Этот старый коричневый мотоцикл нес службу в электросетях едва ли не со дня их образования. Да и до их появления, похоже, он прошел многие тысячи километров по проселкам и большакам Шабалинского района.
И хотя на его пути ухаб и кочек было едва ли не больше, чем ровной дороги, машина еще была в силе одолеть за один присест не один десяток верст. Выносливость мотоцикла во многом определяется местом ее рождения. А поскольку на заводах Ирбита плохой товар не выпускали, мотоцикл с достоинством носил известное на всех дорогах России имя: «Урал».
Пользование транспортным средством и его обслуживание было поручено старшему мастеру сетей, Виктору Александровичу, в обязанности которого входила не только радение о старом мотоцикле, но и забота о бригадах линейных монтеров и испытательной группе. Мотаться старшему мастеру приходилось по всем близким и далеким селам и деревням. Иногда по таким местам, где и танки грязи убоятся.
Небольшие поломки машины, электрики чинили сами. Делалось это привычно и скоро. А серьезные дефекты приходилось исправлять в мастерской быткомбината. Тогда мотоцикл тщательно мыли и доставляли на двор ремонтной базы. Если у мастеров имелись все нужные детали, через неделю можно было приходить за исправной машиной.
А если во время ремонта обнаруживалось еще какое-то скрытое повреждение, и починить его не было возможности, процесс затягивался на месяцы. Пока с базы достанут нужные детали, а их там почти никогда не бывает, в ближайшей речке Какше утечет много воды.
Старший мастер водил мотоцикл умело. Без нужды не перегружал, но и дремать в оглоблях не позволял. Едва выберется на ровную дорогу, подвернет рукоятку газа до такого места, что его только и видели, а по большаку на несколько десятков метров тянется хвост рыжей пыли.
Как-то случилось Виктору Александровичу вместе с Семеном Ясеневым, испытателем подстанций, в конце зимы побывать на исправлении аварии высоковольтной линии за деревней Буторинской. Повреждение линии обнаружили в лощине между деревеньками Большие и Малые Лога. С ремонтом управились скоро и еще до наступления сумерек пустились в обратный путь.
Дорога вилась не крутыми заворотами по лесу. Полотно ее было очищено от снега колхозным бульдозером. Мотор мотоцикла работал легко и ровно. Колеса бойко бежали по расчищенной дороге.
Миновали Буторинскую, выехали на большак. Теперь путь пролегал по насыпи и можно было прибавить газу.
Семен беззаботно восседал на заднем сидении, укрываясь от встречного ветра за спиной водителя. Не часто Александрович, так раньше в сетях было принято именовать старших начальников, оборачивался к Семену и прокричав ему короткую фразу и расслышав хвост ответа, снова погонял мотоцикл. Время от времени заслонял озябшее лицо меховой варежкой левой руки.
Обернувшись в очередной раз, водитель кивнул на встревоженные вершины придорожных берез и прокричал:
–Ветер! –
На вопросительный кивок Семена, обернулся опять и прокричал снова:
– Метель... дорогу заметет... До тракта восемь километров! –
– Прорвемся! – Невозмутимо ответил не закоченевший еще Семен.
Опасения мастера скоро подтвердились. Через несколько километров пути струйки снега уже крались через дорогу. Едва миновали половину проселка, как заносы поползли все настойчивее и гуще. Текли неудержимой чередой. Струились по верху снежной пылью.
Мотоцикл одолевал их еще без заметной натуги, разрезая еще не затвердевшие бугорки. Ветер тут же подхватывал разбитый колесами снег, уносил его прочь, а на его место торопливо наметал новый, стараясь поскорее исправить народившийся сугробик.
Особенно настырно метель суетилась в тех местах, где в лесной стене придорожья появлялись прорехи.
Там заносы были настолько сильны, что приходилось одолевать их разгоняя мотоцикл. Двигатель переходил на натруженный гул, охал, пробиваясь через очередной сугроб и поперхнувшись от натуги и кашлянув несколько раз, снова принимался разгонять тяжелую машину. Раскатив мотоцикл до нужной скорости, мотор снова гудел ровно и уверенно.
А метель не утихала. Заносы попадались чаще. Теперь приходилось все время держать необходимую скорость и с налета проскакивать сугроб. От натуги мотор мотоцикла начинал перегреваться, ревел сердито и надсадно. Чихал и кашлял. Всхлипывал и задыхался. Разбитые колесами снежные вихри выхлестывали по сторонам, словно струи воды из-под днища скутера. Бились о борт коляски, плескали в чугунные ребрацилиндров. Плавились. Шипели. Исходили паром.
Сугробы, переползающие дорогу, становились все глубже. Коляску мотоцикла подбрасывало вверх и она кренясь и задирая колесо, угрожала опрокинуть мотоцикл. Семен бросался на багажник и, упираясь в него всем телом, давил на край люльки.
Это, наверное, как-то помогало удержать машину на курсе, но заднее колесо ее начинало буксовать и мотоцикл замедлял ход. Тогда Семен прыгал на заднее сиденье, и придавленный весом его тела, ведущий скат машины снова начинал разгонять мотоцикл.
Вскоре появлялся очередной занос и новая схватка разгулявшейся погоды, загнанной машины и распаленных азартом гонки людей разгоралась с новым ожесточением.
На тракт они выбрались в сумерках. Здесь метель еще не успела одержать верх. Уцепившись за уголек габарита попутной пятитонки, они вечером благополучно прибыли на базу.
Фото автора.