М А М А

               
 
    Далекое незабываемое детство,и голос мамы, такой родной, любимый:
                Сквозь волнистые туманы
                Пробирается Луна,
                На печальные поляны
                Льет печально свет она.

    Почти не зная языка, ты знакомила нас с Пушкиным, требовала не глотать окончаний, четко и ясно произносить слова, держать интонацию. Ты научила нас, своих детей, русскому языку. И он стал для нас родным.

    В памяти путями  далекими встают трудные военные годы…Мы с тобой сидим в кругу соседей уютного многосемейного бакинского двора, стрижем овечьи шкурки, чтобы подработать. Мы горды тем, что вносим свою лепту в общее дело.

    Помню твою кашу из хлеба, если только это мессиво можно было назвать кашей. Необыкновенный вкус ее запал в память, и, когда  я, уже взрослая, просила сварить такую же, ты с доброй улыбкой ответила:
- Глупенькая!… Теперь эту кашу ты и пробовать не станешь, да и где найти тот хлеб военных лет.

   Неуемная, незатихающая боль не дает покоя. Хочется припасть к ногам твоим, целовать руки твои, снова  почувствовать тепло твоих добрых рук с нежной мягкой кожей и тонкими пальцами с продолговатыми розовыми ногтями. Они грели и защищали нас в самые холодные и безрадостные дни. Все тяготы времени были на твоих плечах, а для нас это было прекрасное время – пространство, заполненное самым дорогим существом – МАМОЙ!

   Помню ночные дежурства с тобой у ворот двора, как прожектора ведут вражеские самолеты, пока их не собьют наши истребители или зенитки, и себя рядом с тобой, следящей за ночным небом, уверенной в том, что мы делаем очень важное дело – помогаем отцу в его службе на Тбилисской военно-картографической фабрике, где папа производит
 тригонометрические расчеты  для военных карт, так необходимых фронту.
 
         Помню неуемный, отчаянный страх, когда инструкторы-общественницы рассказывали о возможных газовых атаках немцев. А мне всего-то семь лет…  Настолько много, чтобы понять грозящую  опасность, и настолько мало, чтобы с паническим страхом думать об этом день и ночь. Братик и сестричка были малы и воспринимали меру опасности через меня.

         Мы одни в квартире. Мама ушла. И,вдруг, огромная черная муха, «страшнее не придумать», зажужжала , стремительно метаясь по комнате. Я завопила, а следом закричали малыши. Добрая старая Аян- соседка по двору, нас трижды спасала  от «страшной мухи». Но все повторялось. Пришлось посидеть с нами до прихода мамы.

    И самое ужасное воспоминание детства - суровые законы военного времени. Отец сообщил, что его отправляют на фронт. Деньги по аттестату временно задерживались. Соседка уговорила маму поработать кондуктором трамвая.Кроме зарплаты и обедов в столовой там оставались какие-то копейки после каждой смены. У мамы это не получалось, но мы стали сытно и «вкусно» есть. Неожиданно заболели все трое. Оставить нас было не с кем, мы были слишком малы, и, отчаявшись, мама не вышла на работу. Дня через три пришли очень уж высокие дядя и тетя, попросили у мамы паспорт и стали ей грозить арестом. Страх, дикий страх овладел мною. Я заревела, за мной малыши. Мама умоляет вернуть ей паспорт. Женщина не соглашается и грозит арестом. Мама пытается вырвать у нее из рук паспорт. Мы ревем. И, наконец, не выдерживает мужчина. Он отнимает паспорт у женщины и возвращает  маме.

   Ночью в общем вагоне с небольшим узелком, бросив дом и вещи, мы выезжаем в Тбилиси  к отцу, не уверенные застанем его, или он уже на фронте. Но папы нет. Он в командировке. Незнакомые люди в военной форме привели нас в офицерскую столовую Тбилисской военно-картографической фабрики, сказочно вкусно накормили, напоили, о чем-то расспрашивали, просили почитать стишки, восхищались нашим интеллектом, удивлялись чистоте и правильности речи. Затем очень высокий нескладный офицер со странной фамилией Пось привез нас к себе на холостяцкую квартиру:
    - Располагайтесь до приезда Акопова, а за меня не беспокойтесь.
Оставил нам продуктов и исчез.
Так мы оказались в Тбилиси, лишившись дома, вещей, но под опекой друзей отца. Позже мы познакомились ближе с каждым из них. Это были замечательные люди! Высокий добродушный белорус Пось вскоре уехал на фронт.

     Изящный, веселый, стройный с красивым  светлым лицом и широкой улыбкой молодой офицер стал завсегдатаем нашей семьи. Имени его я не помню по той простой причине, что мы его обозвали «соленый». При встрече он приветствовал нас словами « здорово, соленые!» Тогда мы впервые узнали о древнем обычае армян солить детей при крещении, дабы они росли крепкими. «Соленый» был моим шахматным партнером. Он любил бывать у нас, засиживался допоздна, пытаясь уйти от переживаний за свою семью. Многочисленные запросы не давали никаких сведений о местонахождении жены и сына.
          Высокий тонкий оригинал майор Павлов постукивал нас слегка по голове, синхронно издавая языком звуки, как по пустому сосуду, и недоуменно с самым невинным видом спрашивал: « Неужто совсем пусто?»
Но он умел красиво дарить. Чувство красоты проявлялось во всем, чего касалась его рука. К подаркам прикладывались рифмованные пожелания, написанные красивым почерком. В наших беседах мы называли его «ПУСТАЯ ГОЛОВА».

         Игорь Гаврилов – умный, худой, высокий  начитанный интеллектуал, всегда ироничный, мгновенно откликался на любой промах собеседника, и горе тому, кто попадался ему на язычок. Он не щадил никого, был беспощаден к серости, но высоко ценил юмор  и остроумие. Его присутствие всегда подтягивало окружающих. Он любил роскошных женщин. Отсутствие шарма в жене обернулось трагедией для их семьи. Чувство вины его не покидало, однако тяга к необыкновенным женщинам была выше.

      Отношение мамы к Игорю было очень сложным. Однозначно, считая его бабником, она восторгалась его умом и дерзостью, иногда пикировалась с ним,  но все это было по принципу: «один пишем, пять в уме». Игорь ценил дружбу с отцом, а потому был великодушно снисходителен к маме, не брал ее в расчет, тем более, что она «кривляла» русский язык. Он не посмел бы ее обидеть. То ли действовало табу- она жена друга, то ли неуловимая симпатия к ней.

      Мама была всегда подтянута, аккуратна, безукоризненно одета. Ошеломляющая беспомощность и полная растерянность отразились на лице, когда он неожиданно узнал, что эта женщина его просто презирает. А случилось вот что. В один из обеденных перерывов отец вбежал в комнату, желая предупредить маму,  что обедать придет с Игорем и просил поторопиться. Занятая уборкой мама в сердцах бросила: « А пошла его к черту! Я его не люблю!»
Игорь, вошедший следом за отцом, растерянно спросил:
- Это вы меня посылаете к черту?!
Удивительно, но с тех пор они подружились, пикировались, состязаясь в остроумии. Пикантность их отношениям придавало то, что Игорь виртуозно владел речью, а мама безнадежно  «кривляла» русский язык.
Это забавляло Игоря, присутствующих, особенно отца, готового в любую минуту помочь маме, но, кажется, она в этом не нуждалась.

         Многим была непонятна сила этой маленькой, вроде бы, ничего из  себя  не  представляющей женщины. Без броской внешности, без образования, без хорошего владения языком, она смогла вырастить троих детей, каждый из которых стал личностью.

         Она никогда не позволяла нам быть не убранными, ни в каком смысле. Поднявшись с постели мы шли мыться,  предварительно проветрив помещение, застилали постель, расставляя все по местам. И только переодевшись и причесавшись, мы могли сесть за стол, где нас ждал завтрак. Стол всегда был красиво накрыт, каждый прием пищи был праздником. За столом мы общались, но никогда не выясняли отношений. Для нашего воспитания родители находили другое время. Собираясь в гости мама всегда предупреждала, что мы должны уважать хозяев дома. Не должны дотрагиваться до безделушек и других украшений, не высказывать своего отношения к их быту. О ней можно рассказывать много. Она не терпела вольного отношения мужчин к себе, но создавала всегда теплую дружественную обстановку. И к нам тянулись. Дом был полон гостей. Играли в невинные карточные игры, в шахматы, были литературные чтения, диспуты. Юмор, остроты, шутки постоянно присутсвовали в доме, но отсутсвовали сорные и бранные слова. Шутки не должны оскорблять и унижать, требовалось с уважением относиться к возрасту и  достоинству человека.

       Наши друзья любили бывать у нас  и мама всегда находила, чем их угостить. Даже в самые трудные военные и послевоенные годы у нас кастрюля стояла на плите. На зарплату старшего лейтенанта  семья из пяти человек была одета, обута и накормлена.   К каждому празднику мы имели обновки, были всегда ухожены, подтянуты, причесаны не для людей.   Мама требовала уважительности к себе и к  окружающим. Всему этому она научила и нас с сестрой. Помню, мы уже взрослые и семейные, проходим мимо соседей и слышим:
     -Удивительно, их было так много, но никто не сошел с пути.
Мама приобщила нас к искусству, посещала с нами драм-театр, театр оперы и балета, поощряла наши походы в ТЮЗ, в филармонию, в музеи.
    А как мама танцевала!.. Весь её внутренний мир удивительно выражался в танце. Она плыла на носочках по кругу, подавая себя как хрупкую хрустальную статуэтку до которой нельзя дотронуться, но можно любоваться её изяществом и грациозностью. Ни одного лишнего движения. Вдохновенно зажигательное выражение лица, осанка, необыкновенно красивые движения рук сливались воедино со звуками музыки и завораживали всех вокруг.

    Сегодня, вспоминая всё это, я вновь и вновь преклоняю колени перед своими родителями, перед памятью о них, перед Мамой. Не стало мамы и исчезли жизненная комфортность и детская безмятежность, хоть мы и были довольно взрослыми людьми.

         Богатый внутренний мир, изящный вкус, независимость характера, внутренняя тяга и реальное стремление  к прекрасному, бесконечная женская мягкость,  делали общение этой женщины со своими детьми и мужем, непонятным постороннему глазу. В ней сочетались высокая планка требовательности к своей семье, безграничная нравственная чистота и снисходительное отношение к людским недостаткам и слабостям.

     - И что же в ней такого?!- возмущались недоброжелатели и пытались с наскоку наехать на нее,  уничтожить, стереть в порошок, а если не удавалось, пытались оклеветать, наделяя ее чудовищными качествами, и оставались ни с чем.

         Прекрасно владевший речью, хороший оратор, глашатай возвышенных идей, большой романтик, отец провозглашал замечательные мысли, но реализовывала их  мама. Папа часто прилюдно любовался мамой и нежно, но неуклюже подшучивал над своей подругой, вызывая зависть и не понимая, что женщины не прощают возвышения над собой.

         Властность, сила, блистательность ума отца, зиждились на незыблемом постаменте, которым для него была мама. Без поддержки мамы его идеи о человечности, высокой нравственности, любви к ближнему  не приобретали материальной силы. Все его сумасбродные идеи мама, поворчав, поддерживала. Через нашу комнату в 17 кв. м без каких- либо удобств, в бывшей гостинице «Палас» в г. Тбилиси прошли бездомные дети, которых надо было пристроить в детские дома или найти им работу. Здесь оставались ночевать друзья и случайные знакомые.  Для них накрывался стол и находилось место поспать. Мама всегда поддерживала его так же преданно, как в школьные годы старательно охраняла его портфель, когда он играл в жестокую игру мальчишек -  «пояса».
С детских лет, с четвёртого класса, они дружили и были всегда вместе. Однажды отверженный жених мамы привёл пятнадцать ребят в подмогу для разборки отношений с отцом. Брат мамы,дядя Гриша, тоже дружил с отцом и, ничего не зная об их отношениях, помог отцу отбиться от напавших ребят. Отношения мамы и папы были рассекречены.

      Окончив техникум и получив специальность геодезиста-картографа, папа с мамой выехали в Нагорный Карабах, куда папа получил направление на работу в качестве районного землемера. Они рассчитывали оформить свои отношения в местном ЗАГС-е. Но ЗАГС-а в районе не было, а в сельсовете им выдали справку,чтобы хоть как-то узаконить их отношения. Их поселили в пустой домишко, где даже дверь не закрывалась и не было никакой мебели. Они сколотили топчан и приставили его к двери, а ночью топчан развалился, и они полетели на земляной пол. Не было денег, мебели и каких-либо удобств, но была молодость и была любовь, и они зажили весело. Вскоре к ним приехал младший брат отца, убежавший от мачехи. Ежедневный весёлый смех из их домика привлёк внимание соседки, пожелавшей выяснить причину веселья. Она неожиданно открыла дверь и удивилась. На столе были хлеб, помидоры, огурцы, сыр, соль и вода. Ребята весело пригласили соседку к столу.
- И чему вы столько радуетесь? Нет у вас ни горя, ни забот? - начала она с улыбкой, а затем разразилась смехом, увидев их весёлые лица.

       Они прожили трудную, но счастливую жизнь и не могли друг без друга. И только через сорок лет  узаконили свои отношения, а свидетелями в загсе были дети и внуки. Когда мамы не  стало,  оставшись один, отец бился в отчаянии, как птица о клетку. Через шесть месяцев его не стало. Я уверена они встретились в Раю.



© Copyright: Венера Азарян, 2012