- Натюрлих! Я думал, что поеду один или с дамой, а не тут-то было! Будем знакомы – Сигизмунд, – и незнакомец протянул руку здоровяку Ягайло.
Ягайло любил только железные пути. И в его привычку не входило знакомство на них. С путей не собьешься, - сел, выпил чай и, глядишь, уже прибыл на место назначения. Дорога укрепляет веру в необходимость, а если она еще и железная, то укрепляет нервы. Многие прыгали в поезда, но не все прибывали в пункт назначения. А когда дух затихает на время в пути, то тут уж не до души.
Не может душа отсвечиваться прозрачностью, когда дух спит на верхней полке. Ненароком возьмет кто-нибудь, да и сорвет стоп-кран. А там все же человек спит, ведь слетит он, непременно слетит, прямо вниз вот так и плюхнется, заденет нижнего лежачего. Сколько таких бедолаг падало, не счесть. Учет таким летающим никто не вел, а значит, стоп-краны как дергали, так и продолжают дергать.
И представилось Ягайло, что вот протянет он руку Сигизмунду, а в это время поезд и остановится. А как можно с горячим сердцем, но грязной рукой знакомиться, да еще со словом «натюрлих».
И Сигизмунд, взглянув на сильную руку Ягайло, еще раз что-то пробормотал по-немецки, усмехнулся и занял место напротив своего попутчика.
Ягайло вспомнил, как они однажды со своим лучшим другом Михаем, посланные в командировку, спешили к поезду. Михай помог женщине внести чемодан, а после чего кивнул на потолок вагона, сказал: « Там все видно. На раз и два, и плюсик уже у тебя в кармане».
Ягайло, конечно, смущал такой деловой подход , - как помощь женщине даже при внесении чемодана. То ли дело сундук внести, а чемодан-то, это раз, два и плюнуть, тут надо три плюса ставить. И он уставился на Сигизмунда, отыскивая в нем сходство с Михаем. Как ни крути, а Михай и Сигизмунд схожи, – чемодан в вагоне, и женщина не надорвалась, и плюсы получили, почти задаром.
Какая там стая птиц вспорхнула! Так померещилось, была одна птичка, да и то на журавля в небе смахивала. А в небе в это час пролетал красивый белый лайнер, так и не задев крылом своего великолепия этот поезд, которого по определению и не могло быть.
И в то время, когда Ягайло расставлял свои плюсы и минусы, а Сигизмунд возился с чемоданом на верхней полке, раздался скрип двери.
- Что-то душно здесь, не находите,- нарушив тишину,проговорила нараспев незнакомка, - с двумя мужчинами в купе…., - и она, наморщив свой носик, стала вычислять сложную формулу, вспоминая все термины из математики, - это было так давно, что видно уж не припомню, когда.
Ягайло поставил последний минус Сигизмунду, Сигизмунд быстро закрыл чемодан, а незнакомка в прямом смысле слова впихнула свой сундук в купе, - у каждого своё задание на путях сообщения.
Сигизмунд до жути напоминал ей пушистого и умного филина с круглыми рыжими глазами, вырвавшись из гнезда, где было тепло и сытно. А Ягайло быстро напомнил ей гренадера петровской эпохи, который знал все ответы на все вопросы, заданные этой самой эпохой, но только после. А она напомнила им, что бывают женщины, - и не такие, и не в наших селеньях, и даже лучше, чем эта, так нагло усевшись на нижнюю полку, где должен был сидеть Сигизмунд.
- Уу-Уу-Уу, - состав оглушительно дал знать, что попутчикам уж пора бы отметить начало доброго пути.
И не успели они отъехать от начала, как дверь отворилась, и проводница голосом провинившейся школьницы, спросила:
- Граждане пассажиры, можно к вам я одного подсажу? Он смирный, до Минска будет сидеть спокойно, так что и не заметите его.
- Что значит, подсадить, - вскипел Сигизмунд, - я в этом купе два места купил. Знаете ли что, натюрлих, я все понимаю, но в рашке совсем обнаглели. Мало того, что сундуки здесь размещают, так еще и подсадить хотят!
- Мой сундук вам не мешает, - громко отрапортовала незнакомка, - да это и не сундук, а челнок мой. Нет бы даме помочь его забросить на полку, так вы еще и против подсадки. А человеку может ехать надо! А билетов нет! И что, ему теперь сидеть на оплеванном тротуаре и ждать. Я не против!
- Вот и подсадите его в ваш челнок, а мои два места – это мои два законных места, натюрлих!
- А я еще давно заметил, что это все именно на это поезд берут билеты. Поезда-то этого не существует. Вот увидите, до Минска докатит, а дальше я не ручаюсь, что с вами может случиться, - произнес спокойно Ягайло.
Дверь скрипнула, поднатужилась и отодвинулась.
- Натюрлих, - вскричал Сигизмунд, нам еще негров не хватало!
- Ес, ес, - улыбаясь, ответил подсадной пассажир, протягивая руку уже Сигизмунду, - Натюр, майн нейм из Натюр.
Незнакомка как-то странно заулыбалась, Ягайло широко раскрыл рот. Сигизмунд еще больше округлил свои рыжие глаза, а Натюр достал из маленького чемоданчика что-то вроде коробки из под шоколада, раскрыв ее, принялся все так же улыбаясь, протягивать попутчикам содержимое: « Натюр, вери гуд, куш оргазматик, куш, куш».
-У-у-у-у, - во второй раз состав оглушающим ревом оповестил, что пора бы уж накрывать стол, раскладывая снедь, которую заботливые хозяйки упаковали в чемоданы, с напутственными словами: «Это сразу не ешь, вдруг, остановка, а туалет закрыт, а вот это прежде чем разложить на столе, семь раз оглянись, как бы чего не вышло…»
И только состав дернулся, и стал набирать ход, и стая птиц за окном уже не догоняла его громыхающую движимость, как раздался голос: «Снова стоп-кран сорвали, суки!»
- А я вам что говорил, - произнес Ягайло, - нет фирменного поезда на Краков, нетууу…
- УУУУУУ, - вторил ему голос, доносившийся уже сверху, снизу и сбоку.
- Все вниз! Срочное погружение! Задраить шахты! – раздалась командный голос неизвестно откуда.
- Колеса меняют, до сих пор рашка своими путями славится,- сказал Сигизмунд.
- Какие колеса! – воскликнул Ягайло. – Мы еще в России!
- Ну, не знаю, сейчас такое творится, что колеса могут поменять даже на ходу, - спокойно сказала незнакомка, - Во, как орут.
- Ес, оргазматик, куш, куш! Ноу Минск, ес Барановичи! – подмигнул всем присутствующим Натюр, восседая на сундуке, как у себя дома.
У каждого свои слова и взгляды на жизнь. Но не всякому дано увидеть, как меняют колёса из России в Европу.
И на ходу всей этой сумятицы, снова отворилась дверь, и голос проводницы привел в нормальное состояние все пять чувств четырех пассажиров: «Ваши документы и паспорта, предъявите, сейчас ревизию делать буду».
И после этой ревизии на пригодность для продолжения пути дальше, в купе стали происходить странные вещи. Нет, вещи стояли на своих местах, - сундук-челнок посередине, чемодан Сигизмунда на верхней полке, коробка из под шоколада на столе, но что-то странное витало в воздухе закрытого помещения, как будто сейчас без предупреждения обрушится вода из шахты, которую стрелочник непутёво задраил.
- Вы что-нибудь заметили? – спросил Сигизмунд своих попутчиков, восседая на сундуке незнакомки,– Страшно что-то стало и тихо…
- Ноу Минск, ес Барановичи! – прокричал Натюр, поправляя подушку на нижней купейной полке.
- А я вас предупреждал, что нет такого поезда! Не послушали, вот теперь и думайте! – воскликнул Ягайло, делая неприличное движение руками под грудью, где она и была на самом деле.
- ААААААА! – прокричала незнакомка. – Что это? – и указывая пальцем на место, где по определению должен был находиться самый настоящий мужской детородный орган.