Настоящие качественные превращения в жизни человека и общества всегда происходят мгновенно. Незаметные глазу изменения накапливаются годами и столетиями, но действительно важные вещи имеют резкую границу. Жизнь течёт медленно, как сонная река, но иногда происходит резко ускорение, приводящее к новому состоянию человека, государства или народа. Зачатие, рождение и смерть имеют чёткие очертания.
Ты находишься в утробе матери, связанный с ней спасительной пуповиной и вдруг выходишь в самостоятельную жизнь. Минуту назад дышал, думал и любил, а уже мёртв. Вчера был мир, а сегодня война. Накануне Красная армия в панике отступала, но неожиданно для всех в мире встала, как вкопанная в разрушенном до основания Сталинграде.
Что послужило катализатором столь резкого и чудесного превращения, когда отступающая до Волги Красная Армия вдруг стала монолитной стеной на пути фашистского марша по миру?
Сошлось много факторов и условий. Ситуацию переломили созданные в максимально короткие сроки заводы Урала, Сибири и постепенное истощение ресурсов Германии. Героический труд советских людей и большая помощь США в виде танков и кораблей, бензина и продовольствия. Возникшие у немцев после поражения под Москвой сомнения в окончательной победе и подъём славянского патриотизма.
Повоевавшие год красноармейцы постепенно перестали бояться немецких солдат, а командиры переняли от германских учителей опыт ведения современных боевых действий. Но соломинка, которая переломила хребет Вермахту, имела отнюдь не материальный характер. Имя ей - стыд.
У большинства советских людей проснулась национальная гордость. Им стало стыдно отступать, стыдно прятаться за спины других и стыдно принимать глупые решения. Многие жители страны не принимали существующий режим, и немцев встречали с хлебом и солью. За первые шесть месяцев войны миллионы советских солдат и офицеров, примерно семьдесят процентов личного состава армии оказалось в плену. Многие добровольно, фашисты виделись им меньшим злом, чем Советы. На стороне немцев воевал миллион солдат «Русской освободительной армии». Хотя в 1812 году ни одного русского человека в армии Наполеона не было, как не было их в армии кайзера Вильгельма через сто лет.
Сталин больше всего опасался, что на оккупированной территории будет создано национальное правительство, которое будет с ним бороться. Однако Гитлер совершил роковую ошибку. Когда миллионы пленных оказались на оккупированной территории их поместили в концентрационные лагеря, решив постепенно избавиться от человеческого балласта.
Они медленно умирали от голода и непосильной работы, ведь Гитлеру были не нужны. Он целенаправленно уничтожал русских и Россию, фактически подыгрываю тем силам, против которых боролся. Когда большинство бывших солдаты погибло и это стали известно на Родине, изменилось сознание целого народа. Надменное отношение завоевателей к мирному советскому населению сыграло свою роль. Произошла вынужденная самоидентификация нации. Не было больше москвичей, казаков или жителей Сибири. Мало того, для всего мира не стало украинцев, татар или башкир. Исчезли белорусы и калмыки, грузины и чукчи. Все они стали русскими. Спастись и победить, теперь можно было только вместе.
Советские люди стали защищать родную землю - не режим, а свои семьи, дома и себя. Отбросив мрачную память ГУЛАГа и 1937 года. Вопреки «красному» террору гражданской войны, насильственной коллективизации и «голодомору». У них не осталось другого выхода. Отныне красноармеец превосходил противника презрением к смерти. Выдержка и фатализм заставили его держаться до тех пор, пока он не упадёт мёртвым или победит.
Большую роль в этом процессе сыграл русский язык. Национальность человека определяется по языку, на котором он думает. После Сталинграда все народы СССР говорили на родном языке, а о Победе думали на русском. Каждый человек из любой страны мира, приезжая в Америку становится американцем, а все люди, говорящие на русском языке, становятся русскими.
Россия олицетворяет собой женское начало Земли. Консервативное, терпеливое и плодородное. Привыкшее к периодической потере крови. Её действия часто непонятны и импульсивны. Как мужчина и женщина не могут существовать рядом без конфликтов, так Россия обречена на вечное соперничество со всем миром. Россия - душа Земли.
Сталинград ключевая битва второй мировой войны и точка перелома сознания великого народа. Стало ясно, что никто не победит русских, пока не осознает их метафизическую тайну. Тайна заключается в том, что Россия являются территорией будущего, которое несёт в виде зародыша и поэтому охраняется Богом.
***
В начале морозного декабря 1942 года за праздничным столом в недавно освобождённой от фашистов станции Абганерово собрались командиры советских боевых частей. После молниеносного прорыва линии обороны противника они решили выпить перед битвой с немцами, которые рвались к блокированной 6-й Армии Вермахта.
- Всыпали мы им по полной! - молниеносная операция по окружению немецких войск в Сталинграде вызывала удивление у боевых командиров РККА. - Бежали немцы как зайцы…
Иван Матвеевич Шаповалов оказался в компании случайно. Начальник штаба 5-го механизированного корпуса в горячке наступления неожиданно возглавил одну из бригад своей части. Бывший командир бригады был убит у Абганерово.
- Принимай Иван Матвеевич бригаду, - приказал ему командир корпуса, - пора тебе отвыкать от штабной работы.
Личный состав пехотных частей бригады в основном состоял из бойцов береговой обороны Тихоокеанского флота. Прибывшие из Дальнего Востока солдаты носили морскую форму, когда их переобмундировывали в армейскую форму, они этому сильно сопротивлялись:
- Бушлаты не сдадим!
- Вы же теперь не моряки…
- Моряк бывшим не бывает! - горячились те по привычке.
- Можете оставить себе только тельняшки.
В октябре сорок второго бригада прибыла в Костеровские танковые лагеря под Москвой, где прошла боевую подготовку. В ноябре месяце, бригада в составе механизированного корпуса, отбыла на фронт. Задачей корпуса было не допустить противника к окружённой группировке.
- Работёнка нам досталась аховая! - сразу поняли бойцы.
Группа Манштейна, имела задачу деблокировать войска Паулюса и представляла собой грозную силу. В её составе было три танковые дивизии и остатки шести пехотных дивизий.
- Силища на нас прёт неимоверная… - правильно сообразил Шаповалов.
Первый удар по противнику корпус нанёс под деревней Джутово. На рассвете, танки с морским десантом на борту, с ходу нанесли удар по румынской дивизии и в стремительном бою разгромили её. Войска корпуса, преследуя противника, устремились в направлении станции Котельниково.
- Нужно отметить успех! - предложил товарищам по телефону командир 51-й бригады полковник Дубцов.
- А где будем праздновать?
- Предлагаю у меня на квартире, - сказал он подполковнику Кирееву, командиру 54-й бригады. - Пусть твой ординарец налепит пельмешек, уж больно хороши они у него получаются…
- Непременно! - согласился Киреев. - Савченко привезёт водки.
… Ещё не остыли стволы пушек и пулемётов, а советские победители уже отмечали выстраданный долгожданный успех. Разгорячённые боем командиры полнокровных бригад 6-го механизированного корпуса гуляли, как в последний раз.
- В такой день нас не осудит никто! - поднял жестяную кружку с разбавленным спиртом поджарый подполковник. - Даже соседи из корпуса Ротмистрова.
- Сбили мы с них спесь! - подшучивали они над конкурирующей частью.
Полковник Шаповалов прибыл на импровизированную встречу последним, когда в большой, довольно прохладной комнате, за столом, по-праздничному уставленным едой и питьём, уже сидели хозяева и гости.
- Здравия желаю! - сказал он ни к кому, конкретно не обращаясь.
- Проходи Иван Матвеевич! - приветствовал его знакомый полковник.
Кроме Дубцова и Киреева он никого из командиров не знал. Высокий и красивый полковник чинно помещался во главе стола. Возле него сидели с одного боку пожилая хозяйка дома, а с другого хозяин по имени Степан Савич.
- Я с края присяду. - Шаповалов чувствовал себя неловко в чужой компании.
Хозяин дома, худой украинец, с тонким орлиным носом, вислыми, как у запорожца, усами и светлыми на загорелом лице глазами молча, кивнул головой и рыжевато-седая, неулыбчивая супруга поставила перед гостем тарелку и стакан, сухо пригласила:
- Угощайтесь.
Когда вошёл новый гость, старик рассказывал, как невесело и трудно жилось при немцах:
- Они, отступая, увели лошадей до единой.
Последствия недавнего мародерства тревожили Степана более всего.
- Что делать, а? - озабоченно спрашивал он. - Ни землю вспахать, ни дров привезти, что же теперь - капут?..
Шаповалов сел на свободное место рядом с молчаливой девушкой, дочерью хозяев. Она была в нарядной цветастой блузке с короткими рукавами. У шеи, в небольшом вырезе виднелась тонкая серебряная цепочка, на каких носят нательные крестики.
- Девушку зовут Зоя! - весело сообщил Дубцов и панибратски подмигнул ему.
- Иван... - коротко представился он.
Несмотря на солидный чин и далеко не юношеский возраст полковник, почему-то робел в присутствии такой красавицы.
- Что вам положить? - спросила она и потянулась за миской с салатом.
От вида золотистых курчавых волос, мелькнувших в подмышках девушки, его бросило в жар.
- Совсем я от баб отвык! - он попытался нарочито циничными мыслями вернуть себе душевное равновесие.
Стол по военному времени был обильный и весьма аппетитный. Тарелки с салатами и солёными огурцами, вазочки, полные сметаны. Два блюда с розоватыми, веером разложенными ломтиками сала. Большущая, только что снятая с плиты сковорода тушёного картофеля и горки щедро нарезанного армейского хлеба.
- Ещё предстоят пельмени, - громко объявил Дубцов, - мы их придержим как гвоздь обеда.
- С такой закуской грех не напиться! - зашумели голодные советские офицеры.
Хмельного питья тоже хватало. Кувшин с ароматным и очень крепким самогоном, два литра водки, взнос майора Савченко и высокие бутыли с разведённым спиртом.
- За Сталинград! - поднимаясь со стаканом в руке, провозгласил тост Дубцов.
Все дружно выпили и принялись интенсивно закусывать. Утолив первый голод, полковник, сидевший на другом конце стола, сказал:
- У меня до войны с застольем произошёл любопытный случай.
- Расскажи, - попросил Дубцов.
- Только приехал в часть - подбегает дежурный лейтенант, докладывает: «Товарищ подполковник, дежурный лейтенант такой-то, стол накрыт!» У меня лёгкое недоумение - накрыт и накрыт. Не обедать сюда приехал - с проверкой. Да и кушать, не хочется… Лейтенант настаивает: «Товарищ подполковник…» Я пропускают «мимо ушей». Тот опять: «Товари…»
Тучный полковник замолчал. Хитро посматривая на притихших товарищей.
- Я не выдерживаю и спрашиваю: «Лейтенант, что ты привязался? С проверкой я приехал!» Недоумение появилось в глазах дежурного, который произносит: «Мне в штабе сказали - приезжает с проверкой подполковник - голодный, срочно накормить!».
- Обычная практика, - мудро заметил Киреев. - Проверяющего нужно задобрить…
- Всегда так было!
- Всё правильно, - засмеялся полковник, - просто фамилия у меня Голодный!
Шаповалов за день проголодался, но, чувствуя себя несколько стеснённо, ел маленькими кусочками, медленно и осторожно, стараясь не чавкать.
- Водка что-то меня не берёт! - подумал он, разгорячённый боем.
Иван выпил ещё стакан и, почувствовав себя чуть свободнее, смелее начал украдкой поглядывать на Зою.
- Нет, я не обманулся, - прикидывал он радужные перспективы, - мне ничуть не пригрезилось...
Всё было пленительно в стройной маленькой девушке. Прекрасное живое лицо, статная женственная фигурка, мелодический звук голоса, и тёмно-зелёные сияющие глаза. Идущее от души радушие, и вопрошающее любопытство, с каким она смотрела на представительных офицеров.
- Откуда вы родом? - неожиданно спросила она молчаливого соседа.
- Родился я в посёлке Алексеевка под Воронежем в ноябре 1906 года. Отец Матвей Егорович и мать Степанида Фёдоровна были крестьянами. У отца голос был роскошный…
- А вы поёте?
- У меня не очень, получается, - смущённо признался полковник, - а вот бас отца выделялся в хоре Базарной церкви. Стоило ему затянуть: «Да возра-а-адуется душа, моя-а-а» - как будто стужей потянет от земли.
- Дал же бог человеку голос! - искренне восхитилась она.
Им не дали поговорить, мать позвала Зою на помощь. Она вспорхнула, сбегала в кухоньку за посудой, улыбалась и, чтобы поддержать компанию, даже пригубила спирта - поморщилась, но глотнула:
- Какая гадость!
- А вы водичкой запейте… - посоветовал он.
Иногда их взгляды на мгновение встречались, и с невольным трепетом он ловил в её глазах поощряющую приветливость, ласковость и ещё что-то, волнующее, необъяснимое.
- Никто и никогда не смотрел на меня так... - сладко подумалось ему.
Киреев откровенно попытался заигрывать с Зоей. Она слушала его с весёлой, чуть лукавой улыбкой, смеялась над шутками, иногда быстро и озорно что-то переспрашивала.
- Да что вы говорите! - она специально делала круглые глаза.
Шаповалов снова поймал на себе загадочный, но вроде бы выжидательный взгляд румяной Зои. Буквально через мгновение ощутил лёгкое, как ему показалось, не совсем уверенное прикосновение её ноги к колену.
- Смелостью берут города... - у него перехватило дыхание, а сердце забилось часто и сильно. - Не будь рохлей!
С внезапной решимостью он подвинул вперёд ногу. В тот же миг Зоя поморщилась от боли, взглянула под стол и, ничего не понимая, вопросительно посмотрела на мужчину и спросила:
- Вам неудобно сидеть?
- Извините, ради бога!
Киреев громко заявил, что церковь - это опиум и средство угнетения трудящихся и что с религией и с богом в основном покончено.
- Если где и остались одиночные верующие, то тёмные несознательные старики, отживающие элементы, а молодёжь такой ерундой не занимается, и девушка, - он показал на неё взглядом, - постыдилась бы носить на шее цепочку с крестом...
Зоя, вспыхнув, пламенно залилась краской, её нежное, матово-румяное лицо в мгновение сделалось пунцовым, глаза потемнели, а пушистые цвета каштана брови задрожали обиженно, как у ребёнка.
- Она вот-вот расплачется, - подумал Шаповалов, но она, с гневом и презрением посмотрела на подполковника.
Вдруг Зоя энергичным движением вытащила из-за пазухи цепочку с крестиком и вывесила его поверх блузки, вскинув голову и гордо выпятив вперёд остро торчащую грудь.
- В нашей семье никогда не стыдились веры в Бога! - сказала она с вызовом.
В напряжённой тишине угрожающе засопел сосед справа.
- Кстати, у нас, в Советском Союзе, - вдруг послышался голос Дубцова, - свобода вероисповедания!
- Точно!
- И чувства верующих уважаются государством.
Зоя сидела оскорблённая, молчаливая и строгая, не замечая направленных на неё призывных мужских взглядов. Прошло порядочно времени, прежде чем она несколько смягчилась и начала улыбаться, однако крестик так и не убрала. Он по-прежнему вызывающе висел поверх праздничной цветастой блузки.
***
В тыловом походном госпитале Григория Шелехова быстро вылечили, а вернее ненасытному фронту срочно требовались солдаты и поэтому врачи сильно не заморачивались, выписав его через две недели. Их медицинское заключение гласило:
- «К строевой службе годен».
- Заживает всё как на собаке! - огорчался он, направляясь в родную дивизию. - Можно было поваляться и подольше…
33-й гвардейской стрелковая дивизия к тому моменту числилась в составе 2-й ударной армии Малиновского и стояла в глубоком армейском резерве. Дивизия входила в 1-й гвардейский стрелковый корпус под командованием генерал-майора Миссана.
- Хотя бы отдохну в тылу! - обрадовался Шелехов, добираясь на попутках в часть, к которой был приписан.
В день прибытия выздоровевшего бойца шёл обильный сухой снежок. В Сталинграде «фрицы» притихли в ожидании дальнейших действий советских войск. Где-то севернее шла интенсивная перестрелка из орудий и пулемётов. Потом и там, на короткое время затихло.
- А может, не придётся боле воевать… - подумал Григорий, вслушиваясь в долгожданную тишину.
Следующим утром в избу, где квартировал взвод Шелехова пришёл адъютант командира дивизии и сказал взводному:
- Нужно выделить двух автоматчиков!
- Шелехов возьми напарника, - велел молоденький лейтенант, - поступаете в распоряжение капитана.
- Слушаюсь!
Вскоре из штабной избы, рядом с которой они присели на пенёк, вышел злой командир дивизии. Рядом с ним находился незнакомый подполковник - высокий, лет под пятьдесят, похожий на цыгана.
- А это ты Шелехов! - узнал Григория комдив Утвенко.
- Здравия желаю!
- Поедем снимать бездельников! - сказал ему генерал-майор.
Лихой вороной, с белыми чулками рысак нёс лёгкие сани по просёлочной дороге, ведущей к станции Котельниково. Рослые Утвенко и его спутник, два ручных пулемёта с ящиком запасных дисков к ним полностью заполнили санки.
- Вашу мать! - тихо матерился Григорий.
Он еле держался за заднюю перекладину быстроходных санок, иногда бороздя по глубокому снегу на дороге изношенными валенками.
- Скорей бы приехать! - мысли в голове перетряхивались на ухабах.
Слева показался вагон-товарняк, покосившийся немного набок. Железной дороги не наблюдалось - немцы для своих нужд давно уволокли дефицитные рельсы.
- Шелехов крикни хозяев... - велел ему генерал.
- Есть!
Все сошли с саней, передав коня испуганному часовому. Григорий вызвал из темноты вагона командира полка, низкорослого испуганного подполковника. Он вылез - толстенький боровок, какой-то мягкий, не военный, похожий на заведующего столовой.
- Кто ещё в вагоне, - грозно приказал Утвенко. - Вылезай!
Вышли две молоденькие связистки или санитарки, застеснялись.
- Так, - сказал грозно генерал. - Батальон в окружении бьётся вот уже полсуток, а ты, сволочь, прохлаждаешься… с этими.
Он кивнул на девчат, которые замерли на месте, боясь дышать. Генерал, размахнувшись, ударил подполковника в ухо, тот кувырком завалился в снег.
- Рядовым в штрафбат пойдёшь! - заорал он, стоя над офицером.
- Да я отдыхаю после контузии…
… Новым командиром полка был назначен Новиков - длинный и упитанный, неуклюжий и нескладный подполковник, только что призванный из тыла, с «гражданки». Но вредный, упрямый, самолюбивый и безграмотный как военный.
- Нам выпала великая честь сдержать наступающие армады Манштейна, - ораторствовал он, выпив для храбрости.
Комполка стоял перед строем, одна пола полушубка на четверть короче другой, но он этого не замечал. От волнения он говорил что-то невразумительное. Григорий огорчённо подумал:
- Да, с энтим командиром из московских мещан нам явно не по пути.
В ближайшее время больше думать не пришлось. Полк продвигался вперёд круглые сутки. Впереди боевые охранения, позади обоз, полковая артиллерия и другие службы.
- За двое суток нужно пройти восемьдесят километров… - ужасались уставшие солдаты.
- С ума сойти!
Впереди первого батальона, ползи сани с большой будкой, из которой торчала железная труба и нещадно дымила. Внутри будки сидели комполка и его замполит - слащавый, лет тридцати, тоже полувоенный, с розовыми щеками и холёным лицом.
- Остановка двадцать минут, - высунув в дверь лицо, крикнул комиссар.
Идущая рядом с Григорием медсестра резко опустила руки и, закрыв глаза, пошла как слепая. Свернув с дороги, девушка побрела по сугробам, уткнулась лицом в снег и мгновенно уснула.
- Замаялась бедная! - пожалел её пожилой усатый солдат.
- Люди измотаны донельзя! - сказал кто-то.
Переутомлённые люди легли на дорогу и мертвецки заснули. Новиков и замполит вышли по нужде и спрятались в будку с железной печкой, которую тянули две лошади.
- Смотрите, заяц! - неожиданно воскликнул молоденький солдат.
- Чего орёшь? - осадил его Шелехов.
- Можно было стрельнуть… - сказал какой-то краснощёкий боец.
Он задумчиво посмотрел на улепётывающего по степи русака.
- На них можно охотиться без ружья! - уверенно сказал юный солдатик.
- Как?
- Я сам сибиряк, - начал он веско. - Тетерева без ружья взять можно, но только особо любопытных. Находит собака дерево с тетеревом и начинает с лаем вокруг дерева бегать. Если тетерев любопытный, то начинает с ветки на ветку прыгать, интересуясь, кто там внизу гавкает. У тетерева от прыганья по кругу начинает кружиться голова, и он падает с дерева. Где его мы с дедом подбирали без единого выстрела.
- Так-то тетерев, - уверенно заметил Григорий, - а тут заяц…
Снег вокруг них лежал огромными сугробами, словно невидимый великан специально сдувал его в гигантские кучи.
- С зайцами сложнее... - согласился сибиряк. - Зимой на охоту дед брал пару красных кирпичей и красный перец. На заячьей тропе он клал кирпич и посыпал его перцем.
- Зачем?
- Заяц, видя кирпич, думает, что это большая замёрзшая морковка, подбегает и начинает его обнюхивать, хапая перца! - с самым серьёзным видом поведал рассказчик. - От чего начинает чихать и непроизвольно бьётся носом об кирпич. Так как нос у зайцев чувствителен и очень нежен, то он от удара теряет сознание, и замерзает, или сразу окочуривается. И с неповреждённой шкуркой оказывался у деда в мешке.
- Шутишь?! - не поверил Шелехов.
Он так и не понял, говорил ли солдатик правду или просто пошутил. В это время из командирской будки кто-то высунулся.
- Подъём! - вяло сказал комиссар.
- Будка трофейная, - обсуждали командиров уставшие красноармейцы, - а немцы мастера делать средства передвижения!
- Им хорошо, а нам пешедралом топать…
Снова двинулись. Будка бельмом маячила перед глазами, закрывая впереди дорогу. Григорий тихо сказал ездовому, ловко правящему вожжами:
- Земляк, ты на хорошем раскате сделай так, чтобы твой «дом» встал вверх дном!
Тот понял и рассмеялся.
- Будет сделано!
На одном из поворотов он разогнал и свернул лошадей так, что будка опрокинулась набок и её пассажиры выскочили вон, все в саже, ругая, на чём свет ездового:
- Под трибунал пойдёшь, чёрт косорукий!
- Скользко… - кучер ухмылялся, поднимая будку с другими солдатами.
Будка с печкой уже занялась огнём и спустя считанные минуты сгорела.
- Главное лошадей успели вывести.
- А будку жалко – хороша была будка…
К счастью через пару часов войска вышли на рубеж обороны. Порыскав по передовой, бойцы нашли себе убежище - прекрасную, глубоко врытую в землю и покрытую пятью слоями брёвен немецкую землянку.
- Такой слой и тяжёлый снаряд не прошибёт! - сказал Шелехов и похлопал по смолянистому потолку.
- Умеют подлецы строить… - согласился седоусый ефрейтор.
Внутри размещались аккуратные дощатые нары на четырёх человек и маленькая печурка. Стены были обшиты обрезанной доской. На столике лежала забытая карта с подробнейшим и точнейшим обозначением расположения советских войск.
- Всё-таки «фрицы» умеют воевать! - переговаривались красноармейцы.
Расположились с комфортом, но в землянку вдруг ворвался плотный, белобрысый солдат, внешностью напомнивший Григорию юного Никиту Сергеевича Хрущёва. Покатые плечи, косой затылок. В руках автомат.
- А ну, славяне, мотай отседа! - заявил он решительно. - Здесь будет командный пункт подполковника Соколова, мать вашу!
- Мы же её первые заняли! - красноармейцы были тёртые калачи, тоже схватились за автоматы, и они крупно поговорили.
На крик заявился артиллерист Соколов, в будёновских усах, с орденами на худой груди. Он был полон решимости вышвырнуть наглецов в траншею, но присоседившиеся связисты нашли хороший аргумент:
- Товарищ полковник, там ведь рацию разобьёт.
- Это другое дело! - согласился «бог войны».
Солдаты расположились под нарами, на них возлежали Соколов и его коллега, командир разбитого стрелкового полка, а взводный лейтенант, разведчики на остальных нарах.
- Зато не стреляют… - Шелехов разглядывал ядовито пахнущие командирские сапоги, почти упиравшиеся ему в нос.
Подполковник густо харкал, давил цигарку о каблук и швырял её на пол.
- Это небольшая плата за безопасность и тепло, - смирил гордыню Григорий, - потерплю…
Командиры вели между собой мрачную беседу:
- Ведь оборону-то не удержали, и теперь будут искать виноватых, чтобы примерно наказать!
- У нас виноватого всегда найдут…
Они пили водку и вкусно ели. Артиллерист утешал своего коллегу.
- С нас спрос невелик, - прикидывал он, - только что прибыли.
Белобрысый парень, оказавшийся родственником подполковника, стал доброжелательным. Под нары, были переданы объедки рыбных консервов, голодным солдатам даже перепала краюшка хлеба и приличный кусок сала.
- Вот это да! - молоденький солдатик рядом даже закрыл глаза от удовольствия. - Век бы лежал под задницей подполковника!
- Смотри, оттудова недалеко и до передка…
Бойцы сладко спали, несмотря на сильнейший обстрел и попадания мелких мин в крепкий блиндаж. Снаружи было иное. Артиллеристы Соколова, остававшиеся там, не успевали хоронить своих товарищей.
продолжение http://proza.ru/2012/11/20/36