Автор: hoelmes;
редактура:
Ver/o/nika
"Непоправимая ошибка"
В полутёмной комнате, где горит лишь ночник, распространяя горький запах масла, на смятой постели переплелись два скользких от пота тела. И сбивчивый горячий шёпот звучит аккомпаниментом их любовному танцу. Они не муж и жена, они любовники. Женщина изменяет своему мужу – деспотичному, приземлённому, много старше её. Любовник не изменяет никому – разве что своим принципам, но именно он виноват в этой греховной связи, потому что его обаянию противостоять практически невозможно.
Это не первый случай их тайного соития – они вместе уже больше десяти лет, но они всегда аккуратны, и муж женщины ни разу не нашёл подтверждения своим догадкам.
Но на этот раз он перехватил записку. Мальчик, посланный с нею к любовнику – его сын! – сделал выбор между ним и матерью и позволил ему прочитать послание прежде, чем передать адресату. Он всегда был трепетно влюблён в холодного и требовательного отца, называвшего его размазнёй и девчонкой, он хотел любой ценой заслужить его благосклонность, но когда он, преодолев себя, забрался на самое высокое дерево в округе, отец не обратил на это внимания. А когда он, отчаянно боясь воды, научился плавать, отец сказал: «А я-то думал, ты давно умеешь. Твой брат умел плавать уже в три года». Что ж, теперь он точно привлек внимание отца.
Любовники продолжают предаваться ласкам, не замечая, что в щель неплотно прикрытой двери из коридора за ними наблюдет мальчик. Им в голову не приходит то, что он может быть рядом. Он должен спать в другом крыле, в детской, но он не спит и смотрит. Его глаза широко раскрыты, и он часто облизывает пересохшие губы, впервые в жизни чувствуя где-то внутри себя и мучительное, и сладкое томление просыпающейся плоти. Незаметно для самого себя он опускает руку и трогает своё тело там, где ему хочется трогать, сам ещё не понимая природы этого нарастающего жгучего желания.
Ни он, ни изнемогающие от страсти любовники не слышат осторожных шагов по лестнице, и когда сильная рука, схватив за плечо, вдруг отшвыривает его от двери, мальчик пугается до потемнения в глазах. Он даже падает от неожиданности, а отец распахивает дверь настежь и входит в спальню, и в руках у него заряженное ружьё – то, с которым он обыкновенно ходит на охоту стрелять вальдшнепов. Но на этот раз он собрался стрелять не вальдшнепов. Он стреляет в голову жене, а потом в грудь её любовнику, разряжая оба ствола. Отбросив ружьё, он выходит из комнаты и, по-прежнему не обращая внимания на сына, поднимается в кабинет, где вскоре раздаётся третий выстрел.
И только после него мальчик начинает кричать. Он кричит, ещё не зная того, что любовник матери остался жив, а она – нет; что отец вложил себе дуло в рот, и спереди раны совсем не видно; что самому ему придётся лечиться от нервного расстройства, но до конца вылечиться он не сможет и будет подвержен нервным припадкам всю жизнь; что через восемь лет он впервые попробует кокаин и найдёт его прекрасным эликсиром забвения, хотя будет лгать, что принимает его, как стимулятор; что он много времени посвятит тому, чтобы не быть размазнёй и девчонкой – научится плавать, скакать, фехтовать, курить, стрелять, драться, скрывать свои чувства и сдерживать слёзы. Он ещё не знает, что при всей своей чувственности никогда не научится доверять женщинам, что будет всю жизнь питать отвращение к насилию, лжи и крови и все свои природные склонности обратит на борьбу с ними.
Он ещё не знает, что будет с ним в будущем, но он твёрдо знает одно: он совершил непоправимую ошибку, и он никогда и ничем не оправдает свой поступок, продиктованный любовью к отцу и осуждением поведения матери. Это останется с ним навсегда – приступами бессонницы, неоправданной тоски и жгучей, разъедающей виной. «Мой мозг не может пребывать в праздности, – будет частенько говорить он, никогда не произнося вторую часть этой фразы. – Потому что праздный мозг особенно уязвим для демонов».