Как охают, вздыхают, бормочут по ночам люди без адреса на вокзалах. Один начал икать, другие сразу проснулись-встрепенулись и настороженно посмотрели в его сторону. Видно, не все звуки допустимы. Вот в чем завидую им сейчас – все тепло одеты. А я поверила прогнозу, сижу, передергиваясь от озноба. К тому же холодно смотреть, как женщина с многочисленными котомками режет и ест белую-белую дыню.
Никогда нельзя верить рассказам о приличных вокзалах маленьких городишек. И на милицию нельзя надеяться. Я постучала, хотела отметить командировку и увидела двух ухмыляющихся товарищей при исполнении в состоянии сомнительной трезвости. Ну-ка, ну-ка, сказали они и долго вертели мою командировку. Чувствую, или никогда не видели, или сейчас не видят. Я поспешила в зал спящих ароматных людей и стала ждать открытия кассы, которая выдаст мне плацкарт на отдых. На самом деле мне хотелось бы узнать судьбу каждого человека, здесь сегодня живущего. Но не будить же их… Вот один во сне громко зовет Таню… повторяет «моя, моя, моя», что-то невнятное, потом «моя доченька». А потом парень молодой, который из пассажиров, сказал ему «заткнись», и я так и не узнала ничего про Таню. Еще один проснулся и стал монотонно обходить ряды, то ли тело разминал, то ли потерял что…
Все, договорился мужик про Таню. Медленно, опираясь на палку, еле переставляя опухшую ногу, к нему подошел мрачный богатырь и внимательно посмотрел. Смотрел так, что если бы тот еще хоть что-то про Таню… И отошел. Какие таланты почивают на маленьких вокзалах.
*
Каждый день я прихожу на вокзал. Сначала зал ожидания полный , потом, после отправления крымского поезда, я усаживаюсь на освободившееся место, иногда меняю его несколько раз. Второй день практически сразу подсаживаются вблизи люди без адреса. Знают, что интересны мне? Вот и сейчас, сел мужчина рядом, роется в клетчатой авоське, достал какие-то продукты, отщипывает их и уже не поймешь, что так пахнет, человек, или потревоженные им продукты. Собранные пустые бутылки человек вынул и временно поставил на пол.
Если бы знал, что я его описываю? На руке часы, а в остальном – совсем бездомный вид. Старик. Когда пишу или произношу это слово, сводит скулы. Уж слишком много в стариках грусти, жалкости. Всегда худые. Что там у них, за плечами? Может, и бабьи слезы… Может, это они так настоялись и пахнут.
*
Когда отправляется фирменный поезд – играет музыка. Какая-то старомодненькая, из прошлых лет. Женщина без адреса, очевидно, ждет этого момента, уже второй день я вижу, как она отплясывает с притопами, с прихлопами. Рядом крутятся две собачки, она им кланяется, они виляют хвостами. Всей компании вопиюще безразлично, что думают окружающие люди.
Через полчаса женщина, грязная ( в танце я как-то не разглядела это), сидит на бордюре – с опущенной головой – плачет или уже напилась? Собака преданно заглядывает ей в лицо. Я сажусь неподалеку. Женщина разговаривает, речь бессвязная, собака слушает, иногда женщина вскрикивает, собака при этом лает. Есть дружба с собакой, но нет дружбы с головой. Во время молчаливых пауз женщина грязными пальцами затягивается тонкой изящной дамской сигаретой…
*
Их было двое. Одна, светловолосая, плясала босиком в центре зала. Потом кланялась людям и спрашивала: «Я красивая? Чего же вы боитесь?» Она была растрепана, в каком-то темном платье-сарафане, надетом на рубашку. Конечно, ее вопросы были совсем не утомительны, но утомилась она и плюхнулась на первое освободившееся сиденье в зале ожидания.. А там уже сползла на пол, стала причитать и совершать трагические подвывания и подергивания. Ее подруга была приодета, с сумкой, причесанная. Она решительно прошла мимо всех рядов, послала всех к ****е матери. Потом к кому-то пристала. Дело закончилось дракой. Появилась милиция и обеих дам вывели под белые ручки, как старых знакомых.
*
Мужчина без адреса появился внезапно и, как по заказу, сел на освободившееся рядом со мной место. Как и следовало ожидать, место по другую сторону сразу освободилось. Я же сижу и дышу ароматами бездомности. В это время в зале ожидания вокзала очень людно, все места заняты. Оценив ситуацию, из другого конца зала к нам решительно направилась супружеская пара. Я поняла, что мужчину прогонят и сделают это грубо. Наверно, и окружающие их поддержат. Может быть, они и правы…но я прикасаюсь к мужчине и говорю, что забыла предупредить, ведь эти места заняты. Я точно знала, что он встанет и пойдет безропотно, так и получилось. Одежда вся в колючках, репейниках, ботинки без шнурков, жалкий, покорный, гонимый отовсюду. И мною гонимый, с горечью в душе, ведь никогда не знаешь судьбу человека. Я хотела спасти его от лишнего унижения, а, по сути, предала.
*
Кажется мои вокзальные гулянья скоро начнут выходить из рамок моих наблюдений за людьми без адреса. Сейчас за мной наблюдает очень странная женщина. Тонкая-тонкая, вся в черном, даже черные повязки на руках и ногах. Она сидит напротив, в очках, смеется и смотрит на меня. Знает, что я пишу про нее? Или просто что-то знает. Теперь говорит по телефону – сплошные научные термины. Да, она что-то знает то, чего не знаю я. Может быть, мне надо идти домой и заняться чем-то другим, ведь меня разоблачили.