Монастырь ещё спал в тот час. Но я и сестра Бэль не ложились. Всю ночь провели мы в молитве. Алтарь, казалось, впитал всю нашу боль. Когда души наши одолевала скорбь, мы не сговариваясь спускались вниз из жилого помещения и направлялись в святилище. Обители нашей оно досталось от аббатства Сакре, который разрушил предыдущий король. Перевезено в это место под его эскортом. Мы всегда поддерживали августейшую фамилию… до того момента, как бразды правления не взяла его жена. Она. Сторож Мерви считает, что Дьявол подослал её в змеином яйце в королевские покои, и сам правитель, любящий познание, впустил её в свою постель. Греховное начало всегда находило лазейки в самое сердце многострадальных стен, стен размышления и созидания, превращая те в анфилады вечного досуга и похоти. Интриги несутся во дворец на метле и чёрной козе.
Мы молились всю ночь за наш край, за всю Францию. Мы очищали себя. Пытались познакомить наших ближних с великим светом, который, как я могла заметить, уже снисходил с первыми лучами утренней зари. Тогда это и случилось, во время снисхождения.
Сестра заслышала треск где-то в обеденной. Переглянувшись, бросились туда, ссылаясь на несчастную повариху, та, бывало, била посуду. На месте никого не оказалось. И в обеденной вовсе было чисто и прибрано ещё со вчерашнего ужина. Сразу за ней находился погреб, завсегда тёмный и сырой. Я звала сторожа, но он, скорее всего, был в своей коморке в другой части обители. Вдвоем с сестрой Бэль мы ступили в неоглядное помещение. На нас повеяло холодом и дымкой откуда-то со стороны стены. «Откуда взяться ветру?» - думала я. В глаза бросились световые блики на мокром полу. Солнце показалось наполовину, а мы, вынырнув из-за полок с дубовыми бочонками, остановились в проходе к восточной стене.
Во всё ещё льющейся христовой крови солнце отражало существо. Оно било перепачканными крыльями по полу, задевая полки и опрокидывая всё больше запасов. Крыльев было более, чем два, пребывая в волнении, я не стала их считать. Тело гостя было покрыто некогда белоснежной туникой, ныне вобравшей в себя пролитое и взявшей на себя винный багрянец. Огненно рыжие волосы метались во все стороны, обжигая своим рассветным преломлением. Глаз, поначалу, было не разглядеть, но далее они то ли от ярости, то ли от испуга стали затмевать своим тёмным свечением весь лик. Я не двигалась с места, Бэль пала на колени.
Я не знала, стоит ли говорить с ангелом, пока тот в смятении. Мы смиренно ожидали. Не было сомнений, что гость снизошёл с небес, но мотивы его такого прихода были не ясны. Вскоре, он пришёл в себя и принялся разглядывать нас своими выжженными самой тьмою глазами.
– Ты пришёл с утренней зарёй… – только и сумела молвить сестра Бэль.
Ангел резко обернулся к ней. На прекрасном лице всё ещё зияли две непроглядных пучины и несколько злобное, быть может, лишь с определённого угла, выражение.
– Я летел с востока!
Глас ангела отозвался ото всех целых стен, вырвавшись наружу через прореху в крыше и части стены. Я всё ещё не могла ничего сказать. Следовало поприветствовать божественного посланника.
– Здравствуй, божий гонец, мы преклоняемся перед твоим священным станом. Мы покорно ждали твоего прихода. Каково тво…
– Я посланец звёзд!
Этот крик поразил наши уши. Теперь глазницы уставились прямиком в мои глаза. Век мне не забыть этого чувства.
– Не вашего Бога!
И поведал он, что из семени ячменя родится новый правитель Великой Земли, и что вернётся сам он с новой красной зарёй, и что…
Далее я не успела понять и разобрать всего, что гласило его пророчество, ибо перешёл он на некое наречие, что неведомо мне. Но я продолжала ловить каждое слово. Бедная Бэль лишилась чувств и упала на омытый вином пол. Я вычленила слово «возрождение», ибо на отчасти знакомом мне иврите звучало оно, как Возрождение. А после он поднял кверху ладонь, и стали видны знаки на руке, где туника сползла книзу. И узнала я кто наш гость.
– О, Нефилим! – вскричала я, – Сжалься над нами! Твоя история нуждается в познании, что нарекли грехом у нас. Первородный, ты дал нам дорогу к познанию природы! В своём святилище мы взывали к тебе, но, избавитель, явился ты, и предана я тебе, как ни предан никто из ныне живущих…
Серафим остановил меня. Низвергнутый приблизился ко мне, уронив на меня шесть крылев своих и прошептал имя моё. Мы летели в пространстве без воздуха и земной пыли. Каскады звёзд были под нами и позади нас, впереди была только тьма, которую падший освещал своими огненными власами…
Я проснулась подле алтаря, не обнаружив подле себя Бэль. Сторож сказал, что её выпотрошенное тело нашли на пустыре недалеко от ближайшей деревни. Не хватало сердца и селезёнки. Стена в погребе была цела, а кровь христова плескалась в дубовых сосудах. Я спала четверо суток. Мой дар проявился вскоре после моего великого утра. Пробудившись, я пошла в хлева и накормила всех чёрных коз ячменем.
На священном алтаре и по сей день выгравировано имя Его. Мозаики и витражи шепчут имя Его и притчу о восходе утренней звезды и свет несущем.