31.
Но они уехали совсем из их города. Марина узнала об этом от Игоря, который проводил их до автобусной остановки, ему еще нужно было отправлять хмельную кампанию. Скажи она сейчас брату о своих подозрениях, он бы спросил, почему сестра не открыла Саньке этого раньше. Она постаралась забыть – это не ее проблемы, пусть сами разбираются, но чувство вины, как будто она накладывает шов на рану, зная, что в ней остался маленький осколок, преследовало ее. Марина хотела дать Аленке Санькин адрес и дважды набирала номер ее домашнего телефона, но трубку никто не брал. Последний раз она позвонит с телефона – автомата из аэропорта и будет долго слушать длинные гудки, не зная о том, что у Софьи Андреевны случился сердечный приступ, и все семейство Гордеевых дежурит возле больной.
Андрей Ильич пришлет за ней в Ташкентский аэропорт скорую, и первым встретит в госпитале. Персонал ничего необычного во встрече не увидит: все привыкли к тому, что этот рано поседевший мужчина, знающий все наперед, резкий с теми, кто прохладно относится к своим обязанностям, будь это врач или нянечка, добродушно-грубоватый с пациентами, всегда заботится о своих подчиненных. Его умение скрывать за врачебным юмором не всегда благоприятное течение болезни от раненого достигло того совершенства, что и работающие с ним доктора не раз попадали впросак. Все считали, что у главного врача нет, и не может быть проблем. По слухам, личную жизнь он ни с кем не обсуждал, были у него жена и дочь, но они остались в Москве. Дочь училась в старшем классе и ее не захотели срывать с места. Так, во всяком случае, говорила кастелянша Полина Ивановна. Наверное, на первых порах так и было. Только Андрей Ильич знал о том, что Светлана с первых дней его командировки в Ташкент была против нее. Они иногородние, с таким трудом прописавшиеся в первопрестольной, получившие, благодаря Божьему дару Андрея оперировать, двухкомнатную квартиру почти в центре, вдруг должны расстаться с нажитыми благами. И только потому, что ему втемяшилась блажь - практиковаться в военной хирургии. Вскоре после его отъезда Света перевезет в Москву мать, и, переложив на нее домашние дела, станет, как она выразилась, повышать свой культурный статус – жительницы столицы. Андрей, отсылавший почти всю зарплату им, немало поспособствует в этом жене, работавшей участковым терапевтом.
Привыкшая к тому, что их дом, пусть и не полная чаша, но недостатка в средствах Светлана не испытывала, она два года скрывала от мужа, что нашла ему замену в одном из ресторанов. Дочь, к тому времени ученица восьмого класса, видя, как мать наряжается и уходит по вечерам, жалела «папку». Будь постарше, она, может быть, и утаила бы от него, что жена нашла любовника, но, видимо, подростковый максимализм, или желание заставить отца вернуться в Москву, заставили ее в одном из телефонных разговоров сказать правду. Андрей тогда не спал всю ночь, наутро взял отгулы, а их у него накопилось немало, и махнул домой. Только дома больше не было, была дочь, которая хотела уехать с отцом и еще две чужие женщины, для которых престиж столичных жительниц был важнее семьи в его понимании. Они разведутся тихо только потому, что Андрей не будет претендовать ни на что, теперь он будет платить алименты, содержать на свои деньги любовника бывшей жены ему не захочется. Дочь, прилетевшая к нему на каникулы, поймет, что отец живет только работой, а поскольку раненых было очень много, то он практически пропадал в госпитале. Ей пришлось полностью взять на себя домашние дела, но они ей вскоре надоели и вопрос о ее переезде в Ташкент насовсем уже не стоял так остро, как раньше. Хотя Андрей и лелеял мысль, что Галочка после окончания школы приедет поступать сюда в Ташкентскую Медицинскую академию. Он в свои неполные сорок как будто поставил на себе крест. Но с приездом молоденького хирурга Марины Кузнецовой вдруг оказалось, что весна и осень – совсем разные времена года, что он может запомнить не только запах, но и название духов «Испахан», которыми пахло от девушки. И, хотя он запретил ей пользоваться ими в госпитале – у некоторых больных они могут спровоцировать аллергическую реакцию, особенно после наркоза, но от шелкового шарфика в ординаторской исходил тонкий, их едва заметный аромат. Андрей купил коробочку таких духов еще в конце февраля, но она так и стояла у него дома в письменном столе. Вручить их, значило открыть ей свои мысли, а он осознавал, что много старше девушки. Правда, он придумал повод – за удачную операцию, хотя никогда не верил, что женщины могут быть хирургами по призванию, но ради нее готов был изменить свое мнение. Только после того, как брат Марины попал к ним, было не до подарков. А потом он вдруг заметил, что она влюблена, но не в него. Она так стремилась попасть к брату на свадьбу, что он понял, она надеется на встречу с тем мужчиной. И вот сегодня она вернулась, а ведь могла бы и не приехать. По ее растерянности во взгляде, когда она еще сидела в машине, по радости, с которой она вошла в госпиталь, как в родной дом, он понял – не сложилось там. Понял и испытал облегчение: пусть девушка ничего не знает о его чувствах, но сейчас она рядом.
- Руки покажите, Марина Николаевна, - вместо приветствия скажет он.
И она поймет, что он шутит:
- Не дрожат, Андрей Николаевич, в нашей семье даже среди мужчин нет пьяниц. Здравствуйте, я соскучилась по работе и по всем вам.