Говорят, на детях гениев природа отдыхает. В большинстве случаев всё так и есть. А в случае поэтического дара, да еще пушкинского - это бесспорно. В 1834 году, в письме к жене поэт писал по поводу их второго ребенка-сына «Сашки»: «Посмотрим, как-то наш Сашка будет ладить с порфирородным своим тёзкой, с моим я не ладил. Не дай бог ему идти по моим следам, писать стихи, да ссориться с царями! В стихах он отца не перещеголяет, а плетью обуха не перешибет». Да, Александр Сергеевич хорошо знал цену своему гениальному поэтическому дару, и поэтической судьбы своим детям, а их было четверо: Мария, Александр, Григорий и Наталья, не желал: гении рождаются редко. Вот и по поводу старшей-Марии он писал жене: « Вот тебе мой зарок, если когда-нибудь нашей Маше придет фантазия хоть один стих написать, первым делом выпори ее хорошенько, чтобы от этой дури и следа не осталось». Маша Пушкина родилась 10 мая 1832 года. В ней гармонично сочетались красота матери, живой, яркий ум отца, его звонкий, от души смех и удивительные завитки волос на затылке, так пленившие Льва Толстого, частично списавшего с Марии внешность Анны Карениной. Стихов Маша не писала, а потому и пороть ее было не за что. Детство Маши прошло в большой и дружной семье Ланских, где отчим-генерал Петр Петрович относился к детям Пушкина так же тепло и сердечно, как и к своим трем дочерям: Александре, Софье и Елизавете. Мария, как и сёстры, получила хорошее по тем временам образование. В 18 лет она стала женой полковника (впоследствии - генерал-майора) Леонида Николаевича Гартунга. После 27 лет счастливой, хоть и бездетной жизни, Марию постигло несчастье: несправедливо обвиненный в финансовых нарушениях ее муж застрелился во время суда, не дождавшись оправдательного приговора. С 1900 года Мария Александровна - одна из попечительниц библиотеки им. Пушкина, которой отдала много душевных сил. Как и все дети Александра Сергеевича, Мария любила творчество отца, которого знала и помнила в основном по рассказам матери. Часто после открытия памятника поэту на Тверской в 1880 году ее видели возлагающей к его подножью цветы. Умерла Мария Александровна в 1918 году и похоронена на кладбище Донского монастыря в Москве. Могила дочери великого поэта ухожена и всегда убрана живыми цветами.
Оба сына Александра Сергеевича - Александр и Григорий окончили Пажеский корпус. Старший - 35 лет посвятил военной службе. Воевал в 1877-78 годах за освобождение Болгарии от турецкого владычества, за что награжден золотой саблей с надписью: «За храбрость». Резко отличался от многих офицеров: любил солдат и не позволял рукоприкладства. Во внешности его уже зна\чительно меньше африканских черт, он высок, строен, в пожилом возрасте с бородой. Женат был дважды и имел 13 детей. Одна из дочерей стала женой племянника Гоголя. Так что Россия имеет биталантливое потомство.
Генеалогическое древо поэта густо разрослось. На 210-ую годовщину в Россию прибыло более двухсот человек, и это далеко не все. Они представляют широкий спектр специальностей, но писателей и поэтов среди них нет. Надо полагать, что у кого-то из них был литературный дар, но опасения (вполне понятные) несоответствия с фамилией «Пушкин» уводили их с этого пути. К слову, почти все потомки-мужчины - военные, а женщины - жены военных. Многие сохраняют владение русским языком, любят творчество своего гениального предка и делают всё возможное для популяризации его творчества. Очень преуспел в этой области сын Григорий, названный в честь Григория Пушки - одного из основателей рода Пушкиных. Он достаточно рано вышел в отставку в чине подполковника. Внешностью и чертами внутреннего мира был схож с отцом, который мечтал о путешествиях, но его не выпускали. Григорий путешествовал много, часто бывал во Франции, откуда привёз гражданскую жену и жил с ней в Михайловском более двадцати лет. Вместе вырастили и выдали замуж трех дочерей, после чего расстались без взаимных претензий. За годы жизни в любимом Михайловском Григорий превратил его в процветающее имение, понимая миссию носителя памяти о «солнце русской поэзии». Хорошим помощником во всех делах была Варвара Мельникова, ставшая женой Григория в 1883 году.
В 1899 году Михайловское - национальное достояние и святыня России было выкуплено государством на народные деньги, став местом паломничества в «приют спокойствия, трудов и вдохновенья» великого поэта. А Григорий с женой поселились в её имении Меркучай (Литва), также превратив его в «Литературный памятник». Умер Григорий в 1905 году в возрасте 70-ти лет.
Рассказ об интересной и необычной судьбе младшей дочери поэта Натальи начнем, рассматривая фотографию из Пушкинского музея. На ней изображены графиня Клотильда Меренберг – праправнучка Натальи Александровны с мужем.
И угораздило же Наталью в семнадцать лет выйти замуж за Михаила Дубельта, сына того самого генерала жандармерии Леонтия Дубельта, под негласным надзором которого в Петербурге жил Александр Сергеевич! Брак был крайне неудачным, и супруги расстались, имея уже трёх детей. Вторым мужем Натальи стал немецкий принц Нассауский. Брак был морганатическим, потому Наталья получила титул графини Меренберг. Жили они очень счастливо. Их дочь София, получившая титул графини Торби, в 1891 году стала женой великого князя Михаила Романова - родного внука Николая 1, отношения с которым у поэта были, мягко говоря, не очень…Царствовавший в тот период Александр III этого брака не признал и запретил супругам въезд в Россию. (Всё повторилось с точностью до наоборот: деду запрещали выезд, внучке - въезд). А дальше «виражи» еще покруче: одна из дочерей Софии породнилась с английским королевским домом, став крестной матерью наследного принца Уильяма. Получилось, что потомки выполнили завет поэта - не ссориться с царями, хотя они, брачуясь, вряд ли об этом думали. В первую очередь их всё-таки вела любовь.
Ну а мне в утешение-момент презентации моей книги о ПУШКИНЕ музею ЕГО имени в присутствии ЕГО праправнучки. Лестное, хотя и иллюзорное чувство сопричастности.
«О, сколько нам открытий чудных…»
В 1973 году мне довелось отдыхать и лечиться в Ялте. Пляж был прекрасным, чистым, благоустроенным и ухоженным, где основное занятие, кроме купания - чтение. В то лето мне повезло во всем: в руки попала увлекательнейшая книга «Если заговорят портреты», которую моя «сопляжница» буквально вымолила у меня почитать. Знакомы с ней мы не были, но она, как и я, оказалась пушкинолюбом.
Потом - знакомая соседки, и так дальше пошло-поехало. Книга за несколько дней собрала, объединила и подружила нас. Мы стали собираться не только на пляже, но и в парке, в столовой – вечером за кефирным столом. Вспомнились и пушкинские стихи:
О, сколько нам открытий чудных
Готовит просвещенья дух...
Компания подобралась интересная, каждый умел и хотел внести что-то новое, свое, малоизвестное в нашу общую «Пушкиниаду». У меня был особый повод гордиться - ведь автором книги был Николай Алексеевич Раевский, работавший тогда в Алма-Ате. В то время я, правда, почти ничего не знала о нем, поэтому с восхищением рассказала о любимой мною (и Раевским тоже) столице Казахстана, ее улицах и арыках, сбегающих с гор, о стремящихся в небо свечках-тополях…
Сегодня, когда всё читающее человечество вспоминает с благодарностью и отмечает 210-ю годовщину Пушкина, кому и посвящена книга «Если заговорят портреты», хочу поделиться хотя бы частью того, что узнала о выдающейся личности ее автора, которому нынче исполнилось бы 115 лет. Родился Николай Раевский в интеллигентной семье русских дворян. Служил артиллеристом в царской армии, после разгрома которой, в годы Гражданской войны, эмигрировал в Прагу, получил там высшее образование и защитил степень доктора биологических наук.
В годы оккупации Чехословакии попал в гитлеровскую тюрьму за антифашистские настроения. По окончании войны - из огня да в полымя: пять лет заключения в советской тюрьме и трехлетняя ссылка в Минусинск, где Раевский задержался - уже по собственному желанию - еще на восемь лет. В Казахстан приехал к сестре. Так же, как и в Минусинске, сразу же занялся творческой работой. К писательской же он плотно приступил лишь на 82-м году жизни.
«Если заговорят портреты» - первая художественно-исследовательская работа Раевского о Пушкине, начатая еще в Чехословакии, после посещения замка Бродзяны в сотне километров от Братиславы. Здесь в XIX веке почти сорок лет прожила сестра Натали Пушкиной - Александра Николаевна Гончарова-Фризенгоф, с юных лет поклонница и, по версиям многих биографов, в том числе и Раевского, - последняя любовь поэта («Портреты заговорили», стр. 377-379).
В Бродзянах гостила и семья Наталии Николаевны Пушкиной-Ланской. Трогательным и таким домашним знаком этих посещений остались зарубки на косяке одной из дверей замка, отметившие рост Натали и двух ее взрослых детей: сына Александра и дочери Наталии: 173. 174 и 173 см. соответственно (кстати, рост Александра Сергеевича был 166 см; по другим версиям – 161). Занимаясь любимой и бездонной пушкинской темой, Раевский много путешест-вует, бывая в местах проживания многочисленных потомков поэта, переписывается, получая всё новые и новые сведения, с больши;м числом современных ему пушкиноведов. Завершает он свой научный пушкинский поиск прекрасной, легко, с увлечением читаемой книгой «Портреты заговорили». Потом у Раевского появилось много других книг, изданных и еще ждущих своего часа. Но у нас сегодня разговор о «Пушкиниаде» Раевского, и поэтому беседу о других книгах отложим на потом.
Четыре «Семёрки» для гения
Всего четыре! Нет, нет! Это не карты, к которым поэт, к сожалению, питал непреодолимую страсть. Имеется в виду четыре десятилетия с заключительной цифрой «семь», через которые прошла его жизнь: 1807,1817,1827,1837.
До обидного мало! Тем явственнее, ощутимее будут контрасты этих четырёх шагов-десятилетий. Такие временные периоды контрастны в жизни любого человека, у гения – всё укрупнено, всё более ярко и значительно.
Саша Пушкин родился 26.мая 1799 года, в четверг, в День Вознесения Христова (по старому стилю) в Москве, в семье, уже предполагавшей дарования (Пушкины+ Ганнибалы). Отец стишки пописывал, а дядя Василий Львович был заметным поэтом своего времени.
Лето 1807 года, как и все летние месяцы последующих лет, семья проводила в подмосковном Захарове. Уже лицеистом, не выпускаемым почти шесть лет ни на какие каникулы, Пушкин вспоминает:
Мне видится моё селенье,
Моё Захарово; оно
С заборами в реке волнистой,
С мостом и рощею тенистой
Зерцалом вод отражено.
Саша в свои восемь лет не только грамотен, но уже успел прочесть часть французской библиотеки отца. Всё русское ему прививает няня (которая? Ульяна или Арина), и бабушка Мария Алексеевна Ганнибал:
Всю жизнь за Пушкиным будет ходить верный и неподкупный дядька Никита Тимофеевич Козлов. Сегодня, в 1807 году, они весело и беззаботно взбираются на самую высокую колокольню Москвы «Иван Великий», а 27 января 1837 года Никита внесет смертельно раненного поэта в дом на Мойке, 12. И через несколько дней, сидя в мороз и ветер на открытых дровнях, повезет гроб любимого хозяина к месту последнего приюта на кладбище Святогорского монастыря.
Уже в раннем детстве, и в 1807 году также, Саша долго не засыпал.
- Саша, ты почему не спишь?
- Стихи сочиняю.
«Карта» вторая – 1817 год.
Александру Пушкину 18 лет. Он уже признанный поэт с целым рядом публикаций, член литературного общества «Арзамас». Жуковский назвал его: «Надеждой нашей словесности». Вовсю идёт работа над юношеской поэмой-сказкой «Руслан и Людмила», которую мир с 1842 года (но не Пушкин!!!) узнает в двух ипостасях: ещё и как оперу М.И.Глинки.
Пушкин со товарищи – первый (его позже будут называть «Пушкинский») выпуск Лицея. Директор Энгельгардт раздает всем выпускникам чугунные кольца с выгравированным на них текстом Дельвига «Прощальная песнь воспитанников Царскосельского Лицея. Кольца эти сделали, разбив колокол, звоном которого регулировалась вся жизнь лицеистов. А лицеисты стали называть себя после этого «чугунниками».
Ура! Лицей окончен! Свобода!
Пушкин зачислен на службу в Коллегию иностранных дел с жалованием 700 рублей годовых, но он не намерен ходить в «Присутствие», у него иные планы. Уже осознавая свою гениальную одаренность, возможно, рассчитывал прожить литературным трудом и получать часть доходов с имений, которые, однако, были заложены-перезаложены.
Думается, что режим полной закрытости и изоляции лицеистов (даже на каникулы не выпускали!) во многом им навредил: они жили на полом обеспечении, ни в чем не нуждались, теряя при этом чувство реальности, не зная по-настоящему жизни, и поэтому, вырвавшись не свободу, не всегда реагировали на её вызовы адекватно. Пушкину, например, нравилось, катаясь на лодке по Неве с друзьями в присутствии отца (скуповатого и озабоченного безденежьем) бросать в воду золотые монетки, любуясь их переливчатым блеском. Один из братьев Тургеневых, в чьём доме часто бывал Пушкин, Николай не раз давал понять молодому человеку, что нельзя брать ни за что жалование и ругать того, кто даёт его.
С «высоты» уже века XXI на ум приходят следующие соображения и прежде всего вопрос: кто прав? С точки зрения общепринятой морали вроде бы Тургенев, но скольких шедевров мы бы не узнали никогда, если бы Пушкин аккуратно ходил на службу? Талант – дар редкий, гениальность – уникальный. Чтобы он мог себя реализовать, страна (любая), а лучше – человечество, должны его любить, ценить и создавать условия для полной его реализации. Видимо так позиционировал себя Пушкин, и как человек молодой, душой и сердцем принял девиз:
«Всё чередой идёт определённой.
Всему пора, всему свой миг;
Смешон и ветреный старик,
Смешон и юноша степенный».
Следуя ему, Пушкин во след Радищеву « наступает на те же грабли» - пишет оду «Вольность», за что лишается воли на целых шесть лет. Благо, что наказание смягчено мольбами друзей, и ссылка оказалась поселением в краях южных и родном сельце Михайловском. Ну, это чуть попозже, а пока поэт, как и положено, занимается поэзией. Идёт очень скрупулёзная правка студенческого поэтического сборника, в котором 55 стихов Пушкина. Этот серьёзный подход к редактированию, наметившийся с юности, поэт сохранил в течение всей жизни, очень рано поняв: «что написано пером, не вырубишь топором». Однажды он сделал ошибку с «Гавриилиадой» и всю жизнь исправлял её, уничтожая попавшие ему под руку экземпляры.
1817-ый идёт своим чередом: театр, женщины, творчество, карты, пирушки, пока царь не останавливает «коня на скаку», напрявляя его более умеренный бег на юг, в ссылку, из которой в 1827 году в Москву вернётся зрелый, состоявшийся поэт.
«Карта» третья – 1827 год.
Первопрестольная (и даже новый царь!) встречает его приветливо, с надеждой и благодарностью, с восторгом помятуя, что он – автор «Бахчисарайского фонтана», «Кавказского пленника», «Чёрной шали» и многих иных «чудных мгновений», чей романтический дух и совершенный стих так трогал их сердца и украшал досуг.
Пик, апогей славы!
Однако Пушкин уже не упивается ею бездумно. Его огорчает запрет публикации «Бориса Годунова» - драмы, которую считал своей творческой вершиной. По поводу окончания которой в михайловском одиночестве восклицал: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!». Царь-цензор рекомендовал переделать драму в исторический роман и убрать матерщину. Переделывать не стал (говорил, что этого делать не умеет), но матерщину убрал, хотя не переставал жалеть о ней.
(А я-то, грешным делом, думала – откуда такой сочный мат в современной литературе и на сцене? Оказывается ларчик-то просто открывался! Ай да Пушкин!). (Простите мне мою ироничную шутку, уж очень она здесь напрашивалась).
Очень тосковавший по свободе и получивший, наконец, её бледную копию (не выезжай за рубеж, не проси отставки – лишим возможности пользоваться госархивом, не отъезжай в соседний город или село без уведомления, и.т.д.), поэт под постоянным гнётом внегласного надзора вынужден был быть очень осторожным, обдумывать каждый свой шаг. Особенно его возмущала перлюстрация писем, даже к жене, в которых он далеко не всегда сохранял га-лантный стиль, ведь в быту он гением не был. Сравните, это – быт:
«… Женка! Я хочу тебя немного пожурить. Ты, кажется, не путём искокетничалась. Смотри: недаром кокетство не в моде и почитается признаком дурного тона. В нём толку мало. Ты радуешься, что за тобой, как за сучкой бегают кобели……; есть чему радоваться!
А это – поэзия:
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолётное виденье,
Как гений чистой красоты.
«Карта» четвёртая. Трагический 1837 –ой.
Четвертой « семеркой» зарядили дуэльный пистолет, поставивший финальную точку мучительного и удушливого 1836 года.
Дантес… Да, был такой красавчик, растопивший «замороженную Мадонну», но не он тут главное действующее лицо, он лишь спустил курок основательно заряженного пистолета: нужда, безнадёжные долги, в том числе и царю, с его неравнодушием к Натали, безнравственный, скандальный интерес света к назревавшей драме и остывающее внимание к далеко ушедшему вперед гениалальному творчеству, невозможность покинуть страну и даже город и, самое главное, поруганная честь… Душно… Не хватало воздуха. И тогда он поднял пистолет.
29 января 1837 года, прощаясь с поэтом, Федор Тютчев напишет:
Мир светлый праху твоему!
Назло людскому суесловью,
Велик и свят был жребий твой!..
Ты был богов орган живой,
Но с кровью в жилах…знойной кровью.
О « мгновениях» и не только
Александр Пушкин, Михаил Глинка, народные артисты Республики Казахстан Ришат и Муслим Абдуллины, Алибек Днишев, город Усть-Каменогорск… Их разделяют века и расстояния, и, кажется, ничего, связывающего их в один ряд, нет, и быть не может.
Ан, нет… Но оставим постулаты различных религий, наук и вернемся к именам нашего первого ряда и попытаемся найти нити, их связывающие.
Алибек Днишев - один из самых популярных, титулованных и любимых певцов Казахстана и не только.
Наше знакомство состоялось в 1979 году. Он поёт, я – рецензирую. После концерта, как водится, интервью. Выясняется, что мы учились в одной консерватории (Алма-Ата), слушали лекции в одних и тех же аудиториях, часто – у одних и тех же педагогов только в разное время. И пошли, пошли разговоры о близком и понятном обоим. Полтора часа пролетели, как мгновение. Расспрашиваю его о Всесоюзном конкурсе вокалистов им. Глинки, лауреатом которого он стал в 24 года, ещё студентом 5 курса консерватории в номинации «Камерное пение», проникновенно и технически совершенно исполнив один из труднейших лирических романсов «Я помню чудное мгновенье» М.Глинки на стихи А.Пушкина.
Включим машину времени и перенесёмся в век ХIХ.
1825 год. Ровесник Днишева-лауреата А. Пушкин в Михайловской ссылке. В соседнем Тригорском он встречает юную, обворожительную Анну Керн и.., естественно, влюбляется. Но Анна замужем (хотя и за старым и нелюбимым) и должна уехать. На прощание поэт дарит ей совершенно гениальные стихи:
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолётное виденье,
Как гений чистой красоты.
Пролетят, пронесутся вихрем, как одно мгновенье, ещё двадцать лет. На одном из петербугских балов молодой Глинка встретит и полюбит юную Екатерину Керн (дочь Анны) и конгениально стихам выразит своё чувство в музыке. Так и родится тот самый ГИМН ЛЮБВИ, так блистательно, юношески-чувственно спетый также юным Алибеком.
Минут ещё 6 лет. И снова Днишев в нашем городе.
Иду слушать, наслаждаться и рецензировать. По пути в гримёрку встречаю группу людей.
- Вы – Мельникова?
- Да…
- А мы – Абдуллины - родственники Алибека и братьев Абдуллиных по материнской линии. Его мать родилась в Усть-Каменогорске.
И снова память уносит меня в студенческие годы, в Алма-Ату. Там, в оперном театре и на концертной эстраде я неоднократно слышала обоих братьев Абдуллиных, в том числе и в произведениях с пушкинскими текстами: «Евгений Онегин», «Пиковая дама», множество романсов, в том числе и гениальное «Чудное мгновенье».
Жизнь бежит, срывая, как мгновение, ещё десятилетний запас календарных листков. Снова у нас в гостях Днишев, теперь уже Народный артист СССР. При встрече робко называю его по отчеству.
- Нет, Нелли Ивановна, для Вас я был и остаюсь Алибеком!
В одну из певческих пауз, после исполнения пушкинского романса, прямо на сцене презентую ему свою книгу «Диалоги о Пушкине», где и о его «Мгновениях» прописано.
В зале овации. Певец смущён и доволен, и наверно в знак благодарности, звучит ещё один из Пушкинских романсов.
2003 год. Очередная встреча с прославленным певцом. Для него позади Швеция и Швейцария, Испания и Италия, покорён Париж, и Новый свет, создан театр Днишева и остается мечта провести литературно-музыкальный фестиваль в Уральске – единственном городе в Казахстане, где побывал горячо любимый им (и мною!) Александр Сергеевич Пушкин.
Надеюсь, что и это мгновение наступит.
Вот такие мысли и ассоциации посетили «Народного пушкиниста» в канун дня рождения великого поэта.
Памятник
Одно из важных для города событий – открытие бюста А.С.Пушкина у фасада областной библиотеки имени поэта. Проходило это 30.08. 09 года – в день моего рождения и в день именин поэта. А начиналось всё так (дневник по памяти): позвонили из Городского отдела культуры, попросили прийти на со-вещание к главе города по поводу установки пушкинского бюста. Пришла, думая, естественно, встретить там кого-нибудь от Горкультуры. Никого. Предстояло обсудить вид памятного изображения и его местоположение. Вариантов было два: барельеф или горельеф на фронтальной стене здания, или всё-таки бюст. И если да, то где. Новый, не из местных, глава города назвал первую(?) в списке фамилию, оказалась - моя. К такому обороту дела я готова не была, не моё это дело принимать такие решения. Но высказать свою точку зрения всё же пришлось: барельеф или горельеф станет всего лишь атрибуцией библиотеки, её эмблемой, тогда как бюст у центрального входа и небольшой скверик около него – уже место для памяти и воспоминаний, для возложения цветов, для летних пушкинских чтений и других подобных мероприятий. Остальной кворум очень быстро согласился с этим вариантом. Обсудили возможные детали, посмотрели макет бюста работы Самойлова. Тут следует оговориться: макет был интересней самого скульптурного бюста, который разочаровал многих.
Вскоре меня попросили написать сценарий для процедуры открытия. Нужно было спешить, и я упорно и старательно искала подходящие к случаю пушкинские мотивы. Почти ничего не понадобилось, разве что подобранные музыкальные и поэтические концертные номера и общий музыкальный фон торжества. Мне позволено было сказать краткое «Слово о Пушкине» и поста-вить к подножью корзину цветов. Всё остальное – выступления официальных лиц и почетных гостей города.
А уже через очень короткое время в пушкинском скверике свой пушкинский спектакль показал студенческий поэтический театр. Вот она – первая ласточка, первый сигнал того, что знак памяти был нужен, и место для него выбрано правильно.
Ещё о Пушкине…
В мае 2009 позвонили из Петербурга – «айдапушкинисты» звали на встречу «Десять лет спустя». Не поехала: не по силам и не по средствам. Потом получила письма-отчёты и фотографии. Кроме питерцев приехали девять человек, встреча была тёплой, интересной, плодотворной. К сожалению, не обошлось без печали – в наших рядах вновь потери. Но в целом неформальное общество живет, и члены его общаются, узнавая от «Центровой» все главные события. Мы – вторые «Чугунники».