Ваши пальцы пахнут ладаном,
А в ресницах спит печаль.
Ничего теперь не надо нам,
Никого теперь не жаль.
Александр Вертинский. Посвящение звезде немого кино Вере Холодной
В истории великого русского рассеяния после октябрьского переворота 1917 года роль Риги и получившей независимость Латвии до конца не оценена. Они были ближе, чем Париж, и кто-то нашел здесь приют и передышку до Второй мировой войны. Более благополучно сложилась жизнь у тех, кто имел на этой земле собственность, дававшую источник существования. У прочих попытки «начать с чистого листа» чаще превращались в трагедию. И эти таланты либо стремились прочь, как Михаил Чехов, Петр Чардынин, Осип Рунич либо сгорали, как Андрей Громов. Но те и другие, и многие прочие, ушедшие в безвестность, дали импульс латвийскому искусству. Так, с осколками кинокомпании А.Ханжонкова связано появление первых латвийских фильмов.
«1920 год был началом конца русской дореволюционной кинематографии», - писал в своих воспоминаниях первый серьезный российский кинопромышленник Александр Алексеевич Ханжонков. Из охваченных революцией столиц киношники ринулись в Ялту и пытались работать там. По иронии судьбы, Крым стал родиной российского немого кино и он же его похоронил: фильмы не на что было производить, некому было покупать, им требовались новые сюжеты…
«Чудесный Кинемо!..— восторженно писал Леонид Андреев.— Не имеющий языка, одинаково понятный дикарям Петербурга и дикарям Калькутты, он воистину становится гением интернационального общения, сближает концы земли и края душ, включает в единый тон вздрагивающее человечество».
Во «вздрагивающем человечестве» Россия до 1907 года не имела своей роли. Стремительно растущие «электротеатры» заполнялись иностранными лентами, но своей страны зритель на экранах не видел. И ее появление в кино – сначала в хроникальном жанре – вызвало восторг публики. Она так активно поддержала новый бизнес трудовой копейкой, что в стране начал развиваться национальный кинематограф.
Первые фильмы были короткометражными и снимались в течение нескольких дней. И поскольку отношение маститых актеров к новому искусству было настороженным, оно рекрутировало в свои ряды творческую смелую молодежь. Самый успешный российский кинопродюсер начала века Александр Ханжонков для формирования труппы использовал артистов Введенского народного дома, среди которых были Петр Чардынин и Андрей Громов.
Петру Чардынину суждено было вернуться в Россию и поработать там вплоть до эры звукового кино, а вот Андрей Громов в Риге нашел свой последний приют.
Первые упоминания об Андрее Антоновиче Громове относятся к его выступлениям в театральной труппе московского Введенского народного дома. Под руководством режиссера С.Е.Павловского в сезоны 1908 - 1909 и 1909 - 1910 гг. он создал более 40 образов. В основном это была русская классическая драма: Незнамов («Без вины виноватые») и Жадов («Доходное место»), Борис («Гроза») и Петр («Иудушка»), Почтмейстер («Ревизор») и Нелькин («Свадьба Кречинского»), Бакин («Таланты и поклонники») и Алексей («Дети Ванюшина»).
Партнерами А.Громова по сцене тогда были Петр Чардынин, Александра Гончарова, Мария Токарская, Павел Бирюков, Антонина Пожарская, Василий Степанов и др. Отсюда же, из Введенского народного дома, начал свою профессиональную карьеру и премьер российского кино, гениальный Иван Мозжухин.
«А.Ханжонков превратил кинематограф в серьезное, очень нужное для народа искусство, предрекая ему великое будущее. Ханжонкову принадлежит первенство создания не только классических кинолент, но и научных, учебных, документальных и мультипликационных фильмов.», - сообщает руководитель Фонда А.Ханжонкова И.Орлова.
А сам Александр Алексеевич Ханжонков вспоминал первые съемки с юмором: «К ужасу своему я узрел нечто невероятное: прекрасные актеры, которыми я неоднократно любовался, превратились в марионеток. Режиссер поставил почтенных боярских родителей в одном конце сцены, а новобрачных в другом. По крику «благословляйтесь» молодые сорвались с места, подбежали к родителям, пали им в ноги и, вскочив, точно с горячей плиты, бросились обратно в свои углы. Актеры А.В. Гончарова и А.А.Громов объяснили мне, что так обучал их режиссер с секундомером в руках».
Тем не менее он отмечал: «почин Гончарова с Введенским народным домом, на сцене которого произошло первое в России знакомство театра с кинематографом, был очень удачен: там мы обрели основное ядро нашей кинотруппы… Артисты с каждой новой картиной усваивали все более и более способы кинематографической игры. Особенно выделялись среди них: Горбачев, Токарская, Степанов, Херувимов, Бирюков, Чардынин и Громов. Чардынин, кроме того, принимал участие в постановках в качестве режиссера, а Громов в качестве его помощника».
Как сам Александр Ханжонков учился киноделу на примерах зарубежных фирм и собственном опыте, так и соратники его горели желанием постичь необычное ремесло. Под руководством режиссера В.М. Гончарова были выпущены первые ленты студии: «Выбор царской невесты», «Песнь про купца Калашникова» и «Русская свадьба ХVI столетия».
П.Чардынин позднее напишет: «Никто из нас не имел ни малейшего понятия о съемках, шли, что называется, на ура, но зато все горели искренним желанием сделать все возможное». (Кино.31.08.1926).
В 1909-1911 годах Андрей Громов активно снимался в картинах В.Гончарова и П. Чардынина и проявил себя рядом заметных ролей – Мазепы («Мазепа», 10. 1909), Елецкого («Пиковая дама», 11. 1910), князя Мышкина («Идиот», 1. 1910) и др.
Вот только отдельные рецензии на картины того периода:
«Хорошо разыгранная артистами, достигшими полного ансамбля, пьеса оставляет сильное впечатление и безусловно будет пользоваться большим успехом. В этой трагедии Т/д «Ханжонков» отдал роли в благородные руки лучших наших артистов, успевших прославиться в кинематографии». («Чародейка». Сине-Фоно,1909,№3)
«Коробейники» – настолько хорошая, выдающаяся картина, настолько она хороша технически и согрета продуманным исполнением, что честь и хвала и самому представителю фирмы, и режиссеру, и исполнителям. Стиль выдержан прекрасно». (Сине-Фоно, 1910, №1).
«Пиковая дама» – великолепная игра артистов и занимательный сюжет делают эту картину особенно интересной». (Кине-журнал, 1910, №20)
Первый российский «полный метр» студия А.Ханжонкова выпустила на патриотическую тему. « Наконец все было готово, и в конце лета 1911 г. я, Гончаров, артист Громов в качестве его помощника и два оператора – Форестье и Рылло – выехали «на исторические места» , как это было опубликовано в большинстве московских газет», - вспоминал А.Ханжонков.
«Фильм «Оборона Севастополя» был снят в 1911 году по разрешению императора Николая II, впервые продемонстрирован в Ялте, в Ливадийском дворце. Николай II и его окружение стали его первыми зрителями, - указывает И.Орлова. - Фильм произвел большое впечатление на императора, и здесь же после окончания сеанса он лично одарил Ханжонкова снятым с руки бриллиантовым перстнем. Тогда же в 1911 году Ханжонков награждается орденом Святого Станислава 2 степени за исключительно полезные труды на поприще отечественной кинематографии.
15 октября 1911 г. состоялась премьера «Обороны Севастополя» в Московской консерватории. Читаем об этом в газете «Русское слово» (23.11.1911):
«Грохот орудий, море огня, смерть со всех сторон - главное содержание кинематографической исторической картины «Оборона Севастополя», продемонстрированной вчера в Большом зале консерватории. Военный и симфонический оркестры, хор певчих дополняют впечатление».
Исполнителей «центральных фигур картины - Нахимова (А.Громов ) и Корнилова (И. Мозжухин) газета раскритиковала: «Герои изображены великанами, театрально жестикулирующими».
Фильм, рассказавший о трагических событиях Крымской войны 1854-1855 годов, был огромными тиражами раскуплен практически всеми фирмами Европы.
В 1912-1913 гг. Громов снимался мало. Выступал в театре Незлобина в постановках «Женщина и паяц», «Мещанин-дворянин», «Орлеанская дева», «Псиша», «Колпачек», «Орленок» вместе с замечательными партнерами: Елизаветой Жихаревой, Марфой Кассацкой, Дорой Читориной, Лидией Рындиной, Александром Чаргониным, Брониславой Рутковской, Владимиром Нероновым, и др. Классика уступила место оригинальному жанру и в его киноработе: от эпических драм он перешел к комедии. 1913 год отмечен фильмом «Дядюшкина квартира» с поистине замечательным актерским составом – И.Мозжухин, Л.Триденская, А.Херувимов. Режиссерскую работу П.Чардынина приняли с восторгом: «Дядюшкина квартира», комедия собственного производства, будет иметь успех благодаря прекрасной игре артистов и превосходной постановке».(Сине-Фоно,1913,№23).
Тогда же Громов начал пробовать себя в режиссуре, экранизировав повесть М.Ю.Лермонтова «Бэла» и сыграв роль Печорина. Рецензенты журнала «Сине-Фоно» (1913,№1) сочли, что «картина разыграна на фоне кавказской природы артистами петербургских и тифлисских театров - довольно недурно».
В апреле 1914 г. Андрей Антонович снискал симпатии критики за роль в картине «Немые свидетели», в которой талантливый режиссер фирмы Ханжонкова Евгений Бауэр задействовал коллег Громова по театру.
«Сюжет новый, инсценирован великолепно, в главных ролях выступают лучшие силы современной русской драмы, что делает картину очень интересной и ставит ее в ряду с лучшими произведениями русской кинематографии», - сообщал журнал «Кинема». (1914,№9).
Другие удачи Громова связаны с будущим «отцом мультипликации» Владиславом Старевичем, с которым он познакомился в 1912 г. Они участвовали в производстве картины «Путешествие на луну», а затем А.Громов сыграл Мизгиря в «Снегурочке» (ноябрь, 1914) и Ратмира в «Руслане и Людмиле» (январь, 1915).
«Вестник кинематографии» (1914.№98) рассыпался комплиментами «Снегурочке»:
«Постановку картины хвалить не приходится. Она выше всяких похвал. Нам приходилось уже видеть много картин в постановке В.Старевича - все они проникнуты талантом, той искрой Божией чутья и чувства меры, которые среди нашей почти сплошной заурядности становятся явлениями все более и более редкими. В области кинематографической техники «Снегурочка» выделяется из ряда самых выдающихся картин».
В декабре последовала «Сказка о спящей царевне и семи богатырях» (операторы В.Старевич и А.Рылло), где Громов блистает с изумительными партнерами – С.Гославская, А.Херувимов, Л.Триденская, И.Мозжухин, А.Бибиков, О.Оболенская, С.Квасницкий.
«Красивые декорации и тщательная постановка со строгим соблюдением древнерусского стиля обещают картине первенство среди инсценировок произведений русских классиков», - отмечает профессиональный журнал «Кинема».(1914,№13).
В сентябре 1914 г. приступил к постановкам Московский Драматический театр (театр «Эрмитаж» Суходольских, режиссер И.Шмидт), открыв сезон спектаклем «Последняя жертва». На подмостках нового театра собрались блистательные Мария Блюменталь-Тамарина (впоследствии первая народная артистка СССР), Елена Полевицкая, Наталья Лисенко, Николай Радин, Иван Мозжухин и др. Поступает в этот театр и Громов. Одна из постановок театра - «Король, закон и свобода» - имела ошеломляющий успех. Публика устраивала овации труппе, и вдохновленный этим Ханжонков решает экранизировать «Короля». Но… «Московский Драматический театр наложил «vetо» на выступление артистов своей труппы для кинематографа в пьесах, входящих в репертуар этого театра. Запрещение это вызвано тем, что г-жа Полевицкая, гг. Радин и Мозжухин должны были играть в картине «Король, закон и свобода» , которую ставит кинематографическая фирма А.Ханжонкова. Все эти артисты должны были играть те же роли, которые играют в этой же пьесе, идущей на сцене московского Драматического театра».(Новости сезона,№2991,11.10.1914). Ханжонков с Чардыниным вынуждены были пригласить на съемки артистов театра Незлобина, в т.ч г-жу Жихареву.
В декабре 1914-го А.Громов переходит в открывающийся Московский камерный театр под руководством Александра Таирова. «Новый московский театр – Камерный – открыл свой сезон Сакунталой … Очень трудная задача поставить такую пьесу. Надо заметить, что никаких ремарок в Сакунтале нет и режиссеру надо создать одежду, которая укутала бы скелет пьесы. А.Я.Таиров интересно разрешил задачу… Хороши гг. Громов, Аркадин, Ценин…» (Новости сезона.№3009.14,15.12.1914). Здесь Андрей Антонович встречается с великой Алисой Коонен.
Если Таиров, как пишут историки, «стремился к изощрённому мастерству, к репертуару романтическому и трагедийному, к сюжетам легендарным и поэтическим, к изображению больших, сильных чувств», то Андрей Громов мог подписаться под той платформой всецело.
Его жизнь могла сложиться иначе – Камерный театр Таирова просуществовал до 1949 года, и Громов был задействован практически во всех первых постановках театра: «Сакунтала», «Ирландский герой», «Веер», «Духов день в Толедо». Он «играл попросту, не заботясь о стиле, и играл недурно».
Но.. «Великий Кинемо» -- «Великий Немой» -- поглотил его целиком, когда в марте 1915 года «вследствие успеха русских картин не только в России, но и в Западной Европе, акционерное общество «Ханжонков и К» организовало постоянную труппу в 50 человек (помимо гастролеров) для постановки кинематографических пьес интернационального характера». («Новости сезона», 29,30.03.1915)
В период 1915-1917 гг А.Громов был востребован как актер у Е.Бауэра, П.Чардынина, снимался у А.Уральского. В 1915 году Громов со Старевичем совместно срежиссировали «Смятые цветы» и «У последней черты», а также Андрей Антонович выполнил несколько актерских работ в фильмах своего товарища.
Сценарные опыты Громова историк кино Вениамин Вишневский (далее в тексте В.В. – Прим. ред.) саркастически назвал «шаблонной любовной драмой» («Юрий Нагорный», январь 1916 г., реж .Е Бауэр) и «неудачной драмой из жизни «маленьких» людей» («Жизнью смятые души», февраль1916 г., последняя работа реж. П Чардынина на фирме А Ханжонкова).
Вот как вспоминает встречу с А.Громовым знаменитый артист немого кино, будущий основатель армянского киноискусства Александр Бек-Назаров:
«Сценарий назывался «Юрий Нагорный». Между его страниц я с удивлением обнаружил афишку, возвещавшую, что в субботу в кинотеатре «Пегас» состоится премьера фильма «Юрий Нагорный» с участием Э Бауэр, А Ребиковой, А Громова и А Бек - Назарова . Мой разговор с Бауэром происходил в воскресенье. Значит, фильм предстояло снять за шесть дней?... Но еще больше, чем срок сдачи фильма, меня озадачил сам сценарий. Это была шаблонная, слезливая мелодрама: оперный певец безостановочно меняет возлюбленных, пока, наконец, сестра одной из его жертв не решается на жестокую месть: напоив селадона (волокита, дамский угодник. – устар., прим. ред.), она поджигает его дом. Герой остается жив, но лицо его изуродовано ожогами и, значит, теперь он никого не сможет увлечь ….
На первой же съемке я сказал Бауэру, что сценарий меня разочаровал.
-- Здесь нет ни новизны, ни своеобразия. Здесь нет идеи.
-- Вы так считаете ? – лукаво спросил режиссер. - Ну так я адресую вас к самому автору. - И он указал на актера Громова.
-- Мне кажется, вы невнимательно читали сценарий, - с раздражением заметил тот. - Своим произведением я ратую за нравственную чистоту нашего общества. Неужели вы проглядели эту идею?
Мне оставалось только пожать плечами. Усмотреть в сценарии эту мысль я никак не мог, а настаивать мне, новичку, было неудобно».
Оценка фильма в прессе также была неоднозначна. «Конечно, литературный вкус должен скромно потупиться и отойти к сторонке. Зато для режиссера этот сценарий - сущий клад. Актеры разыграли картину без особого подъема, хороша г-жа Бауэр в не совсем обычной для нее драматической роли, прилична г-жа Ребикова. Очень хорош г. Громов». (Театральная газета,1916, №4).
Подающий надежды артист Бек - Назаров очень скоро нашел в своем не понятом товарище неожиданную поддержку. В феврале 1916 г. Андрей Громов ставит фильм «Кровь неотмщенная», которую безапелляционный В.Вишневский назвал уже «психологической драмой с интересным сюжетом». Для Бек - Назарова она открыла путь к славе: сыграв одну из главных ролей, он привлек внимание публики и наконец-то «тронул своих критиков»:
«Роль невинно осужденного и в самом деле захватила меня с необыкновенной силой. Дошло до того, что во время съемки я плакал самыми настоящими слезами … На этот раз в прессе обстоятельно разбирались приемы и средства моего актерского мастерства».
1917 год. Сгущаются тучи над Россией, наступает финальный акт трагической пьесы дореволюционного российского кино. Одна из последних работ замечательного его стилиста, первооткрывателя множества композиционных и монтажных приемов режиссера Евгения Бауэра была названа пророчески: «Умирающий лебедь». Картина вышла на экраны в январе и получила симпатии за отличную актерскую игру, особенно хорош оказался «А.А.Громов в роли безумного художника. Артист дал хороший грим и продуманный, твердый жест». (Вестник Кинематографии, 1917, №123).
Но Бауэр на очередных съемках упал, сломал ногу и вынужденная бездвижность сыграла роковую роль: летом режиссер заболел пневмонией и скончался в возрасте 52 лет. Последняя прижизненная картина Е.Ф.Бауэра – драма ‘’ Ложь” (23.5.1917) «заслуживает внимания занимательным сюжетом; интересна режиссерской и актерской работой».(В.В) А в ролях: А.Громов, Л.Рындина, А.Ребикова, В.Свобода.
После его смерти Андрей Громов полностью переключился на режиссуру. «Мы пытались заменить Е.Ф.Бауэра режиссерами – Ф.Ф.Комиссаржевским, А.А.Громовым, А.Н.Уральским и Рино Лупо». (А.А.Ханжонков). В августе выходит его «Осень женщины» -- «удачная экранизация одноименного рассказа И С Тургенева» ( В.В. ), в сентябре – «Сон» и «Тени любви». В последнем фильме, а затем в фильме «Жизнь трех дней» его судьба пересекается с судьбой будущего выдающегося советского режиссера Льва Кулешова, который начинает свою карьеру как художник. В это время на съемочной площадке начинает блистать и Николай Радин, который с начала ХХ века, когда он играл вместе со знаменитой В.Ф.Комиссаржевской, оттачивал актерское мастерство.
Революционная осень ознаменована для Громова выпуском фильмов с символическими названиями: «Призыв смерти», «Пути измены». Он также завершил задуманную Бауэром драму «Сумерки» (30 XII 1917).
Идея Ханжонкова создать в Ялте южную съемочную базу кинематографии России осуществилась в 1917 году – он покупает в Ялте дом на Аутской улице (сейчас улица Кирова) и в пристроенном во дворе флигеле устраивает операторскую, размещает киноаппаратуру. А обширный участок земли с вековыми деревьями, соседствующий с зеленой зоной дома №15 по противоположной Боткинской улице, дает возможность построить съемочный кинопавильон. Именно здесь будут сняты самые первые ялтинские фильмы «Звезда моря», «Сказка весеннего ветра», «Тайна южной ночи», «Море», «Великий Аспид». Всего за период с 1917 года до 1920 года в Ялте Ханжонков снимает 17 кинолент».
В конце 1917 г. Громов направляется в Крым, куда светское общество постепенно перетекает из объятых революционными беспорядками столиц.
Ханжонков вспоминал:
«К лету 1918 г. Ялта начала наполняться работниками искусства. Тут был даже Шаляпин. Он занялся организацией акционерного общества для устройства образцового курорта в имении Форос.
Режиссер Громов ставил в это время картину «Море», а режиссер Уральский – «Великий аспид».
К концу 1919 г. кривая расцвета ялтинской кинопромышленности стала падать. Продавать картины было некому. Эксплоатировать их также было негде, так как все ближайшие районы были охвачены гражданской войной.
В конце 1919 г. я откровенно заявил сотрудникам, что на ближайшее время у нашей фирмы нет никаких определенных планов, а деньги иссякают. Я посоветовал каждому устроиться на какую-либо работу.
К осени 1920 г. кинематографистов в Ялте почти не осталось».
Партнерами А.Громова по кинематографу были звезды русского немого кино: Петр Чардынин, Иван Мозжухин, Вера Холодная, Вера Каралли, Витольд Полонский, Александр Херувимов, Иван Перестиани, Зоя Баранцевич, Лидия Триденская, Арсений Бибиков, Софья Гославская, Павел Бирюков, Тамара Гедеванова и др. Их Gloria mundi – мирская слава – в 1920 годы была забыта ради поиска насущного хлеба. Многие из них уехали из России на последних пароходах, покидавших Крым с врангелевскими войсками. На каком-то из них оказался и Андрей Громов.
В 1921 году мы находим его в Германии. 24 и 29 IV 1921 г. в берлинском зале Logenhaus проходили вечера П.Чардынина с участием актерского состава картины «Дубровский - атаман разбойников». Приглашен был и А. Громов, хотя в этой картине П.Чардынина он не снимался.
В марте 1921 г А.Громов получил гражданство Латвии, куда и прибыл вместе с П.Чардыниным и актерами Московского Художественного театра в июне 1921 г. Он сразу включился в театральную работу, участвуя в трех пьесах в постановке режиссера М.Токарской – «Потоп» (28 и 29 VI), «Хрущевские помещики» ( 20 VII ), «Сверчок на печи» (10 IX).
Публика предвкушает праздник. «Постановку «Потопа» в Риге 28 и 29 июня приходится выжидать с напряженным вниманием, - пишет газета «Сегодня» за десять дней до премьеры. - Пьеса, единственная в своем роде по сюжету и форме, окруженная к тому же ореолом студии Московского Художественного Театра, участие артисток Московского Художественного Театра Токарской и Карелиной, первое в Риге выступление артиста театра Незлобина А.А.Громова, известного рижской публике лишь с экрана, заставляют относиться к постановке с известным оптимизмом».
Тем горше было разочарование от неудачи, в которой журналисты винили то начинающего режиссера Марию Александровну Токарскую, то не оправдавших надежд исполнителей. Если в «Потопе» Громов «в общем не сумел передать всего многообразия натуры презирающего людей и самого себя циника», то рецензия на «Сверчка» была уничтожающей:
«Можно было помириться с огромной дистанцией между очаровательными декоративными шедеврами московской студии и подчас убогими данными рижской постановки. Больше всего на спектакле сказался основной недостаток рижской театральной жизни – бедность актерского материала … Также далеки от Диккенса, от студии, от художественной правды были г-жа Карелина и г-н Громов». (Сверчок на печи, «Сегодня» 14 IX 1921).
Чтобы заработать на жизнь, Андрей Антонович вместе с П.Чардыниным пытался вести курсы кинематографии. Он выступал в небольших постановках, фарсах, комедийных миниатюрах. Нужда сжимала горло: в отчаянной попытке получить средства к существованию Громов играет бенефис в театре «Маринэ» 20 -23 октября 1921 г. с участием спутницы своей жизни, актрисы МХТ М.А. Токарской-Дидерихсен.
И все... дальше тяжелая болезнь.
«Артисту.
Я пишу о больном актере, о хорошем актере и – конечно - нуждающемся актере.
Я пишу об уважаемом Андрее Антоновиче Громове по блестящей сцене, об Андрее Антоновиче Дитрихсене в этой странной и страшной жизни.
Впрочем, актеры живут и помнятся не по полицейским паспортам, а по своим особым, по своим театральным формулярам.
У А. А. Громова он - прекрасный.
Громов - отличный актер и те, кто видел его, хотя бы в Незлобинском театре, оценят это определение и под ним подпишутся обеими руками.
Теперь нужно, чтобы эти руки подписали не аттестат Громову на почетное звание артиста, а подписались на том листе, который называется:
- Помогите актеру ,помогите серьезно больному человеку.
- Помогите в эти трудные минуты жизненной напасти.
А у него – напасть, тем более горькая, что на нее не откликнулись даже те, кто был должен, кто обязан откликнуться.
Придите же на помощь вы, не - обязанные, а просто чувствующие и понимающие…».
Этот вопль о помощи, опубликованный в газете «Сегодня» 8 января 1922 года, по-видимому, не возымел действия. 14 февраля Андрей Антонович скончался в туберкулезном отделении больницы «Сарканкалнс» на ул. Дунтес.
И как часто бывает, смерть человека обнажила перед окружающими понятия совести и чести, поруганные при его жизни. Некролог артисту прозвучал как обвинение: «Одно время покойный служил в Русской Драме, потом дирекция сочла нужным с ним расстаться, и он был оставлен буквально на волю и милость судьбы. Последние месяцы он тяжело болел, жил в санатории, очень нуждался».
Уже после прощания с коллегой актриса Театра Русской драмы Елизавета Жихарева, не боясь преследования от администрации труппы, в которой служила, 22 февраля направила в редакцию «Сегодня» открытое письмо под заголовком «А.А.Громов и дирекция Русской Драмы»:
«А.А. Громов – мой товарищ в течение нескольких лет по театру Незлобина. Когда наступил острый период его болезни, и он окончательно слег – он прежде всего вызвал меня. Его беспокоило материальное положение, долги и полная невозможность продолжать лечение за отсутствием средств. Я объявила труппе о тяжелом положении Громова и предложила открыть подписку в его пользу. На это актер Азаров поспешно заявил мне, что им и Тереховым собрано среди знакомых (а не актеров) 12 тыс.руб. Зацкой уверенно сообщил мне, что Громов состоит на службе в театре. Эти данные переданы были мной К.Г.Дальской, единственному человеку, с полной самоотверженностью взявшему на себя заботы о больном А .А. Громове, у которого к этому времени определился открытый туберкулез. Благодаря ее усилиям Громов был сначала переведен в санаторию в Царский лес , а затем вновь доставлен ,вследствие высказанного им пожелания , в одну из городских больниц. Когда же г-жа Дальская явилась к антрепренерам просить о выдаче причитающегося Громову жалованья, то получила в ответ, что Громов на службе не состоит и ему ничего не причитается.
Кроме того, на одном из средников Р.О. в Латвии лично мной, с помощью артиста Бравина , в пользу артиста Громова были собраны 5000 рублей, переданные на другой день г-же Дальской, единственному, повторяю, человеку, который продолжал заботиться об умирающем…».
Андрей Антонович Громов (Дидерихсен) (03.01.1887, Москва - 14.02 1922, Рига) – один из первых актеров российского немого кинематографа, режиссер, сценарист. Похоронен на Покровском кладбище Риги 18 февраля 1922 г. Могила не сохранилась.
Примечание:
«Жизнью смятые души» – картина фирмы «Торговый дом Ханжонков и Кo», 1916 г. (реж. П.Чардынин, сцен. А.Громов). В ролях – А.Громов, М.Токарская, А. Бибиков, З Баранцевич. Фильм не сохранился .