Романтическая наживка – оглянуться в счастливую юность и ступить в Год Наступающий зажигательным маскарадом не впечатлила коллег?!
Маски в ассортименте - наследие времён бесхитростных карнавалов, хранились в родственных далях.
У деток моих, в их антресольных сусеках.
В части - прикрыть личико на балу за милую бы душу сошли.
Но скучен нынче народ...
Однако добрую неделю спустя под ложечкой заныло у публики: «Маски, говоришь, активист? Предъяви."
Есть контакт!
– Позднее зажигание, – обиженно охлаждал я прозревших, – проехали.
***
К моменту великого сбора, дозревал и затейник до бездумных хлопот под водочку с паштетной замазкой.
Но, когда всё, казалось бы, в означенном русле и скучненько потекло, коллектив вспенился штормовым буруном: « Чой-то нам обещано было.
Нас в будни так дурят, что в праздник - нет радости.»
Затопчут же, заразы! - подумал.
– Хрен с Вами, наука, будет Вам карнавал! - азарт воплощения едва вызревшей авантюры превозмог былые обиды.- Фейс только теперь уже не прикрыть.
Не взыщите!
***
Снедаемые любопытством девицы нарезали под диктовку картонки-визитки, которым надлежало быть "фиговым карнавальным щтрих-кодом".
На них каллиграфически выводили известные на миру имена, в личину которых работничкам предстояло внедриться.
Фальш-визиточки эти присобачили скотчем вдоль сдвинутых плоскостей под застолье.
Народ, ухмыляясь, расселся.
Но, скороспелому сценарному замыслу, следовать теперь уже, пардон, был обязан!
Случился такой вневременной винегрет! – локотками касались Королева Марго и Кобзон, Мерилин Монро и Александр Матросов, Чарли Чаплин и Рождественская прима – Солоха…
Но лишь до первого тоста народ расшаркивался тусклым манерным клише.
А затем разгулялась губерния.
Разудалая Алла Борисовна клочьями выдирала взаимность из потускневшего корсиканского узника.
Припадающий на обе ноги Паниковский, двадцати трёх отроду лет, с воплями, - ах, прочих мне уже не догнать, - волочился за дамами разных кондиций.
Дамы театрально визжали и не таили обид!
Эпатирующий Маяковский принуждал к страсти публичной стервозную Клеопатру.
На безупречном грузинском, заметьте.
Лысеющий Президент бодал народные массы бессвязным перестроечным месивом.
Народ, в поисках свежих эмоций, пересаживался и сотрясал сослуживцев экспромтами.
Могут же, черти, если им темечко поклевать!
***
– С наступающим , папочка, – прорывалась к устроителю празднеств, между тем, милая доченька из соседнего города с чуть запоздалою обязательностью, – встречай свою карнавальную передачу автобусом.
Час, полтора у тебя в запасе.
Там ещё мальчишка совсем.
Не подведи, Бога ради.
Гулом недоумения отпускал своего спонтанного сценариста вызревающий лихо капустник.
На календаре 30 декабря – последний рабочий день уходящего в историю 90-го.
Наш институт – детище общесоюзных идей, дружно и бесшабашно общался, словно в тревожном предчувствии, что вскорости задышит на ладан.
За окнами, декорацией к грядущему глобальному пофигизму, мерзкая слякоть и густейший предновогодний туман.
***
...На автобусной станции об отходе-прибытии информируют раздражающе неопрятно.
Суечусь между прибывающими автобусами, вглядываясь сквозь темноту и туман, в замызганные номера и таблички.
На исходе третий час слякотных бестолковых хлопот.
Смиренно вздыхаю и осознанно торможу в ожиданиях.
Тем паче, что без этой мишуры уценённой, выходило много задорней.
И где-то уже совершенно не жданно, сражённый убойными позывными "с небес", отрываюсь от книжной истории.
– Ожидающие передачу из Кривого Рога, зайдите в диспетчерскую! - И уже раздражённо - Немедленно!!
Вглядываюсь в циферблат надо мной.
Без малого – полночь.
Отлипаю на вздохе.
Беззлобно отшучиваясь, принимаю от взъерошенных дам передачу в растянутой «социалистической таре».
По коням!
***
–Тяжела передачка!
Рудными окатышами они обложили картонки? – подёргала той авоськой супруга. – В тебя удалась детвора, неймётся без приколов бойцам.
Пусть почтенному читателю моему признание это заезженным штампом привидится, но до слёз нас тогда растрогал из той авоськи сюрприз.
Если у кого ещё в памяти те смутные 90-е – в некогда великой стране уже мало чего наблюдалось.
Нечем было даже в Столице суверенных столиц элементарно обустроить витрины.
В самом городе стольном, из которого десятилетиями только и развозили гостинцы по прочим "нерадивым" сусекам.
И, оп-па на, други мои!?! – В передаче, от милых и малых чад из несытой провинции, ...сочная вырезка в дюжину полновесных рядов!
Без пяти минут антрекоты и отбивные.
Дети!? Родителям!!
Шёл первый час грядущих предновогодних событий ...
Эфирные благодарности дорогим отправителям естественным образом переносились на утро.
А пока, с незабытым ещё пионерским задором, шкварчали на раскалённой сковороде праздные отбивные.
Родители исходили слюной и неслыханной благодарностью.
И - пировали, пировали затем!
Презрев уверения диетологов, до глубокой ночи множество поднимали тостов за деток своих – чутких, любимых и разных!
***
… Утренний родительский сон прервала трель мелодичного дверного звоночка.
На пороге смущённо переминался, окаймлённый романтическими кудрями, юнец.
- Вот, - протянул он руку с объёмным, но невесомым пакетиком. – Продрых я во вчерашнем дорожном тумане весь путь.
Не поверите, из башки, по приезду, как вышибло.
Сильно я Вас подвёл с масками этими?
Да?! Так неудобно..
...Рыжая, пушистая сволочь(приблудный, в полоску кот-Маркус) с хрустом наяривал под столом рёбрышки полуночного пира..