В парке на берегу водохранилища худощавый пожилой мужчина в майке и шортах разминался. Упражнения выполнял не торопясь и с усердием: складывался пополам, выпрямлялся, выгибался дугой, поднимал поочерёдно ноги вверх, вращал туловище, вертел головой. При этом иногда слышался треск, словно ломались сухие ветви.
- О, дедок даёт! – хлусь, чавк, чавк… .
Напоследок, подняв руки вверх, он сделал полный вдох, закатил глаза кверху, запрокинул голову назад. На лицо легла блаженная улыбка. «Слава Богу за всё»: прошептал он. Было видно - он рад и получил огромное удовольствие.
- О, дедок тащится! - хлусь, чавк, чавк…
Потом, опуская руки вниз, как будто отправил воздух в свой тощий живот. От чего он оттопырился арбузом. Через короткое время живот уменьшился, пока ни исчез совсем, и на его месте образовалась впадина, в которой мог бы поместиться такой же арбуз. Вобранный живот обтянул рёбра кожей так, что они были видны и хорошо прощупывались. Спортсмен прошёлся пальцами по ним снизу доверху и обратно, как бы пересчитывая. Потом сделал руками жест словно, говоря: «А одного-то и не хватает»; надел спортивный костюм, куртку, на голову шапочку и лёгким шагом отправился домой.
- Холодно. Зачем меня только мамка выгнала погулять?! – и тепло одетый юноша лет шестнадцати съёжился от осеннего сырого холодного ветра. Доедая второй брикет сникерса, он поплелся домой.
По аллее удалялись две фигуры: первая – стройная спортивная как у юноши, вторая – толстоватая, сутулая как у пожилого человека.