Тюльпан на День Победы

Леонид Жмурко
              Духовики фальшивили, то ли от усердия, то ли из-за изношенных инструментов, но играли от души. Впрочем, мало кто обращал внимание на фальшивые нотки. Потоки празднично одетых людей, транспаранты и флаги, букеты сирени, тюльпанов, нарциссов... Всё перемещалось, перемешивалось, пребывая в постоянном движение. Торжественная часть к Дню Победы закончилась, люди как обычно, ещё долго не расходились, сбиваясь в компании, просто прогуливаясь и общаясь.
              Ветеранов привечали, можно было видеть, как подходили дети и дарили цветы. Сколько радости выражали лица фронтовиков и детей. Да и вокруг все улыбались, смеялись.
              Мне вдруг вспомнилось... Девятое мая, только тридцать восемь лет тому.
              Нас учили здороваться с соседями, уступать в транспорте, сумку поднести... Тому, чему сейчас мало кого, и кто учит. Жили мы в частном секторе. Участки шесть соток, сосед слева, сосед справа, почти в твоём дворе. Я заметил, что все наши, кроме деда здороваются с дедом Петром, жившим через забор слева. На мой вопрос, почему дедушка не здоровается с дед Петром, как я его называл, дед Саша отмолчался и ушёл в дом. Бабушка провела со мной работу, ну чтоб больше я к дедушке не приставал с этим вопросом. Нет и нет, как-то забылось вскоре...
               В это утро поднявшись ни свет ни заря, я переживал, чтоб была хорошая погода, чтоб не забыть букет, сто раз проверил костюм, который стал впору. Я очень переживал, чтоб меня не оставили дома. Стараясь не подавать виду, как я волнуюсь, у всех множество раз переспрашивал когда же мы пойдём на парад...
             Парад. Я уже видел парад к Первомаю, он мне очень понравился. Но этот... Шли солдаты, громыхали танки и машины. Ехала настоящая Катюша(я видел такую в фильме про войну). С какой завистью мальчишьи глаза смотрели на пионеров с автоматами, и на тех счастливчиков, которые ехали на военных машинах...
              Праздник закончился. Уставший я плёлся держась за мамину руку, наотрез отказываясь от того, чтоб меня несли на руках. Вот ещё. Мы шли через дикий сквер, тропинками, срезая путь домой. Откуда там взялся дед Петро, я не знаю.
Но вышли мы напротив друг друга, на заросшей высоким бурьяном тропе.
               Описывать произошедшее дольше, чем оно случилось. Вид у соседа стал враз каким-то несчастным, растерянным, и даже перепуганным. Наверное мне стало его жалко. Мне захотелось как-то порадовать его. Я выхватил тюльпан из букета у мамы в руке и подбежал к соседу, громко поздравляя того с праздником. Было тихо, никто ничего не успел сказать. Дед Петро машинально взял цветок, и вдруг закрыв лицо руками рухнул на траву, сотрясаясь в плаче. Меня увели мама и дед Саша. Кто-то отстал, видимо остались с соседом. Идти было ещё долго, но ни мама, ни дед не сказали за всю дорогу ни слова.          Только вечером когда мы смотрели фильм про партизан, где были полицаи, дед Саша сказал, таким был Петро. Потом добавил, чтоб ни один из вас, а нас сидела целая ватага,  пять внуков, не смел дразнить и обзывать того. Он своё отсидел.
             Музыка всё так же играла военные марши, люди перемещались и веселились, а мне не давало покоя воспоминание. Такой осколочек маленький, который врос в тебя, сросся, и много лет не тревожил, и когда ты забыл о нём, он острым краем чиркнул по живому.