Антон ТЮКИН
РУССКАЯ ДЕРЕВНЯ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ВИКТОРА АСТАФЬЕВА
Виктор Петрович Астафьев родился в Красноярском крае. Жил и работал он, в основном, у себя Родине, в городе Красноярске. Но на протяжении более чем десятилетия в 1960 - 70 годы выдающийся русский писатель жил и плодотворно трудился и в нашей северной Вологде.
Жизнь писателя была всегда тесно связана с окружающей его действительностью, в частности с нелегкой и порой трагической жизнью русской северной и сибирской деревни. Надо заметить, что в произведениях писателя Астафьева созданных в вологодский период отразилось влияние и других писателей – “деревенщиков” 1960 - 70 годов, в частности нашего выдающегося земляка Василия Ивановича Белова.
Виктор Петрович Астафьев являлся видным деятелем современной русской (советской) литературы. Многие его произведения горячо любимы литературной общественностью, пользуются заслуженной популярностью у читателей. Разберу лишь некоторые произведения Виктора Астафьева на “деревенскую” тему.
* * *
"ПОСЛЕДНИЙ ПОКЛОН".
Произведение написано в форме повести в рассказах. Сама форма подчёркивает биографический характер повествования: воспоминания взрослого человека о своём детстве. Воспоминания, как правило, ярки, но не выстраиваются в единую линию, а описывают отдельные случаи из жизни.
И всё-таки "Последний поклон" не сборник рассказов, а единое произведение, так как все его элементы объединены одной темой. Так о чём же это произведение? Это произведение о Родине, в том значении, как понимает её Виктор Астафьев. Родина для него - это русская деревня, трудолюбивая, не избалованная достатком; это природа, суровая, необыкновенно красивая - мощный Енисей, тайга, горы. Каждый отдельный рассказ "Поклона" раскрывает отдельную черту этой общей темы, будь то описание природы в главе "Зорькина песня" или детских игр в главе "Гори, гори ясно".
Повествование ведётся от первого лица - мальчика Вити Потылицина, сироты, живущего с бабушкой. Отец Вити - гуляка и пьяница, семью бросил. Мать Вити трагически погибла - утонула в Енисее. Жизнь Вити протекала, как у всех остальных деревенских мальчиков - помощь старшим по хозяйству, сбор ягод, грибов, рыбалка и игры.
Главная героиня "Поклона" - Витькина бабушка Катерина Петровна становится для читателя произведения Астафьева как – бы ”нашей общей русской бабушкой”, потому что собирает в себе в редкой, живой полноте всё, что ещё осталось на родной земле крепкого, наследного, исконно родного, что мы про себя каким - то внесловесным чутьём узнаём как своё, будто всем нам светившее и заранее и навсегда откуда то дарованное, данное. Ничего писатель в ней не приукрасил, оставив и грозу характера, и ворчливость её, и непременное желание всё первой разузнать и всем - всем в деревне распорядиться (одно слово – “генерал”). И бьётся, и мучается она за детей и внуков, и срывается в гнев и слёзы, а начнёт рассказывать о жизни, и вот, оказывается, нет для бабушки никаких невзгод: "Дети родились - радость. Болели дети, она их травками да кореньями спасала, и ни один не помер - тоже радость... Руку однажды выставила на пашне, сама же и вправила, страда как раз была, хлеб убирали, одно рукой жала и косоручкой не сделалась - это ли не радость?" Это общая черта старых русских женщин, и черта именно христианская, черта которая при истощении веры так же неотвратимо истощается, и человек всё чаще представляет счёт судьбе, меря зло и добро на ненадёжных весах "общественного мнения", подсчитывая собственные страдания и ревниво подчёркивая своё милосердие. В "Последнем поклоне" всё вокруг ещё древне - родное, колыбельное, благодарное жизни и вот этим всё вокруг животворящее. Животворящее, исконное начало.
Надо заметить, что такой образ бабушки - не единственный в отечественной литературе. Например, встречается он у Максима Горького в "Детстве". И его Акулина Ивановна очень - очень похожа на бабушку Катерину Петровну Виктора Петровича Астафьева.
Но вот в жизни Витьки наступает переломный момент. Его отправляют к отцу и мачехе в город учиться в школу, так как в деревне школы не было. Тогда бабушка уходит из повествования, начинаются новые будни, всё темнеет, и является в детстве такая жестокая, страшная сторона, что писатель долго уклонялся от того, чтобы написать вторую часть "Поклона", грозный оборот своей судьбы, своё неизбежное "в людях". Не случайно последние главы "Поклона" были закончены Астафьевым только в 1992 году.
Вторую часть "Последнего поклона" корили порою за жестокость. Но подлинно действенна она была не якобы мстительной нотой. Какое там мщение? При чём тут оно? Литератор вспоминает своё горькое сиротство, свое изгнанничетсво и бездомность, общую отверженность, свою лишность в мире. “Когда, казалось, для всех … порой было бы лучше, если бы … умер” – как писал он сам уже взрослым. И сказано это им было не для того, чтоб теперь победительно восторжествовать: что, взяли! - или чтобы вызвать сочувственный вздох, или ещё раз припечатать то бесчеловечное время. Это всё были бы задачи слишком чужие исповедному и любящему литературному астафьевскому дару. Считаться и мстить, вероятно можно тогда, когда сознаёшь, что живёшь невыносимо по чьей - то очевидной вине, помнишь эту очевидность и ищешь сопротивления. Но разве маленький, цепкий герой "Последнего поклона" Витька Потылицын что - то расчётливо сознавал? Он только жил, как умел, и увертывался от смерти и даже в отдельные минуты умудрялся быть счастливым, красоту не пропустить. Если кто и срывался, то это не Витька Потылицын, а Виктор Петрович Астафьев, который из дали уже прожитых лет и с высоты своего понимания жизни со смятением спрашивал мир: как могло случиться, что невинные дети оказались поставлены в такие жуткие, бесчеловечные условия существования?
Не себя он жалеет, а Витьку, как своё дитя, которое сейчас может защитить только состраданием, и только желанием разделить с ним последнюю картошку, и последнюю каплю тепла, и каждый миг его горького одиночества. Если Витька выбрался тогда, то благодарить за это надо бабушку его Катерину Петровну, бабушку которая молилась за него, достигала сердцем его страдания и тем самым из далекой дали неслышно для Витьки, но спасительно смягчила его хоть бы тем, что успела научить прощению и терпению, и умению разглядеть в полной мгле даже и малую крупицу добра, и держаться этой самой крупицы, и благодарить за неё.
* * *
"ОДА РУССКОМУ ОГОРОДУ"
"Ода русскому огороду" была написана в 1970 - е годы. Эта повесть создавалась параллельно с "Прощальным поклоном", словно бы на его полях. Напечатай вместе эти два произведения, и они словно бы ревниво будут оглядываться друг на друга, и стесняться похожести ситуаций, и близости своих главных героев. И читатель, и критик, которому попадут в руки эти повести одновременно, пожалуй, даже чуть смутится, если не увидит дат, выставленных в конце каждого сочинения, и не сразу сможет объяснить переклички этих двух литературных вещей.
Знаменитый писатель прощался со своим "Поклоном" не раз, каждый раз уверенный, что де мальчик заживил свои раны, и теперь невозвратно убежал к своей бабушке в детство. Но вот проходил год и другой, и оказывалось, что ничто – ни несчастное детство, ни тем паче война не избыты, что всё это "сотрясает усталую душу" и опять надо звать и звать из прошлого этого мальчика, эту бабушку и других героев прежних книг. И Астафьев зовёт в "Оде русскому огороду", в "Перевале" и в "Краже", и в других повествованиях с тем же юным, впечатлительным героем.
* * *
В заключение хочется немного сказать об изображении русской деревни в произведениях Виктора Петровича Астафьева. Русская деревня в изображении Астафьева предстаёт перед нами как светлый образ милой Родины. Не секрет, что из воспоминаний взрослого о событиях детства выпадает большинство отрицательных моментов, за исключением, быть может - быть, самых драматичных и резких. Именно потому астафьевская деревня так духовно чиста и красива. Этим отличается она от деревни изображенной другими писателями того же периода, например Александром Исаевичем Солженициным (читай рассказ “Матренин двор”, опубликован Александром Трифоновичем Твардовским в журнале “Новый мир” за 1963 год, повесть "В круге первом" 1968 года, впервые опубликована за рубежом – издательство "ИМКА - Пресс" (Париж)), у которого деревня - есть полная противоположность астафьевской - нищая, живущая только одним – как бы только прожить, не умерев при том с голоду, не замёрзнув зимой, где народ озабочен в большой своей массе лишь тем, чтоб и не дать соседу получить ровно то, что ты мог бы получить от трудной жизни и сам… Думается, что такое идеалистическое изображение советской деревни времен “культа личности” литератором Астафьевым – есть уступка советской цензуре не пускавшей “слишком натуралистическое” изображение реальной жизни на страницы книг, пусть и выдающихся писателей. Все это досадно, но понятно, простительно автору, говорившему в последствии не раз, что “умнее своего времени - не будешь…” Донести хотя бы лишь малую часть горькой правды до читающей публики – вот была достойная задача для литературы в те “глухие”, советские годы.
Литературные произведения Астафьева находят отклик в душах современных читателей. Наши современники понимают и любят его замечательные, светлые, мудрые книги.