Посвящается коту и квiтке.
«У меня с детства болели ноги. Кости гудели, будто что-то внутри них шевелится, переливается от коленей к стопам и обратно. Можно подумать, что под кожей только кость и ядовитый дым кольцами огибает ее, а я все чувствую. Возможно, вы меня понимаете, если вы не лишены ног. Но вот в чем проблема: боли внезапно усилились и уже неделю передвигаюсь с неимоверным моральным усилием. Я могу бегать, танцевать и никто не заметит, как мне трудно пересилить себя. «Болеешь – сиди дома». А потом врачи, справки, зачем надо? Да и болею я без температуры, даже когда грипп. Думаю: ну не может быть, что я родилась с таким недомоганием. Старуха в теле девочки. Что-то выпало из моей жизни…
– Марта, ты спишь?
Я слышу, как мама склоняется надо мной, смотрит в лицо. Поверила. У меня определенно актерский талант! Она целует младшую сестренку и тихо закрывает дверь. Мои руки наливаются тяжестью, а веки полузакрыты. Засыпаю.
«Просыпайся» прозвучало над ухом. Он стоял вплотную у моей кровати, от страха не успела рассмотреть – отвернулась. Раньше мне казалось, что по подушке ползают хамелеоны и растекаются яркими красками, мигают и текут, текут под головой. А сейчас говорящий полупризрак. Ну, не сумасшествие?
Но внезапное нытье ног заставило осмотреться, встать и собраться в школу. Это новая школа, ученики пришли из разных школ, некоторые, как и я из других городов. Есть шанс показать себя с лучшей стороны. Но не стоит всегда быть добрым и отзывчивым, а то привыкнут и будут ждать только хорошее. В прошлой школе меня запомнили как «очень странную» девочку. Они просто не видели по-настоящему иных людей. Может, кто-то запомнил, что было в ТРЦ? О… припоминаю… это было в третьем классе. В начале года меня обидел мальчик. Я тогда не знала, что у него какие-то комплексы, поэтому стала злой и постоянно лезла в драку. А когда начинала течь кровь из моего носа, на лицах одноклассников появлялись мерзкие ухмылки. Знаете, детская жестокость самая опасная… подходил конец недели и учительница предложила сходить в кино. Нет, я бы пошла, но родители… просто развлечение – дело второе, а уборка и уроки – первое. Когда все дела были сделаны, папа зашел в комнату и объявил: «Одевайся, идем в суши». Так вышло, что суши были на том же этаже, что и кино в торгово-развлекательном центре. Я поела какую-то сырую рыбу. Притворилась волком, поедающего зайца. Родители посмеялись. Затем они предложили мне поиграть в детском городке. Я не отказалась. Здесь куча детишек, как я: ни бедных, ни богатых. А потом заметила группку школьников во главе с кудрявой женщиной. Да, мой класс. И я стала прыгать на большом мягком кубике, и думалось «Смотрите, малявки, я счастлива и без кино!». В этот момент побежала кровь из носа, но мне было весело. Я смеялась, прыгала, руки тоже подпрыгивали вверх, а кровь все сильнее и сильнее брызгала в разные стороны. Они никогда не видели столько. «Ха-ха, – смеялась я, показывая красные зубы – что, испугался, маменькин сынок?» - мой задира близко подошел к площадке. Лучше бы он так не делал, потому что я так прыгнула, что повалилась на коврик и сломала две ноги, один перелом оказался открытым. Я потеряла сознание и долго валялась в больнице.
О, если бы я видела, как все случилось, рассказала бы вам, как невыносимо скверно и невозможно даже заплакать, завыть, разодрать в клочья хоть что-нибудь, чтобы было легче, когда сломаны ноги.
– Марта Саймон, что вы рисуете? А-а… вы пишите. Тогда прошу к доске.
– Герман Никитич, можно с места?
– А что у тебя? Старая стала?
– У меня ноги болят сильно.
– Ну, так сидела бы дома.
Боже, как меня бесили такие слова. Я встаю, опираясь на стол и выхожу к доске. Урок обществознания такая муть. Мне больше нравится решать примеры. А тут говорить приходится.
– Ну, что? Давай рассказывай, что там писала. Надеюсь по теме?
– Немного не по теме, но затрагивает социальные проблемы.
Нервно кусаю губы, не хочу, чтобы он знали, почему болят мои ноги. Что им сказать? Вот, что?
– О чем задумалась?
– С чего начать? Допустим, у каждого из нас в предыдущих школах были разногласия с одноклассниками. Были обиды, драки, разборки, донос учителям и директору. Но куда без этого? Каждый из нас хочет быть индивидуальным, особенным, кто-то хочет лидерства – я посмотрела на старосту. Еще какая негодяйка, хотя мне ее жаль, – а. чтобы достичь цели, люди проходят этап становления.
И тут я разошлась: набросала на доске схему социальных институтов, рассказала о каждом. И привела пример из своей жизни, пропустив момент м детской площадкой и больницей. Я просто сказала:
– Мы разминулись именно тогда, когда они пошли в кино, а я с родителями в суши. На другой день я чувствовала уверенность и много сил. И теперь я понимаю, что у них не такая красочная и прелестная жизнь, как у меня. Я прошла институт становления и считаю, что он самый главный, опорный пункт, от которого отталкивается человек.
– Хорошо, Саймон, садись.
Я медленно прошла на место, но села не к подруге за первую парту, а за третью парту другого ряда. Она с удивлением покосилась, а я пожала плечами.
– Продолжим урок, – прокряхтел тучный Герман.
Но что-то было не так... будто мои уши наполнились водой, и слышно было только шелест тетрадей, ерзанье на стуле, скрип ручки. Вдруг парень, сидевший спереди, рассыпался от макушки до груди: части лица закатились под мой стол, но никто не заметил. А через пару секунд его сосед снял свою голову, поднял руку:
– Можно выйти?
– Можно.
И с головой в правой руке вышел из класса. Смотрю на отколотую щеку одноклассника, что откатилась к левой ноге, замечаю: мои джинсы потрескались и вот-вот лопнут вместе с ногами. Истерично всхлипываю, пытаюсь обвязать кофтой ноги. Неожиданно появились красные пятна – привет из носа. Я вам не вру, понимаете? Я реву, но тело уже не слушается меня, плач прекращается и голова падает в лужу крови, а глаза продолжают за всем смотреть. Я вижу, как кто-то ко мне подсаживается и перебирает пальцами по столу. Темп стука угнетает, глаза накрывает тьма.
– Не трогай ее, она спит.
«Бубнят реперы в твоих наушниках, или жужжат волосатики…» – играло в ушах. Это восьмая песня на диктофоне, значит, прошло около получаса. Подруга заплетает мои волосы, так заботливо ограждает от пробуждения. Нечаянно дергаюсь – укололо в коленях.
– Ты что вытворяешь? – спрашивает.
– М? общество уже было?
– Ты что, мать, его вообще сегодня нет.
Я вздыхаю, понимая, что галлюцинации зашли далеко. Вы понимаете, днем я не могу спать, даже если бодрствовала всю ночь.
– Знаешь, - говорю подруге, - а мне надоело видеть страшные вещи. Из-за них я забываю о реальной жизни и проблемах.
– Эм, с тобой все в порядке? Пойдем перекусим.
Раздался звонок.
– Тогда после пары.
– Купишь мне шоколад.
– Ага, разбежалась.
В течение пары я не думала об увиденном и не вспоминала про вязкое чувство в ногах, хотя оно будто специально то усиливалось, то исчезало.
Мы выпили по чашке горячего шоколада, Ненси направилась в фото-студию (фотограф она), а я домой. Осень нынче выдалась сухой и теплой, поэтому я пошла длинным путем, что лежит через поле. Благодаря привычке радоваться мелочам, настроение поднялось. Я смотрела на облака, бегущие вслед за тучами.. желтые посевы покачивались на ветру, вдалеке тарахтели комбайны. Я прилегла на травку около дороги под деревом. Вдруг прорвались утренние воспоминания, будто из автобуса вывалилось сто человек и упало на асфальт. Они мелькали перед глазами, я закрыла лицо руками, но не помогло. Тут почувствовала, как на меня обрушиваются литры воды. Я не успела закричать: вода затекла в нос и рот. А когда все прекратилось, я оказалась здесь, напротив вас, в широком кожаном кресле. И снова болят ноги. Наверное, потому, что за окном кружатся первые снежинки».
Крупный мужчина за столом смотрел исподлобья на Марту, перебирая в голове все сказанное. По его лицу сложно было определить, что он думает. Он откинулся на спинку кресла и тяжко вздохнул:
– Марта Саймон, вы обвиняетесь в пустой трате моего времени. Прошу встать и выйти.
– Но… я не вернусь домой с пустыми руками, то есть… подскажите, что сделать и я отстану!
– Да вы и не приставали. Просто вы одна из многих, кто приходит к психологу в надежде, что скажут «а вы,приятель, особый случай! Вы меня глубоко заинтересовали и я займусь вами лично, пока не поправитесь», - он наклонился через стол – не, Марта, со мной такие штуки не пройдут. Сеанс окончен, прошу покинуть здание.
Марта удивленно хлопала ресницами, надула губы – слова, вроде бы взрослого человека, обидели.
– Ну, знаете ли…– она встала, прижала тряпочную сумку к себе, – хоть скажите, как избавиться от нытья ног и кровотечений?
– о. это не ко мне, сами понимаете. Для таких дел есть другие специалисты. Все из-за погоды, не расстраивайтесь, пройдет.
– И видения?
– Ваша бурная фантазия со временем поутихнет, поверьте. Все наладится и будет, как у всех, простая, размеренная жизнь.
– Прощайте, доктор.
– До свидания.
Через тридцать минут Марта стояла под тем самым деревом, где лежала.
«Вы понимаете, у меня с детства болели ноги, но в последнее время боли усилились. Нет, я не хочу никому жаловаться, просто мне обидно, что я обречена всю жизнь извергать кровь и волочить старческие ноги. Да и он снова показался около меня. Полупрозрачный, высокий такой. Понимаете, я вам не вру, правда. И подумала, что бояться нечего. Я протянула ему руку, почувствовала нечто прохладное, и мы направились к мосту за полем. По нему сновали машины, под ним разрослись сорняки, огибая черты оврага. И тут я говорю: « Мистер Полупризрак, не считаете ли вы меня сумасшедшей? Вы помахали свободной рукой, как бы говоря «ни в коем случае!». Мне не нравится, что вы пугаете. А теперь, склонив голову и пожав плечами, вы напомнили меня на уроке… не в этом суть, не обижайтесь. Я знаю, как избавиться от боли и кровопотерь. Не могли бы вы помочь?». На его кивок я улыбнулась. Однако, вряд ли улыбка была искренней: внутри яро билось сердце, мне было очень страшно. Говорить и держать за руку полупризрака немыслимо, невообразимо… я попросила его остаться на краю оврага. По-моему, он стоял ко мне спиной, когда разбегалась. Он был ориентиром, чтобы я не прыгнула дальше оврага. Все, с духом, подумала и побежала. От волнения я слишком далеко отошла от цели, поэтому с каждой секундой боли в ногах пульсировали сильнее, острее, скатываясь к стопам и возвращаясь обратно. С криком я подбегала к призраку, уже оттолкнулась, но… он меня поймал и втянул в себя.
Я хочу, чтобы моим мирком интересовались, но прошу вас, поверьте мне. Смотрите: за пару дней я вытянулась, больше ничего не тревожит. Я пришла к вам, чтобы вы поняли: я нуждалась в вашей помощи. Однако, помогли не вы».
– Пройдемте к оврагу, Саймон.
Они подошли к краю усыпанного первым снегом оврагу, и мужчина спустился вниз.
– Что вы ищите? Там гнилая трава да снег.
Психолог достал из-под снега две фарфоровые ноги, так похожие на ноги девочки.
– А теперь посмотри, что у тебя под джинсами.
Она закатала одну штанину и увидела грязную тропинку, свои следы. Ноги не было, как и второй.
– Понимаешь, Марта, ты особенная, но нужна ли тебе такая особенность – быть собой? Ты и есть мистер Полупризрак. Теперь твой мирок будут изучать все. Тебя разберут на части, а это прошлое, – он поднял вверх находку, – рассыпется и забудется.
– Нет!
Фарфор лопнул, словно цыганка звякнула юбкой, и тысячи осколков упали на землю.
«У меня болели ноги, но теперь их нет, как и кровоподтеков из носа. Я лишилась того, что приобрела с рождения и с детства. Совершенно не знаю, что будет дальше. Злюсь, вспоминая не последние слова нашего диалога:
– Прощайте.
– До свидания.
Его « До свидания» до сих пор снится в дневных кошмарах.
И да, я больше не брежу».
P.S. Стоит ли показывать свой мирок всем? Берегите себя.