50
Он очнулся от холода. Как будто вода, уличный воздух переливался через подоконник. Хайнц лежал на полу. Было уже почти совсем светло. Он встал и закрыл окно. Потом стал на колени и собрал с пола разметавшиеся фотографии. Лора. Он сам. Здесь - с диким взглядом, заросший чёрной щетиной. А на этой - сидящий у входа в ад. Всё равно, - подумал Хайнц. - Это всё равно стоило того. Я ни о чём не жалею.
Он встал с колен, всё ещё держа фотографии, и пошёл варить кофе. Что-то случилось с ним. Он сразу даже не понял что. Понял только, когда, собираясь на работу, вынул из кармана брюк коробочку с кольцами. Он даже не подумал их прятать. Наоборот. Он поставил их на письменный стол, на видное место. Он понял, что с ним случилось: умер Страх. Страх потерять её умер, а вместе с ним - его мальчишески-нетерпеливое "здесь и теперь". Это умерло тоже. Он понял, что сможет ждать.
Он не потеряет её. Но сейчас причалить нельзя. Слишком сильно штормит. Надо просто выждать.
51
Их маленькая планета влетала в декабрь. Хайнц ходил на работу. Там всё вошло в колею, хотя перед Рождеством было очень много работы. Но фирма выправлялась. И быстро. Новый каталог поспел вовремя. Сейчас было самое горячее время в году, почти половина всех продаж приходилась на Рождество. И они успели. Теперь всё будет в порядке. Они крепко стояли на ногах. Во Франкфурте тоже пошли продажи. Там поменяли ассортимент.
Вебер был на своём месте. Он очень возмужал, новая ответственнось пришлась ему по плечу. Хайнц возмужал тоже. Фишер поправлялся после операции. Как пойдёт дальше, ещё не было ясно, но из операции он выходил хорошо. Гюльпери регулярно посылала ему цветы от фирмы. Оказалось, что он очень любит цветы и возле дома у него замечательный сад. Анке нашла работу и ушла. Говорили, что она нашла не только работу. В последние дни за нею заезжал на фирму кто-то на чёрном "ауди". Даже у неё всё обернулось к лучшему.
Всё оборачивалось к лучшему. Какое-то время Хайнца мучили головные боли, но он сходил к врачу и получил лекарство посильнее, боли прошли. Он чувствовал себя неплохо. В общем неплохо.
Впрочем, один раз он не выдержал и как-то в субботу с самого утра поехал в Эйдельштедт. Он простоял в пассаже возле турецкой закусочной напротив её подъезда почти три часа, но всё-таки дождался пока они - Лора, Вадим и Саша - вышли из дома. Но больше Хайнц так не делал. И даже не потому, что это оказалось невыносимым - видеть, как она поправила мужу воротник куртки. Даже не это. Просто в тот момент он сформулировал для себя то, что было лишь смутным чувством, родившимся в день, когда умер Страх.
На этот раз решить должна она. Это было не его дело. Он должен был только ждать.
Он не пытался больше увидеть её. Он не пытался звонить. Он мог только ждать. Причалить было нельзя.
С ним случилось ещё одно. Он немного стеснялся и сам посмеивался над собой, но у него появилось особое чувство к Карлу. Тот опять уже был в Гамбурге: муж сестры, Эрнст, пригнал его из Франкфурта домой. До Нового года Хайнц всё ещё не мог сесть за руль, но по утрам он часто, вызвав такси, ждал его, сидя в своей машине.
Хайнц постеснялся бы кому-нибудь об этом сказать, разве что Лоре, но у него появилось ощущение, что у машины было не только человеческое имя, но какая-то индивидуальность. Может быть, даже душа. Смешно, конечно. Но Хайнц не мог отделаться от ощущения, что Карл спас его тогда, когда в ночь на 5 ноября он нёсся в Эльбу.
Глупости, конечно... Но Хайнц говорил с ним. Он садился утром в холодное кожаное нутро Карла и рассказывал о своих мыслях, о Лоре, о том, кем была его Башня... Похоже, что Карл понимал. Похоже,что ты всё понимаешь, - смеялся над собою Хайнц. - Особенно меня радует, что ты меня не перебиваешь.
Карл не перебивал. Хайнц рассказал ему о своём новом понимании секса. Он много думал о том, что это такое было между ним и Лорой. Чем были их отношения? Сейчас он ясно понял: сексуальные отношения, их полная гармония с самого начала, те неизбежность и естественность, с которой они начались, были необманываемым критерием, простым и ясным признаком, что всё остальное тоже будет хорошо. Любовь, дети, дружба, понимание, долгая жизнь рядом, счастливая старость. Ведь обмануть можно всё и кого угодно. Других. Себя. Только Природу обмануть нельзя.
Она позаботилась об этом сама. У неё было на это время. Миллионы лет. Она создала простой и ясный знак. И, может быть, предвестником его действительно был неуловимый запах. Этого Хайнц не знал. Но он точно знал, что его тело поняло всё сразу. Он-то нет. Ему понадобилось время. Его реакция была даже парадоксальна. Но даже для его - запутанного цивилизацией - сознания много времени не понадобилось. Первой встречи в кафе у пристани было достаточно. Они принадлежали друг другу.
Они были созданы друг для друга. Идеальные партнёры.
Они не виделись. Но их планета была слишком маленькая, чтобы это могло продолжаться долго. Увитая миллионнолетним плющом, планета неслась между прошлым и будущим по сияющей нити декабря.
В сегодняшний день.