход.
Ярко-зеленые глаза Гарри мечутся между двумя людьми.
Но я уже все понял.
В ту самую секунду я понял, что образ жизни и мышление меня никак не спасут от этого конца. Конечно, я знал, что он когда-нибудь наступит. Но жизнь - удивительная вещь. Даже на прощание оставляет тебе один сюрприз.
Взгляд устремлен в черное отверстие пистолета, пытаясь разглядеть там хоть какой-то ответ.
Словно ледяной воздух смешался с горячей лавой в груди: я трясусь от холода и мякну от страшного жара.
Я знаю, что чувствует Гари. Это игра в монетку. И в одну секунду он нажмет курок. Вопрос лишь в том, что выпадет на этот раз: орел или решка?
Стадия отрицания.
Почему я? И почему сейчас?
Я не хочу умирать. Да никакого бреда о том, что я успел сделать в своей жизни, нет у меня в голове. Я просто не могу понять, что же сейчас произойдет. Это ведь что-то невозможное. Как так? Вот просто умереть? Сейчас?
Но пока мое время стремилось к полной остановке, чье-то начинало крутить секундные стрелки все быстрее и быстрее.
Мозг подает сигнал и палец оттягивает на себя спусковой крючок.
Мне сейчас будет больно. Но лишь на мгновение, как говорят в кино.
И жизнь перед глазами не пролетела.
Только пуля. И обиднее всего, что я так и не понял, почему стал жертвой.
Возможно, мне показалось, но я почувствовал, как она вошла мне в голову. В правое полушарие мозга. Я чувствую боль, но не кричу. Огонь боли разрастается в геометрической прогрессии. Сил больше нет, я вскрикиваю...
Вместо этого, неведомым шестым чувством я ощущаю, как сваливаюсь на бок. И словно человек, ощутивший затылком прохладную подушку, моя кратковременная нематериальная оболочка сворачивается внутрь самой себя, будто обретая покой.
Кто битым жизнью был, тот большего добьется.
Пуд соли съевший, выше ценит мед.
Кто слезы лил, тот искренней смеется.
Кто умирал, тот знает, что живет… (с) Омар Хайям