/публикую после знакомства с прекрасным Кузьмой Калабашкиным/
Устоявшимися штампами пользовались тюремно-лагерные сторожевые псы. В недавнем прошлом они сортировали страдающих у них людей по ранжиру чётко и профессиально, например, «ЧЕЭСЫ» и «ЧЕСИРЫ». Их нельзя путать: «ЧЕЭСЫ» – просто члены семей (в основном – жёны) репрессированных крупных, неугодных двору на текущий момент, партийцев и советских деятелей. «Чеэсам» – давали милостиво - по 8 лет. «ЧЕСИРЫ» же (члены семей изменников родины)» жёны и прочие родственники шпионов и тому подобной сволочи, достойной расстрела. «Чесирам» – вешали по червонцу, «на полную катушку», не жалели, /такой был стандарт/. Были в царстве-государстве ГУЛАГа и «за сокрытие соцпроисхождения», «кулаки», «подкулачники», «по Указу семь восьмых» (закон от 7 августа /восьмого месяца/ 32 г. «о колосках»), «вредители», «диверсанты», «саботажники», («саботаж» – тоже, что и «экономическая контрреволюция»), «военнопленные», «бывшие под оккупацией», «эмигранты», «шпионы» (здесь Солженицын /1-1-стр.69/ с грустью добавляет: ПШ – подозрение в шпионаже, НШ – недоказанный шпионаж, СВПШ – связи, ведущие к подозрению в шпионаже), «ка-вэ-же-динцы», «корейцы с Дальнего Востока»», «распространители слухов и сеятели паники» /это с 1941 года/, «не сдавшие радиоприёмники и радиодетали» /Чем объясняется такая строгость к «не сдавшим радиоприёмники» см. отдельную статью «О единомыслии…»/, «немцы» с Поволжья и из других мест, а также калмыки, чеченцы, ингуши, балкары, карачаевцы /1943 г./, крымские татары /44 г./, греки (приазовские, кубанские, сухумские /48 г./, «окруженцы» и «побывавшие под оккупацией», военнопленные немецкие и японские, бывшие эмигранты со всего света, «бандеровцы» - украинцы и националисты других национальностей, «девушки за иностранцев» это из «СО» (социально опасных, к которым относили и «испанских детей»), «Прогульщики» на производстве, «самогонщики», «за невыполнение обязательной нормы трудодней» в колхозах, по Указу «Четыре шестых» /4 июня 1947года/ (усиленный указ «от седьмого восьмого» сроками /до «четвертака» - 25 лет/ и подпунктами о групповом преступлении и о «недоносительстве», если кто мог знать про хищение государственного или колхозного имущества». Солженицын подсказывает о «повторниках» (сидел, получи ещё десятку /47 г./). Что много было детей «врагов народа». И снова шпиономания. И поток верующих. И генетики (селекционеры, вавиловцы, менделисты). И «ВАТ» (восхваление американской техники), и «ВАД» (восхваление американской демократии, и «ПЗ» (преклонение перед западом). По Указу о разгласителях государственных тайн /15 лет/ шли и те, кто приводил в разговорах сведения, почерпнутые в прошлогодних газетах, и те, кто называл фамилию сидящего в лагере по 58 статье, сажали /10 лет/ жён бандеровцев (за недоносительство на мужей). С 50 года «космополитизм» собирал евреев. Впереди была «борьба» с тунеядством, валютчиками, фарцовщиками, стилягами, любителями западного искусства, «досидентами», «диссидентами», «недосидентами», «пересидентами», с теми, кто за Польшу, Венгрию, Чехословакию, Германию (и против железного занавеса, и против немецкой стены).
Вот ещё несколько аббревиатур:
КРА - контрреволюционная агитация,
АСА – антисоветская агитация,
ВАС – вынашивание (!) антисоветских настроений,
КРМ – контрреволюционное мышление,
ТН – террористическое намеренье (58-8, через 19),
СОЭ - социально опасный элемент,
СВЭ – социально вредный элемент,
ПД - преступная деятельность,
ЧС – член семьи, о них говорилось,
НПГГ – нелегальный переход государственной границы.
Эти литеры были пристёгнуты заключенным, раскалённым тавром отпечатаны в их «книге жизни», «внесудебным органом», так называемым «советским судом», директивами и Указами имеющими власть, силу и полномочия (а так же и возможность!) уничтожить любого человека (вплоть до расстрела, до повешенья!). Работы было много: многомиллионная очередь неподходящих для построения «светлого будущего» сограждан. Задумайтесь: много миллионов неподходящих людей надо было пристроить на созидательные трудовые места!
Тюремно-лагерная администрация принимала, разгребала, утилизировала – не успевала за работой этого органа, который назывался очень колюче: ОСО – Особое Совещание (представителей партии, прокуратуры и МВД). Среди бесшабашных зэков привилось более разухабистое «Тройка» (почти «с бубенцами»). Три человека решали судьбы людей больших регионов! У Солженицына есть сомнение в том, что их было трое (по человеку от каждой организации). Нет, он сомневался не в том, что было так мало вершителей судеб, что было такое малочисленное это судьбоносное собрание. Он предположил, что кое-где простая машинистка ночи не спала, по трафарету печатала и печатала одна приговоры по спискам, составленным кем-то тоже одним в недрах КГБ (НКВД). И своей же рукой расписывалась за тех, кто спал безмятежным сном людоеда.
Около двадцати лет сталинские опричники под копирку определяли судьбы и пути перевоспитания. Были прочёсаны все семьи, рабочие коллективы, военные подразделения. «Каждый человек был дорог, каждый человек был интересен». (Именно поэтому так щемило сердце советского гражданина, когда он слышал слова этой незамысловатой песенки. Струна антитезы рыдала: никого не ценили, бездушие было ко всем!)
Подряд, три наркома Внутренних Дел (Ягода, Ежов, Берия, «главные исполнители массовых репрессий» /по советским поздним энциклопедиям/) были расстреляны. Расстрелян был и Абакумов, нарком СМЕРШа. Через СМЕРШ за три года его существования прошло (а многие из них и ушли безвозвратно) пять миллионов человек. Абакумова арестовали при Сталине, пытали, как рекомендовали всех пытать в его ведомстве. Когда он не смог вставать, была спущена сверху директива – «допрашивать лёжа не менее двух часов в сутки». Обвинение было вздорным. К тому же умер вскоре «Вождь всех народов». Абакумова не выпустили, хотя теперь можно было и орден дать за стойкость. Продержали ещё год и, при Хрущёве, расстреляли. Но от этого кроваво-чёрная история коммунистического режима не стала белой, стала ещё гнусней! «Но не удастся обелить того, что было чёрным делом!» писал поэт /А.Г. Гидони. Стихи по поводу выпуска советской «Белой книги» о Венгерских событиях/ в 56 году и был прав. Избавлялись от одних исполнителей, чтобы вершить, беззаконие руками новых палачей.
Всеми этими словечками (я говорю про литеры) «по фене» палачей и роботов, коммунистических головорезов, клонированных идеологической обработкой тех, кто вцепился в трон, и кому, как сказал «великий Ленин» о себе, «плевать на народ, русский народ – говно!», и о нас: «Расстреливать на месте без суда и следствия, брать заложников и расстреливать через человека». Всего через пару месяцев (!) после прихода к власти «Рабоче-крестьянского правительства» 7–10 января 18 г., председатель этого Правительства (Ленин) опубликовывает статью «Как организовать соревнование», где рекомендует (простите, что повторяюсь) «сделать объектом соревнования меры по очистке земли российской от всяких вредных насекомых». На выбор: где расстрелять, где посадить, где поставить чистить сортиры, где «по отбытии карцера выдать жёлтые билеты». Выбирайте, соревнуйтесь коммуны и общины: тюрьма, принудительные работы «тягчайшего вида» или расстрел. (Ещё через полгода Ленин уточнит о работах «тягчайшего вида»: на срок не менее 10 лет!). Вот ещё преступная мерзость: «Брать заложниками крестьян тех местностей, где расчистка снега с железнодорожных путей «производится не вполне удовлетворительно» с тем, что «если расчистка снега не будет произведена, они будут расстреляны». (Постановление Совета Обороны от 15.02.19. под председательством того же Ленина). В первые годы советской власти ежемесячно расстреливалось по тысяче сограждан, уличённых в том, что они вредные насекомые. (У Солженицына сравнивается с восьмьюдесятью самых разгульных лет инквизиции, когда сжигалось примерно по 10 человек в месяц, а за 80 лет XIX века /от Декабристов до 1905 года/ в России было казнено по 10 человек в год). /У Солженицына в «Архипелаге» в «Истории нашей канализации», «Закон – ребёнок» и «к высшей мере» любопытные могут найти путь к первоисточникам приведенных цитат и цифр./
Представим жуткую картину, что в каком-то «Центре» расстреливается ежедневно более 100 человек. Без выходных, без перерыва. Чтобы расстрелять только приговорённых официальным большевистским судом к «Высшей Мере Социальной Защиты», как называлось уничтожение части собственного народа, понадобилось бы более 100 лет. А надо было ещё и куда-то деть эти трупы, очистить место для следующих расстрелов. А теперь цифру увеличим вдесятеро, чтобы приблизить её к реально уничтоженному количеству людей за колючей проволокой. А затем, удвоим, а то и утроим, чтобы «обнять» и погибших в войнах. Время растянется на тысячелетия. Только представьте себе Зверя, который пожирает людей в течение тысячелетий, каждый день не менее 100 человек! Таков исторический итог правления в России в ХХ веке (с 1917 по 1991 года) коммунистов. Коммунистический зверь заглотил всех за 74 года и не подавился! (Не дали радетели.) /По приговору лишили жизни 4,5 милл. человек. Всего умерло 72,5 миллиона. 32,5 на войне, 40 милл. от репрессий. Эти сведения привёл Крючков, я склонен верить этим цифрам.
Крючков Владимир Александрович (род. 1924), генерал армии (1988). С 1959 в аппарате ЦК КПСС. В 1988 – 91 председатель КГБ СССР. Член ГКЧП (1991). Привлечён к уголовной ответственности. Освобождён по амнистии в 1994./
И это не считая так называемых «пострадавших, но не репрессированных лично», не считая демографических потерь при проведении в жизнь геноцида собственного народа «во имя счастья всех людей на Земле», чем коммунисты целенаправленно занимались, не считаясь ни с какими доводами здравого смысла. У «здравого смысла», оказывается, есть свой идеологический вектор.
Теперь додумайте, как народ мечтал о герое подобном Георгию Победоносцу, неизбежно противоставшему этому не сказочному Змею!
Всеми этими судьбоносными словечками (я про «литеры» оканчиваю), свободно оперировала администрация лагеря. А с нашим приходом /56 г./ добавили ещё одно: «Студенты».
Пусть среди вновь прибывших зэка были и вовсе не студенты (доценты, профессора, академики, и школьники были /я, например/, были, как уже рассказано, вовсе малограмотные и безграмотные), но нюх тонок у тюремщиков-профессионалов: студенты всем заправляют. От них надо ждать пакости, и их надо давить. Но, когда начинали давить, то оказывалось, что это не безликие «студенты», а люди, которых следовало бы уважать, хотя бы за их бьющее родниковой чистотой достоинство. «За самость». За нечто, что недоступно было разуму и психике рядовых тюремщиков.
Одного скрутить, это легко, но когда их «тыщи», и они с радостью всё прибывают и прибывают, то – простите! Было от чего задуматься, «почесать репу», но думать было «не положено», нельзя.
Хочется завершить этот опус миниатюрой "о коммунистических последышах".
Прошу прощения у моих читателей в "проза.ру".
Не нашлось Георгия Победоносца с копьем, пронзающим этого зверя. Не нашлось силы и собранности юридически на международном уровне осудить коммунистическую идеологию. Или хотя бы, говоря иносказательно, но доступными для современников понятием, не был сделан "контрольный выстрел" в голову большевизма. (Мы только снесли /отнесли в сторону/ памятник Дзержинскому на Лубянке. Памяти иных большевистских "героев" не коснулись, зачем, мол, да и не время (?!). И не дотянулись до главных коммунистических бесов. Густая поросль комсомольско-партийных негодяев, владевших информацией, связями и материальными ресурсами, и мародёрствующие некрофилы стали паразитировать с такой яростью, что вырос густой лес криминальных воротил. И снова Россия погрузилась во мрак, снова подмята под смрад каких-то национал-большевиков (хотя всю жизнь коммунисты кичились своим основополагающим "интернационализмом"!), коммунистов-зюгановцев (вряд ли блудников геронтофилов, скорее – исчадий ада, пирующих на сундуках с кровоточащими сокровищами КПСС), псевдолибералов жириновцев, доморощенных олигархов Брынцаловых, Березовских, Абрамовичей, алюминиевых да нефтяных магнатов, у которых неправедных миллиардов намного больше, чем неправедных лет жизни. И всем им не нужна, кость в горле, законодательно крепкая, свободная держава. "Чем хуже (народу!), тем лучше (им, подонкам!)" – условие их существования. Но это следующая страница нашей трагедии, которая, быть может, будет озаглавлена: "Не так страшен чёрт, как - его малютки".
На фотографии новое поколение политзэка в конце 50х. Уже никого нет.
Чаепитие за «китайкой».
Слева на право: Миша Красильников, Юра Пантелеев, Леонид Чертков. Алексей Рыбак. Справа Ким.