Продолжить бы как цитату из известной песенки, тогда будет и про розовое платье, и про дороги, и про знаменитого Окуджаву.
Не продолжу – другая у меня история, хотя есть в ней и окно , и женщина, да и я сама – восьмилетняя.
Восемь девчоночьих лет, замечу вам, это такое время, когда понимаешь и чувствуешь больше, чем можешь сказать.
Так и живёшь в вынужденной немоте знаний и впечатлений, которые хотят стать словом, и ,когда-нибудь , как и моё знание о той женщине, находят себя в словах.
Их я и шепчу сейчас как историю о той, что смотрит на меня из окна.
Я тоже смотрю на неё из моего окна, только её окно – большое и светлое, а моё – маленькое, и стекло не очень прозрачное , поцарапанное и с огромной трещиной, заклееной газетной полоской. Это – моё – окно в нашей кладовке, куда я пришла, чтобы посмотреть на женщину.
По – другому мне её не увидеть, а так – встав на цыпочки , чуть – чуть подтянувшись на руках, я могу видеть не только её, но и не нашу улицу. ..
Дома никого нет и меня никто не спросит , что я тут делаю.
Я смотрю, просто смотрю, потому что мне нравится смотреть на неё и придумывать, что она – принцесса,¬ которую заколодовал...
Обычно, дальше этой мысли сюжет не рождается, - попробуйте постоять на цыпочках, да ещё подтянувшись... Какие уж тут сюжеты...
Однажды я видела её близко – близко и даже чувствовала её запах.
Сегодня-то я могу сказать, что это был за запах, незнакомых мне тогда, духов.
О духах у меня было только одно знание – они есть у мамы и называются «Красная Москва».
На все мои расспросы о том, почему они так называются, понятен только один ответ – красное, значит, красивое, а Москва – именно такая.
Но я отвлеклась.
Женщину из окна я рассмотрела в орсовском магазинчике, где мы с сестрёнкой стояли в очереди за – не важно за чем ...
Надо сказать, что в посёлке было два магазина, и именно орсовский - не очень далеко от нашего дома.
Он так назывался из-за рабочих , которые заготовляли в лесу древесину.
Отдел рабочего снабжения или ОРС был важной деталью моего детского мира уже потому, что там всегда давали то, чего не было просто в магазине .
Мне легко было узнать о том, что это что-то дают, я училась во вторую смену и всегда могла занять очередь, добежать до мамы, взять у неё деньги и купить то, что давали.
Могу похвалиться, что однажды я купила майонез, и мы просто не знали, что с ним можно делать.
Мама специально ходила в библиотеку, чтобы взять какую-то толстую книгу , где рассказывалось об этом – как нам с сёстрами казалось – несъедобном продукте.
Но я снова отвлеклаюсь.
В тот день я стояла в очереди орсовского магазинчика не одна, а с младшей сестрёнкой, которую крепко держала за руку- она всё пыталась выйти на улицу, где грязи было больше, чем по колено.
Я уже промочила свои боты , когда топала к её детскому саду и сейчас – я же почти взрослая – забочусь о том, чтобы это не случилось с нашей маленькой, которую люди часто называют ангелом за её яркую красоту .
Сестрёнка не может стоять спокойно, я уже начала было сочинять для неё очередную историю про... как вдруг она притихла и напряжённо смотрит в сторону двери, я еле слышу её тихий голос: «Смотри, ангел ..»
Надо сказать, что я мало обращала внимания на слова об ангелах, для меня это слово относилось только к сестрёнке, а она была так близко, что какие-то слова или слово не отделяли её от меня.
Похоже, что ей было больше известно об ангелах, если она узнала ангела в женщине, стоящей сейчас в дверях магазина и уже направляющейся к началу очереди, где она просит пропустить её, потому что ...
Не помню, почему, но она прошла мимо нас – запах духов, нечаянное прикосновение её пальто , какой-то, неприятный для меня , взгляд в нашу сторону, и я вижу туфли.
Она пришла в магазин в туфлях на небольшом каблучке... Как ?.. . Я и сейчас могу только предполагать, как...
Не буду снова отвлекаться, продолжу рассказ о ней.
Через время – оно опять манит меня в строну от повествования – я слышу как соседка рассказывает маме, что « докторша скучает».
Я уже знаю, о ком говорят и мне жалко эту женщину.
Знаю, что скучать очень трудно.
Знаю не по себе- у меня-то всегда тысячи дел, знаю от девочки из нашего класса.
Она скучала,скучала и её положили в больницу, откуда она ещё не вернулась.
Жалею женщину и даже хочу пригласить её поиграть с нами – многие настоящие взрослые играют с нами на улице в выжигала и даже в чижика.
Хочу, но не решаюсь.
Придёт зима.
Та зима, в которую мне суждено было замёрзнуть.
Всё было просто – взрослых не было уже дома, радио я не включала и не узнала, что температура резко упала и нам –второй смене школьников – отменили занятия.
Я пошла в школу, нашла её закрытой.
По морозу, о котором я сейчас не буду говорить, я дошла до дома, но не смогла уже открыть зверной замок .
Последнее, что я помнила, – лицо той женщины .
Нет, не она разбудила замерзающую девочку и отогрела её, это сделала моя мама, которую тревога и забота позвали в дорогу.
На этой дороге она и видела как мимо меня , лежащей на пороге нашего дома, кутаясь в пуховую шаль, проходила та женщина.
Мама расскажет мне это через многие – многие годы.
Сейчас же я стою на цыпочках и думаю о женщине, которую хочу развеселить и стесняюсь это сделать....
Осталась в памяти и мимолётная фраза, услышанная в орсовском магазинчике:
-Уехали доктора-то, докторша не смогла здесь прижиться ...
Здесь бы и закончить историю, но она, как и жизнь , оказалась с продолжением.
В мамином рассказе о морозном дне, когда она увидела уходившую от меня женщину, были слова, именно они как будто требовали от меня расказать эту историю.
Вот эти слова : « Я знаю как сложилась судьба этой женщины. Печально. Она покончила с собой . Это все знают, теперь и ты...»
В Сети множество картин и фото с женщинами в разных окнах. Я выбрала эту. Спасибо её автору.