«Малая Россия, как Финляндия и Лифляндия, суть наши провинции, но им даны особые привилегии. Нарушить оные было б весьма непристойно, но и называть их чужестранными и обходиться с ними на таком же основании, тоже было бы ошибкой. Сии провинции, а также Смоленскую, долго под поляками бывшую, надлежит легчайшими способами привести к тому, чтоб они перестали глядеть, как волки в лес».
(1765 год-из переписки графа Румянцева и императрицы Екатерины Второй)
Несправедливость к одному из виднейших деятелей России и забывчивость историков к его деяниям легко объяснима политической коньюктурой. Человеку, великому во всех отношениях, (в котором императрица Елизавета Петровна явно подозревала своего свойственника и даже троюродного брата, полагая, что мать Петра Великого Наталья Нарышкина неспроста воспитывалась в доме боярина Матвеева, чьим прямым потомком по матери, Марии Матвеевой в девичестве, был Пётр Александрович Румянцев), просто не повезло. Елизавета Первая умерла, а Екатерина Вторая, видимо, побаивалась его, как человека, способного отстаивать своё мнение, не взирая на авторитеты и, пожалуй, не меньше её имевшего прав на русский престол. Придворные круги, возможно, не без оснований сплетничали, что он являлся сыном самого Петра Великого и его мать уже беременной царь срочно выдал за своего порученца. Во всяком случае, Елизавета подозревала в нём не только свойственника по общему предку, но более того, своего сводного брата и по имени и потому, что крёстной матерью Петра Румянцева была её мать императрица Екатерина Первая.
Именно поэтому единственный настоящий герой странной и вялой Семилетней войны в Пруссии и покоритель мощного Кольберга был с почётом назначен президентом Малороссийской коллегии в далекий Глухов подальше от Петербурга. В глазах тогдашних малороссов, ещё не ставших украинцами, поскольку большинство будущих украинских земель ещё не было завоёвано московскими полками и питерскими флотами, он невольно стал виновником отмены и гетманства и мифической незалежности Украины (окраины Польши!). В глазах российских историков его деяния затмила могучая фигура его лучшего ученика-реформатора Григория Потёмкина, но и то, только потому, что последний стал фаворитом императрицы. В глазах советских историков он был слишком близок к злодейски умерщвлённым Романовым, хоть бы и по материнской линии. Да и украинское наместничество сыграло в глазах интернационалистов-русофобов свою отрицательную роль. Тогда как Суворов, находившийся под его началом и бывший его старательным учеником в делах войны, ко всему прочему, бил польских панов в самой Польше в 1762 г. Для советских историков после поражения в войне с Польшей в 1920 году такой военачальник был много приятнее. Хотя, после 1945 года эти факты из биографии Суворова стали подаваться крайне глухо.
Итак, 8 апреля 1765 года граф Румянцев, будущий победитель двухсоттысячных орд турок и крымчаков при Ларге и Кагуле и освободитель Бухареста, прибыл в Глухов, в резиденцию гетмана под Киевом. Бывший гетманский дворец стал его домом на долгие годы. Украину он принял без почты и карт, без школ и академий, без армии и военных училищ, казаков без пушек и пороха, и, совершенно естественно, без твёрдых границ с татарами, турками, поляками, молдаванами, румынами и венграми. И, после многочисленных кровавых налётов сорокатысячного войска крымцев, иногда под водительством гетманов Виговского и Юрия Хмельницкого, с основательно разрушенной Полтавой и Полтавской губернией и другими землями, впоследствии разорёнными также ещё и шведами. Налоги казне не платились десятилетиями, но зато кругом царило беспробудное пьянство, а количество шинков даже в самом Глухове рядом с президент-коллегией превышало 160, хотя законных было в десять раз меньше. Пшеница возами напрасно переводилась на самогон, и на него же истреблялся и топливный и строительный лес, которого остро не хватало, при том, что каменное строительство находилось в зачаточном состоянии. Казаки старательно пропивали свои наделы, что позволяло не трудиться на земле и не служить в армии. Из 72 тысяч реестровых казаков граф Румянцев не мог набрать и половины годных к службе по здоровью. Основная масса казаков просилась в обоз. ( Необходимо помнить, что Богдан Хмельницкий ссорился с польским королём, чтобы поднять численность реестрового казачества до 35 тысяч. Но польский король откровенно боялся содержать на жаловании массу казаков, превышающих треть его собственной армии, тем более, что они часто подло продавались татарам и туркам и участвовали в набегах на Польшу, да и на свои родные православные земли. Фельдмаршал Миних докладывал Анне Иоанновне в 1736 г. о 55 тысячах реестровых казаков, одновременно жалуясь на их ненадёжность, плохую выучку и разномастное вооружение.) В Малороссии возникло целое сословие подсоседов, не трудившихся на земле и не служивших в войсках.
(Автор вынужден называть этим именем недавнюю украину Польши того времени, поскольку она ещё не имела в своём составе степных земель Причерноморья и Приазовья за счёт которых, стараниями Румянцева и его отважных русских воинов, она увеличилась вдвое. Она в те времена ещё не стала созданной указом из Москвы в 1918 году современной Украиной с городами, портами, пушками и кораблями. Почти на половине будущих украинских земель кочевали ногаи и крымцы. Современники неспроста говорили в страхе: «Там, где начинается степь, там кончается свобода!» А Дикая степь начиналась за Винницей, Черкассами, Запорожьем, Горловкой и Острожском под Воронежем. Но кочевники силой утверждали своё право не только на эти земли. Крымцы были наследниками ираноязычных сарматов (ныне осколки в виде Чечни, Дагестана, Осетии, Ингушетии и т.д. Во времена Геродота они владели полтавскими, белгородскими и харьковскими землями! Но, о правах кочевников на степные земли мы поговорим в конце статьи.)
Переплетение гражданских и войсковых властей на местах приводило к необязательности исполнения решений и тех и других и к запутанности судебной системы с переплетением польского права, магдебурского права для городов, войсковых наказов и русского государственного права, что вело к лихоимству старшины и чиновников. Вольный переход крестьян от одних землевладельцев к другим оголял целые волости. Кроме того, казацкая старшина упорно настаивала на приравнивании её к российскому дворянству и наделению крепостными крестьянами, и, соответственно, к обучению и службе в Питере. И значительную часть этих вопросов графу Румянцеву удалось решить мирно и почти безболезнено!
Использовав в 1768 году последнее в истории нападение сорокатысячной орды крымцев на малороссийские поселения и русские войска, выдвинутые к реке Самаре у Днепропетровска и Запорожья для объявления войны, Румянцев разгромил и татар и двухсоттысячную армию турок и в 1774 году подписал выгодный мир. Не его вина, что дунайские области и Причерноморье на целый век стали ареной сражений с всё ещё могущественной Портой, простиравшейся от Персии до Марокко, и точку в этом кровавом споре смог поставить только Скобелев в 1877 году. Да и то, благодаря заступничеству Британии, Франции и Австрии в вопросе уничтожения работорговой цивилизации тюрок-огузов, когда то со Святославом разгромивших Хазарский каганат и, после ухода в Закавказье ставших турками-османами, которые, благодаря слиянию с воинственными афганскими кочевниками, в 15 веке разгромили христианскую Византию под аплодисменты лжехристианских и продажных минигосударств Генуи, Венеции и Ватикана, в этом донельзя благородном деле опять было поставлено длинное многоточие. Возможно, нынешнее объединение исламских государств под американским капиталом снова толкнёт ислам в Северное Причерноморье. Но в этом вопросе недоработок графа Румянцева точно нет. Этот вопрос скорее на совести современных политиков Украины, чрезмерно лояльных к Западу в ущерб отношениям с Россией, которая была Украине настоящей матерью.
Многие историки и политики напрочь забывают, что испытав истребительные бесконечные двухтысячилетние нашествия орд киммеров, скифов, сарматов, готов, гуннов, булгар, аваров, хазар, печенегов, половцев, и, наконец, силой объединивших к 1238 году все предыдущие орды, монголов-уйгуров из Маньчжурии и Синьцзяна, Русь вынуждена была опираться на наёмников из прикрытого и спасённого ею Запада. Это сотрудничество дало свои плоды сначала в виде мощных варяжских дружин, затем в виде греко-итальянского крепостного зодчества и литейного дела, затем в виде мощных полков иноземного строя. И, наконец, когда московское «наступление крепостями» исчерпало себя, наступило время многопушечных кораблей, и началось питерское «наступление флотов» и «подвижных крепостей»-пехотных каре Румянцева, отвергшего линейную тактику Миниха. Но и оно не приносило надёжного успеха.
Противостоять объединённым ордам кочевников, способным до своего дробления в 1365 году выставить до полмиллиона всадников (и до 100 тысяч каждая даже после раздробления-без учёта того, что Турция попыталась их объединить заново после 1511 года) Московская Русь могла только сплотив разрозненные силы всех славян воедино! И далее всех восточных христиан Грузии, Армении, Осетии, Молдавии. Задолго до этого в 15-16 веках произошли маленькие трагедии удельных князей и тверских и новгородских и многих иных рухнувших под тяжёлой дланью московского абсолютизма, одетого в боярскую броневую рукавицу. И поэтому присоединения к России Малороссии, Белоруссии, Прибалтики, Грузии и Армении произошли почти безболезненно на предыдущем фоне жёсткого насаждения абсолютизма явно по османскому образцу и борьбы с удельщиной внутри Московской Руси. Труднее было с Финляндией, Польшей, Восточной Пруссией, Молдавией. Но и там объединение в единый военный лагерь с Россией совершенно не походило на объединение с ханами Золотой Орды. Не было сожжённых в карательных набегах городов и сёл, не было ползания на четвереньках послов и убийств знати в ставках, грабительской дани и бесконечных верениц полонянников-христиан, заполнивших южные базары от Генуи до Индии.
Когда задача разгрома кочевых работорговцев показалась всем российским народам выполненной, начался распад великой военной державы, с рецидивами русофобии 1917-го и 1991 годов. Утробное мышление, застенчиво называемое личной выгодой, возобладало в сознании урбанизированного донельзя «квадратного эгоиста», презревшего судьбу Вавилона, Карфагена, Рима, Константинополя, Стамбула. И действительно, с лозунгом «хлеба и зрелищ!» или «Нет-нет! Мы хотим сегодня!» великих деяний не совершишь и достойной жизни не построишь. Соответственно к 21 веку прекратилась и цивилизаторская деятельность русского народа, ослабленного оголтелой ассимиляцией под лозунгами интернационализма и истреблённого в двух кровавых мировых войнах на славянских землях. Однако, сказочный рост населения Китая, Индии, мусульманского юга после освобождения из-под колониального гнёта Британии, Франции, США и прочих стран Европы после едва ли векового перерыва возвращает опасность мусульманского и иного восточного порабощения для славянских народов и, возможно, даже для европейцев. Украинцы в этом вопросе остаются наиболее уязвимы.
В этой связи необходимо определить в какой степени бывшие кочевые и полукочевые народы могут иметь право на ранее подчинённые им земли. Отметим, что международное право в этом вопросе основано на христианском мировоззрении земледельческих народов Европы и приоритет в споре принадлежит именно земледельцам. Чем это вызвано? Очевидно, прежде всего, здравым смыслом. Дело в том, что в военных завоеваниях христиан преобладала форма покорения и данничества в противоположность системе истребления и абсолютного рабства у мусульман и буддистов. Кроме большей милосердности христианства, стремившегося победить работорговлю, в вопросах территориальной ответственности кочевников возникают сложные казуистические шарады, в большинстве случаев совершенно неразрешимые из-за исторической зыбкости границ расселения и влияния. Если и печенеги и половцы и монголо-уйгуры иногда доходили до Торжка и брали дань с Новгорода, а янычары доходили до Москвы, то это совершенно не значит, что эти грабительские набеги надо узаконить. В этом же положении находятся все государства южной Европы, через которые неоднократно шли кочевые орды или даже создавали на их землях свою работорговую власть.
Большинство малочисленных сибирских народов кочевало вдоль рек или океанского побережья, но это совсем не значит, что они имеют право на всю необъятную Сибирь с городами, рудниками и заводами, которые они никогда бы не построили без русских славян. Если пересмотреть территорию северной Америки с точки зрения кочевых индейцев, то это также загонит всё международное право в тупик.
Значит, вторым важным правовым вопросом вслед за большей милосердностью следует назвать ведение постоянной хозяйственной деятельности с цивилизаторской целью без истребления народов. Ясно, что кочевники Заволжья, Закаспия и Причерноморья подобной деятельностью не занимались, усугубляя свой быт агрессией по отношению к соседям и постыдной работорговлей христианами-земледельцами, после почти ежегодной охоты на людей. И поэтому вопрос автономизации российских республик с отменой президентства (при условии создания равноправных русских автономных республик), предложенный и Зюгановым, и Жириновским, и Прохоровым в качестве концепции нового государственного устройства России, вполне своевременный и правомочный, не смотря на довольно явственно просвечивающую зависимость этих политических деятелей от зарубежных банкиров.
Однако, вернёмся к первопричинам преобладания христианской морали в международном праве. Скорее всего, они основаны на более цивилизованной деятельности христианских народов, отвергавших сгон с земли и загонную охоту на людей для работорговли. Колониальный рецидив торговли африканскими рабами в Америке (не будем забывать также о Турции и Арабском халифате, которые охотились на негров в ещё большем объёме) автор затрудняется классифицировать, как христианский. В нём было слишком много частной инициативы толстосумов-олигархов того времени. Низкий уровень хозяйственной деятельности с преобладанием собирательства и охоты, необычная раскраска и украшения, чёрная кожа, обнажённость и набедренные повязки, продажность племенных вождей, отсутствие письменности и первобытные вероучения-все эти причины заставили европейцев-христиан смотреть на негров также, как когда то они с лёгким сердцем смотрели на рабов-славян, признавая их за людей лишь частично. Некоторые авторы указывают, что в 16 веке в 15-миллионой Европе было около 5 миллионов рабов-славян, продававшихся в основном через Геную и Венецию арабами и турками.
Как уже не раз указывал автор относительно большее милосердие христианских государей (разумеется, до изобретения авиабомб, пулемётов и шрапнелей!) в войнах последних двух тысячелетий связано с земледельческой хозяйственной деятельностью человека. Относительно милосердное христианство в основном распостранилось среди земледельцев Европы от Кавказа до Британии. Европейский земледелец в основном собирал один урожай в год и должен был позаботиться о его сохранении, одновременно обеспечив жильём семью и скотину. То есть европейский земледелец, и славянин в особенности, должен был за лето успеть построить или починить подворье с избой и печью, овин, сарай, хлев, конюшню, сделать телегу и сани, лодку или лодью, а также поохотиться и порыбачить. А в малых деревнях он сам плёл сети и ковал простые орудия труда, не говоря уже о страде сенокоса, поскольку под метровым слоем снега при тридцатиградусном морозе даже мамонты корм не могли отыскать. Такой земледелец был наполовину ремесленником и сам производил кучу полезных изделий, помимо еды с поля, леса и огорода. Ясно, что отрыв столь опытного труженика от хозяйственной деятельности обрекал семью на голод и поэтому кочевая система призыва в войска под громким кличем «каждый мальчик –воин!» в европейских землях была невозможна. Поэтому все европейские государи набирали небольшие войска и дружины. Всеобщее ополчение было редкостью и оно не выходило за границы расселения данного народа. Угон в рабство был совершенно бесполезен. Ведь ораву рабов надо было кормить, а угнанный со своей земли земледелец дань зерном и пищей заплатить уже не мог.
Иное дело кочевник-скотовод. Его труд заключался в основном в поездках с песнями на лошади вслед за отарой и ремонте упряжи, арбы, кибитки и чума или юрты, а также в ежедневном разделывании животных на мясо. С наступлением зимы он просто откочёвывал в южные предгорья со слабым снежным покровом. Зона расселения кочевников была намного шире. Степи и предгорья, пустыни и полупустыни от Гибралтара до Берингова пролива заселили кочевники овцеводы и оленеводы: монголы, тюрки и арабы. Они приняли более воинственный ислам в своей массе, низводящий неверных до врагов, которых надо уничтожать или обращать в беспощадное рабство, отличное от закрепощения на земле. Видимо, ленивый труд позволял скотоводу на значительное время покидать хозяйство на женщин и мальчиков, зачастую забирая в войска даже пятнадцатилетних подростков для охраны рабов и добычи. Производимый скотоводом монопродукт в виде мяса и шкур, позднее шерсти, толкал его на запрет есть свинину. Религии здесь мало, это чисто монопольная торговая санкция для защиты своего производителя. Ленивый труд и обильная белковая пища толкали кочевника-скотовода на приобретение рабов и гаремов для воспроизводства рабов от наложниц и воинов для новых набегов. Кроме того, красивых рабынь, после использования у себя и обучения молодняка постельным утехам с бесправными женщинами и девочками, можно было дорого продать на богатый буддийский юг. Так же поступали и с рабами –ремесленниками, оставляя лишь самых неумелых полонянников пастухами и разнорабочими. А красивых рабынь и искусных умельцев можно было выменять у южных народов на шелка, ткани, драгоценности, оружие, фрукты, овощи и пряности. Кстати, еврейское и исламское обрезание, это тоже не мировоззренческий принцип, а полезный обряд чистоплотности для пустынного кочевника-скотовода или торговца, месяцами испытывающего недостаток воды.
Богатый тропический юг от Индии до Китая с двумя-тремя урожаями зерновых и изобилием овощей и фруктов, обилием рек и влажных джунглей воспринял созерцательный буддизм и такой же созерцательный синтоизм. В труде можно было не особо напрягаться при таком изобилии продуктов. А рабов и наложниц привозили на продажу кочевники. Например, падишах Персии, принимая посольство Ивана Грозного после налёта Менгли-Гирея на Москву в 1571 году, был крайне удивлён, что в Московии ещё остались люди. Рынки юга до самой Индии были забиты русскими рабами. А горные рудники Гималаев, Памира и Тибета при постоянном насыщении их рабами приносили сказочное количество золота и бриллиантов.
Итак, мы приходим к выводу, что усилия графа Петра Александровича Румянцева в Малороссии были не напрасны. Победитель турок и татар за Дунаем уже 1774 году отбил у кочевников Приазовье и Донбасс, Поднепровье и Приднестровье. Именно он создал ту Украину, которую мы видим сегодня. И пока что (правда неизвестно что будет в следующем столетии) в мировом праве преобладает земледельческо-христианская мораль освоения, строительства и цивилизаторской деятельности эти земли останутся за новой Украиной.
Какие ещё реформы графа Румянцева способствовали процветанию Малороссии? Отмена полкового и сотенного деления в сёлах и городах прекратила мздоимство украинской старшины и судебно-правовой хаос. Опись украинских сёл и городов, одновременно с налаживанием почты и картографии послужила грамотному управлению возвращёнными православному миру землями. Строительство пороховых заводов и введение рейтарских полков, вместо казачьих, значительно укрепило оборону новой русской украины. А проведённое в 1783 году закрепощение крестьян, дало, наконец, возможность впервые за долгие годы собрать в Малороссии налоги и создать предпосылки для освоения Крыма и всего Причерноморья со строительством портов, заводов и дорог. Этим занялся лучший ученик графа Румянцева мудрый и дальновидный Григорий Потёмкин. А Пётр Румянцев даже находясь в отставке всемерно содействовал принятию казацкой старшины в круг российского дворянства с правом поступать в дворянский Кадетский корпус и главное, чего они настойчиво добивались, права приобретать земли с крепостными крестьянами.
Во многом он не прогадал: и канцлер Безбородько и генерал Александр Засядько, изобретатель ракетного оружия, испытанного на турках под Браиловым и многие-многие другие российские мужи украинского происхождения служат подтверждением его дальновидности.
Ещё одним бесспорным достижением Румянцева стало преодоление сепаратистских стремлений украинского казачества в период затеянных Екатериной Второй выборах в подобие законодательного собрания(увы-исключив русских крестьян!). Многочисленные попытки возродить полуразбойничью гетьманщину и батьковщину в наказах императрице тихо провалились. Румянцев как никто понимал, что до устранения кочевой угрозы славянству ни о каком сепаратизме речи быть не может.
И совсем незаметным его достижением стал протест против проекта завоевания Стамбула (до 1465 года православного Константинополя), выдвинутый братьями Орловыми и поддержанный царицей. Однако срыв подобных проектов в 1853, 1917 и 1945 годах говорит о стойкой русофобии в Европе. Возможно, проявив твёрдость и вызвав неудовольствие Екатерины, Румянцев спас Украину от покорения крымцами и турками при поддержке всей Европы в те далёкие годы и вывоза половины украинского населения на работорговые рынки от Индии до Марокко. Он предвидел возможность союза между мусульманами и западными христопродавцами и употребил все силы для отмены этой авантюры. Дальновидности этого выдающегося русского человека можно только поражаться.