Не называю имён. Это их прошлое.
Не изменяю имён. Это их судьба.
Пусть в моём рассказе они будут: он и она.
Первая любовь
Им судьба подарила любовь – настоящую, как природа, которая их окружала. Они были хорошей парой: стройные, красивые, молодые. Несмотря на разницу в возрасте (ему двадцать три, ей – шестнадцать) и у него, и у неё это было первое большое чувство.
Они жили в маленьком степном хуторе на юге России. Главной достопримечательностью тех мест всегда было хлебное поле. Ни он, ни она, как и все в этом хуторе, не представляли другого ремесла, кроме земледелия, и не знали другой жизни, кроме той, что текла в их крае на протяжении сотен лет.
Когда летний зной сменялся вечерней прохладой, они находили друг друга в саду, усаживались поудобней под старой вишней и, обнявшись, наслаждались летней ночью. Ночью, как в зеркале, видна Вселенная. Им казалось, что их хутор – в самом её центре, а они – самые счастливые люди на свете. И, казалось, нет такой силы, которая бы смогла разлучить их.
Чтобы стать мужем и женой, ей надо было достигнуть совершеннолетия и одновременно окончить десятый класс. Ему надо было ждать её. Он только что отслужил в армии и работал в колхозе шофёром.
Мечта о совместной жизни оказалась несбыточной. Тому помешал юный выпускник военно-морского училища, который увёл её за собой прямо с выпускного бала. С того самого момента, когда её нежного тела коснулись ленты с вкрапленными якорями, она ни разу не вспомнила о нём, сельском шофёре, пропахшем маслом и бензином.
Для военных брачное законодательство идёт на уступки. В ЗАГСе закрыли глаза на проверку чувств контрольным двухмесячным сроком и на недостачу двух месяцев до её совершеннолетия. Всего через двое суток после знакомства, она стала женой военного моряка. А на третьи сутки поезд уносил её вместе с молодым мужем в манящую неизвестность, которая была похожа на сказку.
За окном вагона плыли пейзажи, так не похожие на те, что она видела дома. Бесконечный лес, которому, казалось, не будет конца, кружил голову. Потом она увидела море, чаек и новое чудо – белые ночи. И дома, и деревья, и гуляющие сутки напролёт по улицам люди в мраморном свете этих дивных ночей представлялись сказочными. Вскоре она написала домой письмо буквально в несколько строк: «Я самая счастливая на свете. Даже не ведаю: живу во сне или наяву». Перед ней открывался мир, о котором она могла прочитать только в художественной книге.
Его жизнь в одночасье утратила краски, приобрела сплошной серый оттенок. Бессонные ночи сменялись дневными депрессиями. Состояние оцепенения не покидало даже на работе.
На хуторе любой человек – как на ладони. Одни ему сочувствовали, другие явно или тайно злорадствовали, третьи, ещё хуже – вызывались найти другую невесту. В маленьком хуторе пару подыскать не просто. Добровольные свахи из сил выбивались, подбирая кандидатуры, мало интересуясь его душевным состоянием. Он отнекивался, всё больше уходил в себя. Стал нелюдим. Людской суд зачислил его в переростки, затем в чудаки, а потом и вовсе исключил из тем для разговоров.
Она быстро обзавелась детьми. На радость дедушкам и бабушкам на свет буквально один за другим появились два мальчика, окончательно укрепив веру в правильность её поспешного замужества. «Судьбу не ищут – она сама тебя находит», – заключили удовлетворённо её близкие.
Каждое лето она на целый месяц приезжала с сыновьями на родину проведать родных и получить живительную силу южного солнца. Он избегал встреч с нею. Этот месяц для него был настоящей пыткой.
Однажды они случайно встретились на тропинке, ведущей к кринице, где произошло их первое свидание. Здесь когда-то они поняли, что нужны друг другу.
Его сердце металось в груди, как затравленная в клетке птица.
Когда они поравнялись, она первая сказала:
– Здравствуй!
Он долго не мог ответить – першило в горле, не слушался язык.
– Здравствуй! – наконец ответил он.
Они обменялись двумя-тремя ничего не значащими фразами. О главном каждый прочёл в глазах, до боли знакомых и совсем ещё недавно таких родных.
Несколько месяцев в его груди словно торчал тупой раскалённый осколок металла. Сердечные боли по накалу превосходили те, что мучили его в первые дни жизненной катастрофы. Её образ неизменно всплывал в его сознании, где бы он ни находился. Теперь это была уже не юная девчонка, а молодая женщина-красавица. Но она была мать, а к её материнству он был не причастен. Неожиданно он осознал, что надеяться на её любовь у него нет морального права. Он понял, что жизнь стремительно несётся мимо него.
Одиночество стало всё больше тяготить его. Однажды он не выдержал, взял в конторе расчёт и уехал в большой промышленный город. Там его никто не знал, никто не ждал. После долгих скитаний в поисках работы и жилища нашёл приют в коммунальном хозяйстве. Там были нужны дворники. Он, долго не раздумывая, поселился в вонючей комнатке полуподвального помещения, где разило потом дворницких фуфаек и портянок, мышиным помётом, красками, известью, ядами от крыс и тараканов.
Днём он мёл улицы. Вечером учился. Окончил вечернее отделение строительного института. Поступил на стройку мастером, через год стал прорабом. Построил дом. Женился. Завёл двоих детей и забыл о ней. Забыл напрочь. Даже ни разу не вспомнил те звёздные ночи, бездонные, как небо, глаза, глядящие преданно на него, её тихое дыхание и прикосновения нежных рук, бессчётные поцелуи… Всё ушло в никуда, стёрлося в памяти бесконечными хлопотами рабочего дня и семейными заботами.
Для неё встреча у криницы тоже не прошла бесследно. По возвращению домой в её сознании беспрерывно прокручивались детали мимолётной встречи, вызывая в памяти более ранние картины их короткой, но пылкой любви.
Муж часто уходил в плавание. Раньше она не так тяготилась его длительным отсутствием. Теперь же чувствовала себя одинокой в этом далёком северном городке, который только в короткий летний период бывает светлым и мраморным, затем быстро превращается в серый и тоскливый. Шум моря, крики чаек возбуждали душевное беспокойство. Однажды она приняла решение собрать вещи и уехать к родителям и … к нему. «Он ведь любит меня, – шептала она, как безумная, – любит, я же всё прочитала в его глазах».
Минутная слабость прошла, но чувство неудовлетворённости не покидало её. Спокойствие вернулось, когда она узнала, что он уехал из хутора.
Вскоре муж демобилизовался (военные рано уходят на пенсию). Местожительство (по её желанию) выбрали в небольшом городке, невдалеке от родных мест. Дети выросли и определились. Оба пошли в военное училище. Теперь, казалось, можно было пожить в удовольствие, или как говорят: для себя. Она была ещё совсем молода – не было и сорока.
Вначале всё складывалось превосходно. Муж устроился быстро на работу со сносным заработком – неплохим приварком к приличной военной пенсии. Однако материальная сторона не решала всех проблем. Оставшись с мужем наедине вдвоём и надолго, она открыла для себя, что они разные люди. Муж вначале загулял, потом запил. После нескольких лет выяснения отношений приняли (по выражению мужа) решение: разойтись как в море корабли. Муж остался в городе, а она уехала в родной хутор под крышу родительского дома.
Всего через несколько месяцев пребывания на родине она поняла, что вновь обманулась в своих надеждах. Сказка, в которую она надеялась вернуться, осталась в детстве и юности, где были такие чудные, просто райские места, мать с отцом и он – её первая любовь. Оказалось, что ничего уже нет. Не стало матери с отцом. Тусклы и серы стали родные места. И сад, и луг, и поле – всё стало будничным. О нём в хуторе никто ничего не знал и даже по её возвращению никто не вспомнил о нём, хотя ещё были живы люди, что долго сплетничали об их несостоявшейся любви. Ей же непреодолимо хотелось его увидеть. Зачем? Этого она не знала. Увидеть – и всё.
Он ничего не знал о судьбах своих земляков. После его отъезда в город мать с отцом переехали в другую местность к дочери, куда та вышла замуж. Из родственников в хуторе жил только двоюродный племянник, с которым они под Новый год обменивались поздравительными открытками. Однажды племянник сообщил, что она поселилась в родительском доме и живёт в нём одна.
Удивительно: он воспринял новость, как будто о постороннем человеке. Ни один нерв, который когда-то болел и стонал, не шевельнулся. Душевные раны, нанесенные любимой женщиной, не залечить лекарствами, не залить вином. Их не лечит время. Эту боль снять по силам другой женщине. Прочитав открытку, он поймал себя на мысли, что всё уже прошло и отболело. И понял, что счастлив в полной мере.
Стремительно летит время. Дети растут – родители старятся. Однажды племянник прислал приглашение на свадьбу дочери. Была масса неотложных дел и дома, и на работе. Но он принял решение: ехать. Так захотелось посмотреть на родной хутор. В нём он не был более четверти века.
Он купил билет. Сел в автобус. Откинулся на сиденье, расслабился и покатил, глядя в окно. Ехать надо было долго, около двенадцати часов. Вначале он просто наблюдал картины за окном, затем воображение перенесло его в родные места. Он видел себя то маленьким мальчиком, то школьником, то взрослым парнем – парубком. Эти видения щемили душу, выжимали слёзы. Он их торопливо смахивал платком, чтобы никто не заметил.
Вдруг он вспомнил о ней. От неожиданности он даже вскочил с сиденья. От мысли, что он может увидеть её, бросило в жар. В хуторе все приходят посмотреть на свадьбу. Он разволновался. Ему захотелось посмотреть на себя в зеркало. На первой же остановке он подошёл к кабине водителя и, перегнувшись через переборку салона и кабины, посмотрел в зеркало заднего вида. В нём он увидел довольно стройного подтянутого мужчину, но шершавое, как наждак, от мороза и ветра лицо и седые волосы свидетельствовали о давно ушедшей молодости. Он причесал совсем поредевшие волосы, разгладил морщины и вернулся на своё место. Весь остаток пути он нервничал, как перед первым свиданием.
И вот свадебный поезд у ворот. Родственники поздравляют молодожёнов. В стороне поодаль толпа хуторян. Он чувствует на себе любопытные взгляды. Кто-то узнаёт его, здоровается. Неожиданно словно ток пронизывает его тело. Он встретился глазами с женщиной в годах, ссутулившейся, чем-то напоминающей её.
Молодожёны двинулись к порогу дома. Толпа зашевелилась, и он потерял из виду эту женщину.
«Неужели она, – терялся он в догадках, – неужели так постарела. Нет, это не она. Но глаза… Да, это её глаза. Других таких нет».
Его охватил страх. Он испугался, что вновь может потерять её. Он лихорадочно стал шарить глазами по толпе. Но тщетно – её нигде не было.
«Хотя бы слово сказать, – размышлял он. – Сказать, что не в обиде на неё. Случилось так, как было велено судьбой… А, может, не просто сказать. Может, взять за руку…»
На свадьбе он пил за здоровье молодых, их родителей, произносил тосты. Но мысли неотступно крутились вокруг неё. Улучив момент, он спросил племянника о ней. Тот не понял причины вопроса, сказал безразлично:
– Живёт в хуторе такая чудачка. Мужа бросила. Но раз в месяц проведывает его, а может, его пенсию.
Племянник ухмыльнулся своей шутке и, погодя, добавил:
– Ах, да! Вы же соседи были.
На другой день автобус вёз его домой. Он думал о доме, о работе. Но когда будто в отсвете молнии вспыхивал её образ, голубые, как небо, глаза, нежное тело, шелковистые волосы, тяжело вздыхал и качал головой.
Она его сразу узнала. «Как он изменился, – подумала она. – Это ж надо – так постарел». И хотя муж из-за частых попоек выглядел ещё старше, она подумала о своём суженом с теплотой:
– Надо съездить к нему, хотя бы борщ сварить. Не то, поди, совсем зачах.
К Новому году от племянника пришла поздравительная открытка. После поздравления с праздником приписка: «Та чудачка продала родительский дом и уехала к мужу. Насовсем».
Он по несколько раз перечитывал последние строки. На сердце накатывалась необъяснимая грусть – то ли о ней, его первой любви, то ли о безвозвратно ушедшей молодости. Это чувство не покидало его продолжительное время, но постепенно забылось за повседневными хлопотами.