32.
Санька впервые имел собственное жилье. После общежитий, казарм и палаток квартира площадью тридцать четыре квадратных метра, совсем новая, пахнущая побелкой и краской показалась ему просторной. Испытывал ли Полкан такое же чувство, неизвестно, но детдомовскому мальчишке захотелось вдруг семьи, настоящей с детьми и с кошками. Чтобы когда он звонил в дверь, за ней начиналась суматоха, чтобы дети бежали наперегонки открыть ее, а жена – жена бы стояла чуть дальше и улыбалась ему. Санька отчего-то вспомнил день накануне первого сентября. Тогда им первоклассникам: каждому выдали новенький портфель, а в нем новенькие учебники и тетради, пенал с ручками и карандашами – это были его личные вещи. Их не надо было делить с другими, оставлять в игровой комнате. Портфель, после того, как он сделает уроки в классной, стоял у него на стуле, возле кровати. Он берег все, но кто-то из мальчишек однажды заметит это и порвет тетради, прольет из чернильницы – непроливайки чернила на учебники и пенал. Сначала Санька сильно разозлится, чуть не заплачет от обиды, но сдержится: нельзя показывать, что тебе больно. А потом, потом сам будет пинать школьный портфель по скользкой ото льда тропинке. Иметь свое и терять тяжело. Он запомнит это на всю жизнь – лучше не иметь, так проще и спокойнее.
Он постучал к Полкану, благо они на одной лестничной клетке, только в разных концах коридора:
- Открыто, заходи, - Егорыч стоял посреди квартиры и прикидывал, где бы раздобыть мебель, по крайней мере, кровати – спать-то на чем-то надо, ну и хотя бы один на двоих стол.
- Спасибо, Егорыч, за то, что выхлопотал, я даже не знаю, как это тебе удалось.
- Каждому овощу свой срок, почувствовал, что нужны мы им сейчас и, потупив глазки долу, попросил.
Он не стал разглагольствовать, как в отделе кадров, рассказывал жирным тыловым крысам о Санькиных буднях в Афганистане, о том, что такие, как он и делают честь армии. Говорил громко, запальчиво. Может быть оттого, что сам он был для них нужен сейчас, как никогда, пересмотрели очередь и выделили эти двушки на окраине.
- Ну, что по магазинам? Деньги-то есть?
- Есть, а куда они денутся, если тратить их негде, да и некогда было.
Они будут ходить от магазина к магазину и в одном из них увидят грузчика, бывшего афганца. Как они узнают, да просто потянутся друг к другу души, обожженные афганскими солнцем и кровью. Он договорится с завмагом и тот за накинутые сверху четвертные разрешит загрузить в подъехавшую машину и кровати, и столы, и табуретки, и даже шифоньеры. Втроем они затащут мебель на восьмой этаж и отметят одно на двоих новоселье, чтобы завтра, после приема на Лубянке, отбыть из Москвы – готовить уже отобранных парней к выполнению неизвестно какого долга, в войне, о которой нечасто вспоминали по телевизору, взятому Егорычем напрокат.
А не так далеко от Москвы, всего-то семнадцать часов на поезде, Аленка, сменившая мать в больнице, не сразу заметила высветившийся на определителе номер. «Маринка! - И, хотя состояние Софочки оставалось стабильно тяжелым, девушка на какое-то время посветлела лицом:
- Але, Марину можно?
- А кто это? – голос тети Нади девушка узнала тут же, - тетя Надя, это я – Аленка.
- Ой, Ален, а я тебя не узнала – богатой будешь. А Марина улетела утром еще. Она тебе что-то сказать хотела, несколько раз звонила, да тебя дома не было.
- Ой, как жалко, а Вы не знаете, что она хотела передать? У нас бабушка заболела, инфаркт у нее, вот мы с мамой по очереди возле нее и сидим.
- Нет, Аленушка. Жалко Софью Андреевну. Ну, Бог даст – все хорошо будет. У нас Игорек вон как сильно болел, да выздоровел. Свадьбу мы ведь сыграли, женился он.
У Аленки сердце запрыгало в груди, значит, значит, Санька мог быть здесь:
- И много народу гуляло, - Аленка попыталась выяснить это.
- Да почитай шестьдесят человек. Мы ведь не безродные и у Танюшки гостей набралось, а потом друзья Игоря прилетали аж из самого Афганистана.
- Да как же их отпустили? - Аленке хотелось спросить, кто именно прилетал, но она постеснялась. Если бы Санька захотел ее найти, то тетя Надя бы знала.
- Ну, это уж не моего ума дело, только Санька, что у нас гостил несколько лет назад, да Егорыч гуляли, каждый по тысяче на поклон положил.
Сердце у Аленки упало, значит, Сашенька и вправду мог видеть его, а он не пришел, не позвонил:
- До свидания, тетя Надя, передавайте Марине привет.
- До свидания, Алена. Бабушке от меня поклон и здоровья пожелай.
- Передам обязательно. Аленка положила трубку и расплакалась. Пять лет ожидания, а он был здесь и даже не поинтересовался, как она. Прав отец, надо глаза-то правде открыть. Не приедет Санька к ней, выдумала она его.