К отшельнику, наречённому молвой святым при жизни, постучался человек.
Раньше люди приходили часто, но в последнее время -- всё реже. Жить праведнее, отнюдь, не стали – узнавал монах от добравшихся, так неужели теряли и веру?
Человек поздоровался, поклонился, и монах предложил ему сесть. Гость поблагодарил и почти сразу же задал вопрос:
- Говорят, ты с Богом разговариваешь…
Монах посмотрел на него и сказал:
- Каждый может говорить со Всевышним.
Пришедший удивился:
- Каждый?..
Ну, да, - кивнул монах, - ты наверно просто не пробовал.
И улыбнулся гостю.
Тот, озадаченный, молчал. Потом лицо его прояснело:
- Аа… ты о молитве! Я-то – о том, что тебе Он отвечает.
- На молитву, - уточнил отшельник.
- Молитву о других? – спросил человек.
- Верно, - подтвердил монах.
- Значит, и обо мне Он может проведать… - с надеждой протянул гость.
- Ты знаешь, - осторожно произнёс отшельник, - я уже слышал столько вопросов к Нему, что, кажется, сам могу отвечать на них, чтобы зря не тревожить Создателя. Удиви меня новыми, прошу.
- Не знаю, с какими приходили другие… Спрошу сначала такую вещь: правильно ли понимаю, что Бог дарует каждому жизнь взаймы, а в конце забирает? Забирает, чтобы потом рассудить на то ли была потрачена? И, если на то, дарует Рай, в противном случае -- вечные муки?
Монах не возразил, ожидая продолжения.
- Условия счастливого конца известны: соблюдение заповедей и послушание пастырю в храме…
- Довольно и заповедей. Пастыри не всегда им сами следуют…
- Но тогда можно войти в распрю с пастырем…
- Это лучше, чем с заповедями.
- А кончается хуже… Недаром же ты, святой человек, здесь, вдали от людей.
- Выбор за тобой. Да и кончается тут, на земле, а не после… Но разве об этом ты собирался спросить?
- Ты прав, о другом. Хотя, в общем-то, и об этом… Только надо на это решиться.
И гость пошевелил губами, повздыхал, а затем, отчаянно махнув рукой, словно в воду кинулся:
- Любой ростовщик, давая заём даже под самый грабительский процент, тоже как будто оставляет расплату на потом. Однако деньги он ссужает вперёд. Пусть под залог. Залог для Бога – наша жизнь. «Деньги» же мы получаем от Него не всегда. То, что мы застаём, появляясь на свет, как правило, сами б не выбрали… Как нередко и себя самих, таких, какими уродились. Торг с Творцом бесполезен. А залог уже внесён, и не нами, но платить придётся в любом случае и уже нам. Понимаешь, святой человек, о чём я?
Нахмурившийся отшельник кивнул, подтверждая.
- Это чем-то похоже на игру… Не с нашей стороны. Мы-то страдаем всерьёз.
Вот и хочу спросить: Почему не вознаграждать за хорошее сразу, здесь? Тогда б и злодеи старались поступать иначе, огребая за гадости тут же, а ни неизвестно когда и как… То был бы честный расчёт. Что ты об этом думаешь?
Монах оглядел гостя: одет небогато, но и не нище. Борода с проседью, хоть и не стар, обувь в густой пыли. Издалека… Выдохнул с сожалением отшельник и сказал:
- А можно сначала спрошу?.. Судя по словам о распре с пастырем, есть у тебя такой опыт, уже пытался узнать… и плохо кончилось. Потому и пришёл из не ближних мест. Не оставив свою мысль. Так?
- Как в воду глядишь…
- Ты – из города, работал с торговым сословием, с займами имел дело, но преуспел не слишком. Претерпел, однако, за тягу к справедливости.
- Всё так…
- А теперь подумай и, положа руку на сердце, скажи: будь ты счастливым, богатым красивцем, стал бы считать устройство мира несправедливым?
Человек помолчал, покрутил головой и, наконец, молвил:
- Не знаю…
«Честно…» - отметил про себя отшельник. И продолжил вопросы:
- А ведь, казалось бы, сделай всех одинаково счастливыми – грешить перестанут. Или нет?
Гость не ответил, ожидая его мнения.
- Но за что делать? Были же первые люди в Раю. Ни за что. Ни в чём не нуждались. Чем кончилось? То-то! Раз уж сравнил Господа с ростовщиком, причём, в пользу последнего…
Его собеседник открыл рот, видимо, желая возразить, но осёкся.
- …то объясни, как узнать меру зла и добра в человеке, не дав ему свободы? Иной получает от Господа при рождении совсем ничего, а становится тем, что рождённому во дворце не снилось! Каждому что-то дано -- за что и спрос. К примеру, кроткость мало кто за добродетель в миру держит. Там клыки с когтями в большей чести, кротких не уважают. Но без кротких погибнет мир, пожрёт сам себя… Все нужны. А что жить там непросто, и без тебя знаю.
Если ж ты станешь делать хорошее, зная, что тут же вознаградят… а риска никакого, претерпевать нечего, то…
И монах посмотрел на гостя, словно желая, чтоб он завершил фразу. Но тот лишь опустил голову.
«Да у него слёзы!» - поразился монах. А человек неожиданно поднялся и произнёс дрогнувшим голосом:
- Значит, не жить здесь по правде… и там мне в Аду гореть, бо не кроток и не приемлю… Сделать только ничего не могу. Прощай, святой! Боле не свидимся. Ни на этом свете, ни на том…
И пошёл прочь, не разбирая дороги.
Отшельник проводил его взглядом и тоже заплакал. Потом принялся молиться, чтоб вразумило небо несчастного…
Но и позже он не мог найти себе места.
Вроде правильно всё сказал ему… уподобившему себя… Надо же, придумал… то, что Господу в голову не пришло! Не сказал дерзкому, что для Бога «деньги» -- то добро, что свершаем. Часто не смотря ни на что, вопреки… а не те способности, что получаем от Него при рождении.
Заснув лишь под утро, он увидел странный сон, где жил в мире, придуманном гостем! И был счастлив… среди людей: милых и славных.
Пробудился он с мыслью, что тогда бы отшельничать не стал…
Ещё не успев испугаться, подумал: Мир всё равно катится в тартарары, так почему б не попробовать Создателю?..
И с ужасом закончил свою мысль: Но раз мир, оказывается, обречён, то получается, выбор Всевышнего… неудачен?..
Монах испугался: «Не иначе, как то приходил Соблазнитель! Прости, Господи…»
Он молился и молился, замаливая искус, сам не веря тому, как легко попался на простую уловку. Столько лет пустынничая…
Когда ж, наконец, отшельник вышел, желая стереть с земли и следы вчерашнего гостя, то… не обнаружил их!
Он даже опустился на колени, чтоб лучше разглядеть. Следов не было!
Это невозможно… Искушение было явственно, он ощущал дыхание, слышал слова! Что ж это было? И что сейчас? Чудо? Прощение? А как же искус?.. чтоб показать недостаток веры? Или то проявилось его сомнение…
Неужели отшельничество, спасавшее не только его, но нередко и тех, кто приходил, исчерпало себя? Не идут ведь больше, а последнему пришедшему он помочь оказался не в силах! Может, нужно пойти вслед за гостем туда, где они оба одинаково беспомощны? И погибнуть там, явив пример? В конце концов, некогда так поступил и Бог… и, может быть, о том и хотел напомнить ему Создатель?
Этой мыслью он мучился день, следующий…
А потом решился. Брать с собой было особо нечего: всё уместилось в узелок. Нажитое, если и имелось, то было внутри. Он помолился, попросив благословения. Прикрыл дверь хижины. Кому-то сгодится переночевать. Последний раз повёл вокруг взором и двинулся в путь.
Кажется, гость пошёл направо… А впрочем, так ли это важно! Везде земля и живут люди…