Часть четвертая.
Суд
Аудио запись.
Суд – это публичная казнь души.
День первый.
Начало суда.
,,Для каждого обмана или заблуждения
имеется реальность, подделкой под
которую они являются”.
Самарканди.
- Прошу всех встать, суд идёт! Прошу садиться. Мы начинаем слушание дела по обвинению в развращении умов молодых граждан, проживающих в нашем городе. Прошу слова обвиняющей стороны.
- Я, будучи прокурором, представителем исполнительной власти, хочу огласить состав преступления осуждаемого гражданина.
Гражданин по имени, как он себя назвал, Заратустра - мирское имя неизвестно, потому как документы, удостоверяющие его личность, отсутствуют - ведущий бродяжнический образ жизни, совращал своими речами других молодых граждан к такому же образу жизни, а также призывал их к бунтарским действиям против существующей власти.
Согласно гражданскому закону, названый выше бродяга, обвиняется в нарушении общественного порядка и уклонении от гражданских обязательств. Так же он обвиняется в неправомерном гипнотическом воздействии на ум и личность молодых граждан.
- Прошу слова свидетелей, подавших заявление в суд с обвинением в преступных действиях, выше названого бродяги, лишившего себя чести быть гражданином.
- Я, как отец одного из пострадавших, и, как гражданин, со всей ответственностью заявляю, что обвиняемый вёл намеренные преступные действия в отношении отдельных граждан и всего общества в целом. Мой двадцати двух летний сын имел неосторожность услышать от своих друзей о проживании в близких от нашего города горах некоего отшельника, которого они называли мудрецом и великим учителем. Друзья моего сына говорили, что знают о нём не понаслышке, и, что, мол, десять лет назад, когда они ещё были детьми, он приходил в наш город и подарил им драгоценные камни со словами каких-то обещаний и надежды на то, что когда-нибудь они посетят его уединённое место в горах. Мой сын, находясь в восхищении, был не способен критически отнестись к их рассказу и поэтому необдуманно предложил им всем пойти в горы и найти там таинственного мудреца, который успел уже тогда задурить их детские головы. Все, как один, согласились пойти в горы на поиски отшельника, кроме одной девушки, которая на тот момент была больна. Вместо неё, двенадцатым, они радовались такому символичному числу, пошел мой сын. У них у каждого был священный, как они называли, амулет. Это были кристаллы горного хрусталя, и один из них достался моему сыну от заболевшей девушки. Уже здесь, в наличии этих кристаллов, подсунутых детям таинственным учителем, я подозреваю, их магическое воздействие на сознание детей, что по прошествии стольких лет, будучи в ответственном возрасте, они были слепы к опасностям, ожидающим их в предполагаемом походе.
- Прошу занести в протокол суда подозрение свидетеля в неправомерных действиях обвиняемого. Продолжайте.
- Мой сын, не сообщив мне о своих намерениях, собрал тогда вещи и провизию, и, в тайне, ночью покинул семейный дом. Когда стало известно, что в ту ночь покинуло свои семьи ещё одиннадцать человек, все члены семей были сильно встревожены. Предпринимались поиски пропавших, но все попытки оказались безрезультатными. Единственный человек, который знал, где могли быть пропавшие, скрывал, на тот момент, своё знание о цели их ухода из своих домов. Это была та девушка, которая по причине собственной болезни не пошла в поход и вместо которой с группой из одиннадцати человек ушел мой сын. Под покровом ночи, беглецы скрытно ушли из города, и за отсутствием свидетелей поиски были прекращены в надежде, что они сами вскоре вернутся. Но они не возвращались и уже через две недели, скрылась в неизвестном направлении выздоровевшая девушка, когда-то сказавшая своим родителям, что она мечтает жить в горах. Тогда были возобновлены, но уже целенаправленно, поиски пропавших. Группа из хорошо знающих горы людей отправилась к горному хребту на длительный тщательный розыск молодых беглецов, я тоже принимал участие в этой экспедиции. Вскоре один из пропавших нашелся в совершенно невменяемом состоянии. Он угрюмо молчал и наотрез отказывался дать какую-либо информацию об остальных исчезнувших вместе с ним сверстниках. К моему сожалению это был не мой сын, все были готовы продолжать поиски, но из-за погодных условий мы были вынуждены вернуться в город. В дальнейшем возобновление поисков так ни к чему и не привело. Через полгода в городе объявилось четверо пропавших молодых людей, среди них был и мой сын. Они пришли на рыночную площадь, их внешний вид оставлял желать лучшего, вели они себя вызывающе, призывали людей к какому-то бунту и, не увидев от них ожидаемой реакции, перешли к незаконным действиям. Четверо молодых людей переворачивали торговые лавки, разбрасывали и топтали товар, отталкивали от него возмущённых торговцев, пока стражи порядка не скрутили им руки и принудительно не арестовали их. Ввиду неадекватного поведения, бунтари были отправлены в психическую клинику, где они, со временем, пришли в себя и покаялись в своих поступках перед общественностью, компенсировав нанесённый ущерб исправительными работами. В последствии я много раз спрашивал моего сына о причинах его ухода из дома и бунтарского поведения после его возвращения. Он долго не хотел разговаривать на эту тему, но потом стал со мной откровенным. Тогда я узнал от него о некоем учителе, живущем в горах, которого они, беглецы, после долгих поисков, всё-таки нашли и от которого услышали знание, перевернувшее их взгляды на мир и себя. После длинных вечерних бесед, мне, отцу, удалось понемногу изменить его новое мировоззрение, и теперь мой сын уже не считает себя учеником ныне обвиняемого хитрого старца, завладевшего душами неопытных молодых людей. Поэтому я посчитал своим долгом подать в суд на этого лжеучителя.
- Прошу слова пострадавшего от учений обвиняемого.
- Я, как пострадавший и свидетель, клянусь говорить правду и только правду! Я подтверждаю всё, что говорил мой отец, и в дополнение к его словам хочу засвидетельствовать о том, что происходило в горах со мной и моими друзьями. Покинув город в составе двенадцати человек, мы надеялись найти и стать учениками великого святого, способного переходить пропасти и летать на облаках, мы жаждали невиданного представления, и от этих ожиданий у нас захватывало дух. Через три дня блужданий в горах, один из нас, отчаявшись в поисках, решил остаться, насколько у него хватит провизии, в одном из красивых мест в горах, а потом вернуться домой. Тогда мы сочли его трусом и слабаком, и пошли дальше в горы искать себе духовного учителя. Все были переполнены возмущением, что таким образом наш товарищ разрушил магию числа двенадцати, и вскоре, уже на следующий день, из-за мелких ссор и несогласий в каком направлении продолжать поиски, мы разделились на две группы. Четверо пошли на северо-запад, где горы были ещё выше, а семеро, и я в том числе, отправились на юго-восток, где горы приближались к морю. В дальнейшем судьба четырёх товарищей, которые отделились от нас, так и осталась нам неизвестной. Но мы, на тот момент, вновь были довольны, потому что теперь нас было семеро, словно семь нот октавы или семь цветов радуги. К тому же продуктов оставалось немного, а весь основной запас провизии оказался у нашей группы, поэтому было как подарок то, что обстоятельства избавили нас от четырёх лишних ртов. Я извиняюсь за цинизм моих слов, но в тех условиях никто не думал о добродетели. Мы тогда не спрашивали себя, как будем жить в горах, когда найдём нашего учителя, ибо были уверены, что он даст нам всё, в чём будем нуждаться. Ещё вначале затеянного странствия по горам мы посмеивались над осторожностью одного из наших товарищей, который периодически метил камни лежащие у нас на пути, объясняя это возможностью вернуться назад, в случае неудачи в поисках учителя. Однако с каждым новым днём наших исканий мы начинали понимать, насколько наш товарищ был прав в своей предусмотрительности. Когда продуктов уже осталось ровно настолько дней, чтобы вернуться обратно, мы повернули вспять и молились о том, как бы ни потерять из виду метки, оставленные уже теперь нами уважаемым товарищем. Возвращаясь, мы успокаивали себя тем, что возможно прозевали место пребывания учителя ещё в начале предпринятого маршрута, или тем, что на то было воля самого учителя, дабы испытать нас. В общем, так или иначе, в последний день нашего возвращения, когда мы обессиленные отдыхали у большого камня, всё тот же, теперь уже сильно уважаемый нами товарищ, заметил тоненькую тропу, резко уходящую вверх по крутому склону ближайшей горы. Это была та первая большая гора, которая стояла в начале наших поисков, но тогда нам показалось, что было бы слишком легко вот так, сразу, найти великого учителя, мы считали, что святой чудотворец должен обитать на самых дальних и высочайших горах. Но как бы, ни было, мы радовались возможности уцепиться за последнюю надежду, и, что есть сил, начали восхождение по едва уловимой и теряющейся в горных зарослях тропе. Потом, через час пути, мы услышали шорох водопада, после чего вышли на шум воды к небольшой охотничьей хижине, стоящей рядом с водопадом. Там от местного охотника, который со своей супругой уединился от городской жизни, нам стало известно о некоем Заратустре и его пещере на вершине горы. Охотник объяснил, что на пути к нему будет небольшое горное озеро, а потом горный источник, от которого уже рукой подать до места обитания Заратустры. На наши расспросы о чудесных способностях отшельника охотник загадочно улыбнулся и сказал, что любит его за отзывчивость и уважает за мудрость. Мы было засомневались тот ли это учитель, которого ищем, но охотник обнадёжил нас, что не пожалеем о встрече с ним, к тому же он сам считал себя его учеником. Наши мнения разделились, видимо сказывалась многодневная усталость, был брошен жребий, и нам выпало продолжить восхождение. Охотник накормил всех своей добычей, и мы, отдохнув, с новыми силами отправились в путь.
-Я извиняюсь перед присяжными заседателями, что вынужден на правах судьи пока прервать рассказ свидетеля вопросом к нему, чтобы слушатели убедились, что суд проходит не предвзято и объективно. Этот охотник, о котором вы сейчас упоминали, может ли он явиться на суд и подтвердить своё уважение к обвиняемому, если, конечно же, он сам, считая себя его учеником, не находится под пагубным влиянием лжеучителя?
- Я здесь, на суде!
- Прошу у зала тишины, а так же свидетельских показаний от пришедшего на суд и готового положительно высказаться в сторону обвиняемого! Представьтесь, ваше имя и род занятий?
- Своё имя я оставил в миру. Моя супруга называет меня Ветром, а я зову её – Зарёй. Но эти имена, судя по вашим лицам, вызывают только усмешки, поэтому называйте меня охотником, так будет вам понятен и род моих занятий. Вы обвиняете моего учителя в развращении умов молодых граждан, но я, будучи в зрелом возрасте и здравом уме, считаю себя его учеником. Если говорить о развращении, то оно как раз происходит в нездоровой среде того, что вы называете гражданским обществом. К примеру, взять ваше славное образование, когда уже с шести лет ваши учителя образуют дисгармонию в детских головах, разрушая зубрёшкой школьных предметов взаимность логики и образного представления. В школах намеренно засоряется память детей излишествами знаний и создаётся перевес логики, но логика без образного виденья целого – это блуждание в лабиринте и неспособность в дальнейшем отличать действительно полезное от вредного. Ведь ясное осознание и тонкая чувствительность, которые так необходимы в жизни человека, не могут родиться из логической муштры, скорее наоборот – человек их лишится. Умственная однобокость, к которой вы подводите подрастающее поколение – это и есть развращение здравомыслия!
- Причём здесь образование? Прошу вас ближе к делу, нас интересует ваше отношение к личности обвиняемого.
- Я уже дал вам понять, что считаю его подлинным учителем, который открывает глаза на мудрость бытия и глупость человеческих потуг обустроить свою жизнь по своему недалёкому разумению. Если вы считаете, что он каким-то образом сбивает молодёжь с истинного пути, то вначале пусть каждый для себя честно выяснит, что это за путь, который называют истинным?! Я, как и мой учитель, покинул город, ибо считаю путь городского жителя полным лжи, лицемерия, одержимости и злобы. Культура, которой прикрывается горожанин – это всего лишь маска на уродливом лице! Не надо обладать учёной степенью, чтобы в конечном итоге понять, что некий пастырь, во главе с подобными ему экземплярами, замыслил город, как загон для баранов.
- Требую тишины в зале, прекратите вскакивать со своих мест, здесь не стадион! Ввиду того, что обвиняемый отказался от адвоката, и сейчас было высказано, похоже, единственное довольно таки эксцентричное положительное мнение в его адрес, он в дальнейшем будет сам выступать в свою защиту. Сегодняшнее слушание в суде объявляю закрытым, оно будет продолжено завтра в это же время, что и сегодня.
* * *
День второй.
Огнепоклонник.
,,Чтобы поступать справедливо, нужно знать
очень немного, но чтобы с полным основанием
творить несправедливость, нужно основательно
изучить право”.
Г. Лихтенберг.
- Я приглашаю Асура Ништи продолжить свидетельские показания, прерванные вчера в связи с разъяснениями единственного положительного мнения другого свидетеля относительно жизни и деятельности обвиняемого Заратустры.
- В прошлый раз я остановился на том, что все семеро участников нашего похода продолжили поиски учителя. Как и говорил охотник, на пути к вершине мы обошли небольшое горное озеро и поднялись к источнику. От источника уже было видно нахоженную тропу, которая вскоре привела нас к пещере Заратустры.
Мы долго стояли у входа и перешептывались, но ни у кого не хватало решимости войти, пока один из нас всё таки осмелился спросить в полный голос: ,,Есть ли тут кто-нибудь?” За нашими спинами прозвучал ответ: ,,Зачем вы ищите днём кого-то в темноте?” Мы в испуге обернулись назад и увидели человека лет шестидесяти, он держал посох, но не опирался на него, ибо твёрдо стоял на ногах. Один из нас сказал: ,,Мы настолько слепы, что не видим даже днём, поэтому искали вас в горах больше месяца, и если бы не ваш ученик, который живёт у водопада, то никогда не нашли бы вас.” А другой из нас добавил: ,,Мы желаем прозреть, вы – великий учитель, который поможет нам преодолеть самих себя!” ,,Не льстите и не лгите мне, - сказал человек с посохом, - вы всё время сомневались во мне и сомневаетесь теперь. Вы не так рады, как напуганы нашей встречей, но разве стоит чего-нибудь человеческий страх, он не более как продолжение вашей глупости?!”
Далее он говорил, что недоверчивость – это признак разума, но то, как сомневается большинство людей, это скорее безумие, нежели здравомыслие, ибо люди во всём и всех ждут оправдания своих надежд и не видят того, что есть на самом деле. Ещё он сказал, что подлинное сомнение - это проверка чувств и связанных с ними мыслей, словно нужно взлететь над ними и увидеть их с высоты. Но потом он заявил, что вряд ли кто-то из нас по-настоящему испытывал свои чувства и мысли, скорее чувство для нас – это уже доказательство, и мы ещё наверняка гордимся, когда говорим за свои мысли, подсказанные сердцем. Он призвал нас посмотреть на него нашими собственными глазами, а не глазами надежд, и предложил знакомиться, называя себя Заратустрой. Когда мы познакомились с ним и показали наши талисманы, Заратустра узнал нас, он вспомнил фонтан на городской площади и наши глаза, сверкающие тогда ярче кристаллов горного хрусталя. Заратустра так же припомнил, что нас тогда было больше, и с нами была черноволосая девочка. Мы рассказали ему историю наших похождений и причины отсутствия остальных товарищей, на что он в задумчивости ответил: ,,Кто жаждет, тот напьётся.” Заратустра предложил нам, если мы желаем быть с ним, свою просторную пещеру, но для этого мы должны были носить воду, искать хворост и всё, что есть съедобного в горах. Глядя на наши не особо довольные лица, ибо мы ожидали какого-то волшебства, даже относительно пищи, он заявил, чтобы мы не ждали от него надуманных чудес, потому как сама жизнь уже и есть чудо. Двое из нас сразу разочаровались в Заратустре, ибо желали найти такого учителя, который мог бы открыть им тайну эликсира бессмертия, или, по меньшей мере, научить ходить по воздуху и летать на облаках. Они демонстративно отправились на поиски истинного учителя. Надо сказать, Заратустра ничем их не удерживал, он спокойно проводил их взглядом, хотя было очевидно, что они скорее погибнут в горах, нежели найдут того, кого ищут. Когда они ушли, единственное, что он сказал нам о них, было то, что если человек от всей души чего-то желает, то даже заблуждение может привести его к истине.
Близился закат, и нам ничего не оставалось делать, как приступить к делу: двое, Омар и Этан, пошли за водой назад к источнику, а Марат и Анаур отправились на поиски хвороста, я же остался с Заратустрой обустраивать наше место в пещере. Мы устелили солому вокруг предполагаемого места для костра, потом Заратустра дал мне пару овечьих шкур на тот случай, если кому-то из нас будет ночью сильно холодно. Он сказал, что эти шкуры ему подарил один пастух и с иронией добавил, что каждый пастырь с любовью заботится о своих овцах, чтобы в итоге содрать с них шкуры. Когда все собрались, мы разожгли большой костёр, дабы немного обогреть пещеру. Приготовили скромный ужин и, отведав того, что бог послал, сели вокруг огня. Заратустра сел рядом с нами, внимательно всмотрелся в наши лица и сказал нам следующее: ,,Вы вошли в мою любовь и вы вольны из неё выйти. Я не буду преследовать вас из-за своей любви и считать, что вы мне чем-то обязаны. Так же и вы не думайте, что я обязан вам за то, что вы вошли в мою любовь. Я не пастух и вы не овцы, все мы люди, которые вольны думать о самом сокровенном и идти туда, куда пожелает душа. Я не продавец тайн и не источник вдохновений для вас. Вы сами для себя и есть то озеро, из которого хотите напиться, но вы об этом не знаете и пришли жаждущие ко мне”. После этих слов мы все насторожено переглянулись, а Заратустра продолжал: ,,Через сознания живых существ Бог общается с Собой. Вы можете называть Его вселенским Разумом, или Универсумом, или как-то ещё, главное не в том, как вы Его назовёте, а то, что есть такого важного и ценного в ваших сознаниях для Его общения с Собой?! Вы – маленькие зеркала из одного большого зеркального шара, каждое зеркало отражает окружающий мир, собирая его в единый образ в сознании Бога. Так Бог познаёт Себя, как мир и его творца”. Далее Заратустра рассказал нам притчу, после которой совершился переворот в наших головах: ,,На другом краю земли жило свободное племя. Люди в этом племени жили одной большой семьёй, занимаясь охотой и собирательством. Вели они подвижный образ жизни и большую часть земного года следовали за бизонами, разбивая стоянки у их новых пастбищ. Когда приходили холода, племя уходило в горы, где в глубоких ущельях они были защищены от суровых зимних ветров. И вот однажды, в один из длительных зимних вечеров, вождь племени вызвал своих соплеменников из тёплых юрт и велел разжечь в центре их лагеря большой костёр. Все, кроме спящих маленьких детей, вскоре собрались под открытым звёздным небом в тесный круг у разведённого огня. И тогда вождь рассказал им о видении, которое было у него, когда он курил свою трубку.
В момент забытья от дыма сон-травы он вдруг ясно увидел огромный шар света, который летел в темноте пустого небесного пространства. Потом этот шар, словно ударился о нечто незримое в небе и разлетелся на несчетное количество светящихся осколков. Вождь показал рукой на звёзды и сказал, что тогда он понял: они и есть осколки увиденного им великого ока Небесного орла, которое было способно охватывать всё прошлое, настоящее и будущее бытия. И теперь, когда соплеменники собрались у большого костра, он и в их глазах ясно увидел осколки того же огненного шара, который разбился в его видении. После некоторого молчания, вождь обратился к братьям и сёстрам, сидящим у огня, с просьбой помочь оку Небесного орла восстановить картину мира, ибо если они не соберут осколки своего виденья воедино, то забудут своё прошлое, не сохранят настоящее и потеряют будущее. Подобно звёздам, отражающим мир вокруг себя, вождь предложил им сложить свои образы мира, увиденные в танцующем огне, в одно большое представление, которое и будет неким единым взглядом Небесного орла на мир. Через продолжительное время всеобщего молчания, когда были подброшены в затухающий костёр новые вязанки дров, люди племени начали рассказывать, что увидел каждый из них в зеркале огня. Одни рассказывали, как языки пламени вели напрямую разговор с их сердцем, другие передавали увиденное в огне через песни и танцы, третьи описывали свои видения в ярких красках, четвёртые проникали взглядом в суть вещей, пятые видели жизнь на земле с птичьего полёта, шестые по-детски радовались торжественному всеобщему настроению и только вождь ронял слёзы и молчал. Потом, когда все высказались, он встал и сказал своим соплеменникам, что его слёзы, пока он слушал, были сладкими, как мёд, ибо до сих пор они умели вместе жить, теперь же они умеют вместе быть!”
Эта притча вызвала у каждого из нас множество необычных и в то же время очень близких душе мыслей. Мы почувствовали что-то родственное друг другу, но не могли это определить в своих умах и воспринять всем сердцем. Все хотели о чём-то спросить Заратустру, но не могли собрать свои мысли воедино. Он внимательно смотрел нам в глаза, и мы ещё сильней запутывались в непонимании своих чувств. Тогда Заратустра бросил в костёр щепотку соли, пламя с треском встрепенулось и мы перенесли всё своё внимание на огонь. Наши взоры ловили с жадностью каждое движение танцующего пламени, при этом оставаясь исступлённо неподвижными. Мы смотрели в огонь до безумия, и, наверное, в итоге сошли бы с ума, если бы не наши слёзы, переходящие у некоторых из нас в рыдания. Я не знаю, из-за чего это всё происходило с нами: то ли от яркого пламени, или от гипнотического воздействия на нас Заратустры, или ещё от чего-то, но я чувствовал облегчение, словно отпустил чуждый груз, который называл своею волей, и без усилий поплыл в золотом водовороте восторженных чувств. Мои товарищи испытывали нечто подобное, глаза их источали слёзы, а тела покачивались, подобно языкам пламени. Когда Заратустра вновь начал что-то нам рассказывать, во мне всё содрогнулось и я, поначалу, даже не мог понять, о чём он говорит, ибо в моём восприятии всё так сильно увеличилось, что звучание его голоса превышало понимание его слов. Пещера, в которой мы находились, для меня как-то расширилась, я осмотрелся и залюбовался танцующими на сводах пещеры тенями. Каждая деталь, каждый камушек стали для меня в тот момент чем-то особенным и значительным. Может быть, Заратустра что-то подсыпал нам в еду, потому что приготовлением пищи занимался только он? Но, как бы там, ни было, мне тогда стоило некоторых усилий, чтобы сосредоточить своё внимание на его словах. И, когда мне это удалось, на меня в ответ на то, о чём он говорил, хлынул поток образов, догадок, мыслей, которые, как мне казалось, изливались на меня откуда-то сверху. Заратустра рассказывал нам о том, что мирское воспитание и обучение человека, живущего в нынешнем обществе, имеет своей целью сокрытие от него самого его внутренней реальности. Человек, в итоге всех этих манипуляций, должен почувствовать себя таким, каким его хотят видеть другие, но только не самим собой. Если же в нём сильна тяга к самопознанию, ему придётся идти в обществе всему вопреки и несмотря ни на что, иначе он завязнет в болоте всевозможных внушений, а их в мирской жизни гораздо больше, чем он может себе представить. Ведь тяга человека к одиночеству и самодостаточности осуждается обществом, как отчуждённость и равнодушие к ближним и его проблемам. Однако только в уединении, вдали от подстёгивания навязанных общественной жизнью обязательств, возможно понять себя и разобраться в том, как и где тебе жить дальше.
Ещё Заратустра говорил, что на земле может быть две общности людей, одна - сформированная естественной необходимостью, и другая – созданная каким-нибудь пастухом, которую впоследствии называют каким-нибудь государством, а пастуха с его свитой – каким-нибудь правителем и его министрами. Они, после многих кровавых дел, твердят загнанным в города людям, что каждый человек имеет право на личное счастье и дарят им его иллюзию. Так, живя в стойле для скота, люди пытаются быть счастливыми, не спрашивая себя, о каком счастье идёт речь: о счастливой возможности приспособиться и получить подачку, или о счастье иметь силу и мужество жить свободно на земле? Но пастухи кнутом и пряником ловко отделили ум человека от его души, а тело от его сердца. Они даже убедили человека в небесном наказании души за его непослушание, а сами усыпили её мертвецким сном, и если какая-нибудь душа начала приоткрывать глаза, то самое лучшее, что они могут ей предложить – это монастырь.
Потом Заратустра вдруг обратился к нам с вопросом: ,, О чём важном может сказать человеку его внутренняя реальность?” И, видя нашу растерянность, ибо нам в тот момент приходило в голову всё, что угодно, он сказал, что, прежде всего, она говорит человеку о его незнании, а также о его уязвимости. И, объясняя сказанное, он продолжил речь свою: ,, Есть мудрая мысль, пришедшая к одному философу из глубины его опыта и высказанная им, как откровение: ,, Я знаю только то, что ничего не знаю.” Для некоторых людей смысл этих слов кажется абсурдным, но если человек честно спросит себя, что есть его знание, он поймёт, что это всего лишь словарь понятий, раздача имён многим наблюдаемым процессам без доподлинного знания их причин. Обучение, которым гордится человек – это всего лишь ограничение глубины его опыта, ведь в опыт можно погружаться бесконечно, но человек хватается за спасительный круг имён и болтается на поверхности того, что он называет своим знанием. Так он спасается в страхе от бездны бытия. Но возьмём, к примеру, понятие смерти, которое вызывает у людей один из самых парализующих страхов, это понятие сначала ограничивает, а потом полностью разрушает в них чувство перетекаемости их бытия в другие формы жизни. Они своей иллюзией конца жизни лишают себя осознания вечности. Понимание своего незнания и собственной ежесекундной уязвимости – это начало подлинного знания, ибо только опыт, а не слова может на самом деле чему-то учить человека, пока, в последствии, он не откроет для себя, что движущееся в нём бытиё неуязвимо в главном – в его душе, а настоящее знание сокрыто в глубине переживания! Смотрите сейчас, насколько возможно, сосредоточеннее в огонь и вы увидите там нечто большее, чем знали прежде”. И мы опять смотрели в огонь до исступления, перешагивая через порог своего сознания в некую притягивающую к себе бездну. Мы не знали бояться нам или радоваться тем новым необъятным завораживающим чувствам, которые пришли из огня и разожгли в нас безудержную страсть к неизведанному. Каждый из нас, словно Икар, летел с горящими крыльями в некую пропасть, хотя казалось, что пропасть – это всего лишь собственный страх. Не смотря на жар, исходящий от костра, мы дрожали то ли от восторга, то ли от перевозбуждения, связанного с множеством новых мыслей, или от впечатлений, полученных от долгого смотрения в огонь, так, что от всего этого возникла необъяснимая тревога, ибо, где кончается понимание, там начинается страх. Тогда-то ко мне и закралась мысль, что Заратустра колдун и одержимый огнепоклонник.
- Что скажет Заратустра на выдвинутое обвинение в колдовстве?
- Хочу сказать, что Асур хороший ученик, я бы даже сказал талантливый ученик. Видимо он сильно хотел услышать, как я буду говорить со спящими и что из этого выйдет. У него с его товарищами на вашей рыночной площади ничего не вышло, поэтому он решил через слушания в суде узнать, как это получится у меня. Но я хочу его сразу разочаровать: спящего можно только толкнуть, а уж о том, как спящий человек расценит то, что его хотят разбудить, не стоит даже говорить, ибо даже в одном из ста случаев он хоть бы не поспешил разгневаться. Для тех, кто затеял этот суд – это всего лишь необходимая красочная постановка, укрепляющая сновидения тем, кто и так уже погружен в сон. Меня можно было бы удавить ещё там, в горах, или отравить в тюрьме до суда, но им нужен спектакль по убеждению других, что они живут наилучшим образом под покровом справедливости. Так же, как в государственных учебных заведениях твердят: ,, Повторение – мать учения!”, кое-кому нужны повторяющиеся нашумевшие дела искореняющие инакомыслие у тех, кто нежданно проснулся. Ведь в нынешнем ловко обустроенном обществе понимание – как ясномыслие – уже не нужно, необходимо подражание. Но когда тринадцать молодых людей, наречённых гражданами добропорядочного государства вдруг покидают свои семьи и уходят из города в поисках других знаний и другой жизни – это не может остаться незамеченным, и требует демонстративных переубеждений. Их, конечно же, надо вернуть на ту дорогу, которая была для них проложена, ибо ослушание может стать заразительным. Однако я могу твёрдо сказать, что тот, кто вдохнул свободы и открыл свой внутренний мир, никогда не останется прежним. Так и эти молодые люди: одни не вернулись вовсе, а те, кто возвратился, уже никогда не будут считать приготовленную для них дорогу, что это их путь. В горах они столкнулись с множеством трудностей и благодаря ним преодолели свой сон и открыли в себе дух воина. А воин либо живёт свободно, либо за неё умирает. Третье состояние только для трусливых выродков, ибо трусость – это потеря всех достоинств. Многоуважаемый суд может меня считать кем угодно, но настоящее преступление против человека – когда его превращают в раба, ведь даже смерть – это всего лишь переход, а рабская жизнь – многолетний ад гниения. В одно время я десять лет странствовал по городам – этим загонам для дураков, где они существуют в своих каменных клетках. Среди дураков я встречал и хитрых дураков, но и над хитрецами есть ещё более лукавая кучка одержимых безумцев, хотя никто из них, конечно же, себя таковыми не считает. Но для меня и эти последние такие же глупцы, ведь они опьянены волей к власти, хотя человек, если он не прельщается иллюзиями, может владеть лишь собственной душой, да и то, только временно, пока она не перейдёт в иное, только для неё открытое бытие. Глядя на то, как самые изощрённые в своём безумии дураки оглупляют и организовуют толпу других дураков, я не переставал удивляться, насколько просты и в то же время действенны их способы порабощения людей. Как ни странно, но взаимоотношения в так называемом культурном и цивилизованном обществе, были построены на примитивном побуждении человеческого ума – на его стремлении к наживе. У некоторых животных есть то же стремление запасаться продуктами на зиму или отъедаться, дабы накопить перед холодами побольше жиров, но ум цивилизованного человека, похоже, потерял в этом деле всякие границы. Даже сама эта кучка безумных хозяев не перестаёт меня удивлять тем, насколько у них левая целеполагающая часть мозга опережает правую обозревающую часть мозга, насколько в их уме нет равновесия, что они и сами для других дураков яркий пример вездесущего успеха, доросшего до космических масштабов. У жажды к наживе теперь много имён: слава, успех, продвижение, чин, предприимчивость, лидерство, учёная степень, банкирство, слуга народа и прочее. Пёстрым морем лжи затоплены улицы городов и я даже слышу как её волны хлюпают в головах присутствующих здесь на суде людей. Бывает так, что для передела власти хитрых дураков над полезными дураками, истинные хозяева устраивают смену декораций через революции и войны, и тогда, конечно же, без особых церемоний летят на плахах головы, неугодных вешают и расстреливают, отправляют в тюрьмы и психбольницы. Но лукавые хозяева понимают, что одним страхом нельзя добиться полной власти над людьми. Разделение и стравливание людей может привести к обратному эффекту, и люди, столкнувшись лбами, могут вдруг прозреть к тому, что они делают, и объединиться против видимой причины страха. Поэтому метод ,,разделяй и властвуй” князья мира сего применяют в уме человека, разделяя его в самом себе на множество мелких противоборствующих в своих желаниях я. И это они делают весьма успешно – всеми гипнотическими способами нынешней культуры. Сверхзадачей их невидимой войны является создание в каждом человеке крепкой иллюзии о самом себе, так называемого эго, благодаря которому человек закроет глаза на то, что он не хозяин множеству своих разрозненных я. Лукавая кучка одержимых безумцев, жаждущая абсолютной власти, занялась тонкой алхимией, они выращивают в людях ложное я и его мелких последышей. В результате, для человека теперь важнее то, что о нём скажут другие, нежели знание самого себя. Так поддерживается всеобщий взаимоконтроль. Маска человека, называемая личностью, стала условием его успеха и мнимого личного счастья.
Вот и на этом суде эго каждого присутствующего здесь человека поддерживается иллюзией справедливого осуждения инакомыслия, хотя свободомыслие и у вас считается допустимым, но только в разумных пределах, пока оно не переросло в инакобытие. Именно из-за другого - свободного бытия - устроен весь этот спектакль по его оклеветанию. И я всех присутствующих здесь, прошу, хотя бы на мгновенье, осознать, кто в вашем уме осуждает меня, разве это не ваше эго, которому вы по вашей глупости служите, и которое подчинено кому-то вне вас?
- Мы внимательно выслушали обвиняемого Заратустру, и я, как судья, напоминаю, что вопросы на суде задаёт обвиняющая сторона, а не ответчик.
- То есть вы хотели сказать, что тот, в кого бросили комок грязи, должен для начала отмыться!
- Молодой человек, сидящий на заднем ряду, вам не давали слова, если вы позволите себе ещё что-нибудь подобное, вы будете выведены из зала суда. Мы пригласили известного психолога Леви Шумшела прокомментировать всё сказанное сегодня. Прошу внимательно выслушать его независимую оценку.
- Поведение молодых людей, их мотивы, а так же сокловенные желания достаточно ясны. Я думаю они были так же ясны и самому Залатустле, ибо что может быть непонятного в том, когда молодёжь ищет чего-нибудь новенького и особенного, дабы почувствовать себя выше свелстников и доказать милу, а главное себе, что ты гелой, достойный славы. Понимая это, Залатустла, как опытный искуситель довелчивых душ, начал всеми доступными для него способами лазлушать пливычные им взгляды и менять их ценности на свои. По сути, он челез гипнотические воздействия стилал с умов молодых людей их знание и записывал своё. Залатустла не какой-нибудь там лелигиозный фанатик или сектант, он опытный оделжимый лазлушительными идеями злоумышленник. Видимо у него есть свои счёты с доблополядочным человеческим обществом.
Как специалист, я могу детально пояснить многоуважаемому суду способы гипнотического воздействия обвиняемого на умы постладавших молодых людей. Залатустла не случайно ночью у костла начал своё облазно-словесное воздействие на сознание плишедшей к нему молодёжи. Единственный источник света помогал отшельнику соследоточить внимание молодых людей на его смысловых установках. Заклывая их клитическое мышление чувствами самоощущения, Залатустла многосмысловыми лечами подводил малоустойчивые умы к нужным для него выводам. Тот факт, что постладавшие не могли соблать свои мысли воедино и от взгляда отшельника ещё сильней запутывались в непонимании своих чувств, говолит о том, что они уже были под контлолем Залатустлы. Далее, вводя их сознания, челез соследоточение на огне, в тлансовое состояние, он лишил их собственной воли и полностью поглузил в гипнотический сон, который один из постладавших назвал водоволотом востолженных чувств. Потом, тот же постладавший, лассказывал о некоем необыкновенном ласширении восплиятия, последовавшем за их слёзной истелией и телесными покачиваниями. Здесь не исключаю того факта, что Залатустла, лади исключительного эффекта, мог действительно, как подозлевал постладавший, подсыпать в еду налкотического зелья. Налкоманы в своих пелвых налкотических опытах тоже испытывают нечто подобное, и в итоге слепо устлемляются от леального мила в свою иллюзию. Вообще, все эти плизывы вести себя в обществе всему напелекол, являются одним из методов пелеплогламмилования. Ибо, обособляясь и отвелгая блага общества, молодой человек начнёт невольно плобуждать в себе дестлуктивные животные инстинкты, что в свою очеледь лазлушит в его памяти пливычные схемы поведения, связанные с положительным воспитанием.
Намелено говоля своим ученикам о их незнании, Залатустла тем самым уже подготавливал их к чувству психологической неустойчивости, котолая конечно же плидёт к ним после потели ими плежних целей и нолм поведения. Об их уязвимости, особенно пелед таким чалодеем как Залатустла, можно даже и не говолить, потому что они и так уже были достаточно напуганы необычными и в то же влемя опасными для них чувствами и мыслями. Залатустла всеми способами сгущал класки в умах молодых людей и выставлял госудалство как великого монстла, котолый губит своих глаждан, лишая их лазума и плевлащая в некие механизмы. Когда наоболот, именно в госудалстве могли сфолмиловаться такие личности, какие знаем в их лучших облазцах. Поэтому, как специалист, я считаю Залатустлу опытным гипнотизёлом, действующим со злым умыслом под влиянием собственных комплексов. По всей видимости, он оделжим идеей лазвала доблополядочных отношений в обществе и потому намелено создаёт хаос в умах молодых глаждан. Ввиду возможных сельёзных последствий плеступной деятельности Залатустлы, плошу жёстких мел её плесечения!
- Эта картавая, дегенерирующая душонка хочет крови!
- Прошу стражей порядка вывести из зала молодого человека, сидящего на последнем ряду, удостоверить его личность и больше никогда не пускать в здание суда. Он позволяет себе оскорбительные выкрики, мешая судебному процессу. На сегодня слушание в суде закончено, оно будет продолжено завтра в десять утра.
* * *
День третий.
Безбожник.
,, Я Эхнатон Сын Бога солнечного диска Атона.
Во мне воплотились Его мужское и женское начало.
Я наместник воли Атона. Обращаясь ко мне через
священных служителей, люди обращаются к Атону - единственному Властителю неба и земли”.
Древний Египет. Первая треть Эры Овна.
,, И возгорелся гнев Господа на Моисея, и Он сказал:
Разве нет у тебя Аарона брата, Левитянина? Ты будешь
ему говорить и влагать слова в уста его; а Я буду при устах
твоих и при устах его, и буду учить вас, что вам делать.
И будет говорить он вместо тебя к народу. Итак он будет
твоими устами; а ты будешь ему вместо Бога”.
Ветхий Завет. Исход. Гл. 4. Первая половина Эры Овна.
,, Истинно, истинно говорю вам: о чём не попросите Отца
во имя Моё, даст вам. Доныне вы ничего не просили
во имя Моё; просите и получите, чтобы радость ваша была
совершенна. Ибо Сам Отец любит вас, потому что вы
возлюбили Меня и уверовали, что Я исшёл от Бога”.
Евангелие от Иоанна. Начало эры Рыб.
- Мы приглашаем другого свидетеля Этана Миртши, он тоже, как и первый свидетель, находился под пагубным влиянием обвиняемого.
- Я подтверждаю свидетельские показания моего друга и продолжаю свидетельствовать с того вечера, на котором он остановился. Мы всю ночь смотрели в огонь, и даже под утро продолжали любоваться мерцающим жаром догорающего костра. А на рассвете Заратустра предложил нам выйти из его пещеры и встретить восход солнца. Когда мы вышли под открытое небо, то наше перевозбуждение от ночных контрастов огня и темноты сменилось на ощущение лёгкости и свободы, мягкий свет раннего утра, как нельзя лучше благотворно воздействовал на наши уставшие глаза. Тем временем Заратустра, подготавливая нас к впечатлению от восхода солнца в горах, заговорил о людской вере в Бога и о чувстве Бога в сердце каждого человека. Он говорил следующее: ,, Бог, в которого по обычаю верят люди – это всего лишь отражение их слишком человеческого желания. Да и пусть это будет так, главное чтобы из-за этого не угасала в сердце человека любовь к собственной жизни и бытию мира, каким он его знает и отгадывает. Чаще всего вера в Бога – это вера в лучшее бытие, когда человек не в силах справиться со своей нынешней жизнью. Однако человек не хочет возрадоваться себе - такому, какой он есть на самом деле - а ведь это тоже самое, что встретить восход солнца в своей душе и стать оком Бога, озирающим чудесный мир. Вы - глаза Бога, которые двигаются в пространстве и времени и обладают своим особым зрением. Каждое око видит всё по-своему и в то же время у него есть возможность узнать, как видят другие глаза. Ведь разум человека способен узреть отражение не только своего мира, но и калейдоскоп других миров, порождённых в едином многообразии бытия. Разве не прекрасно: познавать мир и знать, что в нём содержится бесчисленное множество других миров, соседствующих с твоим?! Мы пьём из одного источника и мера утоления жажды у нас разная, но это нисколько не мешает нам понимать друг друга, ибо в главном наши побуждения одинаковы – воспринимать как можно больше и глубже мир и себя”.
Когда Заратустра это сказал, первые лучи солнца скользнули из-за горной гряды. Дальше мы все молча, наблюдали восход солнца, и красоту облитых золотом гор, пока один из нас в момент, когда солнечный диск оторвался от горного хребта, не обронил восторженный крик. После этого Заратустра повернулся к нам и продолжил речь свою: ,, Это ложь, когда говорят, что лик Господа скрыт от человеческих глаз. Разве мир внутри и снаружи нас это не зеркало, в котором отражён лик Творца? Глядя на солнце, разве не отразилась в нём наша радость, и разве Бог не блаженствует вместе с нами, глядя через нас в зеркало мира? Или вы думаете, что Бог - это некий контролирующий всё Разум, скрыто сидящий за всем происходящим? К этому идеалу стремятся правители всех мастей, но Бог – это Самопознание, ибо мир – это ничто иное, как познавание Богом Самого Себя, это развёртывание в бесконечности времени Собственной беспредельной полноты.
Всевышний разлит, как вода, как молоко в кувшинах и вино в амфорах. Он пьёт Себя и радуется Себе, мы – это Он, и в том совершенна наша жизнь и радость, что Он живёт и радуется вместе с нами. Бог – это многобожие мира, это лик всех стихий и биение всех сердец. Наши ошибки – это Его ошибки, но Он настолько богат, что даже не скупится на глупость и её последствия. Могу вас разочаровать, Бог даже не мудр, Он просто слишком богат на возможности, и поэтому вправе прощать Самому Себе. Бог не седовласый старец, стегающий Своих воспитанников, Он обжигается собственным огнём. Бог это не свод законов и предписаний, пусть ими пользуются те, кто спит с открытыми глазами. Но тот, кто видит, кто осознан, знает, что Бог смотрит его глазами. Дорогие мои, смотрите дальше, дышите глубже, слышьте больше, Всевышний неразлучен с вами, ведь ваша жизнь – это Его познание Себя”.
После этих слов Заратустры, мы испытали нечто подобное землетрясению, мы испуганно переглядывались, чувствуя, как пошатнулись все основы нашего представления о Боге. Мы привыкли подсознательно воспринимать Его постоянную опеку, но теперь оказывалось, что знание Бога о том, что нам нужно ограничивается нашим знанием самих себя. В итоге выходило так, что чем меньше мы понимаем себя и мир, тем на большее заблуждение нас подталкивает Господь. Возникал вопрос, тогда какому Богу молятся в церкви люди, покупая свечи и жалуя деньги на храм? Если Бог в сердце каждого человека, то откуда взялись и кто такие священнослужители? Мы привыкли частенько перекладывать ответственность на других и на Бога, теперь же нужно будет мириться с той мыслью, что ответственность за собственную жизнь лежит на нас самих. Виноватых нет, есть только самонаказание. И от мысли, что наши обиды – это всего лишь покусывание самих себя, становилось горько и смешно до истерики. Тогда-то я и подумал, что Заратустра намеренно расшатывал нашу веру в истинного и справедливого Бога, чтобы избежать ответственности за мысли, которые он внушал нам.
- Мы пригласили на судебное слушание многоуважаемого настоятеля нашего городского храма священнослужителя Тимея и просим его наиблаженнейшего мнения.
- Да хранит вас Г..господь, и да п..приумножится ваша вера в Н..него! Слушая с..сегодня то, о чём г..говорил молодым людям богоотступник З..заратустра, я не п..перестаю удивляться насколько хитёр и изворотлив с..сатана, внушающий людям такие д..душевногубительные мысли. Вне близости от храма д..дьявол любит подступать к..ко всякого рода отшельникам и водить их за нос м..мудрённым лукавством, пока не столкнёт их в п..пропасть или не сделает орудием своих к..козней. Г..гордыня – вот, что чаще всего ос..слепляет отшельников. Они возносят себя до Бога, к..как это уже сделал с..сатана, но они д..достойны лишь ада – царства с..сатаны! Разве не п..предупреждал Г..господь: ,, А кто с..соблазнит одного из м..малых сих, верующих в М..меня, тому лучше было бы, если бы п..повесили ему жерновой камень на шею и б..бросили его в море”. Это невыносимое б..богохульство считать Г..господа нашего растворённым в миру, в Его же с..собственном т..творении. Самое большее, на что человек может п..претендовать, так это на образ и п..подобие Божее, но даже этого люди, п..погрязшие в грехах не д..достойны. М..могу твёрдо сказать, что д..дерзость богохульных мыслей З..заратустры граничит с б..безумием. Он на п..пороге бессовства и п..помутнения рассудка.
- Что скажет в свою защиту обвиняемый?
- Я не ошибся в прозорливости молодых людей, с которыми имел возможность общаться. Повторюсь ещё раз, они не случайно спровоцировали это судебное разбирательство с надеждой громкой огласки моих б..богохульных, как говорил святой отец, и дерзких мыслей. Однако если я и говорю что-либо в суде, то мои слова обращены к молодым людям свидетельствующим обо мне, и навряд ли к кому-то ещё, ибо остальные слушатели сейчас крепко спят.
Идея единого Бога может быть очень даже верна, но для чувств она слишком абстрактна. Сначала люди воспринимали Бога во всём множестве проявлений природы. Теперь же Бога поставили на царствование – растворённый в круге центр вынесли абстрактно за его пределы. Сейчас люди говорят о Творце и Его творении. Но точка без круга – ничто. Единобожие, с которым ознакомлено большинство народов, это простая схема надувательства и кратчайший путь к наживе. У их единого Бога есть конкретное имя и Его посланники тоже с конкретными именами, а так же есть посредники между посланниками и людьми - священнослужители. Один Бог, одна казна, и единый для всех баранов загон. Раньше у каждого народа было множество своих Богов, и каждый в народе по своему сердцу выбирал предпочитаемого Бога. Теперь же, под покрывалом единобожия, все стали на одно лицо и кланяются своим хозяевам – священнослужителям. Издревле одним народам приходилось уважать другие народы за выбор своих Богов. Но теперь большинство народов верит в единого Бога, однако они дают Ему разные имена и совершают другие обряды, тем самым исподволь обвиняя остальные народы во лжи и глупости. Так между народами возникло презрение. Кому-то очень нужно это всемирное лицемерие, и главное - внутренняя ложь самому себе, что ты особенный, коль веришь в истинного Бога. Хотя на самом деле все верят только в звонкую монету, которая только и может осуществить все те тысячи мелких желаний, сеющих раздор в сердце и уме человека. Я мог бы поведать вам историю человеческих заблуждений, но её знать не обязательно, если понять природу лжи – почему она возможна. Когда человек зажил, руководствуясь понятиями, тогда и начались его заблуждения. Страх перед неизвестностью подталкивал человека объяснять неизведанное знакомыми вещами. Так легче спалось ночью, а днём не досаждали мысли о таинственном мире. Игра в названия – это старое развлечение человека. Есть давняя история, когда один философ решил дать определение человеку, мол, человек – это двуногое животное без перьев. Тогда другой философ на следующий день принёс ощипанного петуха и сказал: ,, Се человек”! Если представить петуха на четырёх лапах, но потом с шестью крыльями, то первая фантазия покажется более правдоподобной, ну а если его представить с восемью лапами, как у паука, первое покажется и вовсе правдой. Так человек научился вымыслом замещать неизведанную реальность и невиданное им приобрело знакомый образ.
Но как обстоят дела с объяснением незримых фактов, когда нечто чувствуют и знают, что время от времени это происходит, но для такого опыта нет существующего зрительного образа? Тогда этот образ создают, как готовят блюдо, из того, что есть в наличии. Вот так ум человека давно привык необъяснимое для себя прояснять уже известным. ,, Всё познаётся в сравнении” – так обычно говорят люди. И человек в этом сравнении идёт дальше, когда понимает, что слова истины похожи на свою противоположность. Разве тогда не возникает для его ума соблазн поиграть в слова и назвать левое правым, а чёрное - белым? Человек начинает фокусничать с понятиями, разрывать логическую цепочку и делать из неё круги и лабиринты, а так же всевозможные хитросплетения. В итоге всех этих ловких упражнений он изрекает: ,, Я мыслю – значит существую!” Хотя, всё намного прозаичнее: именно из-за своей впечатлительности человек заимел привычку думать, дабы именами знакомых вещей закрыться от наваждений и страхов. Сначала слова для человека были спасительным островом в океане неизвестности. Когда на этом острове собралось достаточно людей, они научились действовать сообща. Но особенную пользу слова принесли тем, кто научился складывать их в понятия и перетасовывать, как колоду карт, вот только остальные пользователи слов так и не подозревают, что с ними уже давно играют в дурака.
Возьмём любое домашнее животное, его невозможно убедить в том, что незнакомец – его старый друг. Животное не обманешь, оно не размышляет, оно наблюдает, его можно только напугать или сделать ложное движение, но оно вернёт на вас свой взгляд. Так же и человек, выросший в дикой природе и чутко воспринимающий всё вокруг, не будет пытаться понять, о чём ему говорит образованный человек, но будет следить за выражением его лица и его действиями. Так называемого дикаря можно лишь чем-нибудь удивить или отвлечь, как это делает фокусник, который использует различные приёмы, чтобы направить внимание зрителя в нужное русло. И когда фокусник начинает своими первыми трюками удивлять зрителя, то уже тогда полностью контролирует его. Образованный человек научился ещё одному фокусу, скрывая от малообразованных истинные причины того или иного явления, он натренировался подавать естественный ход вещей, как некое чудо. Но быть властелином слов, знать каждое чувство, что стоит за теми или иными понятиями, уметь манипулировать ими, как жонглёр шарами, это уже качества не лучшего фокусника, но истинного иллюзиониста. Он свой обман доводит до искусства. Опытный иллюзионист умеет врать не только уму, но и душе. Пока человек в своём уме будет отдавать предпочтение калейдоскопу образов или логике, этой веренице слов в лабиринте смысла, его обманут другие, если он сам себя не введёт в заблуждение раньше. Чтобы воспринимать себя и реальность соответственно, нужно быть осознанным, нужно как животное наблюдать и быть бдительным. Если человек научится следить за течением своих мыслей, и не будет вовлекаться в бурный поток образов, тогда он будет вершителем своей судьбы. Тогда он не соблазнится яркими афишами и не продаст душу за билеты в цирк под названием ,,Цивилизованное общество людей”.
- Подсудимый вместо защиты себя занимается провокационной агитацией! Прошу занести это в протокол суда.
- Заявление прокурора будет учтено. Заседание суда откладывается до завтра.
* * *
День четвёртый.
Анархист.
,, Мера нашего понимания определяет наши цели,
а мера нашего непонимания определяет нас в
целях людей, понимающих больше, чем мы”.
Истархов.
- Мы продолжаем судебное слушание и приглашаем ещё одного свидетеля Марата Дершби, он продолжит свидетельские показания своих товарищей.
- Уже на второй день нашего общения с Заратустрой, он начал рассказывать нам о том, как и чем должен жить истинный сын Земли. Разговор об этом состоялся утром, когда мы искали хворост и пищу для себя. Заратустра спросил нас: ,, Вы покинули город, в поиске другого бытия или мечтали через некоторое время вернуться домой особенными, чтобы удивить тех, с кем вы когда-то рядом жили? А может, в сердце каждого из вас было тайное желание стать духовным целителем, который откроет всем глаза и поможет нуждающимся? Какая гордость привела вас ко мне? Мысль, что вы достойны другой жизни, или жажда получить славу и признание от других? Возможно, вас подтолкнуло простое любопытство, или ещё что-то, сокрытое вами, даже от самих себя?” Глядя в глаза Заратустре, нам пришлось ему признаться, что все причины, о которых он говорил и ещё много других, невысказанных, имели место в наших умах и сердцах. Тогда он ответил нам: ,,Что ж, по всей видимости, вас не пятеро со мной, а целая толпа! Вам придётся кормить и обогревать очень большую компанию, поэтому ещё усерднее ищите пищу себе и вашим приятелям, а хвороста собирайте столько, сколько у вас хватит сил донести его до моей пещеры”. Мы недоумённо смотрели на Заратустру, а он продолжал: ,,Что вы смотрите на меня, пытаясь уловить к чему я клоню, лучше загляните внутрь себя. Посмотрите скольких господ вы содержите в себе и притом всегда готовы выполнять их любые желания, вот только сил у вас на всех сразу не хватает, но вы твёрдо уверены, что когда-нибудь станете настолько сильными, что сможете поднести им весь мир на ладони”. Мы начали выяснять о каких господах идёт речь и Заратустра ответил: ,,Прошу вас, не спешите спрашивать меня, откуда они взялись, лучше спросите себя, кто из них вы? Если затрудняетесь ответить, могу сказать горькую правду. Вы – это тот слуга, который думает, что в исполнении воли своих господ его жизнь приобретает смысл. Не тешьте себя мыслью, что вы – это все господа вместе взятые, вы даже не являетесь их наследниками. Но, если понимание этого начинает проникать в ваш ум, появляется надежда на изменение внутренней ситуации, потому что истинным господином может быть только тот, кто знает самого себя. Осознание что вы раб у каких-то господ – это первый шаг к владению собой. Второй шаг – понимание того момента, что ваш дух, рождаясь в этом мире, попадает в пёструю компанию близких и дальних я. Эти я могут стать вашими друзьями или врагами, всё будет зависеть от вашего отношения к ним. Близкими я для духа являются ум, сердце и тело. Несколько раз на день ум и тело поочерёдно добиваются расположения сердца, от этих взаимоотношений появляется множество детей. Сердце заботится о них, но, когда подрастают, они начинают требовать своих прав. Так человек становится всё более многоликим, однако есть и пришлые я. Они объясняют свой приход, как миссию по наведению порядка в многодетной семье. Ну а что же дух человека? Он наблюдает, но вскоре настолько увлекается происходящим, что начинает бегать за каждым я и угождать им по всякому случаю. Дух делится с ними тем, что он ещё пока может видеть, участвуя в их эмоциональной суете, и они начинают называть его помощь пониманием того, что им нужно. В итоге все члены большой семьи привыкают к тому, чтобы дух был у них на посылках. Сознание, благодаря которому человек может целостно видеть собственное бытие – себя в мире и мир в себе – превращается в гончего пса, преследующего тысячи целей для своих одержимых хозяев. Так дух, становясь добровольным слугой слепожаждущих я, обращает их в тиранов. И, когда он сменяет роль вершителя на угодника, свято место пустым не бывает, править семьёй приходит свора чуждых господ. Они прикрываются маской благодетелей, и человек с гордостью называет их своей личностью. Вот так завершается постепенно подготавливаемый переворот во внутреннем устроении человека. Сначала дух рассеивает себя в среде новоиспечённых я. Потом из-за неизбежных конфликтов, порождаемых хаосом их желаний и его вынужденной бессознательностью, он уже ищет контроль над ними со стороны, в виде предписанных для всех людей законов, обычаев и нравов. Затем, привыкнув опираться хромающим сознанием на так называемую собственную личность, дух окончательно засыпает в иллюзии, что осуществление её целей делает человека счастливее. Так личность, ставшая пастухом большого стада овец, пасущихся на полях её ценностей, смело заявляет о том, что она привнесла в их жизнь глубокий смысл. На самом же деле истинный смысл их существования очень прост, пока кучерявые я человека сбиваются в загон, следуя своим мелким выгодам, тем временем пастух стрижёт их, сдавая всё торговцам. А для торговцев человек это, прежде всего, товар, поэтому их главная задача – лишить его возможности на осознанное самоопределение в своём бытии. Они уже с детства дробят внутренний мир человека искусственными потребностями и навязывают ему свои лукавые ценности. Торговцы засылают посредством, так называемого, общественного воспитания и культуры в разум человека неких добродетельных господ-пастухов, призванных восстановить порядок в уже преднамеренно созданном хаосе желаний. Отчасти дух сам увлекается появлением в своей семье новых я. Но торговцы положение усугубляют, они сталкивают дух с вершины осознанности тем, что стравливают в человеке детей ума, сердца и тела противоречивыми желаниями. И дух, желая им помочь, спускается вниз и старается, чтобы всем детям достались их игрушки. Но тщетно, торговцы выставят на продажу множество новых игрушек, уж они-то в этом деле мастера, ибо предлагают и властвуют. Так сознательная деятельность человеческого духа, поделённая на бесконечное множество мелких интересов его многоликой семьи, переходит в пожизненно длящийся сумбурный сон о правдоподобной жизни в надуманном мире. А тем временем, в реальной жизни, спящего человека стригут или ведут на заклание”.
Тогда один из нас спросил Заратустру: ,, Что же нам делать, как пробудиться от сна о себе?” Он ответил: ,,Поборитесь с вашими привычками, через них вы узнаете о всех своих и чуждых я. Вы привыкли определённым образом думать, чувствовать и поступать, попробуйте воспринимать и делать всё иначе, чем раньше. Вы многому удивитесь, потому что дух ваш невольно поднимется вверх, дабы обозреть новую непривычную ситуацию между вашими я. И тогда он увидит множество чуждых я и останется безучастен к ним. А множество собственных я он сплотит в дружную семью и общую взаимную выгоду поставит в противовес их мимолётным желаниям. Это будет вашим третьим шагом на пути обретения себя, ибо только слаженная команда, под руководством капитана, может плыть на своём корабле в океане неизвестности. А пока я только вижу на корабле бунт и захвативших его пиратов”.
Позже, когда мы вернулись в пещеру с двумя корзинами ягод и грибов, а так же четырьмя вязанками дров, я, во время приготовлений к трапезе, спросил у Заратустры о том, кто же такие торговцы, и кому в свою очередь служат они? На что Заратустра ответил: ,,Ты прав, мой молодой друг, так уж завелось среди людей, что все кому-то служат. Но у человека всегда есть выбор: либо служить своему духу с доверием и правдой, либо прислуживаться перед чужим духом с надеждой на щедрые подаяния. Торговцы сами толком не знают, кому они служат, наверное, собственной ненасытности, некой чёрной дыре в их сознании. В чувстве своей власти над другими они выравнивают своё бессилие во власти над собой.
У каждого человека, рождённого в больной среде цивилизованного общества, есть свои недостатки, но один находит силы и упорство исправить их, а другой сможет лишь скрыть их от остальных и, возможно, даже от самого себя. Лицемеру достаточно лишь притвориться и сделать важную мину перед собой и другими. Искреннему же человеку, чтобы действительно быть довольным собой, нужно много терпения и мужества, он знает, что значит быть на ладони у своего сознания. Но хитрость и лень порождают таких чванливых и одержимых негодяев, что даже у Земли появляется зуд от ползания этих паразитов. Торговцы создали огромные рынки по сбыту новоиспечённых желаний, они назвали их городами, а свою торговую палату – государством. Да, сейчас время торговцев, они купили власть у спёкшихся правителей, разменявших своё благородство на тысячу страстей. Их структура по наживе действует так же безотказно, как засеянная земля, но только сеяли они в уме человека и теперь пожинают большой урожай”. Я спросил, как долго это будет продолжаться, и неужели здравомыслящий человек никогда ничего не сможет изменить? Заратустра вздохнул и ответил мне так: ,,Нелегко разобщенному в себе человеку вырваться из под гипнотического обаяния обещанного ему городского благополучия. Тем временем, его вяжут долгами и обязательствами, с него берут клятвы и дают бумаги подтверждающие его личность, без которых он становится бесправным изгоем. Хозяева государств ограничили передвижение человека по Земле границами, земля стала их собственностью, за пользование которой он должен платить, скоро он будет платить и за воздух, ибо таковы непреложные законы торговли: за всё надо платить. Они навязывают свои программы обучения детей, перебивая им тягу к самопознанию зазубриванием наук-прислужниц всеобщего товарообмена. Даже природу и животных дети изучают вдали от них, на схемах и таблицах. Скоро торговцы приучат человека, живущего в каменных клетках домов, жить в одних иллюзиях, и новый человек заменит настоящего человека, став идентичным натуральному. Простые, лаконичные чувства бытия будут подменены потоком надуманных желаний, удовлетворять которые, все равно, что хлопать мыльные пузыри. Разве может кто-то из вас, друзья мои, пришедшие из города, похвастаться, что знает лес или горы? Но я уверен, что каждому из вас известно, где находится городской рынок, а так же, как туда можно побыстрее добраться. Ты спрашивал меня, кому служат торговцы, могу сказать твёрдо, что чёрная дыра в их сознании появилась не случайно. Нет ничего тайного, что не стало бы явным, и, если внимательно рассмотреть нити, дёргающие внутренний мир человека, то станет ясно, куда его ведут невидимые руки кукловодов. Спроси себя, чего боялся ты, живя в городе, и нити твоего страха, которые до сих пор тянутся за тобой, укажут тебе на гнездовье пауков. История, как мы её знаем, свидетельствует о постоянном стремлении малой группы людей к господству над остальными людьми. В течение длительного периода, когда племена перерастали в народы, их жрецы и воины объединялись в правящую верхушку. Вождей племён, достойных этого звания своим умом и силой, не стало. К власти подобрались шаманы, они хитроумно назвали себя жрецами, служителями богов, ибо всегда стремились приобщиться к их устрашающей силе, которой им всегда не хватало. Однако они не забывали опираться и на силу воинов, возглавлять которых были поставлены цари. И чтобы царей не несло от данной им власти, жрецы всячески портили им кровь близкородственными браками и топили их в страстях. Царь не был уже, как вождь, главой большого семейства, теперь он был господином большого хозяйства, с которым обходился по своему усмотрению, а точнее по наущению жрецов.
Во взаимоотношениях людей появилось чёткое разграничение на пастухов и овец, понятия братства и семьи сменились на узкородственные интересы – жрецы разделяли и властвовали. Но пришло время смешения народов и цари, как символы самоопределения народов, стали не нужны. Кучки заговорщиков обещаниями свобод подбивали людей на свержение монархии. Вопрос только в том, на какую свободу мог рассчитывать человек в новой государственной машине власти? Этими заговорщиками наверняка руководили потомки жрецов, уже давно раскинувшие сети тайных обществ, через которые влияли на правящие сословия сильных государств. В своём стремлении к мировому господству потомки жрецов искали универсальную силу – некий неодушевлённый обезличенный инструмент власти, дабы безответственно править народами и ставить им любые условия. Этим тайным оружием и одновременно цепями стали денежные знаки, им удалось зациклить внимание людей на их значимости. Так денежный оборот с его бесчисленно мелкими выгодами затянул человека в свою смертельную воронку. Может показаться, что я преувеличиваю важность денег в процессе порабощения людей, но именно сейчас, как никогда, количество денежных знаков прямо пропорционально величине власти. Воистину, время толстых кошельков! При старой форме правления взойти на трон за деньги было невозможно, поэтому цари и дворянство в ходе последнего столетия были упразднены. Теперь, на самом деле, государствами правят производители денежных знаков и их посредники – торговцы. В свою очередь банкирской и торговой элитой руководит потомственный клан жрецов, который тысячелетиями оттачивал план мирового господства. Их всегда интересовала абсолютная власть над человеком. И, уж поверь, в искусстве раскола внутреннего мира человека и умении управлять намеренно созданным конфликтом им нет равных.
Они, вообще, крупные специалисты в вопросах, где нужно надрезать, преломить, растянуть или зажать, охладить или разгорячить. Торговцы и ростовщики это всего лишь их инструменты управления человеческими массами, передаточные шестерёнки в механизме их власти. Сознание торговцев, а через них и остальных людей, захвачено затягивающими витками разных по форме, но одинаковых по сути желаний. Они ничем не отличаются от ослика, который бежит за морковкой, подвязанной у него перед глазами, разница только в величине морковки и спешке”.
Тогда я сказал Заратустре, что, если я правильно его понял, нам не следует возвращаться домой, в город, где человеку уготовано только рабство. На что он ответил: ,,Свободный человек, истинный господин самого себя, может находиться в любом месте земли, но, как всякое разумное существо, он предпочитает жить в подходящих для него условиях. К примеру, вчера он мог жить в городе, сегодня – в горах, а послезавтра – в своём сердце”. Мне показалось, что он ушёл от ясного ответа, и меня насторожили мысли о том, что он просто-напросто какой-то анархист, разрушитель многовековой идеи государства, в котором люди могут совершенствоваться и получать новые знания, где они чувствуют настоящую защищённость.
- Что скажет обвиняемый?
- Всё уже было сказано.
- Ввиду того, что подсудимый сегодня отказался от своей оправдательной речи, ссылаясь на то, что сказанное свидетелем говорит само за себя, мы приглашаем сейчас известного социолога Ваала Намуда, высказать компетентное мнение специалиста насчёт озвученных мыслей обвиняемого, засвидетельствованных пострадавшим.
- Анализиддуя то, о чём говоддил Заддатустдда ученикам, складывается впечатление, что он не только политический анаддхист, но и психологический. Своими обддазами он методично ддазддушал в умах молодых людей устоявшуюся связь между их личностью и индивидуальностью. Отсюда я делаю вывод, что Заддатустдда величайший пддеступник, ибо без человеческого эго, котоддым выддажена эта связь, было бы невозможно цивилизованное общество людей. В данном случае я хочу уточнить ддазницу между эгоизмом, содедджащем в себе стддемление ,,всё только для себя”, и ноддмальным эго человека с его ходдошими амбициями в конкуддиддующем обществе, стдемящемся к высокой цели. Эту высокую цель общества, я думаю, знают все, но хочу напомнить вам, что пддежде всего она состоит в том, чтобы человек жил комфоддтно, был адаптиддован с ддугими людьми, увеличивал свой кддугозол, поддеддживал своё здоддовье и был, наконец, счастливым. Во всём этом человеку содействует эго – его личность, воспитанная в нём обществом и ддодителями, однако Заддатустдда вздумал её оклеветать, тем самым, подталкивая молодых людей на самоддазддушение. Потом, я соведдшенно не согласен с мыслью Заддатустдды, что госудаддство - это некое чудовище, пожиддающее человечество, что им тайно ддуководит некая гддуппа злоумышленников. Госудаддство – это униведдсальная система людских взаимоотношений, она ддаботает во благо человеку, дабы он стдемился к лучшему и уведденно смотддел в завтддашний день. Эта система самоконтддолиддуется, существует множество институтов упддавления, котоддые не допустят, чтобы какая-то кучка, пусть даже очень богатых людей, безнаказанно осуществляла свои пддеступные цели. Если в пддошлом каждый наддод упддавлялся своевольной личностью цаддя, из-за чего между наддодами часто возникали войны, то ныне госудаддство – это безличная стдуктудда. Поэтому она действует не пддедвзято, можно сказать, спддаведливо – от каждого по возможности и каждому по заслугам. Именно безличность госудаддства обеспечивает его гддажданам политическое спокойствие, так они могут быть уведдены, что завтдда они не попадут под власть какого-то тиддана. Если оно и накладывает на человека какие-то пожизненные обязательства, то это, опять же, ему во благо. Поэтому я считаю, что тот, кто поддывает основы госудаддства, пытаясь уличить его в дестддуктивности, является, как бы это гддомко не звучало, вддагом человечества.
- Прошу присяжных заседателей ответственно отнестись к компетентному мнению социолога Ваала Намуда и учесть при вынесении приговора. На сегодня слушания в суде закончены, завтра в десять утра они возобновятся.
День пятый.
Заговорщик.
,,Рабом называется тот, кто, не любя своего дела,
работает только ради средств существования.
Свободным – кто действует на свой страх и совесть”.
М. М. Пришвин.
- Приглашаем Анаура Вижну для дачи новых показаний в адрес обвиняемого Заратустры.
- Поддерживая мнение моих товарищей, я сразу хочу сказать, что у меня найдётся множество свидетельств против нашего общего лжеучителя. Я не боюсь таких громких заявлений, потому что мои убеждения уже сильно изменились. Так вот, на второй день нашего общения с Заратустрой, после общей утренней трапезы, он оставил нас в пещере, дабы мы привыкали каждый день пребывать несколько часов в молчании, предаваясь собственным мыслям, самонаблюдению и медитации. Сам он, как мы впоследствии узнали, любил уединяться жарким днём в тени большой сосны, растущей неподалёку от его пристанища. Она была, как учитель однажды высказался, символом несгибаемой воли – её мощные корни, обхватившие и пронзившие камень, склоненный ветрами и в тоже время устремлённый вверх могучий ствол, а так же узловатые, не раз надломанные, но продолжающие расти ветви – были этому свидетельством. Каждым знойным полднем Заратустра садился у витиеватого ствола этой сосны, и подолгу наблюдал, как её раскидистые ветви, размахивая зелёными веерами, танцуют под музыку ветра. И только, когда приходила вечерняя прохлада, он освобождался от её чар. Так и в тот раз, учитель вернулся в пещеру лишь в конце дня, но никого там не нашёл, ибо мы, не выдержав замкнутого пространства, тоже разбрелись по укромным местам среди поросших кустарником камней и ущелий. Ему пришлось громко звать нас, а когда мы собрались, он пригласил всех полюбоваться тем, как заходит солнце между двух горных вершин. И действительно, это стоило посмотреть, солнце медленно катилось по изогнутому склону величественной горы, спускаясь в чашу, образованную зеркальным силуэтом рядом стоящей горы-близнеца. Чаша как будто была наполнена прозрачным красным вином, и когда солнце начало тонуть в этом божественном нектаре, он перелился через её края, растекаясь по горному хребту. Представшая поэтичная картина ещё долго удерживала наше заворожённое внимание, пока в вечернем воздухе не растворились последние капли заката. И когда на спускающейся мантии ночи уже загорелись звёзды, Заратустра обратился к нам с такими словами: ,, Вы видели переполненную чашу заката, избыток, который залил весь горизонт. Хочу, чтобы вы тоже могли быть такими же чашами, наполненными благодатным вином неба, и способными, принимая дары солнца, одаривать радостью своей благодати весь окружающий мир. Дарить от избытка – это совсем другое, нежели дарить с ожиданиями. Внизу большинство людей чего-то ждёт друг от друга, но здесь, в горах, человек забывает о своём прошлом и будущем, он может жить настоящим и постичь подлинное чувство бытия.
Если люди помогают друг другу, то делают это чаще всего не от избытка. Им следовало бы, прежде всего, не угождать себе и другим в своих жалких городишках, но испытать здесь, в лоне свободы, истинные чувства от переполненности бытием. Пусть когда-нибудь прольётся водопадами и горными реками ваша благодать к подножию гор, и пусть жаждущие испьют живительной влаги её, ниспадающей к ним по естеству, без всяких выгод. Должен ли человек небу и земле за своё существование? Должен ли он своим родителям за жизнь свою, когда они в порыве страсти получали наслаждение своё, когда кормили и заботились о нём, как о части себя? Разве уже не награда для земли и неба в том, что он существует? Разве не в единстве – благодать для всего живого? Станьте соучастными не только к ближним своим, но и к деревьям и камням, и тогда весь мир наполнит вас, и вы узнаете каково быть благодарными от избытка”.
Тогда я сказал учителю: ,,Человек ожидает, потому что чувствует, что ему чего-то не хватает. Он чувствует своё несовершенство, и с отчаянием обращается в своих молитвах к Богу, или, на крайний случай, ищет помощи у ближних. Человек настолько привыкает к своим упованиям, что они обращаются у него в претензии. Он начинает требовать внимания к себе и возмущается, если его жалобы не желают, хотя бы выслушать. А вы, учитель, говорите о какой-то переполненности, свойственной, пожалуй, одному лишь Богу!”
Заратустра улыбнулся и ответил: ,,Не называй меня учителем, вы сами должны быть себе учителями и учениками. Как бы Бог не был совершенен, Он учится вместе с нами. Может Бог и знает о прошлом и будущем мира, но живёт Он в нашем настоящем, иначе из-за Своего совершенного знания умер бы от скуки. Когда я открываю глаза, то вижу маленького себя и окружающий меня великий мир, но когда закрываю глаза – я чувствую себя Богом. Я и есть Бог, который, зная Себя внутренне, пожелал открыть глаза и взглянуть на Себя со стороны. Ты спросишь, с какой стороны, и я скажу: со стороны маленького человека, которым Он уже привык Себя считать. В этом вся тайна полуоткрытых глаз Будды - он человек, который вспомнил в себе Бога, и Он Бог, который не забыл Себя в человеке. Или как говорил ещё один святой мудрец: я и Отец – одно”. После некоторой паузы Заратустра предложил вернуться в пещеру и разжечь огонь. Когда мы поужинали, он продолжил начатый перед этим разговор: ,,Каждого человека в ныне обустроенном обществе, склоняют к мыслям о некоем личном счастье. Делай так-то и получишь то-то, уже сейчас, а не в раю. И пусть человек получит не совсем уж райское наслаждение, но оно будет у него в данный момент, не откладывая на послезавтра. Так человек потихоньку привыкает к своему маленькому оформленному счастью, и, если его начинают дразнить чем-то большим, то это будет всего лишь количеством и, уж поверьте, не качеством.
Раньше человека приучали к мысли о том, что он ничто, а Бог всё, поэтому, служа Ему, человек получал кусок с пиршеского стола и завещание на место в раю. Теперь же всё иначе, каждый человек это что-то нечто особенное, могущее завоевать себе рай уже на земле. Или, хотя бы, понемножку получить всё, что можно на Земле, не тешась какими либо обещаниями. Не ждать, а выхватывать с пиршеского стола куски побольше и побыстрее. Маятник в человеческом уме качнулся от Бога в крайний индивидуализм, ныне человек возлюбил самого себя до глупости. Однако себя ли он любит в действительности? Может человек любит себя таким, каким он ещё только хочет быть? И чаще бывает так, что он считает себя уже таковым! Но то, что касается тела человека, которое уж точно им не выдумано, то в нём весь эпицентр его внимания. Человек так любит украшать этот земной костюм и напичкивать его всевозможными усладостями и интересностями, что напрочь забыл о чём-то нетленном в себе, пребывающем в отличном от его глупости измерении”. Я спросил Заратустру: ,, И что же Бог, который знал всё наперёд, Он решил ради человека пожертвовать Своей мудростью?” Наш учитель ответил: ,,Бог забылся в человеке мучительным сном, Он жаждет проснуться, и чем больше Его желание, тем сильнее Он вязнет в болоте Своего забытья. Только прохладный свежий воздух гор и тихое возможное для человека умиротворение могут пробудить в нём Бога, где чаша с сонным зельем в его голове опрокинется, и ум снова окажется пуст. И лишь тогда он будет готов опять, как в детстве, принять блаженный нектар бытия. А пока человек в плену у своего ума, где желания сменяются, как стражи, удерживая в оцеплении его душу. Люди всячески стараются поддерживать глупость друг друга, они всегда готовы оправдывать перед собой и другими свои нелепые цели, им так легче пребывать в иллюзии, что всё идёт как надо. Человек внушил себе свою значимость там, где он просто какой-то винтик, который могут заменить тысячами других, и потерял понимание себя, как сознательного существа, бесконечно плывущего по волнам необъятного мира”. Я не выдержал и возразил: ,,Тогда по-вашему получается, что земная цивилизация, разделённая государствами, как наиболее совершенными, на данный момент, сдерживающими и контролирующими человека структурами, отбирает у него же истинный смысл жизни? Но, если бы не культурное общество людей, оберегаемое государственной машиной, люди бы так и жили дикарями, далёкими от понимания, что вообще в их жизни есть какой-то смысл!” Заратустра улыбнулся на мои слова и ответил: ,,Вижу твою веру, но можешь ли ты себе сказать, что знаешь то, о чём говоришь доподлинно, или эти мысли тебе кто-то внушил? Посмотри в своей памяти на дикую лошадь, бегающую по полям, и на оседланную, привязанную к стойлу рядом с положенным ей пучком сена. Неужели ты думаешь, что вторая лошадь только теперь понимает своё истинное предназначение, или может она чувствует небывалое счастье от своих подков, а закусанные удила так и тянут её к великим свершениям? Человек, усмирив лошадь, надломил её волю, всё, что ей остаётся - это ждать, подчиняться и падать, когда нет больше сил. Теперь её воля проявляется в том, что иногда она брыкается, и даже её может понести, а так же она может впасть в бешенство, но надо ли мне говорить, что делают с такими лошадьми?
Скажи, в каких учебных заведениях учат птиц плести гнёзда и ознакамливают с картами перелётов? Где пауки овладевают искусством плетения сетей, и где бобры осваивают строительство плотин? Разве чувства дикаря, смотрящего на звёзды, не могут быть сильнее и глубже, нежели у цивилизованного дурня? Или ты думаешь, что образованный человек знает гораздо больше природу и землю, на которой он живёт? Чего дикарь не знает такого, что необходимо ему для жизни? Его интуиция может дать большую фору любому профессорскому знанию! Разум дикаря не исковеркан хвалённым современным образованием и всегда открыт для новых восприятий, он не ограничен категориями, теоремами или доказательствами каких либо законов. Мир так называемого дикаря гораздо богаче, нежели разложенный по полочкам мир образованного человека. И, если не жить всем своим существом, отдаваясь бытию без остатка, оно может показаться скучным повторяющимся круговоротом. Так уже мудрствовал один еврейский царь, говоря, что ничто не ново под солнцем и всё суета сует. Это неизбежное признание книжного червя! Неужели без образованности человеку не дано понимать и чувствовать себя в единстве с окружающим миром?”
Поначалу я не знал, что ответить, но потом одна мысль мелькнула у меня в голове, которая показалась мне скверной, но потом очень даже похожей на правду. И тогда я сказал следующее: ,,Жизнь в городе связана с постоянным общением с другими людьми. Надо достаточно понимать и любить людей, чтобы жить с ними рядом и разделять их заботы. Вы ушли от житейских проблем в горы, и теперь свысока смотрите на человечество, которому, несмотря на свой большой прирост, всё же как-то удаётся сосуществовать более или менее мирно. И всё благодаря мудрости тех людей, которые не оставили других на произвол судьбы. Я не знаю всех причин вашего недовольства современным обществом, но, возможно, вы за что-то хотите ему отомстить. И теперь вы сеете в наши головы зёрна сомнений и косвенно подбиваете нас к заговору против того, что так долго выстраивалось людьми и ради чего было принесено множество жертв”. Заратустра сидел рядом со мной и как всегда улыбался, не смущаясь моими упрёками. Чувствуя моё раздражение, он положил свою руку мне на плечо и уже спокойно, даже с неким состраданием, посмотрел мне в глаза. Возможно увидев в них моё отчаяние, Заратустра тихо сказал: ,,Я лишь пытаюсь, чтобы вы в редкие моменты пробуждения могли взглянуть на себя со стороны, ведь иные и вовсе не просыпаются, так и оставаясь всю жизнь в сновидениях. Но раз уж вы пришли ко мне, значит, ваша душа смогла достучаться до сонного сознания и, как поводырь, привести вас в горы. Конечно, идя сюда, вы продолжали мечтать в ваших снах, но что-то внутри настойчиво тормошило вас и не давало окончательно успокоиться в собственных иллюзиях. Время пробуждения – это самый болезненный период, потому что оставляя сладкую дрёму, ещё не пришла ясность бодрствования и человек оказывается в муках выбора: продолжать спать или пробуждаться и, напрягаясь, руководить собой. Почему с возрастом людям хуже спится ночью? Да потому что их дневной сон становится настолько сильным, что вмешивается даже в ночной, теперь им не составляет труда встать рано утром с постели, ибо они уже полюбили своё привычное дневное сновидение. Так из сна в сон совершает путешествие человек и называет его своей жизнью. Но вы сейчас рядом со мной, поэтому даже не думайте, что я буду вас убаюкивать сладкими обещаниями счастья в той жизни, к которой вы привыкли. И не думайте, что вам удастся завоевать уважение к себе у спящей толпы. Они уважают лишь тех, кого боятся, кто может погрузить их в ещё более крепкий - смертельный сон.
Вот ты говорил сейчас, что я подбиваю вас к какому-то заговору против нынешнего уклада жизни в известных городах и государствах, ради которых было принесено множество жертв. Но я скажу больше: в фундамент здания власти, возвышающегося над людьми, было брошено великое множество жертв. Из поколения в поколение людей превращали в навоз, и удобряли ими почву кровавой истории человеческих притязаний. Однако какая польза и значение в своекорыстных делах властителей для каждого отдельного человека? Благодаря своей разумности человек легко приспосабливается к окружающей среде, но когда он стал гражданином, теперь ему надо прижиться к наглым претензиям немногочисленной группы близких по крови и отдалённых по духу настойчиво стремящихся к власти человеческих особей. Жить в природе для человека не составляет большого труда, но, обстроившись в городе, он вкусил массу наркотиков, ибо иначе не выдержал бы того перекоса своего существа, который в нём создала искусственная среда городской жизни. Обвешенный всевозможными обязательствами, замкнутый в пространстве своего имущества, напряженный однобокой трудовой деятельностью, человек стремится к праздности как к долгожданному счастью. Заснуть в иллюзиях и не понимать несчастья своей ограниченной беспокойной жизни – вот, пожалуй, самое лучшее, на что ещё может рассчитывать добропорядочный гражданин. Спросите себя, почему вы этого не видели раньше, а если и замечали, то наверняка быстро забывали в надежде, что вас это обойдёт, и вы непременно достигните благополучия и станете беззаботно счастливы. Но подумайте, какие блага вы собрались получать, и какого счастья можно ожидать в суете городской жизни?” Мы переглянулись и безответно пожали плечами. Однако я решил продолжить свои дерзкие выпады, и спросил Заратустру: ,,Разве можно однозначно ответить на то, что есть истинное счастье, или в чём состоит смысл жизни, если человек так и не может ответить на вопрос: ,,Что есть истина?” Заратустра как всегда был невозмутим и, улыбаясь, сказал следующее: ,,В обществе, которое вы знаете, есть циничное, по-мещански здравое понятие: ,,Каждому своё”. Но откуда каждому доподлинно известно, что то, к чему он стремится, на самом деле нужно его душе? Пока человек не стал хозяином своего внутреннего мира, и, как хозяин, не разобрался в нём и не навёл порядок, его душа так и будет сопротивляться всем игрушкам, которые он, не спрашивая, подсовывает ей. Душу можно, как ребёнка, чем-нибудь отвлечь, но потом она вновь устремится к своей цели. Однако сознание человека настолько задёргано всевозможными желаниями, что оно не может ясно отразить постоянного влечения его души. Истина для человека – это глубоко пережитый и всесторонне осмысленный опыт. Только таким образом можно понять природу и цель души на Земле, и всё, что будет сопутствовать и помогать ей в её поисках, даст человеку ощущение счастья и наполнит смыслом его жизнь”. Но я на это ловко, как мне показалось, возразил: ,,Не вымысел ли человека – его душа, может быть жизненный опыт, который он приобретает всеми своими чувствами, развёрнутый в памяти, и есть – вся его душа? По-моему правильно говорят в том обществе, которое я знаю: ,,Где родился, там и сгодился”. Заратустра посмотрел мне в глаза и спросил: ,,Что же привело тебя в горы?” Я ответил: ,,Желание узнать кто же тот человек, который приходил в наш город и подарил нам в память о себе несколько кристаллов горного хрусталя”. Заратустра же, усмехнувшись, сказал мне: ,,Ну тогда я рад за тебя, ибо твоё любопытство было настолько сильным, что смогло оторвать тебя от прежних интересов в привычной среде твоего обитания. Надо же, оно затащило тебя прямо сюда – в опасные неизвестные края! Вот только ты забыл спросить себя, откуда взялась такая сила, сплотившая твою волю к своенравному осуждаемому обществом поступку? Ты покинул уют родительского дома и город со всеми его благами, неужели ради мимолётного интереса? Может ты, просто заскучал, и тебе захотелось новой жизни? Но что тогда в тебе могло затосковать, если, как ты говоришь, внутренний мир человека – это только известный ему жизненный опыт? Ты не должен был бы тогда желать того, что покрыто тайной. Можно долго спорить о человеческой душе, но к чему слова, если за ними нет действия? Ты говорил, что ради счастливо существующего нынешнего общества, которое ты знаешь, было положено много жизней, но я тебе скажу о главной жертве, которую принёс каждый живущий в этом обществе. В человеке есть мир, который ему ещё предстоит открыть. Конечно, многим людям удастся сделать это открытие лишь в следующих жизнях, всё будет зависеть от того, насколько крепко они спят и как обернутся для них пробуждающие обстоятельства. Именно этим великим, я бы даже сказал необъятным миром, человек жертвует, отдаваясь лени своего ограниченного сна. У общества тоже есть свой большой исторический сон, который заключил в себе сны состоящих в нём граждан. Люди объединили свои иллюзии в страну своей мечты, они верят, что их общество ещё, как дитя, которому суждено повзрослеть и стать совершенным. Но что происходит с человеком, когда он смотрит куда-то в даль, не видя, что у него под ногами? Какие перемены возможны с человеком и вокруг него, когда он спит? Здесь уместна известная людям поговорка: ,,Хотели как лучше, а получили, как всегда”. Разочарованный своими неудачными аргументами я сказал Заратустре: ,,Неужели всё так плохо в том обществе, которое я знаю? Неужели в нём не найдётся несколько прозревших героев, которые смогут повести своих сограждан к новой по-настоящему счастливой жизни?” Но Заратустра, покачав головой, сказал: ,,В этом обществе, которое ты, как тебе кажется, знаешь, есть люди, которым понравилось включать в свой сон сны остальных людей. Они научились использовать их мечты, теперь они сами творят иллюзии для масс, очаровывая молодое поколение новомодными идеями. Им уже не нужны своевольные гении и прозорливые таланты. Современные медиа-магистры профессионалы в своём деле, ими сформированы почти все мысли городского жителя. Они изощрённые фабриканты грёз, и чем больше бездарностей, тем больше материала для их созидания”. Последние слова Заратустры меня сильно расстроили, в отчаянии я вышел из пещеры и всю ночь просидел на камнях, утешая себя скудными размышлениями о том, что не так уж всё в цивилизованном обществе безнадёжно.
- Я вынужден пока прервать показания Анаура Вижну ввиду завершения регламентированного времени, завтра мы продолжим слушание его свидетельств. А сейчас выслушаем мнение известного ведущего политика Лисаия Шухая, после будет дано слово в защиту себя обвиняемому Заратустре.
-С уважением ко всем присутствующим в зале, хочу сказать следующее: с одной стороны я не вижу особого преступления в свободомыслии Заратустры. Но с другой стороны…э-э-э…мне думается, что навязывать свои бунтарские мысли молодому поколению и…э-э-э… не оставлять им шансов на самостоятельное размышление – в лучшем случае не этично, а в худшем…э-э-э… губительно для них и преступно для государства. Так вот, все пришедшие на суд пытаются разобраться, в чём же суть преступления Заратустры, и я…э-э-э…постараюсь им помочь в этом. Уже пятый день идёт судебное разбирательство, и я всё это время размышлял о том…э-э-э, где заканчивается свободомыслие и начинается бунт, преступающий законы цивилизованного общества. Человек наедине с самим собой может думать обо всём, что ему заблагорассудится, но, как гражданин, он должен понимать и быть ответственным за те мысли, которые передаёт другим. Ибо с этого момента…э-э-э, мне думается, начинается подрывная деятельность против устоявшихся норм поведения и принятого всеми правопорядка. Как политик я понимаю, что должен защищать новаторские идеи своей партии, диктуемые быстротекущим временем. Но какими бы новыми эти идеи не были, они выносятся на всеобщее обсуждение. Да, я знаю, что чаще всего они подаются, как диктуемая временем необходимость, но всё-таки люди, голосуя…э-э-э, совершают свой выбор. Мысль, навязанная в частном порядке какому-то определённому лицу, и мысль, вынесенная на обсуждение обществу, это два противоположных действия, первое из которых…э-э-э…отнимает у гражданина свободу выбора, а другое – предоставляет её. Я понимаю, что каждый гражданин выбирает из того, что ему предлагают, поэтому выбор его…э-э-э…несколько ограничен, максимум, что он может сделать – это не выбирать ничего. Но в ситуации, когда ему кто-то убедительно навязывает какую-то идею у него не остаётся даже этого выбора, здесь на лицо…э-э-э…посягательство на гражданскую и общечеловеческую свободу. Отдельные так называемые свободомыслящие личности могут съязвить мол, что подсунут толпе, то она и съест. На это я могу сказать следующее: мы граждане высокоразвитого общества, все мы…э-э-э…имеем образование и способны к самостоятельному мышлению, поэтому повлиять на наше мнение не так уж просто, как заявляют. А вот, если начать влиять своими мыслями на ещё не совсем сформированный ум молодого гражданина, тогда-то, мне думается, и возможно…э-э-э…намеренное вмешательство во внутренний мир этого человека, вплоть до полного искажения его морального облика. Как раз в этот момент законное свободомыслие обвиняемого Заратустры переходит в преступное действие против отдельных молодых людей и всего общества в целом. Ибо такая деятельность, как организация преступной группы, с целью провокации заговорщиков к незаконным бунтарским действиям, должна преследоваться по закону. Будучи гражданами цивилизованного общества, мы должны понимать…э-э-э, что нельзя оставаться равнодушными к тем, кто злонамеренно пытается подорвать основы общества, используя в своих преступных планах молодое поколение. Как человек, я понимаю стремление Заратустры к свободомыслию, но, как гражданин и представитель демократической партии ,,Свободный труд”, я, Лисаия Шухай, обязан, в меру своих прав, пресечь…э-э-э… ставшие преступными навязываемые им идеи и наставления молодым людям. Таких же обязательств желаю и от всех уважаемых присутствующих на суде граждан.
- Теперь выслушаем Заратустру, что он скажет в свою защиту.
- Сегодня жаркий летний день, но я вижу многие пришли в костюмах и при галстуках в дань уважения сего заведения. Ну что ж, затяните потуже галстуки на ваших шеях, господа, дабы лучше почувствовать себя гражданами достойного вас государства.
- Судя по словам Заратустры, ему сказать нечего в свою защиту. На сегодня заседание закончено, слушание будет продолжено завтра, как обычно, в десять утра.
День шестой.
Лжепророк.
,,Правда более распространена, чем полагают,
но очень часто она прикрашена, прикрыта и
даже умалена, извращена наслоениями, которые
портят её и делают губительнее лжи”.
Г. В. Лейбниц.
- Суд приглашает Анаура Вижну продолжить свидетельские показания, касающиеся обвиняемого Заратустры.
- Когда я, той ночью, о которой говорил, вернулся в пещеру, все уже спали. Мои мысли ещё долго не давали мне заснуть. Лишь под утро я увидел странный беспокойный сон. В сновидении было непонятно, был день или ночь, я бежал сквозь густой, едва пронизанный светом дым. Рядом слышались крики бегущих в панике людей, я сталкивался с ними, падал и вновь бежал от звуков, как мне казалось, падающих строений. Свои руки я держал вытянутыми впереди себя, дабы не удариться о какое-нибудь препятствие. И вдруг своими ладонями я обхватил плечи столкнувшегося со мной давнего друга. Сначала я его не узнал, ибо едкий дым застилал мне глаза, но потом я встретился с ним взглядом и, как в зеркале, увидел в его глазах всеобщий ужас. Он пытался мне что-то сказать, но, задыхаясь от дыма, выкашливал несвязную речь. Наши глаза слезились и мы, вытирая слёзы, размазывали сажу по лицу, потом мы судорожно обнялись и побежали в разные стороны. В дыму я не видел своих ног, но чувствовал, что бегу по телам мёртвых и полуживых людей. Когда мои ноги обрели под собой твёрдую почву, я почувствовал, что бегу вверх по склону какой-то возвышенности. Падая и вновь карабкаясь из последних сил, я обратил внимание, что дым начал немного рассеиваться. После ещё нескольких шагов восхождения меня удивило, что стою я по пояс в дыму, а надо мной открылось красное небо. Обернувшись, я увидел раскинутые, как острова, вершины гор и подступающий к ним серо-багровый дым. Одна за другой вершины постепенно исчезали в густом чаду. С них доносились отдалённые крики людей, я с отчаянием понимал, что скоро и моя вершина, на которой стою, погрузится во мрак. Отступая от едкого дыма, я искал последнюю опору для своих ног и жалел, что я не птица. Но в тот момент, конечно же, понимал, что будь я даже птицей, не смог бы бесконечно кружить в безбрежном пространстве, которое на моих глазах становилось именно таковым. Красное небо и серо-багровый всюду клубящийся дым – это был последний земной пейзаж… Я проснулся от собственного кашля, казалось, что даже на устах моих осталась горечь от подступавшего во сне дыма. В пещеру, где я обнаружил только себя, пробивался яркий солнечный свет, похоже, близился полдень. Я с радостью выбежал из неё навстречу солнцу, оно золотилось в центре нежно-голубого неба, и никогда ещё обычный земной вид не приносил мне столько восторженных чувств, как в тот раз. Даже камни мне казались живыми, наполненными смыслом и красотой. Окрылённый необыкновенным восторгом я побежал к Заратустре, он, как обычно, сидел под своей сосной и улыбался, обернувшись лицом к солнцу. В тот момент он мне показался нераздельным с тем местом, в котором находился. Дерево, солнце, Заратустра, небо, горы и я, со своим выпрыгивающим сердцем, всё слилось воедино и пульсировало в такт необъяснимой вселенской гармонии. Тогда я не стал тревожить Заратустру расспросами насчёт своего последнего сновидения и решил отложить беседу на вечер, когда все мои товарищи после утренних медитаций и дневных занятий соберутся у костра.
Вечером я подробно рассказал моим друзьям о своём тревожном сне, а также о противоположных ему дневных впечатлениях, и попросил Заратустру дать объяснение всему рассказанному. В этот раз учитель был серьёзен, он сосредоточенно смотрел в огонь и только после длительной паузы сказал следующее: ,,В твоём сне отразилась действительность, которая уже пришла к нынешним людям, но они находятся в своих снах и пока её прихода не чувствуют. Их разбудит лишь тот ужас, пришедший к тебе в твоём сне, но будет уже поздно - бежать будет некуда. У того общества, которое ты знаешь, нет будущего, есть только иллюзии – они подобны дыму из твоего сна – человечество уже задыхается от них.
Люди получат обратно своё отношение к Земле и друг другу. Так же, как человек во сне толкающий своего соседа, он получит обратный толчок. Так же, как человек варварски расхищает земные богатства и разрушает природу, к нему уже идёт опустошение и погибель. Человеку для жизни на Земле нужно совсем немного, а вот фабрика грёз его ума нуждается в большом количестве материала. Ум человека подобен лягушонку, который сидит на болотной лилии и мечтает о заснеженных вершинах гор, он не думает в чём смысл его жизни, он просто хочет чего-то большего и высокого. И находятся среди людей такие ловкачи и мошенники, которые, зная сонную мечтательность человеческого ума, подсовывают согражданам простые и выгодные для себя решения их иллюзий.
Например, дух свободы мечтателю может принести обычная кружка пива, или пара сигарет с ментолом. И вот, когда за этими маленькими и простыми вещами устремляется толпа желающих, тут и возникают всевозможные дымящиеся заводы для исполнения человеческих снов о чём-то большем. Искусно подогревая желания людей, ловкачи создают постоянную потребность в этих быстро и на короткое время удовлетворяющих вещах. Ловкачи стали поводырями сновидящих людей, они усадили их в мягкое кресло и наслали на них ещё большую дрёму, поставив перед ними маленький голубой экран. Теперь люди спят ещё крепче, единственное, что от них требуется это своевременные сонные движения на тех бесчисленных заводах, без продукции которых современный человек умер бы от тоски. Но, скажите мне, сколько яда, производимого на этих заводах, может выдержать Земля и человеческий организм?”
Мои друзья, как и я вчерашним вечером, сидели в безнадёжной задумчивости, потупив глаза на догорающие угли. В ответ на вопрос Заратустры я положил в затухающий костёр сухих дров, и, когда огонь разгорелся, тихо сказал: ,,Надо жить дальше.” Тогда Заратустра продолжил своё объяснение моего сна: ,,В твоём сне есть ответ на то, как в нынешней действительности жить дальше. Когда ты из последних сил поднимался вверх, то со временем обнаружил, что удушливый дым остался внизу. Ты видел исчезающие во мраке острова надежд, а так же тревожно-красное небо, тебя обступал горький дым, но ты продолжал искать последнюю опору для своих ног. На этом смысл твоего сна не закончился. Тебя разбудил солнечный свет и, выскочив из пещеры, ты увидел прежний горный пейзаж. И тогда восторг твоей души дал ответ, что ты нашёл свою последнюю опору, уйдя подальше от города в это красивое отдалённое от человеческого смрада место. Здесь, с тобой, твои братья по духу, а так же наставник и друг Заратустра, который устал носить свою мудрость для себя одного и желает поделиться ею с близкими душами. Я не знаю, как вы распорядитесь ей, насколько поймёте её, и к чему она вас подтолкнёт. Знаю только одно, если кто-то из вас покинет это место и не вернётся обратно - он разделит участь людей, отражённую во сне Анаура.”
Заратустра посмотрел мне прямо в глаза и взгляд его, мне казалось, пронизывал мой разум до самого основания. Он словно молча, беседовал с кем-то внутри меня, кого я ещё не знаю, но с тревогой понимаю, что именно этот незнакомец вершит мою судьбу. Увидев беспокойство в моих глазах, Заратустра обратил свой взгляд в огонь и сказал мне: ,, Ты оставишь эти горы, но когда дух твой созреет, ты обязательно вернёшься, потому что сегодня восторгом души, ты смертельно ранил своего демона.” Мне тогда показалось несколько странным, чтобы Заратустра говорил о демонах и, вообще, эти какие-то пророческие нотки в его словах разрушали моё представление о нём, как о подлинном мудреце, лишённом всяческих суеверий и религиозной чуши. Сомнения, как стая ворон, налетели в тот момент на мой разум и начали выклёвывать всю правду, которую посеял в нём Заратустра. Я даже тогда сказал себе: ,,Значит эти зёрна истины не столь уж ценны, если сомнения могут их так быстро склевать.” И теперь я могу смело утверждать, что Заратустра лжепророк, потому что я и мои товарищи никогда не вернёмся в то горное место, где пробыли пол года, ибо мы уже осознали свою глупость. Остался только Омар со своей запоздавшей подружкой Аурой, но они настолько бедны внутри себя, что та простота, в которой они живут, соответствует им самим. О них я расскажу на суде в следующий раз, а пока я вижу по жесту судьи, что время моего свидетельства вышло.
- Я что-то давно не слышал вопросов прокурора к обвиняемому.
- Мне кажется, уважаемый судья, свидетельства пострадавших говорят сами за себя.
- Тогда мы сейчас выслушаем мнение многоуважаемого профессора медицины нейрофизиолога Шимаи Туттама. Он почтенный научный сотрудник и старожил профессуры, ему уже девяносто лет, поэтому прошу отнестись к его словам с большим уважением.
- Селовесеский мозг есё до конца не изусен, можно сказать мы только в насяле пути. Но многое уже известно. Например, те манипуляции с мозгом, которые применял на своих усениках Заратустра, всесторонне изусены. Первая манипуляция – это гипноз: методика навязанной концентрации. Вторая – ассоциативный парадокс: разрушение старых нейронных связей путём шокируюсих противоресий в уже принятых понятиях. Это делается серез логисескую дискуссию, в которой активная сторона преувелисивает выгодные для неё аргументы и понижает невыгодные. В итоге этого масштабирования пассивный слушатель теряет прежнее обсее представление, и заменяет его на новое. Третья манипуляция – это иная ритмизация мозга: перепрограммирование жизненных ритмов, выработка определённым режимом новых привысек взамен старых. Режим этот затрагивает, как правило, моменты основных жизненных функций. Прежде всего – это новое время сна и бодрствования, а также другой ритм, объём и касество питания, ибо несколько ослабленное тело и расслабленный медитациями ум податливы, как мягкая глина в руках скульптора. Долгие медитативные практики понижают также и волевые касества практикуюсих. В результате этих трёх манипуляций становится возможной сетвёртая – это воздействие на подсознание. А именно: отвлесение сознания от знакомых объектов и понятий к новым образам и перспективам, на которые автоматисески перефокусируются все подсознательные импульсы. Сон свидетеля Анаура Вижну тому подтверждение. В этом сне отразилась подсознательная тревога молодого селовека и его образная отсюждённость из-за потери ценностного базиса и неспособности самоопределиться в условиях новой жизни. Заратустра же комментирует сновидение своего усеника в образах, основанных на страхе смерти, тем самым, усиливая подсознательные опасения Анаура Вижну, затмевая его собственное осознанное мышление.
Так, исподволь, расшатывая его способность давать себе адекватную критисескую оценку, Заратустра параллельно навязывает подсознанию молодого селовека желание ухватиться за новую надежду, которая подаётся им в виде острова спасения. Вы вдумайтесь, эмоциональный аффект, пришедший после носьного кошмара, Заратустра объясняет не инасе, как прямой ответ на то, что Анаур Вижну уже находится на спасительном усастке Земли и желание покинуть его, приведёт усеника только к ужасным последствиям! Вот, благодаря таким психологисеским техникам обвиняемый мастерски контролирует сознание молодых людей. Но, по всей видимости, активный поиск рассудка Анаура Вижну , а так же крепко устоявшиеся в его памяти оценки селовесеского поведения, помогли ему в последний момент, когда петля захвата его сознания уже пости затянулась, разобраться к сему его подводят и на сто обрекают. Возможно, сознание этого молодого селовека оказалось устойсивым по отношению к гипнозу, а так же воспитанные в нём принципы и поведенсеские установки были настолько запесатлены в его подсознании, сто оказали достойное сопротивление всем манипуляциям Заратустры. Вообсе, нынешнюю молодёжь необходимо обусать тому, как выставлять психологисеский и мыслительный заслон всясеским попыткам внешнего воздействия со стороны неизвестных лиц на их интеллект. В наше время всевозможных реклам, предложений, проповедников всех мастей, а так же огромного потока информации, нужно обладать предупредительностью, здравым недоверием, способностью к фильтрации и, прежде всего, желанием действовать по уже определённым собственным правилам и заданным установкам. И здесь клюсевая роль отводится тому, как воспитывают ребёнка родители, эти медиумы обсества, ибо сто внушат они своим детям с измальства, так и будут они думать и действовать в своей взрослой жизни. Именно тогда из подсознания ребёнка будут приходить родительские установки, засисяя шаткое формирование его рассудка на протяжении первых шестнадцати лет его жизни. Позже, когда молодой селовек станет зрелым гражданином и, возможно, главой своей семьи, он сможет самостоятельно определять свои цели на основе проверенных временем заложенных в нём родителями и обсеством справедливых принципах. Так продолжится выверенная линия обсеселовесеской благоразумной морали, благодаря которой всё здравомыслясее селовесество будет и далее мирно благоденствовать. Наш институт разработал целую систему по самостоятельному программированию своего поведения для достижения определённых целей. Эта система поможет всем активным гражданам достись высоких результатов в исполнении поставленных задась. Людям састо не хватает решимости и твёрдой позиции в собственном выборе, здесь именно продуманная нами система сдвинет их волю с мёртвой тоськи и создаст необходимый настрой на решение, каких бы там ни было, проблем. Достатосьно просто с утра сделать несколько рекомендуемых визуализаций и установок, стобы на весь день сувствовать себя уверенным и засисённым от внешних влияний и полным сил для осусествления своих планов. Тогда никакой Заратустра не сможет искалесить вашу судьбу, сотворённую вами самими. Такие люди, как Заратустра, перестанут быть проблемой для нашего обсества, они просто останутся на отшибе цивилизации.
- Мы благодарим Шимаи Туттама за то, что он, несмотря на свой почтенный возраст, соприсутствовал на судебном процессе и донёс до нас свои мудрые размышления и рекомендации. А теперь выслушаем обвиняемого Заратустру, что скажет он в своё оправдание.
- Первое: я не чувствую себя виноватым в чём либо, чтобы оправдываться. Второе: Анаур Вижну назвал меня лжепророком, может это так, но какое значение имеет, говорю я правду или ложь, для тех, кто имеет уши и не слышит? Мне кажется, ни к чему Шимаи Туттам предлагает людям стать стеной к таким, как я, большинство уже глухи, как стены. Конечно, молодые люди с буйством их характера и способностью ставить высокие, надобщественные, уходящие в вечность цели, вызывают некоторое беспокойство в болотной трясине человеческого общества. Поэтому так много пафосного осуждения вокруг моей персоны и настоятельной предупредительной пропаганды. Но душа Анаура Вижну не успокоится в тихом омуте общественного порядка, он ещё одумается от глупости своего нынешнего положения, если это вообще не игра в прятки с самим собой?! Придёт время и он признается, что Заратустра был прав относительно него, что он просто-напросто в очередной раз попался на удочку собственного эго и налгал самому себе. Натянутая смышленость на неосознанные влечения и тайные желания приводит слепца в яму собственной глупости. Причём его гордость ещё долго не позволит ему признаться себе, что это яма, из которой желательно бы выбраться, а не копать её глубже и шире с намерением хорошо в ней устроиться.
Не надо быть пророком, чтобы знать природу человеческих побуждений. Не надо быть гипнотизёром или каким-нибудь медиумом и знатоком психологии, чтобы ясно видеть, в чём нуждается человеческая душа. Можно долго, с учёной важностью, спорить о присутствии в человеке души, но наверняка каждый человек чувствует, что в нём есть нечто стремящееся, помимо его ума, к всеобщей радости, свободе, всеохватной любви и гармонии. Эти стремления указывают на нечто в человеке, что живёт в нём сверх его конкретной жизни, в самой вечности. Душа пришла на Землю совершить свой танец, потом она полетит дальше в поиске новых мест для воплощения своей радости. Так пусть же человек почувствует ритм своей души и, не путаясь у неё под ногами, станцует вместе с ней великий танец под названием жизнь. Почтенный профессор предлагает людям программировать себя на осуществление определённых целей, как будто уже заранее человеку известно, к чему нужно стремиться. Почему он не предложит людям сначала понять смысл их собственной жизни и уже на основе этого понимания ставить те цели, осуществляя которые они действительно будут счастливы? Некий собственный выбор человека, о котором твердит профессор, на самом деле не его индивидуальный выбор, это один из нескольких навязанных человеку обществом вариантов его судьбы, на что он должен либо согласиться, либо стать изгоем и, соответственно, преступником. Свободомыслящий человек, конечно же, может играть роль, определённую ему обществом и при этом продолжать осуществлять свои цели. Но этот танец настолько сложен и противоречив, что нужно быть действительно мастером, чтобы объединить разные движения рук, ног и головы в одну красивую композицию. Нарастающий сумбурный ритм современного государства уже давно противоречит внутренним ритмам человека. И он, бедняга, по-прежнему пытается как-то сонастроить своё сердце к хаосу предлагаемых обществом заманчивых перспектив, которые, в конечном итоге, сводятся только к наживе, будто деньги – это счастье в чистом виде. Конечно, благодаря радужным купюрам можно хотеть чего угодно, но я не вижу у людей понимания того, что желая беспорядочно многого – они разрывают себя на кусочки и становятся глубоко несчастными. Не плохо было бы, чтобы все присутствующие на суде ещё раз спросили себя, если они вообще задавали себе когда-нибудь такой вопрос: ,, Я ем для того, чтобы жить, или живу для того, чтобы есть?” Допустим, человек ест для того, чтобы жить, почему же тогда он так бездарно обходится со своей жизнью? Почему набитый живот ему гораздо приятнее впечатлений, полученных от красоты природы, а лишний час сна предпочтительней вечерней прогулки и звёзд, рассыпанных в ночном небе? Почему он готов дышать гарью городов и блуждать в многообещающих лабиринтах пыльных улиц, вместо того, чтобы вдохнуть горнего воздуха или жить в тени богатых лесов? Ради чего он всё быстрее и быстрее вертится с переполненным желаниями умом среди покоящейся гармоничной данности бытия? Неужели ради того, чтобы выдуть из себя мыльные пузыри своих осуществлений и забавляться их мимолётным появлением? Кто мешает человеку радоваться уже существующему миру и жить его вечными ценностями, которых достаточно для счастливого пребывания на Земле? Но человек вместо этого выбрал свои желания, ему, как оказывается, даже не принадлежащие! Они, на самом деле, задаются ему обществом, неотъемлемой частью которого его обязали быть. И поныне часовой механизм государства тикает для тех, чьи предки изворотливо и хладнокровно его создавали. Теперь, в свою очередь, эти новые лукавые наследники лишь подзаводят его и кладут себе в карман. В каждую историческую эпоху им приходится его регулировать и обновлять, но жизнь человека-винтика от этого не улучшается, она становится сложнее, как этот механизм.
Владельцы часов твердят людям: ,,Смотрите на жизнь проще”, чтобы они вдруг не задумались над своим положением и не сбились с той программы, которую должны выполнять. Отвлечь ум человека калейдоскопом желаний от его главной функции – понимать происходящее – это их первейшая задача, с которой они всегда успешно справлялись. Вот и сейчас, расшатанный беспорядочной информацией рассудок современного человека настолько инертен, что такая заноза в его сознании, как Заратустра, это всего лишь временное затруднение в отлаженных логических объяснениях своего положения.
Думаю, предложенная профессором программа индивидуальной защиты собственного разумения от внешних влияний – как раз то, чего не хватает для полной консервации сознания современного человека от истинной реальности, которая, хоть как-то, иногда прикасалась к его сердцу. Могу даже для присутствующих на суде попророчествовать. Скоро цивилизованный человек сам попросит внешнего руководства своим сознанием, ибо уже не сможет усваивать всё, что нужно ему для жизни в городской кутерьме. Поэтому, господа, советую вам поспешить приобрести предложенную профессором программу, иначе цены от повышенного спроса на неё, возрастут до космических высот.
- Прошу присутствующих в зале, перенести свои бурные обсуждения сказанного сегодня в стены своих домов. На сегодня довольно пророчеств, суд откладывается до завтрашнего дня, приходите, как обычно, на десять утра.
День седьмой.
Искуситель.
,, Всё, на что смотришь и делаешь с любовью,
становится красивым.”
К. Моргенштерн.
- Вот уже третий день мы приглашаем Анаура Вижну, как самого сознательного и рассудительного из бывших учеников Заратустры, для дачи новых свидетельских показаний. Нас интересует судьба двух молодых людей, упомянутых вчера свидетелем. Чем они живут в горах и на что надеются?
- Я знал Омара и Ауру ещё с раннего детства, они уже тогда держались вместе во всех наших детских играх. И когда, десять лет назад, Заратустра приходил в наш город, они тоже вместе присутствовали при его беседе с нами у фонтана на городской площади. Я помню, как наши общие друзья поговаривали, что Омар и Аура, как раз после того визита дали друг другу клятву быть навсегда вместе и жить где-то там, откуда пришёл Заратустра. Так всё и оставалось между ними в течение десяти лет, но накануне нашего общего похода в горы Аура неожиданно заболела, и Омар уже даже не хотел идти с нами, чтобы остаться с ней. Однако потом он всё же решился отправиться вместе со всеми на поиски Заратустры, видимо, они договорились, что когда Аура выздоровеет, то найдёт нас в горах по отметкам, которые оставит он на пути наших поисков загадочного учителя. Тогда вместо Ауры пошёл Асур и она через две недели, когда поправилась, всё-таки нашла нас в горах у Заратустры. Омар, до этого не находивший себе места, был ей бесконечно рад. Мы, конечно же, завидовали их счастливой верности друг другу, и каждый из нас успокаивал свою зависть по-своему: кто надеждами на то, что и он когда-нибудь тоже встретит свою любовь, кто женоненавистничеством, а кто объяснениями, что в душе человек так и остаётся одиноким. В результате всеобщей зависти Омар и Аура, чтобы не смущать нас своим счастьем, отселились поодаль от пещеры Заратустры и общались с ним, по возможности, отдельно от нас. Нам было интересно, о чём говорит с ними Заратустра, но все молчали об этом, и однажды, преодолевая свою гордость, я всё-таки спросил его о них. И вот, что сказал тогда Заратустра: ,, Вы все, наверное, смущены некой таинственностью в моих отношениях с Омаром и Аурой и поэтому, конечно же, хотите знать моё мнение насчёт них и что я им советую. На первое я могу вам ответить, а второе касается только лично их. Отношения между Омаром и Аурой – это редкий случай душевного единства. Их дружба, любовь и понимание являют собой одно целостное чувство. Почти каждый человек живёт неотрывно от своих узких интересов и воспринимает дружбу, как средство для их осуществления, или, как способ развлечься, выговориться, поискать сочувствия к своим трудностям. Поэтому понятие о дружбе у всех очень разное и настоящей дружбы – умения легко взаимопроникать в чувства и мысли друг друга – у людей практически нет. Как правило, люди много надумывают насчёт другого, исходя из опасений своего ограниченного ума. Им не хватает сердечности и душевного вдохновения, дабы понять ближнего, сознавая его, как самого себя. Но люди ведь и себя осознают очень редко, а не, то чтобы другого человека. Истинная дружба не нуждается в преданности, самоотверженности или ещё каких-либо доказательствах. Если два человека чувствуют себя, как единое целое, то они будут поступать и относиться друг к другу, как к самим себе. О каких недоразумениях может идти речь, когда они, в прозрачном озере понимания, знают друг о друге всё. Такая дружба и есть истинная любовь. Чувство настоящей любви не основано на страсти – это переживание родства, ощущение полноты, приходящее от восприятия того, что окружающий мир и ты – гармоничное единство. Родственная душа – начало сознательного вхождения в океан бытия. Человек, уснувший в своих иллюзиях, не знает настоящей дружбы, тем более он не способен и на истинную любовь”.
Тогда я сказал Заратустре: ,,Так помогите нам больше узнать о настоящей дружбе”. И вот, что он ответил: ,,Как я уже говорил вам, подлинная дружба – это первый шаг на пути возвращения души к своему первоисточнику. Душа, погружаясь в благодатную атмосферу дружбы, смешивается с душой друга. Так она начинает возвращать себе чувство единства и растворённости во вселенной. Через дружбу и любовь к конкретному человеку приходит познание нераздельности мира, ибо в ближнем мы начинаем находить и самих себя. Душа, в этом случае, жертвует собственной ограниченной формой самопредставления и самоощущения, расширяя свою жизнь до общей жизни с любимым человеком. Скажите мне, почему любить всех проще, нежели конкретного человека?”
Первым ответил Асур: ,,Мне кажется, исправить всех невозможно, поэтому и остаётся, чтобы не сойти с ума от печали, любить всех такими, как они есть. А повлиять на конкретного человека вполне возможно, и в этой ситуации просто необходимо нетерпение к его недостаткам”. Вторым ответил Этан: ,,А я думаю, что все – это слишком отвлечённое понятие в нашей голове, полюбить почти ничто – всёравно что любоваться лёгкой пушинкой на ветру. Но близкий или хорошо знакомый человек имеет вес и влияние на тебя, он постоянно вмешивается в твою жизнь, даже своим присутствием. Невольно возникает раздражение, ибо начинаешь чувствовать посягательство на свою свободу, а без свободы, я считаю, нет и любви”.
Я же сказал следующее: ,,По всей видимости, любовь ко всем просто глупость, отдых ума. А любовь к конкретному человеку – это наваждение, от которого желательно бы избавиться, и здесь уму приходится хорошенько поработать”. И последним ответил Марат: ,,А я наоборот: готов любить конкретного человека, нежели всё человечество. Любовь ко всем – это скорее идея, нежели чувство. Чтобы любить всех, нужно к чувству прибавить огромную меру понимания. Разве возможно полностью проникнуться жизнью и трудностями большинства людей, дабы сопереживать им и прощать, когда они даже не могут разобраться в самих себе? Любовь ко всем – это самообман, или просто кому-то очень выгодно поддерживать эту иллюзию в головах людей, дабы овцы любили своих пастырей, которые иногда бывают хуже волков”.
Заратустра усмехнувшись, сказал нам следующее: ,,О да, мои друзья, в любви ко всем без понимания не обойтись. Вопрос о всеобщей и конкретной любви поистине хорош, ибо, отвечая на него, каждый сознательно испытывающий себя человек многое о себе узнаёт. Вот и сейчас, когда я слушал ваши ответы, то за рассуждениями каждого из вас видел проявление его характера. Один хочет затронуть хоть кого-нибудь, другой, наоборот, просит не трогать его. Третьему важнее только он сам, а четвёртый доверяется лишь только своим чувствам. Но почему не обратиться к своему разуму, который уже только одним движением, необъяснимо для себя, может охватить всю вселенную? Не надо разгребать весь человеческий мусор, дабы понять других людей, достаточно найти бревно в своём глазу. Различны могут быть судьбы людей, но не их насущные потребности, которые, по сути, для всех одинаковы и не многочисленны. Всё, что появляется в человеке лишнего – это только от глупости несдержанного ума. Но при случае больших несчастий всё напускное в человеке сметается, как пыль. Поэтому, на мой взгляд, любить, понимая всех, достаточно легко, потому что эти люди и есть ты в различных ситуациях. Это так же, как если побывать в королевстве кривых зеркал, где смотреть на себя смешно и забавно. А вот самый близкий человек или лучший друг – уже прямое зеркало, ясно отражающее нашу собственную неприкрашенную реальность, которую мы часто скрываем от самих себя. Конкретный человек вызывает наше разочарование собой, ибо, глядя на его недостатки, мы лучше узнаём свои, и наши претензии к миру и людям показывают собственную глупость, обнаруживаемую лишь у других людей. Конечно же, в отличие от других людей, рядом с любимым человеком мы, как черепаха, выползаем из своего панциря, и, расслабляясь, открываем многие чувства. Любовь – это момент полной открытости и глубокой восприимчивости, который напоминает нашему разуму о вечной гармонии души с мирозданием”.
Тогда я решил возразить Заратустре: ,,Вот вы говорите о единстве, о растворении, но разве самосознание не венец творения? Разве величие человека не в том, что он не потерял себя в природе, а наоборот нашёл? Он, как никто другой из живых существ на Земле, сумел почувствовать и распознать свою индивидуальность – своё особенное восприятие мира! И если человек выбирает себе друга или любимого человека, то это опять же из-за его желания дружить и сосуществовать именно с тем, кто ему интересен своей индивидуальностью”. Заратустра, улыбаясь на моё несогласие, ответил: ,,Самосознание человека – это только одна из первых ступеней на пути величия души живого существа. Сознание морской медузы можно сравнить с сознанием ребёнка в утробе матери. Они оба смутно осознают себя, но при этом ясно чувствуют своё единство со средой обитания. На суше медуза умирает, а ребёнок вступает в свою новую жизнь, где ему, в процессе развития его разума, суждено сначала осознание своего существования, а потом – своей индивидуальности. Но благодаря своему разуму человек может от узнавания собственной души прийти к познанию души мира. Человеческое сознание, если его усердно развивать, может вырасти до зазвёздных размеров, ибо душа человека, в отличие от мира в который она попадает, не имеет границ. Земля для души – временное пристанище для вечности. Индивидуальность это всего лишь особенность некоторых ограничений, которые временно накладывает тело человека на его душу. В человеческом теле есть ряд жёстких условий, определяющих сосуществование с ним души, однако она, как ребёнок, соединённый пуповиной с матерью, сохраняет тонкую связь с высшим миром, и поэтому, используя эту серебряную нить, всегда может вернуться в него, а после вновь блуждать по лабиринту плотных миров. Тело – это длинный коридор, уходящий своими концами во тьму прошлого и будущего. Он сплетён в замысловатый лабиринт и соединён множеством врат перерождений. Никто не может измерить его, ибо прошлая жизнь остаётся скрытой за каждым новым переходом. Но неуловимые отпечатки памяти остаются в душе и продолжают увлекать её по этому лабиринту, пока она песком пережитого не отшлифует зеркало своего сознания и в каком-нибудь очередном тупике не отразит саму себя во всей своей бесконечной полноте. И тогда это откровение станет её возвращением к самой себе и выходом из лабиринта миров. Так душа, стирая с себя печать обусловливающей её памяти, становится душой всего мироздания.
Именно в пробуждающемся чувстве единства со всем миром и в ощущении человеком, после пройденных ступеней самосознания, необыкновенного состояния растворённости в бытии, которое и есть отражение всей его души, звучит откровение поведанной вам истины. Поэтому опыт подлинной любви, уже хотя бы к одному конкретному человеку, это уже большой шаг на пути роста человеческого сознания. Большинству людей знаком экстаз соединения тел, но истинная любовь приходит к тем, кто испытал блаженство соединения душ. Вы можете спорить со мной, вы можете сомневаться, у вас ещё есть время, пока не случилось с вами того же, что произошло со мной, ибо каждому даётся по его опыту”.
Мы начали расспрашивать Заратустру о его прошлом, и под нашим общим натиском он всё таки рассказал о времени, когда к нему пришла любовь: ,, Будучи молодым, я полюбил одну девушку и, не раздумывая, женился на ней, ибо любили мы друг друга больше своей жизни. Не много времени было суждено нам делить радость свою, болезнь рано унесла мою возлюбленную из нашей счастливой жизни. Сначала мне казалось, что вместе с ней ушла вся моя жизнь. Но, обратив залитый слезами взгляд на окружающий меня мир, я вспомнил, как со своей возлюбленной любил уединяться в лоне природы, как мы чувствовали своё единство с ней и смотрели на деревья, горы и небо со слезами радости. И тогда я понял, что она не ушла от меня, просто она растворилась в бытии и по-прежнему рядом со мной – ласкает меня ветвями деревьев, согревает лучами солнца, я слышу её дыхание в лёгком ветерке, а голос – в песнях птиц. Она помогла мне почувствовать неотделимость бытия и познать ту истину, о которой говорил вам сейчас”. Мы не знали чем ему возразить и в дальнейшем на тему любви и дружбы помалкивали, если только Заратустра сам не говорил нам об этом. Но я потом ещё долго думал об идее возвращения души к своему первоисточнику и в конечном итоге счёл её губительной для человека. Ибо, пока человек отстаивает себя в этом мире, доказывая себя самому себе – он живёт, иначе его жизнь превратится в тоскливое угасание. Своей идеей Заратустра искушал нас на медленную смерть, обещая блаженство в тихой скуке медитативных чувств и размытых образов. Хотя он потом ловко отвечал на моё несогласие с его истинной, я остался при своём мнении. Что ещё говорил Заратустра и как я боролся за свою точку зрения, будет рассказано мной в следующий раз, а сейчас моё время вышло.
- Мы пригласили выступить сегодня в суде психолога-консультанта по вопросам брака и семьи Левия Шекеля, дабы он пояснил всем присутствующим, как специалист по данной теме, всё, что касается семейных отношений и устройства брака, а так же высказал своё мнение насчёт сказанного Заратустрой своим ученикам.
- Я думаю, вам хорошо известно, что крепкая семья – это основа зда-арового общества, благода-аря которому, в свою очередь, госуда-арство может развиваться и проявлять да-астойную заботу о своих гражда-анах. Так замыкается смысловой круг между семьёй и госуда-арством. Из истории мы знаем, что межгосуда-арственные войны, из-за которых распада-алось множество семей часто приводили к политическим переворотам в тех странах, где общество, таким образом, было расшатано и деморализовано. В те моменты появлялись и различные утопические идеи о том, что в госуда-арстве будущего семья будет вообще не нужна, все будут обходиться различными учреждениями, где в одних гражда-ане, по своему желанию, будут встречаться с лицами противоположного пола, а в других – будут рожда-аться, расти и воспитываться общие дети. Нам предлагали созда-ать нечто вроде муравейника. Но я ещё раз хочу напомнить, что семья – это ячейка общества, тот кирпичек, из которого строится зда-ание госуда-арства. Без неё потеряется смысл человеческого счастья, иначе госуда-арство станет ареной столкновения эгоистов и рискует быть подчиненным самому жестокому и амбициозному я. Если кто-то не понимает всю важность вопроса семьи, то он просто безответственный аморальный человек. Конечно, некоторые оппоненты семейных проблем резонно возражают: мол, зачем ещё кому-то жить вместе, когда блага цивилизации уже и так да-али возможность жить независимо от кого-либо. Вроде того, что раньше люди, чтобы выжить, держались общинами, позже заводили большие семьи, чтобы лучше прокормиться, и, наконец, созда-авали малую семью для облегчения своего быта, а теперь, да-аже если ты не умеешь готовить, есть масса уже готовой пищи и полно прачечных. Я противник такого практицизма, ибо здесь упускается важная деталь – это возможная любовь между мужем и женой, и в итоге счастливая семейная жизнь. Положительное влияние на детей возможно именно в такой семье, я скептически отношусь к детдомовскому воспитанию, ибо ребёнок не получит там самого важного – родительского тепла. Там больше риска стать чёрствым эгоистичным человеком. Неполные семьи это тоже не желательное явление, ибо ребёнок неда-аполучит каких-либо качеств отсутствующего родителя. Есть ещё один плюс для госуда-арства в обустройстве семьи – это решение финансовых вопросов, связанных с детьми, внутри родственного круга. Конечно, госуда-арство тоже берёт на себя расходы на обучение подрастающего поколения, и, хотя жёстко критикуют общеобразовательную систему, она всё же работает и да-аёт знания детям. Узаконивание бракосочетания в правовом поле госуда-арства приводит к взаимным обязательствам супругов, что в свою очередь да-аёт имущественные гарантии для всех членов семьи. Это позволяет да-аже самому слабому в семье иметь по всей справедливости госуда-арственного закона свою долю. Поэтому жить не условным, а законным браком наиболее желательно, иначе, в результате конфликта, кто-то в семье может потерять уверенность в своих правах и рискует остаться незащищенным законом. Так и в отношениях между Омаром и Аурой нет никаких гарантий, что рано или поздно, о чём свидетельствует моя практика, они, в силу разности характеров, в чём-то перестанут понимать друг друга. Появится почва для ссор и один из них начнёт да-аминировать над другим, пода-авляя его интересы. В итоге они, без всяких сдерживающих факторов, быстро расстанутся обиженные и оскорблённые друг другом.
Всё, что говорил Заратустра своим ученикам насчёт любви, дружбы и понимания, похоже на какую-то беллетристику, словно читаешь идиллический роман. Невозможна для человека такая степень любви, чтобы он чувствовал себя рядом с другим человеком, как одно целое. Я, как психолог, убедился в обратном, чем человек интеллектуальнее и чувственнее, тем более он одинок в своей душе. И это происходит помимо его сознания, он просто начинает лучше чувствовать особенности своего характера, во многом отличающие его от других людей. Да-аже, если человек жертвует своей жизнью ради жизней других людей, то в этом поступке больше горда-асти, нежели участия. Пусть не сочтут меня циником – это просто психологический факт, о котором вынуждены молчать другие психологи, да-абы не затрагивать с трудом завоёванных нравственных устоев. Гармония в браке да-алжна строиться на динамике взаимных услуг, обоюдном уважении мнений супругов, ненавязывании себя другому, предупредительности и готовности к помощи друг другу. Любовь это не более как химическое явление, она, скорее страсть, нежели понимание. Но это не умаляет её да-астоинств и важности для нашего личного счастья. Поэтому для человека, если он хочет сохранить свою любовь, лучше жить в браке, при условии, что он умеет находить компромиссы. В случае с Заратустрой, для психолога явно прослеживается психологический перенос. Что это такое я сейчас всем присутствующим на суде поясню: Заратустра в момент глубокого душевного кризиса, связанного со смертью его возлюбленной, перенёс груз своих невостребованных чувств на окружающую природу, а затем и на весь мир. Так он спас свой разум от вероятности быть разда-авленным тяжким горем. Теперь он невольно, уже по привычке, находит во всех и вся свою возлюбленную и поэтому готов любить весь мир, ибо всё, что его окружает, стало для него зеркалом, в котором он видит только свою любовь. И вот, что ещё скажу вам я насчёт вопроса Заратустры о всеобщей и конкретной любви. Есть хорошая рекоменда-ация: ,,Относись к другому так, как ты бы хотел, чтобы относились к тебе”. Она справедлива и верна во многих общественных и бытовых ситуациях, если только кто-то ни какой-нибудь сада-амозахист. Поэтому, естественно, если относиться к другим с ненавистью или презрением, то равнодушие или злоба обязательно вернутся обратно. Любить всех и кого-то в частности – это взаимовыгодный процесс: сколько вложишь, столько и получишь, пусть, может быть, не сразу, но, в какой-то степени, со временем, ваши усилия вернутся к вам. Надо всегда помнить, что социальные чувства держатся на сопоставлении себя с другими людьми и, если у вас не будет стремления к одинаковым идеалам, то любовь сменится на жалость, которой не да-астаточно для созидания взаимного благополучия. И я здесь хочу сказать, что именно жалость испытывает Заратустра к людям, а любит он лишь только окружающую природу - прообраз своей бывшей возлюбленной. В результате его ценности стали антисоциальными, он обрёк себя на одиночество, в котором безумие – неизбежный финал.
- Мы благодарим Левия Шекеля за его красноречивые комментарии по нашему судебному разбирательству, а теперь предоставляем слово в свою защиту подсудимому Заратустре… Обвиняемый, почему вы молчите, или вам нечего сказать?
- Разрешите, это сделаю я.
- Извольте объясниться кто вы, и почему решили взять на себя слово защиты подсудимого?
- Меня зовут Омар. Тот, кого судят, мой учитель. Я здесь с надеждой на Справедливость, хоть и уверен, что эту богиню уже давно сменил бог торговли Гермес. В этих стенах, по сути, обсуждается вопрос, выгоден ли для общества такой человек, как Заратустра, и, если нет, насколько он опасен, чтобы его изолировать от других людей. Однако, хочу спросить всех присутствующих в зале, разве возможна всеобщая выгода в таком механизме, как государство, где хорошо устроились пастухи и мясники, а так же двуликое единоначальство? Здесь настоящая выгода только у немногих, им нужен показательный судебный процесс, дабы остальным овцам было неповадно выпадать из оболванивающей их системы. Главы суда уже давно вынесли свой однозначный вердикт, осталось ещё чуточку лжи и лицемерия и с ними согласится большинство баранов.
- Если вы не желаете тоже сесть на скамью подсудимого и готовы выступить, как свидетель, в защиту обвиняемого Заратустры, то просим вести себя сдержано, без оскорблений присутствующих и отсутствующих на суде. Говорите по существу и о том, что касается дела, без критических отступлений. Всё, что от вас требуется – ваше мнение и отношение к деятельности Заратустры.
- Хорошо, буду говорить по делу. Неделю назад я с моей возлюбленной Аурой не обнаружил Заратустру и его четверых учеников в пещере, где они обитали. Их некоторые вещи были небрежно разбросаны, как будто они были вынуждены срочно покинуть своё место. Я заподозрил что-то неладное, но решил всё-таки подождать их возвращения. На другой день мы отправились их разыскивать и, после пяти дней поисков, Аура нашла на тропе, ведущей в сторону города, флейту Заратустры, с которой он никогда не расставался. Мы сразу всё поняли и уже вчера добрались до города, где от одного прохожего узнали о громком судебном процессе, затеянном против нашего учителя. И вот сегодня я прослушал свидетельские показания Анаура и комментарий к ним Левия Шекеля. Теперь, извольте, я выскажу своё мнение насчёт всего сказанного. Первое, это то, что я думаю об учениках Заратустры, которые выступили на суде с обвинениями и какими-то претензиями. Я не слышал всех свидетельств, но мне уже успели, в общих чертах, сообщить о многом, что в них говорилось. Да и к тому же не составляет труда догадаться о слишком человеческом свойстве извращать в уме глубокие идеи ещё не перешедшие в собственный опыт. Мне, в начале наших разговоров с учителем, казалось странным, что они старались записывать чуть ли не каждое его слово, если не сразу, то обычно после общения с ним. Потом я понял, что они просто-напросто не видят Заратустру, иначе доверяли бы его речам, ибо он сам яркое свидетельство того опыта, которым хотел поделиться с нами. Они слышали лишь реакцию своего ума на сказанное учителем, и записывали, чтобы лишний раз всё проанализировать и не остаться в дураках. Но в этом-то и состояла их глупость, ибо как можно сравнивать свой скудный опыт с тем, что ещё не пережито?! Без всяких сомнений, у всех нас рядом с Заратустрой случались откровения – по-другому не могло и быть. Но ум, по привычке, опасался того, что захватывало всё наше существо, ибо опыта такой глубины, надо признаться, у нас ещё не было, а если и было что-то подобное, то всё осталось в забытом детстве. Кто-то из нас объяснял свой восторг каким-то колдовством, а кто попрактичнее – гипнозом, но вывод напрашивался один – это искусственное случайное состояние души или, если сказать по-другому, просто зашалили нервы. Однако, все были сильно заинтригованы этими необычными переживаниями, и поэтому продолжали своё ученичество. Хотя, со временем, было видно, что мои друзья, будучи в учениках, не смогли оставить своё прошлое, выраженное в их привычках и характерном восприятии мира и людей. В итоге, прежний образ мыслей окольными путями завладел их сердцем. Не удивительно, что они, без одобрения на то Заратустры, пошли в город и начали свою гневную проповедь, уподобившись тем, на кого направили своё возмущение. Под видом высокодуховного поступка, их старое я вернуло себе привычную среду обитания. Так и должно было случиться, что они, после ареста, быстро раскаялись в своих деяниях и мыслях, выставляя виновником Заратустру. К тому же, обвиняя учителя, они не могли отказать себе в удовольствии ещё раз услышать его речь, но только уже перед большой аудиторией. Как ученики, они думали: может Заратустра не только успешно защитит себя на суде, но и оправдает их перед людьми и собой, что они делали всё из благородных побуждений. А если же Заратустра не убедит суд в своей невиновности, то значит они, как раскаявшиеся ученики, буду тем более правы, осуждая преступника. Вот так мошенничает ум, подыгрывая нашему эго, которое любыми путями пытается сохранить позолоту своего непогрешимого образа. Второе, это то, что я увидел в комментариях уважаемого судебными исполнителями психолога-консультанта Левия Шекеля.
- Вы опять отклоняетесь от свидетельских показаний.
- Давайте спросим господ присяжных заседателей, будут ли они против того, чтобы я продолжил свою речь?
- К моему сожалению, присяжные заседатели не возражают слушать ваш сарказм дальше, но тогда будьте как можно краткими, дабы не выйти из регламентного времени.
- Постараюсь. Я понимаю, что роли в спектакле, очевидцем которого мне случилось быть, тщательно подобраны и распределены между мастерами своего дела, но, всё-таки, вынужден выразить своё неудовольствие игрой Левия Шекеля. Конечно, очень жаль, что я не слышал других, не менее забавных, актёров-комментаторов, чтобы по-достоинству оценить последнего артиста, но скажу хотя бы об откровенной фальши, которая бросилось мне в уши. Он твердит о каком-то семейном счастье, когда сам прекрасно знает, что государственная система планомерно осуществляет свой основной девиз: ,,Разделяй и властвуй”. Дух единства ей нужен только на случай войны, в остальных ситуациях он не желателен. Лучше всего людей объединяет нужда – это лучший способ контролировать разобщенную толпу. Левий предлагает людям, при осознании одиночества своей души, искать компромиссы в семейных отношениях, которые, как и все общественные контакты, пропитаны ложью и скрытым презрением. Если он говорит, что любовь – это только химическая реакция, то, о каком семейном счастье может идти речь, когда такую же реакцию можно получить и на стороне? Расколотый в самом себе, через осознание своего душевного одиночества и необходимость жить рядом с другими людьми, человек наполняется противоречивыми побуждениями, которые приучают его лгать самому себе. В итоге очень легко обманывать того, кто и так уже привык вводить себя в заблуждение, на чём прекрасно зарабатывает Левий Шекель.
- Ваше время истекло. Однако, присяжные заседатели настаивают, чтобы вы продолжили. У вас есть пятнадцать минут, чтобы закончить.
- Третье, о чём я хотел бы сказать, так это о моём отношении к Заратустре. Если человек говорит правду, он говорит лишь о себе. Когда он говорит о других, он тоже говорит лишь о себе. И если человек за что-то осуждает своего ближнего, тем самым он указывает на то, что ему не нравится в самом себе или на то, чего уже в нём нет, и он не хотел бы, чтобы это качество вернулось к нему. Понимание других обусловлено пониманием самого себя. По сути, осуждение других – это самопризнание. Когда я говорю о моём учителе, то знаю, что заявляю о своём желанном будущем, ибо многое ещё мне предстоит пережить. Больше всего меня поразила его открытость, он словно не укрытая листьями спелая гроздь винограда, готовая истечь от легкого прикосновения и поделиться своей сладостью. Я не знаю другого такого человека, который так искренне желал бы разделить своё глубокое счастье, давая, через собственный опыт, возможность заглянуть в восхитительный мир, отвергнутый нами из-за своей слепоты.
Очевидно, кое-кому не выгодно, чтобы люди были счастливы и свободны в своих побуждениях. Несчастный человек наиболее управляем, ему всегда можно задать направление, через какую-нибудь желанную цель, удерживая на коротком поводке обещанного счастья. Поэтому я не тешу себя надеждой, что они отпустят на свободу Заратустру, который, как солнце, может дать созреть людям для их счастья. Ему, по всей вероятности, приготовлено три варианта одного и того же: первый – тюрьма, с продлением срока заключения до смертельного исхода от какой-нибудь чахотки; второй – пожизненный сумасшедший дом, как справедливый итог деятельности лжеучителя, и третий, запасной, если вдруг Заратустра будет признан невиновным, - смерть в результате несчастного случая.
- Это уже слишком! Мы вынуждены задержать свидетеля Омара за оскорбительные неоднократные выпады в сторону законного государственного суда и его исполнителей. Свидетели тому – все присутствующие на суде. И если бы присяжные заседатели не настаивали на продолжении речей свидетеля, то до такой крайней меры, может быть, не дошло.
- Смотрите, он пытается ещё умыть свои грязные руки!
- Это кто, подруга только что задержанного? Немедленно выведите эту соплячку из зала! Прошу некоторых в зале не улыбаться с сарказмом, в мои годы я имею право так её назвать. Суд откладывается на завтра, явка в тоже время, что и сегодня.
День восьмой.
Лжеучитель.
,, Учитель, что ходит в тени храма в окружении
учеников, даёт не от своей мудрости, а скорее
от своей веры и благоволения. Если он воистину
мудр, то не повелит вам войти в дом его мудрости,
скорее он поведёт вас к порогу вашего разума”.
Калил Джибран.
- Сегодня продолжается судебное заседание по обвинению подсудимого Заратустры в неправомерном влиянии на молодое поколение, с целью разрушить их морально-нравственные ценности, а так же лишить их свободы выбора собственных целей и необходимости благоразумного гражданского поведения. Приглашается пострадавший Анаур Вижну для дачи дальнейших свидетельских показаний.
- Сейчас я расскажу вам о Заратустре, как о человеке хитром и одержимом, который, скрываясь за маской учителя, подавлял наши личные цели своим авторитетом и навязывал безумные идеи. Он внушал нам своё виденье мира, считая его единственно верным, при условии, если мы желаем стать действительно счастливыми и самодостаточными. Холодными вечерами, как это было у нас заведено, мы с Заратустрой дружно сидели и беседовали в его пещере, греясь у костра. Так было и в один из осенних вечеров, когда к нам на огонёк пришли Омар и Аура. В пути их застал дождь, и они, мокрые и замёрзшие, были очень рады теплу в нашей пещере и всеобщему приветливому расположению к ним. Заратустра усадил гостей рядом с собой и, расспросив их по некоторым бытовым моментам, обратился ко всем с такой речью: ,,Бог может сейчас зайти к нам в пещеру, как уставший любопытный странник, и Он же сидит в каждом из нас и греется у огня, слушая и разговаривая, так Он делится с Самим Собой. Наша жизнь – это Его жизнь, мы часть Его и Он часть нас, ибо у нас есть ещё собственное заблуждение, это Его свобода от Самого Себя. Что есть ваша и моя жизнь – это Бог заглянул внутрь Себя и стал гостем всех Своих частей. Наше познание мира – это Его внутреннее познание Себя. Чем сознательнее и чувствительнее живое существо, тем ближе оно к Разуму и Сердцу Бога”. После этих слов Заратустры к огню подлетел ночной мотылёк и, сделав небольшой круг, упал с обожжёнными крыльями в самый очаг костра. Я не помню кто именно, но кто-то съязвил: ,,Бог обманул Себя, Он обжёгся в Своём лучшем порыве к свету”. Заратустра тихо и серьёзно сказал: ,,Тот, кто так подумал, был не внимателен. В отличие от человека, мотылёк не думает о своей смерти, его притянуло любопытство к небывалому для него явлению, он летел без страха, погружая всего себя в сверхъестественное переживание. И радость, и боль смешались в едином восторге жизни.
Именно чрезмерный страх и множество мелких опасений отравляют жизнь человека, однако он продолжает жалеть тех, кто вовремя не подстраховался и пошёл навстречу опасности. Страх смерти – это непонимание человеком бытия, это потерянное им доверие к жизни. Но как можно ей доверять, скажите вы, если она так опасна? Жизнь просто изменчива, она игрива, как сон, где персонажи не настолько важны, сколько важно само действо. Бог – это актёр, а мы – маска героя. Душа бессмертна, наша жизнь – это её сон, в котором она может даже проснуться и осознать себя, до своего полного пробуждения. Не стоит беспокоиться насчёт временности своей жизни, мы же не беспокоимся о том, что каждое утро умирает наш сон, со всеми его событиями и персонажами, ибо следующей ночью будет новый сон, а может и продолжение старого”.
Тогда я сказал Заратустре: ,,Выходит, по вашим словам, что не надо относиться к своей жизни бережно”?! Заратустра улыбнулся и ответил мне: ,,Просто не надо носиться со своей жизнью, как дурень со ступой, и говорить о её высокой ценности, когда она никчемна. Если вы не готовы бросить её такой, к какой вы уже привыкли и с которой безнадёжно смирились, то вы уже состарились и умерли до смерти своего тела. Что тогда беречь, разве только кучу пыльного хлама, пока и он совсем не обветшает. Живёт тот, чьё сознание обитает здесь и сейчас, кто не о чём не жалеет и радостно смотрит в глаза пришедшего дня. Жизнь – это подарок, зачем его прятать в сундук до каких-нибудь счастливых времён, надо с радостью пользоваться им – он и есть ваше счастье”! Я возразил: ,,А куда же деть неизбежную боль? Разве не лучше для разумного человека избегать её, как можно чаще? Но для этого надо, как раз, не распахивать свою жизнь навстречу всему, что происходит здесь и сейчас. И если реальность неприятна нам в данный момент, можно благоразумно уйти в свои воспоминания или мечты”. Заратустра рассмеялся, и, глядя мне в глаза, сказал: ,,Боль – это часть жизни, она пробуждает и помогает нам многое понять. Я не предлагаю вам искать боль, но и не надо избегать её, иначе ваша жизнь потеряет глубину, и вам останется, как свиньям, довольствоваться грязной лужей. Привычка человека находиться в своих воспоминаниях и мечтах, наоборот, полностью отвернула его от реальности, превратив её в серые будни, которые теперь для того и существуют, чтобы использовать их для реализации своих надежд или для возвращения той ситуации, в которой когда-то присутствовало ощущение счастья. На самом деле вы не знаете реальности, всей её красоты и глубины, и боль – это лучший доктор, помогающий прозреть”. Я отпарировал: ,,Тогда получается, причинять кому-то боль – тоже благодеяние”? Заратустра, как обычно, усмехнулся и ответил мне: ,,К сожалению люди на осознанное причинение боли другим не способны. Они могут только раздражать друг друга и наносить оскорбления, цепляться и донимать, а так же, словно пиявки, присасываться и пить кровь ближнего своего. Лишь немногие прозревшие знают, куда должна попасть стрела боли, дабы избавить человека от сна, что окутал его сердце и разум. Страдание перестало быть учителем для человека, потому что, избегая большой боли, он раздробил её на мелкую и привык к ней. Так длительные немощи и постоянные конфликты стали для него вторым, а иногда и первым удовольствием. Когда человек ссорится с кем-нибудь, он сорит собственным сердцем и разумом, кроша свою жизнь на радость воронам, залетевшим в сон его души. Душе человека снится его жизнь, но рядом с ней происходят подлинные события, реальность каждый миг стучится в её навязчивый сон, от которого душа сама была бы рада избавиться. Если бы только этот стук был отчётливей, она узнала бы, где выход! Анаур, когда-нибудь, как только ты будешь внимателен, с тобой случится боль, подобная громкому удару в дверь, так ты найдёшь выход, и, если захочешь, покинешь тёмную комнату своего сна”. Я, сомневаясь, покачал головой, а Заратустра, желая подбодрить, похлопал меня по плечу. Далее он продолжил тему, затронутую в начале нашего разговора: ,,Осознавая в своих медитациях единство жизни, святые мудрецы проповедуют ненасилие и сострадание. Они хотели бы иметь на пятах глаза, дабы случайно не раздавить какую-нибудь букашку. Они идут в горы, дабы не приминать ни одной травинки, и просят прощения у яблока перед тем, как его съесть. Постясь и голодая, они скорее готовы съесть самих себя, нежели какой-либо плод бытия. Они даже дышат тихо и не глубоко, дабы оставить в воздухе как можно больше частиц жизни. Но эти святые мудрецы обманывают самих себя, их разум играет в прятки с их осознанием. Любая жизнь живёт за счёт другой жизни, истинным состраданием для них было бы самоубийство, но и в этом случае они не сострадали бы к самим себе.
Мы все частицы одной жизни. Бог ест Самого Себя, и, я скажу вам, с большим аппетитом. Он созидатель и в тоже время повар, и, как хороший повар, Он не сорит на Своей кухне и не готовит больше того, что может съесть, дабы в данный момент насытиться. В отличие от человеческого ума, Бог знает меру. Так же, как все частицы человеческого тела живут согласно и за счёт других частиц, так жизнь любого живого существа, прекращая временное существование, растворяется в Боге, и, преобразившись, вновь принимает новую форму своего бытия. Мир – это воля Бога к всеохватности, но, как раз, это и есть Его возвращение к Самому Себе.
Бог – это одновременный процесс потери и нахождения, Он растворился в мире, дабы вечно обнаруживать в нём Себя. Знаете, как Бог поборол скуку пребывания в Себе? Он раздробил Себя на мир и забылся во множестве живых существ, так Он стал интересен Самому Себе. Бог – это живой огненный шар, разлетевшийся на мириады частей, которые, двигаясь по траектории жизни, вновь скапливаются в изначальную сферу, до Его нового пламенного выдоха”.
После этих слов, Заратустра внимательно посмотрел на всех нас и остановил свой взгляд на Марате. Марат уже давно сдерживал в себе какие-то мысли, но никак не решался высказаться. Прямой взгляд Заратустры наконец-то подтолкнул его и он, вопрошая, заговорил: ,,Разве душа человека не Жар-птица, заключённая в клетку его тела? И не кажется ли вам, что некая неведомая рука носит эту клеть, словно фонарик, освещая им чуждый для души край? Разве не похоже это на злую шутку, когда высшее заключено в низшем”?
Заратустра глубоко вдохнул и после некоторой паузы ответил Марату: ,,В человеке правят три царя. Двоих мы знаем, у них есть свои дворцы и земли, о существовании третьего лишь только предполагаем, ибо нельзя временем охватить нечто вечное. Мы называем их: Я, Тело и Душа. У первых двух царей множество подданных, служащих им и готовых в любой момент занять их место, как только владыки по каким-либо причинам отлучатся из своих дворцов. И когда цари, наведя порядок в своих землях, возвращаются, они вновь садятся на свой трон, обнаруживая множество перемен, случившихся во дворце. Так они живут, в условиях постоянных изменений, причём не всегда к лучшему. Царство первого владыки, нашего Я, находится, как вы уже догадались, у нас в голове. Царством Тела является наша Земля. Вашему Я может сейчас показаться странным, как может быть так много владык в одном земном царстве? Но на самом деле человеческие тела, как и тела всех живых существ на Земле – это ветви одного дерева, одного Тела, живущего почти столько же лет, сколько существует Земля. Кажущееся отдельным, человеческое тело связано глубокой памятью со всеми временными кольцами мощного ствола единого Древа - всего, что жило, живёт, и будет жить на Земле. Объять всё древнейшее величие Тела не под силу нашему сознательному Я, и это ему ни к чему, так же, как нет заботы у дерева, во что оно пускает свои корни, ведь благодаря своей силе, оно может расти даже на камнях. Наверное, вы хотите спросить, где же царство Души? Вряд ли у Души есть подданные, она госпожа самой себе. Душа скорее похожа на беззаботного странника, ибо она для себя и царство, и дворец. Тогда зачем она странствует, спросите вы? Но ,,зачем?”, это слишком человеческий вопрос, в нём есть время и нужда, но у Души впереди и сзади вечность, ей некуда спешить и у неё нет определённой цели. Скорее её целью является бесконечный путь, идя по которому, она одновременно уходит и возвращается к себе. Наше Я видит её настолько, насколько велико и чисто зеркало его сознания. Путешествуя по Древу Жизни, Душа тоже заглядывает в малые и большие зеркала живых существ и видит своё отражение во всём разнообразии бытия. Она так же косвенно замечает в одном зеркале то, что отражают другие зеркала, и эти зеркальные коридоры сознаний захватывают её своим красочным представлением. Так, пока она увлечена театром жизни, можно сказать, что она находится в клетке Тела, но на самом деле это не клетка, а зрительный зал с множеством мест и великой сценой, где идет спектакль без начала и конца под названием ,,Бытие”. Мы все – и зритель, и артист, и сцена, ибо мы есть и Душа, и Я, и Тело с их тысячами слуг, меняющими настроение зрителя музыкой чувств и декорациями образов.
Многое в настроении Души зависит от того, в какое зеркало она смотрит, ведь сознание нашего Я подобно воде, оно может быть спокойным и чистым, отражающим без искажений, а может быть взволнованным и мутным, дробящим отражение на множество кривых частей. Марат, союз царей и есть та неведомая рука, которая, словно парус, ловит ветер их влечений, и ведёт нас по сцене бытия, увлечённых всевозможными впечатлениями. Твои слова о чуждом для Души крае и о том, что высшее заключено в низшем – это всего лишь кривое зеркало твоего Я. Совершенство этого мира как раз в том, что высшее и низшее смешаны в нём в одно целое. Разве ты не согласен, Марат, что твоё Я ниже Души? Однако оно берётся судить, что для Души чуждо, когда само не может навести порядок в своём царстве и поддерживать добрососедские отношения с Телом, чьи владения гораздо обширнее.
Так часто случается в человеке, когда его Я не в силах справиться со своими подданными, оно злоупотребляет расположением своего благосклонного соседа и коварно развязывает с ним позорную войну, дабы гнев и жажду власти своих бунтарей отвести от себя. Вообще, это свойственно слабости человеческого Я: оправдывать себя через обвинение других или объяснять всё стечением обстоятельств, и, как запасной вариант, всегда рядом собственное Тело, которое тоже кажется полным грехов. Жить в бреду безконтрольных фантазий, объясняя, что этого желает Душа, а так же безразлично смешивать чувства в гремучий напиток и, дурачась, транжирить энергию Тела – разве это не преступление человеческого Я против всего его существа? Разве это Я в человеке, которому от горшка два вершка, не является ещё пока самым низшим в нём? Однако, оно смело берёт на себя роль суфлёра его жизни. Поэтому будьте осторожны в своих окончательных выводах, они могут оказаться сопливым капризом вашего обленившегося Я, способного слышать лишь грубые наветы ума. Он и есть ваш коварный наставник, нанятый тем обществом, где вы жили, он похож на сгорбленного шута, который прячется у малолетнего царя за спиной”. Расстроенный услышанным, Марат попросил учителя: ,,Дайте нам совет, как выйти нашему Я из-под влияния этого злобного карлика”. Тогда Заратустра молча встал и пошёл в дальний угол пещеры, вскоре он вернулся и опять сел рядом с нами у костра. В его руках было небольшое зеркало, он повернул его к нам и сказал: ,,Если вы посмотрите в зеркало, то увидите в нём скорее своё отношение к себе, нежели самих себя, хотя стекло отражает вас такими, какие вы есть. Неужели и вы так же не можете быть честны с собой, как зеркало с вами? Попробуйте смотреть на мир без отношения, только констатировать чувства. Постарайтесь обойтись простым восприятием, без участия мыслей. Если вы увидели образы, не смешивайте их со словами. Память и мечты плохие друзья, когда вы решили быть здесь и сейчас. Действуйте без предварительных обдумываний, лишь наблюдая за собой. Смотрите на себя, как на сцену в театре, словно перед вами премьера спектакля.
Привыкая видеть себя со стороны, вы станете безучастны ко всем вовлечениям ума, который, по сути, работает в нас лишь, как логическая машина, как анализ, основанный на сравнении накопленных отрывочных впечатлений и весьма неточных суждений. Вы раскроете в себе весь процесс мышления, доведённый в вашем уме до самодовлеющего состояния, и увидите своё Я, словно ребёнка, который безперестанно крутит калейдоскоп памяти и не может оторваться от причудливых сплетений цветных стёклышек в своей волшебной игрушке. Так, сознательно отстранившись от себя, став одним лишь наблюдением, вы поймёте, что всю жизнь, исключая раннее детство, смотрели на мир через занавес иллюзий, и только когда вы воспарите над своей захламлённой памятью, вам откроется истинная картина реальности. Вы потому и не помните своё раннее детство, что ещё не разговаривали: вы не могли отражать в словах воспринятое, и всякое впечатление было тогда для вас чем-то новым и ярким. Поэтому вы много плакали, ибо у вас не было готового объяснения, зачем кто-то отрывает детскую душу от её восторга. Но теперь, если вы подымете занавес иллюзий, то сможете вернуть себе безсловесный мир и глубоко погрузиться в подлинное бытиё. Вы начнёте чувствовать несравнимую наполненность души и вопрошающие мысли обернутся прямым ответом на любое восприятие так, что понимание мира станет для вас всеохватывающим откровением. Ибо подлинным ответом может быть только жизнь, вопросы возникли, когда вы потеряли связующую нить осознанности и заблудились в лабиринте своих мыслей. Мир прозрачен для ваших чувств, вы сами породили мрачные тупики своих страхов тем, что спешили узнать наперёд свою жизнь. Наверное, даже Бог не хочет быть для Себя предсказуемым, иначе бы Он умер со скуки. Не губите себя тоской по неизведанному, вы и так уже порвали сознательную связь с жизнью, лучше шире откройте глаза и навострите уши, разожмите ладони и вдохните всей грудью. И вы узнаете, что чудо бытия уже случилось с вами, осталось только перестать подменять его благо вымыслами”.
Так советовал нам Заратустра, а я тем временем задавал в уме вопросы и не находил вразумительных ответов. ,,Как можно смотреть на мир непредвзято, - думал я, - если разумному человеку должно знать заранее, подходит ему нечто или нет, иначе можно накушаться и мухоморов? И потом, благодаря словам человек стал человеком, без них он не смог бы накапливать не только знания многих поколений, но и даже собственный опыт! Теперь, используя языки, человек быстро учится и умнеет, с возрастом он всё эффективнее пользуется своим знанием. Ну, а без мечты у него не было бы светлого будущего и духовного роста”!
- Мы благодарим Анаура Вижну за его зрелые взгляды на процесс познания человеком мира и приглашаем выступить, как раз на эту тему, со своими замечаниями известного профессора философии, лауреата многих премий, Бенедикта Думаума.
- Прежде всего, м-м-м…я хочу сказать, что без логического анализа человек не был бы человеком. Он не смог бы избирательно накапливать и сортировать в своём разуме багаж отточенных знаний, благодаря которым добился высоких достижений в обустройстве своей жизни на Земле. Память человека, м-м-м…в отличие от интуитивной и рефлекторной памяти животных, содержит в себе записанную в символах информацию. Из-за созданных человеком символов речи, он стал самым общающимся существом на Земле, могущим в процессе жизни увеличивать плотность своих знаний в несколько раз. Есть скептики, м-м-м…утверждающие, что знания человека слишком не точны и условны, что слова и понятия из них сформированные – это упрощённый и, таким образом, сведённый к ограниченному числу знаков, человеческий опыт. Что, мол, именно множественность комбинаций этих знаков создаёт иллюзию многообразия человеческих знаний, когда, наоборот, только интуитивное постижение человеком самого себя создало – по подобию обустройства его организма – все известные технические достижения. Но ведь, м-м-м…благодаря умению излагать в словесных символах свои прозрения другим людям, стал возможен технический прогресс и науки, которые охватили почти все области человеческих интересов. Есть ещё, мягко скажем, чудаки-мистификаторы, наподобие Заратустры, считающие человеческий рассудок каким-то препятствием на пути познания мира. Они фантазируют о каких-то альтернативных формах постижения бытия, и свои вымыслы пытаются навязать другим людям. Однако, м-м-м…я хочу попросить всех присутствующих в зале попробовать представить себе, хотя бы на минуту, какой-либо образ без соответствующего словесного оформления. Максимум, что можно будет увидеть в нашем представлении – это сплошной бесформенный поток смешанных переживаний, нечто вроде реки без берегов и моря без горизонта. И если…м-м-м… подольше побыть в этом состоянии, то можно просто-напросто сойти с ума. Чего, наверное, и добиваются такие лжеучителя, как Заратустра. Например, м-м-м…есть мистики, которые провоцируют своих учеников кардинально изменить свой прежний образ жизни и с ним представление о мире. Что они только не предлагают, один советует пожить несколько недель на дереве, дабы за время пребывания на ветвях вжиться в образ дерева и почувствовать великолепие иного восприятия бытия. Другой призывает стать у реки и смотреть, как течёт река. Объясняя… м-м-м, что имя есть лишь у её берегов, он предлагает ученику забыть своё имя и стать рекой. Третий, вообще, обязывает своих учеников слышать первородный звук АУМ, или разрушает их ум всевозможными мантрами и такими абсурдными вопросами, как: ,,Что такое Му?”. Таким образом, м-м-м…они добиваются расстройства нервной системы и ума своих учеников, фальсифицируя их нестабильное физиологическое состояние под некую блаженную экзальтацию. Возвращаясь к тому, что говорил Заратустра своим ученикам, меня особенно удивило его предложение действовать им без предварительных обдумываний, лишь только наблюдая за собой. Выходит, м-м-м... они должны вернуться на пройденную ступень эволюции и следовать за запахами и другими возбуждающими животные инстинкты явлениями жизни? Одна лишь осознанность не делает человека разумным существом. Лишь только осмысление своего опыта и правильные выводы из него совершенствуют человека до цивилизованного гражданина, способного развивать свой интеллект до неописуемых высот. Глупо искать нечто в чистом зеркале сознания, когда его функция - лишь отражение окружающего мира, а вот работа с тем, что в нём отразилось, и умение этим пользоваться – в этом главенствующая роль нашего ума.
Некоторые псевдо-учёные утверждают…м-м-м, что в мироздании существует огромное информационное поле, с которого наше сознание, если оно достаточно развито, может считывать всё, что человеку нужно. Мол, вовсе нет необходимости каждый раз напрягаться интеллектуально, дабы более-менее ясно что-то предполагать, когда можно истинно знать через подготовленное определённым образом сознание. А есть такие умники…м-м-м, которые заявляют, что человеку уже дано всё, что ему нужно знать. Что, мол, не обязательно делать новые открытия в науке, достаточно будет, ради блага человека, развивать его скрытые возможности в области интуитивного знания, а так же расширять его качественно новую сознательность. Даже выражают опасения, что из-за перевеса логики над образным представлением в современной жизни человека и, в результате, негармоничного взаимодействия между левым и правым полушарием его головного мозга, для человека закрываются великие потенциальные возможности. Но…м-м-м, если посмотреть на то, каких успехов уже добилось человечество, можно ли сказать, что человек стоит на неверном пути своего развития? Да, многие сейчас могут указать на издержки нашей цивилизации, но, как говорится в пословице: ,,Когда лес рубят - щепки летят”. Главное, благодаря существующему прогрессу человеческие мечты становятся реальностью.
Анализируя дальше то… м-м-м, о чём говорил Заратустра своим ученикам, я хотел бы обратить внимание присутствующих на его понятие Бога. Сейчас затихают споры между идеалистами и материалистами, современная наука открыла весьма тонкий мир материи, переходящий в энергию, которая вполне может оказаться созидающим потоком мысли, исходящим от некоего вселенского Разума. Наличие разумности в обустройстве мироздания трудно подвергнуть сомнению. Конечно…м-м-м, есть ещё такие учёные, которые утверждают, что вся разумность вселенной исчерпывается механическим взаимодействием энергии частиц, и человек – это единственное разумное существо, которое, по воле случая, научилось комбинировать эти частицы в своём мозгу и воспроизводить своими руками некоторые мечты. Может быть это и так, но идея Бога появилась не случайно… Мыслительный процесс – это сопоставление, определение на основе сравнения, например белое, узнаваемо нами за счёт чёрного. Запоминая всё вокруг, человек научился не только методично обрабатывать данные чувств, но и группировать свои мысли в понятия об окружающем мире. В дальнейшем…м-м-м, научившись зашифровывать своё познание в символах речи, человек значительно увеличил ёмкость собственной памяти, превратив свой интеллект в огромную библиотеку, а рассудок – в опытного библиотекаря. Пользуясь знаниями библиотекаря, то есть собственной логикой, человек начал формировать свой лучший, как он считал на то время, жизненный уклад. В итоге, появилось множество задач и, соответственно, препятствий, которые в дальнейшем были названы им несовершенствами. Развернувшаяся творческая деятельность человека требовала идеала, высокого ориентира, для оправдания тех временных неудобств, которые возникали из-за возрастающих возможностей осуществления новых желаний. Появилась необходимость…м-м-м…в значительном объединении человеческих усилий, и нужно было установить норму взаимоотношений в новообразованных городах, иначе не было бы отлаженной согласованности во взаимодействиях людей. Законы, требующие всеобщего подчинения, должны были исходить от непререкаемого авторитета, таковым мог быть только Бог, владеющий всеми силами природы. Так божественная Сущность, стоящая за всем правильным и жизненно необходимым, стала противопоставляться тому, что казалось человеку в мире несовершенным и пагубным.
Моральная оценка людских поступков и целей…м-м-м, а так же разделение бытия на добро и зло облегчило реализацию творческих амбиций человека, вплоть до утопических идей и личной тирании. Человек начал сопоставлять идею Бога - скрывающую за собой ожидание лучшего бытия - с окружающим миром, который ему казался сырой глиной, требующей лепки и обжига. Так возникла вера в Бога, как не только в самое могущественное Существо, но и самое совершенное и справедливое. Упование на Бога стало компенсацией неизбежных человеческих ошибок…м-м-м, но, в тоже время, благодаря этому высочайшему идеалу человечество смогло сформировать гуманную культуру и цивилизованные государства.
Заратустра же стирает дистанцию между Богом, человеком и миром, он вживляет Бога во всех нас и в окружающий мир, тем самым, принижая эталон совершенства до ползающего в земле червя. Это психологически неверная установка, не говоря уже за моральный казус. Человек должен стремиться к светлому будущему…м-м-м, ему нужна великая цель, иначе не было бы никакого прогресса, без которого человечество осталось бы стадом, и мы не увидели бы культурного общества людей, каковым являются все присутствующие в зале.
- Мы благодарим профессора философии Бенедикта Думаума за столь глубокое введение слушателей в суть проблемы познания человеком мира и весьма понятное её разъяснение. Я думаю, многие уже хорошо себе представили всю пагубность анархического мировоззрения Заратустры. Если кто-то ещё сомневается в этом, то, скорее всего, из-за собственного легкомыслия, а теперь просим выступить в свою защиту подсудимого Заратустру.
- Если уважаемый суд считает меня в чём-то виноватым, я готов понести наказание. Но взамен прошу освободить моего ученика Омара, арестованного вчера на суде, ибо он, в свои девятнадцать лет, вполне мог заблуждаться и быть, по-молодости, вспыльчивым. Может быть, он не так понял то, о чём я говорил ему и остальным ученикам? Во всяком случае, я не считаю его в чём-либо виноватым: вчера, во время своих резких заявлений, он оставался преданным своему учителю, что естественно для ученика.
- Мы удовлетворим вашу просьбу, тем более что о нём ходатайствуют родственники его подруги Ауры, которые известны всем, как высокопоставленные лица нашего города. По всей видимости, сегодня Заратустре нечего сказать в свою защиту, если он решил защищать своего ученика. На этом суд завершает сегодняшнее рассмотрение дела и переносит его на завтра, слушание возобновится в десять утра.
* * *
День девятый.
Сумасшедший.
,,Любовь – это сознание, непостижимое
для ума”.
Из слов Заратустры.
- Слово прокурору.
- Сейчас Анаур Вижну расскажет нам о совсем бредовых идеях своего учителя Заратустры. Я, как прокурор, могу смело утверждать, что сегодняшнее свидетельство пострадавшего станет последней каплей в принятии очевидного вердикта господ присяжных заседателей. Прошу внимания.
- Последняя беседа с Заратустрой состоялась как раз накануне нашего решения оставить своего учителя, и только Омар и Аура продолжали, как и прежде, доверяться этому безумному отшельнику. Близился полдень, когда мы, после надоевших нам медитативных практик, обнаружили, что Заратустра до сих пор не выходил из своей пещеры. Вскоре мы нашли его там, сидящим у давно потухшего костра. Он смотрел на пепел стеклянным взглядом и ничего вокруг не замечал. Я первым подошёл к нему и положил руку на его плечо. То, что мы потом услышали от учителя, привело нас в замешательство. Заратустра тихо сказал: ,,Ангел смерти своим крылом сейчас коснулся моего левого плеча. Видимо, мой сегодняшний сон нужно скорее рассказать вам, иначе другого раза не будет”.
Мы переглянулись, и настороженно сели вокруг Заратустры. Он зачерпнул ладонью остывший пепел и тихонько сдул его перед нашими лицами, после чего медленно, вспоминая важные моменты, начал рассказывать содержание своего сна: ,,Мне приснился сон о моей жизни пять тысяч лет назад, он был таким явственным, что я даже начал сомневаться - может нынешняя моя жизнь всего лишь сон прежнего меня? Однако когда знаешь, что человек спит не только во сне, но и наяву – не стоит беспокоиться насчёт того, в какое время он живёт на самом деле. Как бы там или здесь ни было, в те давние времена, явленные моим сном или пробуждением, я был предсказателем и звездочётом у небольшого народа, осевшего в красочном межгорье. Вокруг возвышались величественные горы, внушающие моим собратьям спокойствие и умиротворение. В тоже время я, как предсказатель, был их надеждой на благополучие в будущем. Звездочётом я стал ещё в детстве, когда до глубокой ночи, лёжа в траве, засматривался на звёзды, рисуя из них, в голове, знакомые и фантастические образы, пока сон, не отнимал их у меня. И вот как-то однажды мне приснился ангел, он летел среди невиданных созвездий, держа меня за руку, и рассказывал мне, что через множество земных лет звёздное небо изменится, и люди уже не увидят тех сочетаний далёких светил, которые видны сейчас. Он обещал, если я не сведу свою жизнь к слепому и ленивому существованию, ещё раз встретиться со мной и рассказать мне о самых сокровенных тайнах мироздания… Этот сон стал моим пожизненным наваждением. Я начал серьёзно изучать ночное небо, чертил большие звёздные карты, наблюдал их сезонное движение по кругу, нашёл семь светил, блуждающих по неизменным созвездиям, в которых я терпеливо ждал хотя бы малейших перемен. Если бы рисунки созвездий начали изменяться, это стало бы знаком близкой долгожданной встречи с ангелом из моего сна. Я упорно, в течение всей своей жизни, продолжал верить, что этот ангел явится ко мне и ответит на все выстраданные мной вопросы. Но на склоне своих лет я отчаялся ждать этой встречи. Однако, когда ничто не предвещало чего-то особенного, я так же, как обычно на рассвете, медленно брёл вниз по каменистому склону, возвращаясь домой, из своей башни, воздвигнутой на горной вершине для наблюдения звёзд. Полусонный и уставший я не заметил, что на каменную глыбу, лежащую на моём пути, выползла змея, вероятно, она хотела погреться в первых лучах восходящего солнца. К тому же, в тот момент, меня привлёк крик орла и я, глядя вверх, нащупал рукой и сел на край этого злосчастного камня. Наблюдая за полётом горной птицы, я не обратил внимания на неожиданную боль в руке, ибо подумал, что поранился о какую-нибудь колючку. Но когда у меня сильно закружилась голова, я опустил вниз глаза и увидел хвост уползающей змеи. Как ни странно, но какое-то спокойствие снизошло на меня, хотя рука занемела от боли, а взор помутился от головокружения. Мне казалось, это происходит не со мной, что меня уже нет в своём бренном теле. И тогда я просветлённо понял – вся моя жизнь, проведённая в отчаянном поиске истины, была забавным глупым сном, но теперь я пробудился и поднимаюсь вместе с солнцем над землёй.
В этот счастливый для себя миг я заметил ангела из моего детского сна, он сидел на солнечном луче и протягивал мне руку, призывая в далёкий полёт к звёздам. Я с радостью взял его руку и почувствовал, что стал частью самого ангела, ибо без слов услышал его мысли и наполнился воистину ангельским блаженством. Мне случалось многому удивляться в своей жизни, но так ещё я никогда не восторгался – словно весь необъятный мир оказался у меня на ладони. Я услышал, как поют звёзды под музыку света, и увидел карнавальный танец звёздной пыли. Время утонуло в вечности, ибо с уходом ожиданий и ясным виденьем – прошлое и будущее растворились в настоящем. И тогда моё сердце заговорило со мной голосом ангела: ,,Нет никакого пространства и времени, нет ничего внутреннего и внешнего, есть лишь прямое восприятие многоликого мира и чувство вечного бытия. Люди создали образ времени для объяснения пространства новых впечатлений, а образ пространства – для момента реализации чувств. На самом деле время – это всевидящее Око, которое падает в бездну бытия и просветляет собой окружающий мир, а пространство – озарённый звёздными факелами мир, летящий в глубину всевидящего Ока и пробуждающий Его к бытию. Мир, развёрнутый перед тобой, вдыхает сейчас самого себя и пульсирует в твоём сердце – он и есть ты. О, ты познал бы это, ещё пребывая на Земле, если бы не соблазнялся сладкой дрёмой своих иллюзий. Ты любил бы всё, что вокруг тебя, как самого себя, и не только звёзды стали бы близки твоему сердцу. Хотя, конечно, твой ум тоже любил окружающий мир, но как паук свою жертву, и всё, что попадалось в его сети, он тут же опутывал паутиной слов. Он горел желанием связать весь мир объяснениями, впуская в него яд своих предпочтений, и радостно предвкушал выгоду от умственного проникновения в суть вещей. Но вместо ясного понимания жизни, ты запутывал самого себя, попавшись в собственные сети. Твой ум, как зодчий, высекал на воспринятых им вещах выдуманные имена и строил из них замок твоей мечты – так ты всё больше ограждал себя от реальности, которой сам и являлся. Ты подымал всё выше и выше облачную башню своего замка, и то, что оставалось увидеть в окнах твоих глаз, было похоже на тени бытия, на едва уловимые туманные грёзы. Ты стремился к звёздам, но они уже были в тебе, ты мысленно покидал свой дом и представлял себя среди них, но они уже украшали ночное небо Земли. Помни, где бы ты ни был, всё, что тебя окружает – это безбрежный мир твоего восприятия себя”.
И когда сердце моё замолчало, я вернулся назад и каплей дождя упал на Землю. Проникнув в неё, я устремился по корням деревьев к свету солнца. А потом испарился ароматом садов и поднялся облаком над горными вершинами. Насладившись высоким полётом, я сел вечерним туманом на луговые травы и заснул росинкой в бутоне полевого цветка. Ночью меня разбудила мелодичная песня родника, обнаружив себя на раскрытом лепестке фиалки, я соскользнул в танцующее тело ручья, а утром оказался на ладони пятилетнего мальчика. Ему попала соринка в глаз и он, зачерпнув ключевой воды, попытался промыть его – так я нашёл свой дом и стал душой ребёнка. И тогда я снова, как и в прошлых жизнях забыл о себе, но в душе мальчика сохранилось неудержимое стремление узреть весь окружающий его мир и познать в нём Себя”.
После некоторой паузы, смеясь над нашим общим недоумением, учитель добавил: ,,Теперь вы узнали, вместе со мной, о прежнем и нынешнем Заратустре. Но кто знает, кто из них нынешний, а кто прежний на изогнутой петле жизни?” Я первым не выдержал насмешки учителя и с возмущением сказал: ,,Выходит, по-вашему, что душа после смерти тела попадает не в будущее, а возвращается в прошлое, вспоминая Саму Себя? И все сны – это разворот к подлинной действительности? Вы готовы выбить почву из под наших ног только ради того, чтобы мы вспомнили о Самих Себе и приняли свою нынешнюю жизнь не более, как сон? Но даже сейчас мне, дабы проснуться, не нужно щипать себя за руку, ибо я от ваших слов испытываю в душе боль намного сильнее!” Не успел я договорить, как Заратустра бросил в меня камень, и я едва успел увернуться. Моему возмущению не было предела, я призвал своих друзей уйти от сумасшедшего учителя немедленно и навсегда, и они согласились. Жаль только, что Омар и Аура не видели и не слышали в тот день этого полоумного старика. Он ещё вдогонку смеялся надо мной, говоря, что если бы я на какое-то мгновение не проснулся, то камень угодил бы мне прямо в лоб и самое лучшее, что он пока может мне пожелать – спокойного сна.
- Теперь, интересно, что скажет Заратустра в своё оправдание?
- Анаур принял меня за сумасшедшего, потому что его сознание находится во снах собственного эго. Причём эти сны – по большей части – навязаны ему той средой, в которой он рос и воспитывался. Сейчас он танцует под дудку своего эго и пока не готов к бдительному восприятию мира и всеобъемлющих идей. Но скоро то, что я посеял в сердце моего ученика, прорастёт в нём великой радостью откровения и пробудит его сонливое сознание. Тогда нервозность Анаура лопнет, как мыльный пузырь, и он освободится от гнева и желчности. Возможно, толчком к его преображению послужит моя смерть, ибо в этом случае эго строптивого ученика провалится в бездну отсутствия учителя, останутся лишь мои проникновенные слова, от которых ему уже никуда не скрыться. Брошенный в Анаура камень был, с одной стороны, попыткой разбудить его сознание, а с другой - желанием усилить конфликт между его тщеславием и мной, ибо так быстрее оно погибнет, когда Заратустры не станет. Однако если вы клоните к тому, что я сумасшедший, то извольте сначала представить себе нынешнее человеческое здравомыслие с его тысячей и одной целью. Современная общность людей так же безумно спешит удовлетворить все свои желания, как и породить ещё больше новых. Люди за своими бесконечными заботами сокрыли от себя свою душевную пустоту. Они бегут от ужасающей тоски и невыносимой скуки к первым попавшимся развлечениям, которых в наше время предоставляется великое множество. Так поддерживается их бездумное существование – люди отучились самостоятельно мыслить и понимать себя. По сути, благоразумные граждане в своём большинстве не могут сойти с ума, ибо им не с чего сходить. Разве не сумасшествие продолжать жить в их тугодумом обществе? Вы потому и осуждаете меня, что вас мучает зависть к инстинкту свободы и горней мудрости, в ком они есть. Вы рады держать за ноги молодых людей, чтобы они не ушли от стадного одурачивания и, уподобившись вам, жили в зловонной цивилизации слепые к себе и красоте мира. Ну, а если для вас безумие, когда кто-то хочет полагаться лишь на себя и жить, не боясь трудностей, свободно на Земле, тогда считайте меня сумасшедшим. Если, по-вашему, безумец тот, кто позволяет себе уединение на месяцы и годы, в котором только и возможно понять себя и прозреть для счастливого бытия, тогда я - умалишённый. Если у вас принято отправлять в психбольницу тех, кто открыто делится сугубо своим взглядом на мир и живёт так, как думает, тогда и я на очереди. Если безумие – это необщепринятое осмысление жизни, переходящее в новый внутренний опыт, и если глубокий поиск иных состояний души и других способностей разума для вас – помешательство, тогда я одержим всеми психическими болезнями. Если тонкое мировосприятие и обострённая осознанность граничат для вас с нервным срывом, а наблюдение за собственным умом и желаниями раскалывают ваше сознание, считайте меня шизофреником. Если вы не чувствуете постоянного давления и внушения со стороны ваших властей, и готовы жертвовать собой ради их воровских амбиций, тогда я – параноик. Если смысл вашей жизни в том, чтобы с набитым брюхом сидеть в тёплой конуре или - того хуже – запрягать других людей в колесницу своих страстей, тогда мне нет места среди вас.
- После столь пылкой защиты и самопризнания подсудимого, давайте выслушаем приглашенного на суд психиатра. Профессор Густав Амизон долгое время стажировался в Швейцарии у мировых светил в области психиатрии. Нет никаких сомнений в том, что его оценка психического здоровья обвиняемого будет наиболее адекватной.
- Благодарю за доверие, оказанное мне, в столь сложном диагностировании такой неоднозначной личности, как Заратустра. Ну-у-у… первое, что я могу сразу сказать – обвиняемый стоит на грани безумия, или точнее – одной ногой уже там. Психическая болезнь приходит незаметно, человек постепенно теряет контроль над собой и всё более и более углубляется в коварный лабиринт собственных мыслей. Этот лабиринт, как правило, состоит из наших безутешных дум о безвыходной ситуации, которую мы себе представили, и теперь не в силах справиться со своим отчаянием, вот. Но современный человек, обычный гражданин цивилизованного государства, не так уж плох, как думает Заратустра. Да, у всех есть недостатки, так же, как и у самого подсудимого, для этого мы все здесь собрались, желая во многом разобраться, вот.
Ну-у-у… конечно, многие выдающиеся люди в своих прозрениях казались их современникам безумцами, ибо, мысля на пределе возможного понимания того или иного вопроса, они невольно из-за своей концентрированности становились чудаковатыми и отрешёнными. Но сверхусилия в области мысли и частые эксперименты над состояниями сознания могут любого вольнодумца подвести к подлинному безумию. Для человека нежелательно самостоятельно, без научных методов, копаться в своём сознании и вводить себя в различные трансы, используя сомнительные практики и наркотические снадобья, вот. От этого расшатывается нервная система и человек становится вспыльчивым, его начинает мучить постоянная раздражительность. Возможно это же испытывает Заратустра, похоже, ему стоит немало усилий, чтобы хоть как-то сдерживаться. Нервозность, с которой он сгущает краски относительно обустройства цивилизованного общества и уровня развития людей, выдаёт его предвзятое мнение, обусловленное болезненным чувством отвращения, вот. Одержимость высотой, чистотой, свободой и тяга к всевозможным превосходящим степеням, говорит о глубоком внутреннем конфликте подсудимого и его желании избавиться от возникающей из-за этого депрессии. Заратустра стоит на пороге параноидальной шизофрении, он – я бы даже сказал – уже зашёл в прихожую. Но, когда этот, претендующий на мудреца, человек зайдёт в гостиную, мы потеряем его, как здравомыслящую личность, вот. Многие философы сходили с ума от своей философии, ибо, во что бы то ни стало, пытались доказать себе и другим правильность своего миропредставления и – в конечном итоге – теряли почву под своими ногами. Так и Заратустра, занимаясь бесприцендентным самокопательством и возведением психологии в философию, начал, незаметно для себя, соскальзывать в безумие. Поэтому я призываю господ присяжных заседателей, при вынесении своего вердикта, быть снисходительными к не совсем психически здоровому обвиняемому, вот.
- Ну что ж, посмотрим, что будет со здоровьем Заратустры завтра, в последний день суда, который начнётся в тоже время, как и всегда. Мы надеемся, что многоуважаемый профессор Густав Амизон окажет, завтра на суде, экспертную помощь, в случае психического отклонения у подсудимого.
День десятый и последний.
Сторонний наблюдатель.
,, Люди сами принесли нам свободу свою и покорно
положили к нашим ногам. Слабые и порочные они
пришли к нам и сказали нам: ,, Поработите нас, но
накормите нас”, и преклонились перед нами. Ты ждал
свободной любви, а этим жалким созданиям нужно
только перед кем-нибудь преклониться. Они всё так
же слабы и подлы, но иногда они вспоминают о своей
свободе и даже могут взбунтоваться против власти и
залить кровью землю. Но когда все непокорные
истребят друг друга, оставшиеся приползут к нашим
ногам и попросят: ,, Спасите нас от себя самих!”
Ибо есть на земле только три силы, способные сделать
людей счастливыми – это чудо, тайна и авторитет”.
,, Легенда об инквизиторе”. Ф. М. Достоевский.
- Сегодня на суде, по причине плохого самочувствия, обвиняемый Заратустра, к сожалению, не сможет высказать последнего слова в свою защиту. Но, не смотря на вынужденное отсутствие подсудимого, уже в ближайший час будет провозглашён вердикт господ присяжных заседателей. А перед тем, как они удалятся для принятия своего окончательного решения, мы выслушаем замечания независимого наблюдателя, назначенного следить за всем этим судебным процессом от начала до конца. Являясь особым представителем интересов существующей власти, он предпочёл анонимность, к тому же имя наблюдателя неизвестно в широких кругах и поэтому нет смысла его озвучивать.
- Уважаемые сограждане, пользуясь своей миссией, хочу вам сказать, что это не простой суд над каким-нибудь там нарушителем общественного порядка, но в высшей степени важное событие в вашей жизни. Ибо то, как вы оцените свою гражданскую позицию по отношению к лжеучителю Заратустре, станет ориентиром в вашей дальнейшей судьбе. Ваша судьба – это ваш выбор и, если вы начнёте сомневаться, качаясь то влево то вправо, тогда такая же беспутная участь ожидает вас, как и подсудимого. Заратустра предлагает людям самоопределение, но человечество уже давно определилось, оно тысячи лет назад поняло, что государство это так-таки наиболее приемлемая – организующая и защищающая – форма совместной жизни. Когда человек начал наживать свою собственность, он, естественно, захотел её сохранности, отсюда появилась потребность в сильном государстве, с его строгими и надёжными законами. Конечно, преуспевающими собственниками в общественной структуре созданной державы могли так-таки стать наиболее разумные люди. Но кто мешает быть умнее другим согражданам, тем более, что уже прошли времена правящих сословий. Пусть не говорят господа анархисты, что собственность – это кража, ибо, как только собака зарыла кость, она так-таки стала собственником. Раньше люди разбойничали, грубо отбирая у своих соседей их добро, теперь же человек сам отдаёт государству часть своих усилий, ради спокойного благополучия собственной семьи. К тому же, если кто-то, по своей давней, унаследованной привычке, валяет дурака, то почему бы его бестолковую силу не использовать разумно, заставив трудиться и на себя, и на благо цивилизованного государства, созданного мудрыми людьми? Мне становится смешно, когда я слышу разговоры о некоем всеобщем сознательном прорыве, что когда-то все станут просветлёнными. Надо быть реалистом, чтобы понимать, что в основной массе люди так-таки слабы умом и порочны сердцем. Общественная сознательность методически прививается им с малолетства и в течение всей их бессознательной жизни. И если хоть на немного послабить постоянство внушений о том, что за каждым малейшим преступлением последует соответствующее наказание, мы бы тут же оказались в мире кровавой анархии.
Высокий уровень осознанности людей на данном этапе развивающейся цивилизации, мне кажется, стал бы помехой для их адаптации к быстротекущей жизни в современных мегаполисах. Стремительный прогресс сильно структуризирует среду жизнедеятельности человека и, чтобы гражданин развитого государства мог быстро ориентироваться и успевать выполнять свои обязанности, ему так-таки нужно быть во многом автоматичным и малочувствительным, иначе повышенное сознание и чувственная экзальтация застопорят всю его и так не простую жизнь. Вообще, процесс самосознания мало изучен, интенсивность сознания – это достаточно спорное свойство. Не придумывают ли некоторые индивидуумы выгоду там, где её нет? На мой взгляд, человек не нуждается ежесекундной осознанности, тем более что таковая просто невозможна. Сознание собирает информацию для мыслительных процессов и без того, чтобы человек помнил о нём, и когда он обдумывает свои действия или решает умственную задачу, поставленную перед ним, то прекрасно обходится кратковременными самовоспоминаниями. Лучше бы люди так-таки развивали свои логические способности, по крайней мере, в этом есть прямая выгода не оказаться дураком. А пока человеческий ум не готов признать в осознанности какую-либо перспективу. Здесь я опять не могу без смеха вспомнить предложение анархистов бороться с государственной машиной через сознательность цивилизованно развитых граждан, путём рационального самоуправления в зонах собственного обитания. Но к счастью, люди такой сознательности не имеют и, слава Богу, государство, с его строгими законами, продолжает опекать глупых умников и нечистых на руку подлецов.
Чтобы гражданам прогрессивных стран хорошо жилось, им вовсе не обязательно быть просветлёнными, достаточно уютного жилья, надежды на счастье и уверенности в завтрашнем хлебе. Что ж, если приходится пичкать их выпивкой и зрелищами, люди, в большинстве, любят себя такими, какие они есть. Лучше держать обреченных на глупость граждан в неведении насчёт себя, иначе от зависти и досады они натворят множество неописуемых бед. Как говорится, мудрый не тот, кто отличает добро от зла, а тот, кто из двух зол выбирает меньшее. Ещё на заре человеческой цивилизации, дальновидные жрецы, чтобы надёжно сплотить своих соплеменников, пошли на благую ложь, они придумали единого Бога, ибо старое верование в избранные кумиры вызывало у людей обособление и распри. А поскольку Бог – это та власть, которую нельзя свергнуть, жрецы стали приближёнными советниками ими же назначенного царя, якобы поставленного Богом мудро править людьми. В результате бестолковая и суеверная толпа боялась пойти против Божьей воли и разделаться с Посредником между ними и Всевышним. Тогда ужасные представления о небесной каре ещё господствовали в сердцах людей, а ведь страх – это главный господин над человеком. Однако всякое верование так-таки заканчивается, и когда толпа на протяжении многих столетий немного поумнела, самодержцы угнетаемых народов были свергнуты, но жрецы остались, просто многие из них ушли в тень и начали, скрыто править людьми. Ведь согласитесь, разве может толпа управлять собой? Какое такое правление народа, когда на самом деле временное руководство государств, якобы избранное, теперь уже свободными гражданами, всего лишь кукольный театр тайного общества жреческих мудрецов.
Я прямо об этом говорю потому, что, если это не так, не было бы чуда нынешней цивилизации, ибо только глубокомыслящие психологи тысячелетий могли создать столь совершенную структуру человеческого общества, которая сохраняет себя, несмотря на все людские пороки и глупости. Ещё никто так не любил людей со всеми их недостатками, как эти таинственные астрологи человечества, многогранно и заблаговременно подготавливающие его к новым целям и возможной, пусть бессознательной, но счастливой судьбе. Да, бывают большие неурядицы и даже войны, когда на стыке эпох, приходится ломать старое здание отжившей культуры и вживлять новые ценности в инертные сердца людей. Однако, когда за этим приходит многовековое благополучие народов, то какими бы не были жертвы, они необходимы для светлого будущего человечества. Так и каждый человек, если он не научится чем-то жертвовать в своей жизни, то останется прозябать на задворках цивилизации, ибо, кто не пожалеет себя, тот спасётся, а кто пожалеет, тот погибнет. Конечно, из-за быстротекущего прогресса, государственная структура и обустройство в ней граждан будут чаще обновляться и совершенствоваться. Но сейчас, в век информации, так-таки стали возможны бескровные революции, их можно совершать прямо в умах людей. Народы не могут знать заранее, чего они захотят даже через десять лет, ибо они плотно заняты настоящим и ближайшим будущим. И только всеведущие магистры мудрейшего круга жрецов тайно составляют универсальный план перемен во внешнем и внутреннем устроении человека. Без этого авторитетного незримого руководства человечество давно уничтожило бы себя, ибо бесконечные войны прошлого тому яркое свидетельство. Человек – существо нестабильное, изощрённый ум и ранимая психика подталкивают его к частым внешним и внутренним конфликтам, и если не держать под контролем всплески всенародной активности, направляя её в нужное русло, люди просто-напросто начинают уничтожать друг друга. Они бессознательно расчищают своё жизненное пространство, вплоть до обращения жала своей ярости против самих себя, или пока их не остановит ужас сотворённых бед. Такова уж близорукая сущность большинства людей, они не могут обходиться без предупредительных мер. И если вовремя не влиять на людские желания, незаметно проникая в умы граждан тщательно подготовленными ориентировками, то человечество закончит своё существование в моральной катастрофе. Ибо только своевременные поведенческие установки и наработка определённых привычек сохранят коммуникабельность людей, жизненно необходимую для них в суматохе стремительно развивающейся цивилизации. Конфликт между инертностью человеческого сознания и техническим прогрессом очевиден для каждого грамотного психолога. Поэтому, чтобы человек так-таки сохранил свой душевный комфорт в потоке всевозможной информации, ему нужно закалять собственный ум множеством простых, но контрастных желаний, и тем самым уравновешивать тотальное давление цивилизации постоянной целевой активностью всех полусознательных сил человеческой воли. Как сказал один мудрый философ, всякая воля в природе бессознательно стремится к власти, она самоутверждается в поиске тёплого и сытного места на Земле, осваивая для своих проявлений, как можно больше территории. Однако, поскольку жизненно важное для человека пространство в условиях нынешней цивилизации весьма ограничено, технический прогресс может воссоздавать, пусть и виртуальный, но, тем не менее, обширнейший мир, сохраняя для созидательной воли людей фантастические возможности. Главное, чтобы человек мог беспрепятственно развивать свои умственные стремления и так-таки эволюционировать в необходимом для общества направлении. Ведь телу человека для его нормального существования надо совсем немного, а вот человеческому разуму скоро будет мало и целой вселенной. Когда ум получает то, чего хотел, он тут же устремляется к новым целям и тащит за собой неразборчивого хозяина. Такова уж природа человеческого ума – по достижению предмета своего желания, сразу отталкиваться от него к новым возможностям. Поэтому, чтобы людей не заносило слишком далеко во вред себе и обществу, лучше замкнуть их желания в один небольшой круг и отвлекать их ум, для видимости разнообразия, множеством мелких недалеко идущих представлений и знаний. А такой информации, ребусов и шарад, в которых ум вязнет, как муха в мёде, в наше прогрессивное время, ну просто хоть отгребай лопатой. Первостепенная задача тайного круга мудрецов состоит в том, чтобы сохранить человечество хотя бы таким, какое оно есть, и помочь талантливым и гениальным индивидуумам двигать его вперёд к лучшему будущему. Так всеохватные мысли и связанные с ними побуждения великих людей, возникновение которых невозможно без прогрессивного человеческого общества, подхватывают многие другие образованные люди и постепенно, силами государственной структуры, воплощают в жизнь даже те их мечты, что казались лишь фантастикой. Разве это не прекрасно, когда сказка может стать былью, и то, что для людей могло быть только чудом, становится повсеместной реальностью? Жизнь человека коротка и, как бы ему не хотелось, он не сможет за семь десятков лет своего быстротечного существования достичь разностороннего личного совершенства. Так пусть, хотя бы в чём-то, благодаря распределению человеческих усилий в развитом государстве, его гражданин так-таки добьётся индивидуальной реализации! Скажите мне, разве кто-нибудь из присутствующих здесь на суде, когда-то думал о том, что я вам сегодня рассказывал, во всей полноте затронутой проблемы? Вижу, что так-таки нет, раз все молчат и оглядываются. Вот поэтому и существует авторитетный, но скрытый круг мудрецов, который, не травмируя самолюбие людей, незаметно помогает им в разрешении их душевных и умственных конфликтов. И теперь подходит время, когда люди, став более разумными, должны признаться себе, что они руководимы отнюдь не какими-нибудь там чиновниками и карьеристами, а хранителями древнейшей мудрости прошлых земных цивилизаций. Они видят весь расклад человечества, как на шахматной доске, и ведут свою благоразумную партию с его стихийным будущим. Мне понятно стремление Заратустры к свободе, к далёким перспективам самостоятельного мышления, но это пока всего лишь его бунтарская реакция против консервативного установления, как и чем жить гражданину в просвещённом обществе. В случае с Заратустрой, осуждаемом нами, его гордость позволила себе оценить собственные взгляды выше общественных, и он так-таки не понял, что за фасадом государственной политики, сокрыта интенсивная творческая работа над будущностью человеческой расы, над её дальнейшим мироощущением и определением своей роли во Вселенной. Возможно скоро, в близящейся эпохе Водолея, народы различных государств наконец-то станут способными объединить свои силы вокруг единого мудрого руководства, которое с капитанского мостика будет править людьми, словно кораблём, в океане новых миров. Прошу всех присутствующих на суде граждан сделать глубокомысленные выводы из моей сегодняшней речи, особенно это касается тех, кто будет принимать решение о виновности подсудимого.
- Я приношу извинение, что прерываю стороннего наблюдателя, ибо вынужден сообщить о смерти обвиняемого. Меня только что уведомили, что пол часа назад Заратустра, по неизвестной пока причине, скоропостижно скончался в тюремной больнице, оставив на своей тумбочке записку в наш суд. Разрешите, я удовлетворю посмертное желание подсудимого и прочту то, что он хотел напоследок нам сказать? ,, Я врата между вашей глупостью и мудростью. От вас зависит, куда вы попадёте через них. Живите по-человечески, но если вы не спрашиваете себя, что значит быть истинным человеком, тогда живите, как можете, и станьте, хоть немного, внимательны к Земле, на которой ищите счастья для себя. И ответьте себе: разве нуждаются в клетках и подачках птицы и звери, а человек?”.
* * *
Эпилог
Разве голубь стал бы вить гнездо над лисьей норой?
Прозрение.
,, Если жизнь когда-то заканчивается,
тогда она бы и не началась”.
Из слов Заратустры.
- Омар, ты где?
- Я здесь, Аура, сижу под деревом Заратустры. Если ты ко мне, то будь осторожна, камни на вершине скалы кое-где мокрые после ночного дождя.
Преодолевая трудности своего положения, Аура потихоньку взобралась на излюбленную скалу учителя, где на плоской вершине, среди камней, росла могучая сосна, раскинувшая свои ветви ко всем ветрам. Аромат, исходящий от дерева, напомнил Ауре, как когда-то Заратустра говорил ей, что запах горной сосны, пробуждает сознание к бытию, вызволяя нас из густого тумана грёз. И действительно, величественное присутствие этого сильного растения обострило до глубины души её восприятие. Она вдруг услышала в иголках сосны тихую песню полуденного ветерка, ощутила, что её волосы также плавно покачиваются с ветвями дерева в медленном едином танце, и почувствовала, как горьковатый привкус хвойного воздуха снял с неё телесную усталость. Аура поднесла к дереву сосуд, который по ежедневному обряду носила сюда наверх, и полила вокруг сосны землю, поросшую цветущими травами. Эту землю Омар и Аура принесли из горной долины, они перемешали её с прахом Заратустры и рассыпали на месте, где он подолгу любил сидеть в своих проникновенных медитациях. На восходе и закате солнца вершина скалы озарялась всем богатством цвета, и только ближе к полдню на неё опускалась тень сосны, однако и тогда солнечные лучи пронизывали дерево и рисовали под ним свои причудливые орнаменты. Переливаясь под солнцем, словно кристалл, эта вершина, казалось Омару и Ауре, обладает магическим присутствием Заратустры. Иногда они здесь целыми днями пребывали в безмолвии, слушая откровения учителя, приходящие к ним в звучании стихий и голосах пролетающих птиц. Так и сегодня с рассвета и уже до самого полдня Омар просидел под деревом наверху скалы, странствуя в своих мыслях и обширных образах. Но когда Аура подошла к нему и села рядом, он сразу встал и начал беспокойно ходить вокруг сосны, что-то тихо бормоча, словно в каком-то бреду. Аура, улыбаясь, крикнула ему: ,,Стой!” и Омар, остановившись, развернулся к ней с сияющим лицом и счастливым блеском в глазах. После одобрительного кивка Ауры, он радостно заговорил:
- Я понял, на что хотел нам открыть глаза Заратустра, когда говорил: ,, Страсть к великим идеям – это великая гордыня”. Действительно, до чего особенного может додуматься человек, кроме как понять, что доподлинно, до самого основания, он так ничего и не узнает. Всё, что надо знать, всё, что уже есть, существует здесь и сейчас: в этом полуденном солнце, в биении наших сердец и разливе чувств, в проницательной интуиции нашего разума и многомерном сознании души. Нет абсолютной истины и окончательного смысла. Цель мира в действии, в бесконечной смене форм бытия. Вечным может быть лишь изменение, а постоянство только временно. Вот ты, всё утро что-то делала, а в душе пребывала в покое. Я же, в это время сидел здесь в бездействии, а душа моя витала в неизведанных лабиринтах и дрожала над безднами. Теперь мы поменялись местами, но что изменилось? Мы всегда, так или иначе, действуем: либо душой, либо умом, либо телом. И в этом - великий праздник бытия, музыка радости и печали, фейерверк событий и благо временного затишья. Разве мы узнали бы о звёздах, если бы не было вокруг них тьмы, а вокруг солнца – чистого неба? Покой и радость – две чаши бытия, на которых колеблется наша душа, и вряд ли когда-нибудь будет достигнуто равновесие.
Закончив свою речь, Омар подошёл к Ауре. Она встала, положила его руку себе на живот и тихо промолвила:
- Я уже слышу нашего малыша.
Омар улыбнулся и сказал:
- Наверное, это душа Заратустры вновь стучится в двери нашего мира.
И, после некоторого молчания, он удивлённо воскликнул:
- Смотри, ты видишь, кто там бредёт вверх по горной тропе, в обход нашей скалы?
- Да это же Анаур! – возрадовалась не менее удивлённая Аура.
- Вот тебе и предтеча опять идущего к нам Заратустры, - восторженно сказал Омар, - уж поверь, если Анаур раскаялся, он подготовит жаждущих к новому откровению и сделает прямыми пути к вершине духа!
*